Старые люди. Глава 6

После Николина дня, казаки Низовой линии стали засевать бахчи, и частые моросящие дожди были, как нельзя кстати. Уже всё ближе к Соколинскому посёлку подбирались хлебные посевы казаков – хуторян. Однако, большой напастью оставался суслик. Каждый хозяин обрывал свой хлеб канавой и зорко стерег от суслика. Раньше казаки говорили: «Если Бог не пошлёт, то суслик не съест». Теперь же, всё чаще слышится: «Если не караулить, то не зачем и сеять».

Ещё два года назад Уральское Войсковое Хозяйственное Правление ввело в действие обязательное постановление, которым заставило хлебопашцев Уральского казачьего войска принять все меры к истреблению суслика:

«Всякий, имеющий на территории Уральского казачьего войска посев какого бы то ни было хлеба, сим обязывается принять все меры и способы к истреблению наносящего огромный вред полям зверка – суслика.

В доказательство этого каждый обязан бесплатно представить не позднее 15 июня доверенному поселка или станицы, где им заявлено о своем посеве, соответствующее количеству десятин посева, число сусликовых лапок (нанизаны на пряжу – нитку), считая по пяти истребленных сусликов на каждую из заявленных им десятин посева.

Станичные и поселковые доверенные, сверив число доставленных лапок, выдают из имеющихся у них книг квитанцию, дубликат которой отправляют к атаману поселка или станицы, а последний этот дубликат присоединяет к корешку выданного этому лицу удостоверения о посеве.

Количество этого суслика каждый обязан истребить и лапки от них доставить по указанному назначению совершенно бесплатно.

Не исполнившие сего обязательства, привлекаются к ответственности по закону».   

Вот, по поводу хлебопашества и собрались старые люди на совет, как раз в то время, когда Евтихий Дураков и Вениамин оставили лежать на верстаке, переволновавшегося за свою жизнь, есаула Карпова. Советы проводились поочередно у каждого из «старых людей». На этот раз собрались в доме Карпа Маркелова, на дворе которого с утра хлопотали домочадцы у казана. Видимо,  к обеду уважаемым гостям собирались подавать бишбармак.

– Господа, старики, позвольте слово молвить! – начал по традиции самый старейший на совете «старых людей», Афанасий Агафонов. – Письмецо получил из Лбищенска. Вот послушайте, что пишет казак Найдёнов по поводу борьбы с сусликом:

«С весны наши хуторяне успешно травили суслика зерном, протравленным мышьяком. Особенно хорошо брал, пока не было зелени. Теперь же стали жаловаться, что почти не ест отравленные зёрна, так как питается зеленью. Не обошлось и без курьёзов с отравой, печальных для потерпевших. Один хуторянин, приехав на хутор, забыл отраву в тарантасе; в результате около десятка кур отравилось. Другой поплатился ещё дороже: разложил сушить отравленное зерно, отлучился, а бык съел и отравился. Несмотря на такие случаи, средство это всё таки прививается. В недалёком будущем увидим его благие результаты. Только пока беда в том, что Иван травит, а Никита с Гаврилой смотрят». 

– Тут, братцы, с кондачка рубить не надо, – проговорил Евтихий Дураков. – Кто хочет морить суслика мышьяком, пусть морит. Кроме рытья канав, агрономы советуют около посевов хорьков разводить. Зверь – вонючка, а суслика поедает и карбыша. Вот, хорька и надо сделать «караульщиком» хлебных посевов.

– Так, хорьки наши катухи разоряют, – посетовал старик Жигин. – Это, ещё, та бестия. В прошлом году у Самарцевых всех кур передушил.

– Вечно ты, Фиогний, перестраховываешься, – проворчал Евтихий. – Ну, задушит с пяток курей за лето, за то урожай хлебов сохранит. Суслик то, от одного запаха хорька, станет наши посевы стороной обходить. Уже два года, как действует запрет на истребление хорька, на войсковых землях.

