Жертвенность Очерк 22 С лейкой и блокнотом

                «ЖЕРТВЕННОСТЬ»

         Очерк 22 «С ЛЕЙКОЙ И БЛОКНОТОМ»


     4.6.20.   С лекой и блокнотом

     Всем генералам и офицерам, прапорщикам и служащим, всем, кто причастен к становлению, возрождению и развитию журнала «На боевом посту», посвящается!

     29 ноября 1957 года в соответствии с решением ЦК КПСС был подписан приказ МВД СССР «Об издании журнала «На боевом посту». Два месяца спустя воины внутренних войск получили его первый номер.

     Приведу редакционную статью журнала «На боевом посту» № 7, за 2007 год. Источник (http://www.vvmvd.ru/veterani_files/07_2007.pdf)

     «…Профессиональных журналистов в войсках практически не было. Штаты набирали, по образному выражению старейшины журнала генерал-майора в отставке И.Г. Беликова, «с бору по сосенке». Отделы состояли из двух-трёх офицеров, структурно напоминая существовавшие в журнале «Пограничник», который выходил с сентября 1939 года и на протяжении почти двадцати лет выполнял функции единого издания для всех войск НКВД-МВД.

     Главным редактором был назначен полковник Михаил Максимович Рамзин. Во время войны он редактировал газету одного из Прибалтийских фронтов, затем работал ответственным секретарём «Красной звезды», возглавлял редакцию общественно-политической литературы в Воениздате. Пришли опытные журналисты: Николай Евстафьевич Захаров – из газеты Московского военного округа «Красный воин», Василий Андреевич Юдичев – выпускник знаменитого ИФЛИ, Георгий Иосифович Аганесов – профессиональный литератор, член Союза писателей СССР, Яков Михайлович Азарапетян, долгие годы проработавший в газете «Гудок».

     Журнал номер от номера становился содержательнее и богаче. Главный упор делался на всестороннюю помощь командирам и политработникам в обучении и воспитании личного состава, организации боевой службы, укреплении воинской дисциплины. За два с небольшим года журнальный тираж с 20 тысяч экземпляров возрос более чем в два раза.

     Однако в феврале 1960 года выпуск издания был приостановлен. Причиной тому – реформы, приведшие к упразднению общесоюзного Министерства внутренних дел.

     Но после почти десятилетнего перерыва, в конце 1969 года, редакция была образована вновь. А в январе 1970 года «На боевом посту» поступил к читателям.

     Из тех, кто стоял у истоков журнала, в возрождённой редакции трудились лишь двое: полковник В.В. Журавлёв – ответственным секретарём, и майор А.Ф. Чистяков – возглавлял отдел литературы, культуры и быта. В целом журналистский костяк составляли достаточно опытные, преданные своему делу люди. Это и главный редактор полковник Иван Степанович Семиохин, начинавший журналистский путь на фронтах Великой Отечественной войны. Самой яркой страницей его биографии была работа в газете 18-й армии «Знамя Родины». И трудившиеся рядом с ним другие фронтовики: Герой Советского Союза полковник М.Ф. Борисов, уничтоживший на Курской дуге семь фашистских танков, полковник Ф.К. Гавриков, кавалер трёх орденов Красной Звезды, полковник К.С. Оглоблин, почётный гражданин польского города Рыбник, полковники М.В. Горбов, А.Н. Петров, М.С. Логунов.

     По-прежнему помимо статей, репортажей, зарисовок, раскрывающих различные стороны деятельности войск, много журнального места занимали методические материалы и разработки по темам и разделам боевой и политической подготовки, всевозможные консультации, ответы на вопросы – словом, многое из то- го, что требовалось командиру взвода, роты, руководителю группы политзанятий, политработнику подразделения, партийному и комсомольскому активисту в повседневной жизни.

     «Боевая служба – наша главная задача!» – под этим девизом жили внутренние войска в 70-е – 80-е годы минувшего века. Журнал не стоял в стороне от её решения. Отсюда его акции: конкурсы с призами за 100, 200 караулов, выполненных на «отлично», «круглые столы» и «журналистские десанты» в части – инициаторы социалистического соревнования. Его рассказы о лучших из лучших воинах, включая их последующую жизнь и работу на ударных комсомольских стройках страны.

     К концу 80-х годов журнальный тираж превысил 120 тысяч экземпляров. Всё это стало возможным благодаря таланту и работоспособности сотрудников редакции, которую вслед за И.С. Семиохиным возглавляли полковники Ф.К. Гавриков, Е.Н. Егоркин, Е.А. Григорьев.

     Но особенно следует отметить новое поколение военных журналистов, которых подбирал и воспитывал полковник А.Г. Горлов, ставший редактором в 1988 году. Рядом с лучшими «набоепостовскими» перьями: полковниками М.В. Горбовым, В.В. Асташиным, В.Н. Лосевым, Ю.В. Дурневым, Е.И. Ерховым – ярко проявили себя И.Т. Козлов, А.Г. Ушар, Б.В. Карпов, Е.А. Артюхов, В.Д. Гондусов, С.М. Шевцов, Б.В. Булгаков, В.Н. Геращенко, А.А. Петров, И.Н. Мучак, А.В. Симонов, Н.Г. Сысоев.

     Так получилось, что время работы этой талантливой когорты войсковых журналистов совпало с началом межнациональных распрей в Советском Союзе. Корреспонденты журнала побывали во всех горячих точках: Баку и Ереване, Степанакерте и Фергане, Оше, Цхинвали, Вильнюсе – везде, где войска находились на острие событий.

     Когда руководство войск и редакционная коллегия почувствовали, что невозможно в ежемесячном издании оперативно рассказывать обо всём происходящем в стране, редакция стала выпускать газету «Ситуация» как еженедельное приложение к журналу.

     Публикуя материалы о мужественных, самоотверженных действиях солдат, прапорщиков и офицеров, которые живым щитом вставали между враждующими сторонами, журнал немало поработал на имидж войск, повышение авторитета, престижа службы в них. Яркий образ защитника мирных граждан от преступных посягательств бандитов и экстремистов помогал развеять чёрные мифы о внутренних войсках. Ведь до этого бойцы с краповыми погонами у большинства наших людей ассоциировались лишь с конвоем.

