2. 3 Тот, кто сердцу ближе

       -А четь, это много или мало?  – спросила, подсевшая к столу Марьюшка. Вот, для чего ей нужна полная ясность в любом вопросе?

       Не знаем, что ответил и ответил ли князь дочери. За него поясним: в 17 веке четверть равнялась  6 пудам ржи или 5 пудам муки. Много это или мало? Судите сами: в наказе тюменскому воеводе Бобрищеву-Пушкину, предписывалось в течение года покупать хлеба только по четыре четверти на человека – для себя и для своих дворовых людей «и ту куплю записывать в таможенные книги», «а больше того отнюдь ни у кого и нигде в сибирских городех не покупать».

       Велика ж была вера на Москве, что так можно остановить бесстыдную сибирских воевод спекуляцию зерном и хлебом.

       -Ну, ступай-ступай, поздно уже, а у меня дел еще много, - весело было ему разговаривать с любимицей. Десятый пошел, а уж разумна... И здорова, не хворает. В мать пошла. Захарьиных порода, и красавица, и ростом верно в Юрьевых будет. Сына бы такого… Трех дочерей господь прибрал, а сына все нет. Вон дядька Иван-от – на голову выше всех, а брат его, Михаил, загубленный на краю земли, в Чердыни, так тот вовсе был богатырь, чуть не трех аршин ростом, повозку с возницей рукой подымал набок,  шутя, опрокидывал ... С Настасией Никичной потому беседы не простые были:

       -Ты, батюшка, ей много воли даешь, а тем…

       -Много воли – это когда победитель неприятеля может смерти предать, а он дарует его животом, и тогда покоренный должен сию милость отслужить холопством. И это тоже его воля, - сказал, как отрезал. Воспитывать дочь не его забота, а вот радость от общения с ней он испытывал всегда. И любил.

       Любил ли он жену? Если бы ему задали такой вопрос, он бы не понял его сути. «Она мне нужна, а я ей». И это важнее любви. Жена его помощница, его опора, надежда. Это уют в семье, куда можно придти предельно усталым, и быть уверенным, что тебя накормят, согреют и ободрят, дадут отдых и не укорят. После многолетней супружеской жизни скорее возникает привычка и привязанность. Но они, эти семейные связи, настолько врастают в их жизнь, что задавать такие вопросы, - да, и кто такие вопросы может задать?- вопрошающего просто не поймут.

       Любить можно и должно только Господа бога нашего и государя. Таков был бы их ответ. И все-таки женились на Руси по взаимному влечению, приязни и согласию, можно назвать по любви. И это древняя, еще с  язычества, славянская традиция. А с дочерью сложившиеся доверительные отношения были для него радостны.

       Анисья же доверилась и полагалась на него по-особому. «Имаше ли произволение благое и непринужденное, и твердую мысль, пояти себе в мужа Бориса, боярина егоже пред тобою зде видише?» На этот вопрос, как и на вопрос о любви без колебаний было твердое: «Имам!». Так она ответила при венчании, такой же ответ услышал бы вопрошающий  сегодня.

       Четырнадцатилетней девочкой-подростком она встретила свою судьбу. Молодой Оболенский, в белой ферязи с серебряными прошивками на груди, с серебряным топориком на плече, стоял слева от государя, сильный и бесстужий, неприступный и такой недоступный ее мечтаниям. Стоял «ближе к сердцу!» и в восторге замирала девочка, так представляя себе положение царского оруженосца. «С ним не страшно... и страшно!». А сердце ее останавливалось.

       А тут разлука, долгая и холодом и снежным туманом, как дымом, затянутая, без надежд. И «Без него еще страшнее!». Белозерская ссылка по воле царя Бориса и боярского синклита, что только укрепляла ее надежды и мечту.

       Нет, северный холод был потом, сначала – темень поздней осени, даже осветительные жаровни у английского дома не зажжены! Крики, стоны, бряцанье, топот, липкие от пота и крови ладони. И его глаза полные тоски и ее полные страха встретились…

       Потом была «варварка».
 
       Прошли времена стужи, и он всецело оправдал ее веру и доверие. На него легли вся полнота ответственности и великие заботы. Он принимал решения и не помышлял перекладывать последствия на ее плечи. «О еже возвеселитися им видением сынов и дщерей! Иже избавитеся имже от всякия скорби, гнева и нужды».
Вечеряли. Борис усталый от хлопотного дня, Анисья своей не показывает. Хозяин поднимает бокал, немногословен. Смотрят  глаза в глаза:

       -Давай за тех, кто нам дорог … За тебя! …И я за тебя!

       «Он мне нужен, а я ему»