– Да, я ништо против запрета? – удивился Фиогний Жигин. – Только они казачкам, эти обязательные постановления ВХП, не указ. Они как убивали хорьков, чем попало, так и дальше будут. Катух для уральской казачки, как второй дом, она его всеми средствами оберегала и дальше станет. Ништо в этом постановлении прописать, чтобы сами хорьки по катухам не лазали. Ха! Ха! Ха!

Действительно, два года назад, следом за призывом бороться с сусликом, Войсковое Хозяйственное Правление опубликовало ещё одно обязательное постановление, гласящее следующее:

«Запрещается во всякое время года истреблять хорька на землях Уральского казачьего войска, какими бы то ни было способами.

Запрещается продавать и скупать шкурки хорька в пределах Уральского казачьего войска, где бы таковые ни добывались и откуда бы ни привозились.

Наблюдение за выполнением сего постановления возлагается: в городе Уральске на Уральскую городскую полицию и наблюдающих за базарами, в прочих местах – на станичную и поселковую администрации.

Виновные в неисполнении сего постановления привлекаются к законной ответственности».

– Пошто нам из – за вонючего хорька казачек наказывать, – вступил в разговор Карп Маркелов. – Пущай станичные атаманы не усердствуют с этим делом. Слышал я, что жир суслиный очень полезен при чахотке. Вот бы наших казачат к этому делу приобщить, чтобы ловили сусликов, да жир с них топили. Опять же, из суслиных шкурок, говорят, доху сшить можно.

– Казачата бесплатно жир топить не станут, – сказал Фиогний Жигин. – Тут, нужно купцов к этому делу приобщать, чтобы платили казачатам, хыт бы, четверть копейки с головы.

– Согласен, – проговорил Карп Маркелов. – Опять же, суслики зерно едят, их мясо при нужде и в пищу можно употреблять. Мне казак, бежавший из киргизского плена рассказывал, что пока добирался по степям до берегов Урала, кроме суслика, во рту маковой росинки не держал. Благо было при нём кресало, огонь мог развести, да суслика на вертеле запечь. Мал зверь, да жирен. Очень хорошо голод утоляет.

– Сурчиный или барсучий жир, издавна от кашля принимали, а чем же суслиный жир будет хуже? – поддержал Карпа Маркелова старик Жигин. – Да, и мясо этих зверьков давно в пищу употребляют наши «сурошники». Уж, про калмыков, вообще, молчу. «Маханщики» и суслей едят, только нам не сказыют.

– Мне казак тот сказывал, что жир суслиный раны быстро затягивает, – добавил Маркелов. – У него пальцы на руках и ногах сбиты были, так на руках в момент затянулись, как стал сусликов есть руками, а потом он догадался и, вдобавок, ещё, ноги начал смазывать жирными пальцами.

Тут, в дверь комнаты, где проходил совет, постучала молодая казачка и позвала стариков отведать бишбармак – киргизское блюдо, которое очень нравилось и уральским казакам. Как правило, бишбармак готовился из баранины, которую кусками варивали в казане, потом мясо вынимали, а в бульоне отваривали бишбармачные лепешки, чем – то напоминавшие домашнюю лапшу, но крупнее размером. Мясо и лепешки подавались на большом блюде, а бульон – сурпа подносилась в глубоких пиалах. По традиции, бишбармак ели руками, запивая горячей сурпой.

Когда старики опустошили блюдо и допили по последней пиале сурпы, Фиогний Жигин, громко отрыгнувшись, спросил хозяина дома:

– Карпуша, ништо бишбармак был из «молочных» ягнят, уж очень мелкие кости, ровно рыбьи? Уважил стариков, как раз для наших беззубых ртов и мясо было мягкое. А скусно, язык проглотишь…

– Не обессудьте, старики, но бишбармак был из луговых суслей, – ответил Карп Маркелов. – Мне, вечора казачата десяток наловили. Жирные, как те бараны, что на вольных степных травах пасутся. Не померли? Есть можно!