     Десятки книг и брошюр были написаны в эти годы журналистами и литераторами внутренних войск. О «На боевом посту» заговорили в профессиональных писательских кругах. В журнале публиковали свои произведения Юлиан Семёнов, Аркадий Вайнер и Леонид Словин, Валентин Пикуль, Николай Иванов, Вячеслав Дёгтев. На его страницах выходили стихи Евгения Винокурова, Константина Ваншенкина, Николая Старшинова, Марка Соболя, Владимира Кострова и многих других. Здесь же впервые была напечатана повесть Виктора Доценко «Тайга не спишет», по которой поставлен художественный фильм «По прозвищу Зверь».

     По подшивкам журнала «На боевом посту» с конца 80-х годов прошлого века можно достаточно подробно проследить боевой путь внутренних войск, познакомиться с самыми достойными их представителями – скромными окопниками, пахарями войны и Героями, совершившими истинно высокие подвиги.

     Освещение контртеррористических операций в Чеченской республике – отдельная страница в истории журнала, наполненная гордостью и болью одновременно. При выполнении редакционного задания 18 апреля 1996 года погиб заместитель начальника отдела войсковой жизни старший лейтенант Анатолий Венедиктович Ягодин, удостоенный посмертно ордена Мужества. Эту же награду получил и нештатный фотокорреспондент журнала Олег Олегович Смирнов, тяжело раненный снайперской пулей… Истинно фронтовыми корреспондентами стали большинство офицеров редакции. Многие из них отмечены боевыми наградами.

     А время течёт. Менялось руководство редакции. В 1992 году на смену полковнику А.Г. Горлову пришёл полковник Л.И. Лукиенко. После его безвременной кончины в 1999 году редактором был назначен полковник В.Н. Ульяновский. С октября 2004 года редакцию возглавляет полковник Ю.П. Кислый.

     Любой творческий коллектив силён традициями и преемственностью. Отрадно, что и по сей день на страницах журнала можно рядом с публикациями молодых сотрудников встретить имена генерал-майора в отставке И.Г. Беликова, полковников в отставке М.В. Горбова, Ю.В. Дурнева, А.А. Бекасова, В.В. Асташина и других. По-прежнему в строю «набоепостовцев» обозреватели журнала полковники запаса Б.В. Карпов, Н.Г. Сысоев. Активно трудится специальный корреспондент редакции известный публицист А.А. Эдоков.

     Успехи ветеранов впечатляют. Но ещё больше радует, что рядом с проверенными временем мастерами пера набирает силы молодая поросль. Успешно трудятся член Союза писателей России подполковник Николай Казаков, полковник Игорь Софронов, подполковники Игорь Бысенков, Николай Петелин, Тимур Макоев, Сергей Портнов, Роман Илющенко, майоры Вячеслав Калинин, Вадим Винник, Виктор Болтиков, капитан Константин Алексеев. Всё чаще отмечают на редакционных летучках капитанов Елену Жарникову, Александра Кудрявцева. Нельзя не отметить ивклад в общее дело фотокорреспондента старшего прапорщика Владимира Николайчука, ставшего недавно заслуженным работником культуры России, начальника отдела допечатной подготовки полковника Сергея Чепяшева, корректоров Елену Александров- ну Богданову и Елену Юрьевну Гаврилову, специалистов компьютерной верстки лейтенантов Ирину Воронцову и Жанну Ситникову, старшего прапорщика Евгению Илларионову. Перечис- лять можно и дальше.

     В последнее время произошли коренные изменения в структуре редакции. Теперь она всё больше напоминает современный холдинг, выпускающий периодические издания, книги и брошюры, мультимедийные обучающие программы, кинофильмы и радиопередачи, рекламную и сувенирную продукцию. Редакция сегодня – это крупный многофункциональный организм, где бок о бок соседствуют-сотрудничают журнал «На боевом посту», газета «Ситуация», сборник учебно-методических материалов «Войсковой вестник», «Оперативно-тактический журнал внутренних войск МВД России», типография, киностудия, отделы непериодических изданий, интернет-сайта, радио- и мультимедийных программ, рекламы.

     В журнале «На боевом посту» выросло немало талантливых журналистов и писателей, ставших членами творческих союзов, отмеченных престижными премиями, почётными званиями, государственными, ведомственными и общественными наградами. У многих вышли свои собственные и коллективные книги, большинство активно сотрудничают с военными, правоохранительными, гражданскими изданиями.

     Начинания редакции всегда находили и находят поддержку в Министерстве внутренних дел, Главкомате внутренних войск. С большим вниманием читал журнал начальник внутренних войск генерал армии И.К. Яковлев. Сегодня столь же строгим и взыскательным читателем является главком генерал армии Н.Е. Рогожкин. «Помогать командованию войск, воздействовать на умы и сердца личного состава, воспитывать патриотов Отчизны, поднимать их на работу славную, на хорошие и добрые дела» – эти задачи ставит он перед нами.

     Редакция журнала «На боевом посту», как любой воинский коллектив, механизм подвижный, развивающийся. Эта особенность, помноженная на специфику войск, на творчество всех и каждого, даёт сплав, гарантирующий выполнение любой служебно-боевой, служебно-творческой задачи на самом ответственном боевом посту.

     Премией Министерства внутренних дел отмечен коллектив редакции в преддверии своего золотого юбилея. Это – свидетельство того, что журнал на верном пути.
15 октября в столице республики Марий Эл городе Йошкар-Ола состоялась торжественная церемония награждения победителей Всероссийского конкурса МВД России «Щит и перо» – 2009. Трое военнослужащих внутренних войск стали победителями конкурса – это заместитель главного редактора журнала «На боевом посту» ВВ МВД России полковник Игорь Сафронов и начальник отдела того же журнала подполковник Николай Петелин, а также начальник пресс-службы Сибирского регионального командования внутренних войск МВД России подполковник Дмитрий Болдырев…»

     А далее я возьму на себя ответственность представить первопроходцев войскового журнала «На боевом посту» и моих однокурсников «Бадеевцев» Высшего политического училища МВД СССР, кому посчастливилось вписать яркие страницы в историю становления войсковой печати.


     4.6.21.   Генерал-майор Илья Григорьевич Беликов

     В журнале «На боевом посту» № 1 за 2007 год была опубликована статья «С бору по сосенке» генерал-майора Ильи Григорьевича Беликова.
     Источник: (http://www.vvmvd.ru/veterani_files/01_2007.pdf)

     «…Нынешний год – год золотого юбилея нашего журнала. Он был учреждён 29 ноября 1957 года приказом министра внутренних дел СССР, а в январе 58-го увидел свет первый номер журнала. Полвека он не просто шагает в ногу с войсками, а рассказывает об их суровых буднях. Менялись времена, задачи войск, менялось лицо журнала, но он всегда был и остаётся на боевом посту. Об этом мы и поведём речь в материалах новой рубрики, посвященной 50-летию центрального войскового издания.

     МНЕ уже доводилось делиться воспоминаниями о том времени, когда появился на свет первый номер журнала «На боевом посту», о всякого рода трудностях, связанных с его становлением, обретением авторского и военкоровского актива, завоеванием читательской аудитории. Писал я и о неожиданной для большинства из нас приостановке через два с небольшим года выпуска войскового печатного издания на долгих десять лет в связи с тем, что в результате хрущевских реформ было упразднено союзное Министерство внутренних дел, а вместе с ним Главное управление внутренних войск и политуправление, которое выпускало журнал.

     Возможно, я в чем-то повторюсь, но сегодня, вступив в год полувекового юбилея журнала, конечно же, правильно начинать разговор о нём с рассказа о тех людях, которые стояли у его истоков. А поскольку живых свидетелей событий пятидесятилетней давности осталось всего ничего, я думаю, что читатели извинят меня, если где-то в чем-то и повторюсь…

     Если говорить откровенно, то становиться журналистом я не собирался. Это никак не входило в мои планы в том уже далеком 1957 году. Однако так случилось, что осенью пятьдесят седьмого, сдав обязанности начальника политотдела 11-го стрелкового полка, дислоцированного в германском Карл-Маркс-Штадте, и подписав акт о его расформировании, я оказался за штатом. Что ж, сижу на чемоданах и жду приказа о назначении начальником политотдела дивизии в Ростове-на-Дону, поскольку все собеседования у войскового руководства прошел, дал согласие ехать туда.

     Однако время шло, приказ не поступал, я начал волноваться, но начальник политуправления войск генерал-майор Терещенко успокоил: «Если в министерстве не продлят срок твоего пребывания в резерве, будешь назначен на одну из вакантных должностей, а пока догуливай отпуск и жди команды». Генерал меня хорошо знал: четыре года я был у него помощником по комсомолу. И я его хорошо изучил: человек этот слов на ветер не бросал.

     Вскоре Николай Семенович вызвал меня к себе на Покровский бульвар. Там, в здании покровских казарм, размещалось в то время Главное управление внутренних войск.
     – Вот что, Илья, ЦК партии принято решение об издании с января наступающего года войскового журнала «На боевом посту». Уже подписан приказ министра, – с ходу начал он. – Я хочу, чтобы ты поработал в редакции.

     Такого поворота событий я, конечно же, не ожидал и, придя в себя, принялся горячо возражать. Но генерал быстро отмел все мои доводы:
     – Вопрос о перспективе твоего служебного роста пока оставим открытым. Дивизия от тебя никуда не уйдёт. Пока же впрягайся в новое для всех нас партийное дело. Человек ты писучий, я знаю, у тебя получится. Так что иди и помогай полковнику Родионову.

     Дальше упорствовать не имело смысла. К тому же Пётр Александрович Родионов, начальник отдела пропаганды политуправления, присутствовал при этом разговоре. Он тут же взял меня под локоток и повел к себе в кабинет.

     Так начался журналистский период моей служебной биографии.
     Надо сказать, что до этого я писал не только доклады, отчёты и справки. Еще смолоду посылал корреспонденции во владимирский «Призыв», ивановские «Рабочий край» и «Ленинец». При том же «Призыве» работал литературный кружок, который я два года посещал, пока учился во Владимире в педагогическом техникуме. Главный редактор даже приглашал меня на постоянную работу. Однако я отказался, поскольку зарплата там была не ахти какой да к тому же мне, как сельскому учителю, не надо было платить ни за жилье, ни за керосин, ни за дрова. А это для семнадцатилетнего деревенского паренька, которому помощи в жизни ждать было неоткуда, скажу вам, немало. Так что свою профессию я менять не стал, но и навык корреспондентский не утратил, и уже в войну, став замполитрука роты в дивизии имени Дзержинского, посылал в многотиражную солдатскую газету «На боевом посту» заметки и стихи.

     Но одно дело что-то время от времени пописывать, другое – профессионально работать пером да еще и редактировать других…
     Однако раз надо – значит, надо.

     Редакционные помещения ещё не привели в порядок: шёл ремонт двух небольших комнат на первом этаже главка с отдельным входом со двора. Потом некоторое время мы в них и сидели – по шесть человек в каждой за одним общим столом. К весне руководство выделило нам отсек двумя этажами выше, где размещалось политуправление. Там уже можно было работать по-человечески: каждый отдел получил кабинет. А в отделах у нас было по два офицера – начальник и инструктор или старший инструктор. Штаты и структуру редакции кадровики списали с журнала «Пограничник», который выходил с сентября 1939 года и накопил определённый опыт.

     С Родионовым мы обсудили содержание первого номера. Основное направление нам было указано начпуром: пропаганда решений октябрьского пленума ЦК и претворение их в жизнь. Но вот в чем загвоздка. По документам пленум решал вопросы дальнейшего улучшения партийно-политической работы, а по сути на нём был низложен и предан анафеме маршал Георгий Константинович Жуков. Охотников лягнуть опального полководца нашлось немало. Все центральные газеты и журналы охотно предоставляли такое право любому – от маршала Конева, разразившегося двумя подвалами в «Правде», до безвестных ротных политработников и секретарей первичных парторганизаций: Жуков, видите ли, мешал им хорошо партполитработу вести…

     Жуков, надо прямо сказать, политработников недолюбливал. Летом 56-го он издал приказ об укреплении дисциплины, где крепко зажал политработу. Запретить, писалось в нём, критику служебной деятельности командира. Я хорошо запомнил эту фразу. А как отличить служебную деятельность командира от всего прочего? А если человек бездельничает, то что – молчать?

     Я тогда был еще в Германии, собрал своих политработников в полку и сказал коротко:
     – Как работали, так и будем работать. Ясно?
     – Ясно, – отвечают.

     Но тут встаёт капитан Зощенко, всезнайка этакий, замкомбата, только что окончивший академию:
     – А можно ли так, как это делаете вы, трактовать приказ министра обороны?
     Отвечаю:
     – Вот когда приду к вам на партийное собрание, тогда и покажу, как его трактовать!