– Ништо, Карпуша, мы сусликов не едали? – ответил за всех Афанасий Агафонов. – Чай, с калмыками по соседству живём…       

– Братцы, ещё один вопрос имею, – продолжил разговор Евтихий. – На днях был я на низу, в Кулагинской станице и в Зелёновском посёлке, по поводу рыболовства на протоке Зоне; имел разговор с двумя аксакалами зауральских киргизов. Похоже, что наш Наказный Атаман всецело на их стороне стоит. Доколе он будет одними уговорами киргиз увещевать, а не принимать жестких мер против нарушителей старинных законов, дающих уральским казакам право рыболовства по протокам и рукавам реки Урала. Может быть, настала пора подумать о смене Наказного Атамана, новым? Как считаете, уважаемые старики?

– Мне тоже не понравилась его позиция по Черхальскому рыболовству, – высказал своё мнение Фиогний Жигин. – Зачем ему было нужно идти на уступки киргизам? Только и думает, как свой карман набить за счет казны.

– Евтихий, ништо есть у тебя замена? – спросил Карп Маркелов.

– Есть! – ответил Дураков. – Ништо забыли, как Ставровского провожали? Предлагали же к нам Наказным Атаманом Василия Ивановича Покотило. Нет, к Родзянко потянулись! Как же, свой! При Шипове был, Наследнику встречу устраивал! При Николае Николаевиче он совсем другим был. Этот бывший «паж» ведёт себя в войске, как барин в своём поместье. Вот, и Его Сиятельство князь Голицын, когда Грамоту войску привозил, мне шепнул, что ошиблись мы с выбором Наказного Атамана. Григорий Сергеевич и то заметил, что Покотило больше подошёл бы. Тем более, покровительствует ему сам Великий князь Константин Константинович.

Старые люди были наслышаны о генерале Покотило из короткой заметки в газете «Уральские войсковые ведомости», которая сделала перепечатку из корреспонденции «Русского инвалида»:

«Новый Маргелан. Неизвестный злоумышленник стрелял в выходившего из церкви военного губернатора генерал – майора Покотило, но промахнулся и ранил в ногу ординарца – солдата. Преступник хотел скрыться, но, будучи ранен стрелявшим ординарцем, упал и задержан.

Покотило спасла случайность. После первого выстрела он обернулся, а затем отскочил в сторону, но при этом поскользнулся и упал.

Злодей, решив, что губернатор убит, бросился бежать и завязал перестрелку с ординарцем, которого ранил в ступню с раздроблением кости. Однако, ординарец преследовал злодея, ранил его в голову и задержал».

– Пошто решил, что Покотило будет лучше? – спросил Карп Маркелов.

– Он сейчас Наказный Атаман у семиреков,  – начал объяснять Евтихий, – а до того был губернатором Ферганской области. Дюже грамотный, сам всего достиг. Безродный, но держится уверенно. С туземцами не сюсюкает, а вопросы решает через их старейшин и спрашивает с них жестоко. Очень набожный и любезный человек.

– Этот Покотило, сможет конокрадство искоренить? – спросил Жигин. – Пошто нам его звать, если он конокрадов не приструнит. Опять, говорят, разбойник Айдангалий объявился в Букеевской Орде.

– Надо, братцы, лично его спросить, – ответил Евтихий. – Давайте, напишем наши требования, да отправим «гонца» к генералу в Верный.

– Кого пошлём? – спросил Жигин. – Ништо опять сам побежишь?

– Стар уже стал, на далеко бегать, – ответил Евтихий. – Гостит у меня есаул Карпов. Он родом из Верного. Его и отправим. Пусть своих родных проведает, да к генералу Покотило зайдёт чаю попить.

– Хорошая мысль, – проговорил Карп Маркелов. – Это ты его, что ли, утром «на верстак» укладывал?

– Да, его! – ответил Евтихий. – Наш казак, хотя, и благородных кровей. Он по рекомендации Вячеслава Петровича Бородина, историю войска описать задумал. Как мыслите, можно ему доверить сей труд?