     Приезжаю, а в батальоне действительно полно недоработок. Ну и дал им, а прежде всего комбату, перца по партийной линии. А потом и говорю:
     – Учтите, что я не критиковал вашу деятельность, а говорил о бездеятельности! Её, между прочим, Жуков критиковать не запрещал.

     Вот и на этот раз, уже в журнале, я решил про себя: не с Жуковым надо «бороться», а решать, как укреплять партполитработу по существу. Этой линии я и придерживался, подготавливая и статью министра внутренних дел Николая Павловича Дудорова, и программного характера выступление начальника политуправления войск генерала Терещенко, и обзор посвященных решениям пленума ЦК собраний партактива соединений. Те материалы, которые определили лицо самого первого номера журнала «На боевом посту».
     Поправят, значит, поправят, нет – так и суда нет.

     Прошло без сучка и задоринки, без каких-либо замечаний.
     Заметил потом уже вступивший в феврале в должность главный редактор полковник Рамзин. Спросил:
     – Что ж о Жукове почти ни словца?
     Я без всяких экивоков высказал свою точку зрения и услышал в ответ:
     – То, что ты мне сказал, больше не говори никому.

     ПОСТЕПЕННО хоть и со скрипом, но всё же решился и кадровый вопрос. Условие было одно: бесквартирных в редакцию не брать. И если поначалу возле отдела кадров толпилось немало людей в армейской, флотской и даже лётной форме, то вскоре очередь поредела и вообще рассосалась. Поскольку ловить-то оказалось нечего: жилья нет и в ближайшей перспективе не предвидится, а полковничьих должностей всего три – у главного, его зама и ответсекретаря.

     То, что возглавил журнальный коллектив Михаил Максимович Рамзин, конечно же, огромная удача. Это был мудрый пятидесятисемилетний рязанский мужик, большого природного ума. Не помню уж, что он оканчивал, но знаю, что грамоте его учил на дому сельский поп. И учил хорошо. Был Михаил Максимович широко образованным человеком. К тому же всех нас старше (меня так аж на двадцать лет!) и авторитетней. Во время войны он редактировал газету одного из прибалтийских фронтов. Потом, когда на базе этого фронта был создан Прибалтийский военный округ, Рамзин стал редактировать окружную газету «За Родину». Какое-то время жил в Риге, затем перебрался в Москву, работал ответственным секретарем «Красной звезды». (И вот что интересно: именно тогдашний редактор «Звездочки», генерал, затем ставший зам. завотдела пропаганды ЦК КПСС и большой друг Михаила Максимовича, впоследствии так и не разрешил нам выпустить третий номер журнала за 1960 год. Уже готовый журнал, сверстанный… Вот вам и дружба!) А Рамзин после главной военной газеты страны заведовал редакцией общественно-политической литературы в Воениздате.

     Именно при нём начали выпускать учебники и учебные пособия к политзанятиям для солдат, сержантов, курсантов полковых школ. В мягкой обложке, на газетной бумаге. В конце каждой брошюры значилось: «Под редакцией М.М. Рамзина». Почему он ушел оттуда? Объяснял просто:
     – Осточертело – скучно, нудно, однообразно и полно вранья.
     Он хотел живого дела. Поэтому и согласился возглавить наш редакционный коллектив.

     Михаил Максимович жил журналом. Он не только прочитывал от корки до корки готовящийся к выпуску номер, но по возможности и всё «сырьё, весь полуфабрикат» – рукописи, приходившие в редакцию, письма. На каждой корреспонденции помечал, какому отделу надлежит с ней работать, в каком ключе и к какому сроку (годовщине, мероприятию) желательно подготовить к печати. Я помню его листочки с указаниями, как надо бы поработать с автором, с какой стороны высветить тему, чтобы корреспонденция получилась лучше, доходчивей. Самым внимательным образом он читал гранки, верстку, а сигнал – так от первой до последней строчки.

     Это был очень компанейский человек. Заядлый грибник. Ещё снег, бывало, не успеет сойти, а он уже выковыривает строчки да сморчки. Его любили, у него была куча друзей. Причём не забывали и те люди, с которыми он работал прежде, многие годы назад: звонили, навещали. А когда он организовывал грибной поход, то непременно приходилось заказывать большущий автобус, ибо кроме наших в него набивались и краснозвездовцы и воениздатовцы – все желающие. Добрый человек, внимательный, чуткий. Творческий. Единственное, чего не любил, так это заниматься рутинной бытовухой: разбираться с кляузниками, жалобщиками; с трениями, конфликтами. Коллектив-то ведь у нас был сложный, собирался с бору по сосенке.

     Обычно он говорил: «Идите к комиссару, он вас рассудит». А комиссаром этим, точнее – бессменным секретарем партийной организации редакции был я. Поэтому и в курсе всего.

     И ещё в Михаиле Максимовиче терпимость большущая была. Ошибку заметит, скажем, в вёрстке, вызовет к себе, но не распекает, а показывает: вот смотри… вот я тебе объясню… И отпустит только тогда, когда убедится, что человек все понял.
     Не помню, чтобы он ругался, чтобы кого-то обидел грубым словом.

     Когда выпуск нашего журнала приостановили в связи с ликвидацией союзного МВД, повлекшей, разумеется, и большие перемены во внутренних войсках, Рамзин уволился и вскоре стал редактировать журнал «Потребительская кооперация», поскольку до войны на гражданке работал в потребкооперации и хорошо знал это дело. Жил он в сталинской высотке на Котельнической набережной на двадцать третьем этаже в небольшой двухкомнатной квартире с женой и младшим сыном.

     Заместителем Рамзина и одновременно редактором закрытого сборника стал Василий Андреевич Юдичев, искусствовед по образованию. В свое время он окончил знаменитый ИФЛИ. Он прибыл к нам из управления кадров МВД. А в шестидесятом ушёл в журнал «Художник». Сначала заместителем был у Вишнякова, а когда тот стал директором издательства «Искусство», сам редактировал журнал. Я у него бывал на Покровке, или улице Чернышевского, как она тогда называлась. Это был эрудированный, толковый человек, но за дело болел не очень, не выкладывался, зато самозабвенно любил рыбалку. Вечером в пятницу в Москве его уже не найти – уехал на рыбный промысел. За те два года, что мы трудились плечом к плечу, Юдичев, по-моему, не написал ни строки. Пахал Федор Нестерович Пешкин, в последующем преподаватель кафедры философии Московского энергетического института, кандидат философских наук, а тогда – инструктор закрытого сборника. Василий же Андреевич направлял, подправлял и исправлял его статьи. Но раз в квартал закрытый сборник исправно выходил. Там требовалась не бог весть какая литература, главное, была бы отражена тема и более-менее доступно изложен материал.

     Ответственным секретарем стал Яков Михайлович Азарапетян. В начале войны он был призван из запаса, из газеты «Гудок» то ли в промышленные, то ли в конвойные войска. Точно сказать не могу, помню лишь то, что именно там его пути пересеклись с путями Петра Александровича Родионова: они вместе служили в политотделе. Азарапетян – инструктором по печати. И вот теперь, спустя годы, полковник Родионов вспомнил о своём сослуживце. Тот так и работал в «Гудке», надо сказать, и от нас потом уходил туда же, но его перехватил журнал «Пограничник».

     Работником Яков Михайлович был квалифицированным, дело своё знал прекрасно, виртуозно рубил «хвосты», дотягивал и верстал материалы. Вот только характером обладал, мягко говоря, неважнецким – язвительным, насмешливым. Народ неумелый, и так остро переживает любую неудачу, а этому обязательно надо поддеть, да ещё с подковыркой. Обижались на него люди. Хоть он был десятого или одиннадцатого года рождения (лет на десять старше меня), мне приходилось время от времени проводить с ним душеспасительные беседы. «Учту, Илья Григорьевич, обязательно учту!» – в конце каждой обещал он, но проходил день-другой, и опять Азарапетян кого-то цеплял за живое. И, по сути, по делу цеплял, но по форме…

     Из начальников отделов прежде всего отмечу Николая Евстафьевича Захарова. Как и Рамзин, он был журналист с большим стажем. К нам пришёл из окружной газеты “Красный воин” полковником, редактором отдела боевой подготовки. Надо сказать, и после того, как «На боевом посту» перестал издаваться, Захаров остался на плаву.

     В журнале ГУИТУ «К новой жизни» была выделена площадь – печатный лист о внутренних войсках, и вместе с братом известного писателя Михаила Бубеннова Николай Евстафьевич его готовил. Я, будучи членом редколлегии этого журнала, раз в месяц ездил на Большую Бронную, 23 и знаю, как и о чём они писали, да и сам помогал, поскольку часть тиража поступала в войска.

     На своем месте оказался и начальник отдела литературы полковник Георгий Иосифович Аганесов. Как и Юдичев, он прибыл из управления кадров МВД. Человек он был общительный, интересный и вместе с тем скромный. Я не сразу узнал, что он и сам не чужд художественному творчеству. За два года совместной работы Георгий Иосифович только раз опубликовал в нашем журнале свой рассказ «Комбат», да и тот, по ядовитому замечанию Азарапетяна, не написанный, а данный в его редакции. На самом деле Аганесов был довольно-таки известным писателем, только книги свои выпускал под псевдонимом Георгий Зангезуров. Потом до самой своей кончины он работал в Союзе писателей РСФСР ответственным секретарём по военно-художественной литературе, много энергии и сил приложил для организации и проведения семинаров молодых литераторов внутренних войск.

     Помощником у Аганесова стал Александр Федорович Чистяков. Не так давно он разменял девятый десяток, как и Владимир Васильевич Журавлев, живет в Москве.
     Трое нас осталось, стоявших у истоков журнала…

     Начальником отдела службы назначили подполковника Петра Кононовича Рыбальченко, офицера оперативного отдела главка. В своё время он был адъютантом у командира дивизии имени Дзержинского генерала Артемьева, затем у генерала Марченкова. Служака старый. И очень культурный, интеллигентный человек. Не журналист, но зато службу знал досконально и на этом выезжал. А в помощниках у него инструктором отдела ходил Борис Татаринов, тоже подполковник, который до этого в Куйбышеве был начальником штаба конвойного полка. Впоследствии Борис Васильевич станет начальником штаба полка и дивизии, дослужится до генерала, возглавит мобилизационное управление МВД СССР.

     Я принял отдел партполитработы. Первое время работал вместе с Павлом Ивановичем Глебовым, но вскоре Терещенко забрал его обратно в политуправление. На смену пришел Владимир Васильевич Журавлёв. Звезд он с неба не хватал, но старался, и я отмечал его за грамотность, аккуратность, дотошность. Я был спокоен: он не допустит зевка, не пропустит откровенного ляпа, тактично объяснит особенно назойливым корреспондентам, что требуется отделу. Ведь случаи бывали разные.

     Помнится, один наседал с объёмным трудом по партполитработе в Первой Конной армии.
     – Ну зачем это нам? – пытались мы отговориться.
     Но он не слышал. Наконец все же уступил: попросил подсказать, куда ему обратиться с этим материалом. У меня мелькнула озорная мысль:
     – Вы знаете, есть такой журнал «Коневодство»…
     Посетитель на какое-то мгновение просветлел, но тут же спохватился:
     – Да нет, я же пишу о ППР среди людей, а не среди лошадей.
     Мы дружно засмеялись, и назревавший конфликт оказался исчерпанным.

     Ну и наконец, начальником отдела пропаганды был подполковник Кирилл Владимирович Волков. Человек неординарной трагической судьбы. В свое время он работал в ЦК партии, был помощником Отто Вильгельмовича Куусинена, секретаря Центрального Комитета. За что уж не знаю, но после войны его арестовали, и хоть недолго, но довелось ему заключенным рубить уголь на шахтах Караганды. Потом реабилитировали, он вернулся в Москву. Жена и дочь за это время от него отреклись. Он вновь стал работать в ЦК, правда, теперь уже в лекторской группе в то самое время, когда идеологию возглавлял Шепилов. И вот, выступая на Украине, то ли в Днепропетровске, то ли в Днепродзержинске, Кирилл Владимирович как-то неудачно высказался об отношении партии и церкви. «Доброжелатели» доложили об этом Шепилову, тот был крут, приказал:
     – Убрать!