– Ты, Евтихий, не гони коней, – посоветовал Агафонов. – Пусть исполнит поручение. Отвезёт послание в Верный, да ответ доставит нам, а там будет видно. Сказать «жалам!» всегда успеем.

– Братцы, когда же послание сочинять станем? – спросил Евтихий. – Ведь, есаул Карпов долго сидеть у меня не станет.

– Вот, ты, и сочинишь, – ответил за всех Афанасий Агафонов. – Мы, за два условия: борьба с конокрадством, а ещё лучше, вообще, со скотокрадством и ни малейшего вмешательства в дела войска. Хватило уже с нас, одного Ставровского! Для этого Покотилы дела на Бухарской стороне найдутся. Пусть переселенцами там занимается. Благо хохлов среди них, хоть, пруд пруди…

Переселенцы из центральных и украиных губерний России появились в Уральской области в конце XIX столетия. На землях Уральских казаков они не могли получать наделы для занятий хлебопашеством, поэтому их стали расселять на землях зауральских киргизов, где постепенно выросли хутора и посёлки, среди жителей которых было много малоросов. Казаки называли их, хохлами. Мощным центром стал посёлок Бурлинский базар, жители которого имели множество стычек из – за порубки леса в пойме Урала, с местными казаками, а также с киргизами, недовольными захватом их пахотных земель. Казаки ревностно охраняли свои лесные массивы от незаконной порубки, и тут, закон был на их стороне. Наказание же, для нарушителей закона было жестоким – тюремный срок и большой штраф. Различия не делали между уральскими казаками, иногородними жителями или киргизами. Закон был един для всех подданных Российской Империи.

В вопросах отношения с переселенцами уральский казак руководствовался теми же принципами, что с иногородцами. Эти принципы сформулировал бытописатель Иоасаф Игнатьевич Железнов в статье «Киргизомания»:

«Уральский казак и русский человек суть лица тождественные, потому что уральский казак и русский человек, например, купец, мещанин, крестьянин и т. п., живут одинаковою жизнью, духовною и нравственною: обычаи, нравы, взгляд на вещи одинаковы как у казака, так и у русского».

Учитывая, что И. И. Железнов был связан тесными узами со «старыми людьми», со слов которых он записывал многие предания, то его точка зрения об иногородних, несомненно, являлась точкой зрения «старых людей». Однако, с течением времени, некоторые взгляды поменялись. Связано это было с поведением самих иногородцев, которые, обжившись на казачьих землях, стали требовать для себя дополнительные права. И тут, у всех на устах была другая крылатая фраза И. И. Железнова:

«Я, если разбирать меня с общей точки зрения, – писал Иоасаф Железнов, – гуманист, но коснись дело интересов казаков, я – эгоист…».   

– А теперь, братцы, давайте поговорим о нашем насущном, – продолжил разговор Фиогний Жигин. – Урал в нынешнем году остался «в трубе», а рыбы совсем мало. Севрюжное рыболовство себя не оправдывает. Казаки несут убытки. В прошлые годы на большую воду грешили. Вроде, как она виновата, что красной рыбы ловилось сравнительно мало. Мол, расходится рыба по луговым разливам, низинам и старицам.

– Ништо это правда? – включился в разговор Евтихий Дураков. – Мало рыбы входит в Урал из Каспийского моря. Вот, в чём беда. Нужно звать в войско Николая Андреевича Бородина. Нечего ему более прохлаждаться в столице. Пусть продолжит свои опыты по искусственному выращиванию малька севрюги. Не плохо, ведь, у него получалось. Правда, наши старики – «никудыки» (старообрядцы, не посещающие церковь, а молящиеся дома) шипели тогда, чуть ли не «печать антихриста» усмотрели в его опытах. У него и с Наказным Атаманом разлад пошёл, он бросил всё, да укатил в Петербург.

– Помню про его конфликт с Наказным Атаманом. – подхватил тему Карп Маркелов. – Только Ставровского давно след простыл, а он как два года назад приезжал на выборы депутата в Государственную Думу, так больше и не появлялся в войске.

– Когда ему появляться, то в тюрьме сидел, то опять с кадетами связался, – добавил Евтихий. – Он и трёх месяцев не пробыл в депутатах Думы, как подписался в Выборге под воззванием, за что в «Кресты» угодил, а вышел в партию кадетов вступил. Ему избираться запретили, так он вместо себя врача Еремина предложил. Хрен редьки не слаще. Тоже воду мутил, будь здоров. Казаки 6 – го полка выразили негодование на его статью «Плачь усмирителей», где он ссылался на письмо от казаков, якобы, просивших распустить их по домам. Письмо к Еремину, Вениамин привёз со службы и мне отдал, как напоминание о смутьянах в войске. Вот, за пазухой ношу, послушайте старики:

«Не допускаем мысли, – писали ему уральцы, – чтобы письмо то написали казаки, – чтобы среди нас могли найтись также отщепенцы, забывшие данную ими присягу и заветы предков. Не так мы воспитаны нашими дедами и отцами; умерли они, но слава их не умерла перед нами, так как мы знаем, что они честно, с усердием и рвением несли по слову Царя службу свою. И мы знаем, что призваны на службу по повелению Государя Императора и только Им и можем быть отпущены домой, когда служба наша перестанет быть Ему нужною. Позором для всего войска нашего считаем всякие просьбы о роспуске нас в нынешние тяжелые времена. Чувствуем и не забываем мы отеческой заботливости о нас и всех милостей, оказанных нам Верховным Вождём нашим. Пусть мнимые доброжелатели наши пишут свою ложь, а мы будем служить верою и правдою Государю и дорогому нашему Отечеству, будем до конца крепко стоять на страже законного порядка, о чем  и просим заявить всем господам правым, господам левым и господам «нашим и вашим»…

– Ты пошто нам это письмо зачитал? – спросил Афанасий Агафонов. – Чует моё сердце, не спроста затеял этот разговор Евтихий.

– Ништо не с Николая Бородина у наших студентов пошла мода в разные кружки заглядывать, да с революционерами дружбу водить, – ответил Евтихий. – Их войско посылало в столицы науки постигать, а они там с врагами Царя – батюшки якшаться стали. Надо, старики, этому положить конец. А что лучше всего отвлекает от дурных мыслей, правильно, служба.

Николай Андреевич Бородин происходил из старинного старшинского рода, давшего нескольких Войсковых атаманов, самым известным из которых был Давид Мартемьянович Бородин. Его отец был уральским полицмейстером, а сын – студент стал посещать народовольческие кружки в Петербурге, угодил под надзор полиции и, лишь, благодаря настойчивым хлопотам Наказного Атамана Н. Н. Шипова ему удалось избежать тюрьмы и заняться плодотворной работой на благо родного войска. Сначала он проявил себя как специалист по статистике, написавший знаменитый труд: «Уральское казачье войско. Статистическое описание» в 2 – х томах, где в цифрах и фактах дал подробное описание экономики Уральского казачьего войска, державшейся на рыболовстве. Затем, занялся непосредственно уже наукой ихтиологией на Урале. Специально для него учредили должность войскового техника рыбоводства. С 1896 года Н. А. Бородин проводил ежегодно на реке Урал эксперименты по искусственному оплодотворению икры осетра и севрюги, выращивании молоди севрюги. В 1899 году уехал в Санкт – Петербург, где служил старшим специалистом по рыболовству департамента земледелия. С 1908 года участвовал в работе Комитета по холодильному делу, был одним из первых, кто применил искусственный холод для хранения и транспортировки продуктов.

– На моих глазах родитель его, Андрей Бородин, по приказу Наказного Атамана Аркадия Митрича Столыпина, заковал в кандалы антоновских казаков, «часовенного» толка, – проговорил Афанасий Агафонов. – Эти кулугуры были против открытия школы на фарфосе, а Столыпин их в кандалы. Ох, и хитрющий был итаман. Не успели тех казаков довезти до Уральска, как они разом все согласились…

– Видно, не в папашу пошёл сынок, – сказал Фиогний Жигин. – Дурь из башки, нужно было в детстве выбивать, пока поперёк кровати умещался. Пошто он нам в войске сдался? Пущай в столице живёт, а здесь рыбозавод наладит и болды (хватит) с него.