     Убрали Волкова в политуправление морского флота. Не Военно-морского, а морского (тогда существовали политуправления и в Министерстве путей сообщения, и на морском флоте). А когда Хрущев ликвидировал эти политуправления, Волков пришёл в войска, а затем в журнал. В шестидесятом, после закрытия «На боевом посту», вместе с Журавлевым и Чистяковым перевёлся в дивизию имени Дзержинского. Но если те оба стали работать в дивизионной многотиражке, Кирилл Владимирович возглавил партийную школу. Ну а я провожал его на пенсию, придя в это соединение начальником политотдела и закрыв ту самую школу…

     Вот такая непростая судьба. И жаль его по-человечески, но и сказать, что в журнале подполковник Волков оказался на своём месте, не могу. Теоретически подготовленный неплохо, по сути своей это был совершенно гражданский человек. И по-товарищески, и на партсобраниях мы не раз критиковали его, а больше учили, говорили, что нам нужна не вообще пропаганда (мы не журнал «Коммунист»), нам необходима пропаганда прикладная, которая бы отвечала интересам службы. Но тщетно. Его цековские товарищи приносили печатать лекции, диссертации о крушении колониальной системы, о загнивании капитализма и т.п., а он пытался протолкнуть хотя бы фрагменты, убеждая главного редактора, что без этого у нас журнал не журнал…

     ВОТ, пожалуй, и всё, о чем хотелось рассказать. Когда в 1970 году «На боевом посту» возродился, из прежнего его состава в редакцию вернулись лишь Владимир Васильевич Журавлев – ответственным секретарем да Александр Федорович Чистяков – в отдел литературы.

     Между прочим, я тоже всерьез подумывал: а не попробовать ли свои силы на посту главного редактора, да отговорили: зачем тебе в журнал, у тебя же генеральская должность… Правда, начальник политуправления сказал:
     – Ты знаешь творческих людей, помогай нашему отделу кадров подбирать сотрудников в журнал. А главного я беру на себя. И генерал Котов пригласил возглавить журнал Ивана Степановича Семиохина…»


     4.6.22.   Полковник Вадим Васильевич Асташин

     Старшим инструктором отдела боевой службы и обучения войск возрождённого журнала «На боевом посту» был полковник Вадим Васильевич Асташин.
Приведу две его небольшие статьи.


     4.6.22.1.   «Неюбилейный орден»
     Источник: (http://www.vvmvd.ru/veterani_files/03_2007.pdf)

     «…Осенью 1969 года я стал старшим инструктором отдела боевой службы и обучения войск возрождающегося журнала «На боевом посту». В отделе кроме его начальника – подполковника Горбова Михаила Васильевича, трудились ещё Герой Советского Союза майор Борисов Михаил Федорович и майор Григорьев Евгений Александрович. Новое назначение, естественно, окрыляло. Но вскоре я понял: чтобы с тобой считались, тебя уважали, мало готовить материалы «на уровне», надо обязательно привносить что-то своё, новое или, по крайней мере, видеть известное под иным углом. Вот тут-то мне и пригодилось хорошее знание конвойной службы.

     Семь лет командования взводом да ротой, где рабочий день по восемнадцать-двадцать часов, без выходных и проходных да плюс ещё столько же в солдатской многотиражке не пропали даром. Я накопил опыт, наиболее интересные наблюдения записал, и теперь всё это просилось на страницы журнала.

     ОСЕНЬ семьдесят третьего выдалась для внутренних войск беспокойной. Она была омрачена серией происшествий в конвойных частях. Серией они названы потому, что оказались похожими друг на друга – по сути, и по времени. ЧП случались в караулах и войсковых нарядах тех рот, где произошла смена командиров. Один уже не командовал, другой ещё не командовал в полную силу, поскольку не успел вникнуть в дело, изучить людей, узнать особенности боевой службы на объектах ну и т.д. Да мало ли забот у командира отдельно дислоцированного конвойного подразделения?!

     Рота, заброшенная в лесную глушь, была войсковой частью в миниатюре. И упусти командир что-то из своих многочисленных обязанностей, непременно пострадает главное – надёжность охраны объекта. Где тонко, там и рвётся…

     Конечно, рота роте рознь. Те из них, которые охраняли лишь жилые и смежные с ними производственные зоны, как правило, хлопот не вызывали. Объём задач небольшой, личного состава кот наплакал. И новому командиру, тем более если служил здесь, скажем, взводным, ориентироваться в обстановке не сложно. Другое дело ЛИТУ – лесные исправительно-трудовые учреждения. Численность подразделений, охраняющих эти колонии, нередко переваливала за сотню, и тогда там формировались батальоны взводного состава. От таких подразделений ежесуточно выставлялось до двух десятков нарядов, разбросанных по тайге на многие километры. Новому командиру роты, чтобы только понять, какая ответственность свалилась на его голову и какой объём работы предстоит освоить, требовалась не одна неделя…

     Так вот, по результатам расследований побегов осени семьдесят третьего вывод напрашивался сам собой – недопустимо бросать нового командира в пучину, рассуждая при этом: выплывет – хорошо, утонет – так тому и быть. Да, большинство выплывало, но сколько, как говорится, хлебнуло горького до слез? В конце концов, дело даже не в карьере офицера, хотя неудачное начало порой задвигало его в разряд бесперспективных, ломало судьбу, – страдал авторитет войск в глазах народа, руководства страны.

     Многое в практике командирского становления предстояло ломать. Так родилась директива о вводе в должность командира роты. Она касалась всех вновь назначенных, но в первую очередь тех, кто принимал таёжные, отдельно дислоцированные подразделения со сложными задачами. Согласно директиве, с момента представления нового ротного личному составу группа офицеров штаба, партполитаппарата и служб тыла полка, а то и бригады в течение одной-двух недель учила его принимать решение на службу, организовывать её и руководить ею как в обыденных условиях, так и при чрезвычайных обстоятельствах. А потом следовал повышенный контроль за деятельностью новичка на протяжении нескольких месяцев. Не знаю, существует ли эта директива сейчас или сдана в архив, ведь конвойные части ушли из МВД, но тогда она вывела в люди очень многих офицеров, которые делали погоду в войсках не одно десятилетие.

     МНЕ надлежало выехать в очередную командировку. Цель проста: показать ра  боту по выполнению директивы. Работу образцовую, опыт которой можно было перенять. С регионом – никаких ограничений. Но ведь командиров меняют не каждый день.

     Я позвонил в Свердловск генералу Николаю Тимофеевичу Алексе, командовавшему там конвойной дивизией. В 1962 году мы с ним одновременно приехали в Кемерово. Он после Военной академии им. М.В. Фрунзе был назначен командиром батальона, а я – студент-заочник пятого курса Уральского госуниверситета им. А.М. Горького – ответственным секретарём дивизионной многотиражки «На страже Родины». Жили в одном доме, дружили, как говорят, семьями. И вот теперь, десятилетие с небольшим спустя, звоню. Так, мол, и так: скоро состоится заседание военного совета с участием руководящего состава войск, на котором, кроме всего прочего, будут подводиться первые итоги выполнения директивы, и моя публикация будет нелишним довеском к вашему выступлению. Понимая, что ротных меняют не каждый день, готов ждать, когда это событие произойдет «во вверенных Вам войсках».
     – А зачем ждать? – тут же откликнулся Алекса. – В понедельник, то есть через четыре дня, в третьей роте сосьвинской конвойной бригады это как раз и намечается. Приезжай. Тебя встретят, создадут все условия для работы. А я уж позабочусь, чтобы мероприятие прошло поучительно.

     К командировке я готовился тщательно. И, признаться, волновался. Но, кажется, больше меня переживал главный редактор Фёдор Кузьмич Гавриков. Глядя на меня поверх очков, отчего казалось, он бычится и хмурится, в который уже раз спрашивал, понимаю ли я ответственность и важность служебного задания. Я кивал, он опять спрашивал и показывал пальцем вверх. Как раз над редакцией двумя этажами выше находился кабинет начальника внутренних войск Ивана Кирилловича Яковлева. И этот указующий перст означал, что редакционное задание находится под контролем «самого».

     Яковлев читал каждый вышедший номер журнала, что называется, от корки до корки. Потом испещрённые его многочисленными пометками книжки возвращались в редакцию. Все замечания обсуждались в отделах, на летучках, на заседаниях редколлегии. В первую очередь, конечно, наши проколы. Так что обеспокоенность Гаврикова была понятна, ему не хотелось ударить в грязь лицом. И мне тоже.

     В Сосьву я приехал в субботу вечером 13 декабря. Посёлок встретил сорокаградусным морозом. Вышел на площадь, увидел солдата в полушубке и валенках.
     Это оказался водитель командирского «бобика».
     – Э-э-э, – затянул он, глядя на мои шинельку и хромовые сапожки, – одеты вы не по сезону. Но ничего, скоро согреетесь. Вас велено доставить в гостиницу.
     – Поедем-ка сначала к дежурному по части.
     – Зачем? Он в курсе, за вами и послал…

     – Капитан Сафарян, – представился дежурный. Я до сих пор помню его фамилию. Он был офицером службы ИТСО штаба.
     – Может, мне выехать сразу в роту? Это далеко?
     – Лучше бы в понедельник вместе с командиром и другими офицерами, которые будут вводить нового ротного в службу…
 
     – Так далеко до роты?
     – Два часа по узкоколейке. Через двадцать минут отправляется поезд, рабочих в ночную смену повезёт. Кстати, ротный уже на месте. Дневным уехал. Говорит, пока осмотрюсь.
     – Кто он? Откуда?
     – Да наш. Бывший командир хозвзвода. Толковый офицер, только в конвойке ни бельмеса не соображает. Трудно ему будет…
     – Поеду. Тоже пока осмотрюсь.

     В вагоне, отогревшись у буржуйки, сразу же уснул. На место приехал в девять часов вечера. Выйдя из узкоколейного, игрушечного вагончика, увидел что-то до боли родное и знакомое: посёлок был зажат сопками, среди огней, блестящих в мареве морозного тумана, угадывался квадрат зоны и солдатская казарма, сияющая как на  чищенный кирзовый сапог. Так что куда идти, спрашивать не надо.

     Внутри казармы было темнее, чем на улице, клубился морозный воздух, сквозивший из-под плохо закрывающейся двери, под потолком тускло светилась лампочка. Меня никто не встретил. Ни дежурного, ни дневального. Приглядевшись, рассмотрел людей в полушубках и валенках, все с лыжами, вооружены. На левом фланге рядом с инструкторами тихо сидели три собаки. Правофланговый старший сержант молча указал мне на дверь напротив: в канцелярии роты, как оказалось, меня ждали.

     В ней тоже было сумрачно. Верхний свет выключен. При свете настольной лампы над картой склонились двое – старший лейтенант и срочник с лычками старшины на погонах. Увидев меня, встали, одёрнули гимнастёрки, представились. Офицер оказался новым командиром роты.
     – У нас побег, – мрачно сказал он. – Мы ждали Вас, нам дежурный по части звонил. Организовать розыск поможете?
     – А кроме Вас, что же, никого из офицеров нет? – ответил я вопросом на вопрос.

     – Нет. Прежний ротный уехал в Свердловск устраивать квартирные дела. Замполит в отпуске. Двое взводных, как на грех, в госпитале. Должность зама по надзору вакантная. Замещает старший контролёр – прапорщик…
     – Где он? – В зоне, выясняет личность бежавшего.
     – Кто же командовал ротой?
     – Я, – скромно ответил старшина срочной службы.
     – И долго?
     – Три дня.
     – Ну чудеса! Сколько служу, такого не встречал.
     – Да будет удивляться, товарищ майор. Зэка надо искать. Время теряем, – оборвал меня старшина.

     «Молодец», – отметил я про себя, а вслух сказал:
     – Видите ли, я когда-то служил в роте, наподобие вашей, но это было давно. И ловить беглецов мне не приходилось. Теперь я журналист. Вот если поймаете зэка, напишу, как здорово действовали.
     – Вы что же, нам не поможете? – насупился ротный. – Мне ведь тоже не доводилось их ловить. Только за два часа до вас и приехал.

     – Помогу, чем смогу. Вместе будем кумекать… Где план действий при чрезвычайных обстоятельствах?
     – Мы его не нашли, – ответил старшина. – Он висел в классе боевой службы, но там уже полгода как ремонт.
     – А это что? – показал я на лист папиросной бумаги, лежащий под настольной лампой.
     – Схема порубочных участков лесосеки, переданная нам техноруком из зоны. Тут можно кое-что разглядеть. Калька карты.

     – Ну, наверное, были тренировки. И вы помните, где выставлялись посты при побеге.
     – За то время, что я старшиной, тренировок не проводилось.
     – Показать можете, где случился побег?
     – Вот здесь, – старшина ткнул пальцем в какую-то точку на схеме, – в лесооцеплении. В тридцати километрах от зоны. По автозимнику на машине час пути.