– Жалам, старики, такой приговор? – спросил у «старых людей» Агафонов.

– Жалам! – проговорил Евтихий, а за ним и остальные все старики сказали, разом. – Жалам!

– С Бородиным понятно, а других студентов надо в войско возвращать, – подытоживая прошедший совет, проговорил Афанасий Агафонов. – Не дело, когда сыновья казаков вдали от родных берегов с революционерами якшаются. Нужно с родителей строго спросить за воспитание своих чад, да пусть принимают меры к розыску и обязательному возврату своих сыновей в войско. Разве это дело, когда казачий сын Ружейников против Царя – батюшки пошёл? Послали тебя на лекаря учится, так учись, да пользу войску принеси. Али, илецкий казак Фомичев? Тому социализм мерещится. Стал агрономом, так служи честно войску на его ферме. Ищи способы, как хлеб от суслика уберечь. Много дури в головах у нынешней молодёжи, не приведи Господь, доберутся они до управления Уральским войском, профукают всё в два мига.

– Ты, что несёшь, Афанасий, – проворчал Карп Маркелов. – Кто же им даст, управлять войском? А Царь – батюшка пошто? А мы, старые люди? Ништо такое возможно?

– Придёт время, старики, снесут с трона Царя и нас слушать не станут, – проговорил Агафонов. – Мне, после Пасхи цыганка нагадала. Не больше десятка лет, осталось Уральскому войску жить в мире и согласии. Смута великая наступит в России, похлеще будет всех предыдущих.

– Поживём, старики, увидим, – сказал Маркелов. – Давайте расходится, а то на боковую (спать), уже, пора. Завтра, чуть свет, пойду бахчи сажать.

– И то верно, старики, айда по домам! – скомандовал Агафонов. – Итак, засиделись допоздна. 

Вениамин весь день поджидал Евтихия сидя у плетня, на улице. Начинало смеркаться, и казака стали покусывать комары, от которых он отмахивался сорванной полынью. Старики высыпали со двора Карпа Маркелова всей ватагой и, пройдя до первого проулка, стали расходиться по своим домам.

– Как прошёл совет, Евтихий Харитоныч? – спросил Вениамин.

– Лучше не спрашивай, Венька, башка кругом идёт, – ответил Евтихий. – Давай, молча прогуляемся до дома.

Из головы Евтихия никак не выходили слова, сказанные Афанасием Агафоновым. Неужто, правда, что войску осталось существовать немного времени. Ещё год назад, Афанасий по большому секрету сказал Евтихию, что наследник престола Цесаревич Алексей Николаевич болеет болезней, которая передалась ему по материнской линии. Болезнь неизлечимая и он может умереть в любой момент. Для всей Российской Империи это был государственный секрет. А тут, ещё, вспомнились строки из статьи графа Л. Н. Толстого, который после печальных событий 9 – го января 1905 года сказал, что эти события были следствием того, что группа интеллигентов – революционеров пыталась увлечь рабочих – разумеется путём обмана – на путь революции. И эта попытка, чудом не удалась. Итак, матушка – Россия бунтовала местами, без малого два года. В этот раз казаки спасли монарха и державу, а станут ли спасать в другой раз, одному Богу известно.

Про то, что Бородин двуличный человек, Евтихий знал давно. Николай Андреевич был под стать своему кумиру – Никите Фёдоровичу Савичеву – с  которым он нашёл общий язык перед кончиной войскового архивариуса. Обоих объединял интерес к личности писателя И. Железнова, но каждый стремился заполучить личную выгоду, возвеличивая знаменитого уральца. Оба говорили одно, подразумевали другое, а совершали третье. Однако Николай Бородин был превосходный рыбовод, а это сейчас, было главное.