     – Когда вы узнали о побеге?
     – При сдаче заключённых в зону. Примерно через час после отправления машин из ЛЗУ. Так что прибавляйте ещё час.
     – Предположим, начальник конвоя обсчитался при посадке…

     – Скорее так и было. Там случилась какая-то заваруха, тамтарарам, чтобы сбить со счета.
     – И что будет делать оставшийся в ЛЗУ заключённый?
     – Пойдёт по автозимнику к посёлку, к железной дороге.
     –  Сколько ему потребуется времени?
     – Не меньше трёх часов.
     – Значит, у нас в запасе час… Отправьте парный наряд перекрыть автозимник километрах в трёх от посёлка. Оденьте людей в маскхалаты. Они-то у вас есть?
     – Так точно.

     – Предположим, беглец всё же проник в посёлок незамеченным. Где можно сесть на поезд? – спросил я старшину, когда он вернулся после постановки задачи наряду. – Кроме станционной платформы, разумеется?
     – На пассажирском он не поедет, да тот и отправится только утром. Легче сесть на нижнем складе. Оттуда лесовозы идут в Сосьву через каждые пять часов. Но это объект охраняемый. Попасть на него беглец не сможет.

     – Возьмите под контроль местность на выезде из нижнего склада.
     – На лесовоз можно запрыгнуть в любом месте. Они ползут как черепахи.

     – Тогда вот что… В пятистах метрах от железной дороги параллельно ей проложите лыжню, по два километра справа и слева от автозимника. При обнаружении пересекающих следов начинайте погоню.

     Старшина ушёл, отправив наряд, вернулся.
     – Слушай, старшина, – я, кажется, все больше осваивался, входил во вкус, – а зачем ему переться в посёлок? Ведь понимает, что рискованно, засечь могут. Тем более, когда всех подняли на ноги. Вы население оповестили?
     – Нет, но люди и так догадались: суматоха, беготня…
     – А что это за населённые пункты? – Я указал на условные обозначения на схеме вокруг ЛЗУ.
     – Это Демидовка. Напрямую километров около тридцати от ЛЗУ. Но туда по целине не пройдёшь – снег рыхлый, глубокий…

     – А если он воспользуется лыжами, оставленными конвоем на КПП?
     – Тогда будет кандёхать километров по пять в час.
     – И что там, в Демидовке?

     Старшина пожал плечами. Тогда в разговор вступил старший лейтенант, доселе молчавший как рыба:
     – Центральная усадьба колхоза. Есть участковый пункт милиции, ДНД - добровольная народная дружина. Эти силы могут нам пригодиться.
     – Звоните! Просите о содействии…

     – Вряд ли кого застанем. Зима, суббота, баня, выпивка. Священный ритуал. Да и время уже позднее, – скептически заметил старшина.
     – А вдруг повезёт. У них, может быть, дежурство установлено.

     – Алё, слышите меня?! – Старлей старался перекричать шум и треск в трубке. - Это старший лейтенант… из войсковой части. Вы должны помнить меня. Я приезжал к вам со взводом картошку копать. Да, да, я!.. У нас побег… Опасный преступник… Движется в вашу сторону…. Поймает попутку, и… поминай, как звали… Да, да… Спасибо!

     Мы со старшиной уставились на ротного, ожидая объяснений.
     – Обещали охотников с ружьями послать на патрулирование улицы. – Старший лейтенант улыбнулся впервые за вечер.

     – А это что за посёлок? – поглядел я на него и опять ткнул пальцем в карту.
     – Далековато. Пятьдесят вёрст. Посёлок старателей, золотодобытчиков. Там, наверное, только старожилы и остались. Мёртвый сезон.
     – Тем не менее, позвоните и туда.

     Вошел прапорщик, исполняющий обязанности командира взвода контролёров, принёс данные на бежавшего. Читаю: сорок лет… бытовуха… до освобождения меньше года.
     – Не вижу логики. Зачем же ему бежать? – спросил я прапорщика.
     – Основной срок отсидел. Теперь добавят. – Соседка по квартире из Свердловска письмо прислала: жена скурвилась, не дождалась… Зэки говорят, грозился убить.

     – Ну что, старшина, мы вроде всё сделали – полроты разогнали, остаётся ждать.
     – А будку стрелочника на переезде перекрыли? – вдруг спросил прапорщик. – Ту, что на пересечении автозимника с железной дорогой? Там на поезд удобнее всего заскочить: схватился за поручень и уже на подножке. Года два назад случай был…

     – Про будку забыли, – ответил за всех старшина. – Сегодня дежурит по переезду Зойка-молочница.
     – Молочница? Она что, молоко продает?
     – В основном от бешеной коровки, – усмехнулся прапорщик. – Да к тому же многих верная жена…
     – Немедленно выставьте засаду! – распорядился я. – Пошлите двух крепких парней. Пусть замаскируются и не дышат. А главное – следят за Зойкиной реакцией…

     – По-моему, мы и ещё одно забыли, – вздохнул ротный, когда старшина вышел, – доложить о побеге командиру бригады.
     – Вот ты и докладывай. Он тебе сейчас врежет… по первое число.
     – А меня нет. Я должен здесь появиться только в понедельник. Я ещё не приехал…
     – Ладно, сам позвоню дежурному по части.

     Мы пили чай. Потом ужинали… Я уж было потянулся к телефону, как вдруг он сам зазвонил. Трубку снял ротный. Слушал, и лицо его расплывалось в улыбке.
     – Ура! – заорал как оглашенный. – Взяли… тепленького! Как раз у Зойки!

     На другой день утром приехал командир бригады, с ним начальник политотдела и зампотылу. Действительно, задумывалась основательная, образцовая работа по выполнению директивы, как и обещал генерал Алекса.

     Тут-то командир и узнал о побеге, но разгон по поводу того, что не доложили, делать не стал, поскольку и некому. Мы с ротным вроде бы не пришей кобыле хвост, а с прапорщика да со старшины – какие взятки? К тому же и побег ликвидирован.

     Меня комбриг поблагодарил, сказал, что обязательно доложит Алексе.
     И началась работа. Вывели бригаду осуждённых, чтобы спешно закончить давно начатый, но почему-то законсервированный ремонт казармы. Её чистили и скребли. А приехавшие офицеры сосредоточили внимание на ротном, тем более что других офицеров на тот момент в подразделении не было. Командир бригады учил старшего лейтенанта оценивать обстановку, принимать решение на службу. Начальник политотдела помогал составлять план политико-воспитательной работы, исходя из решения на сутки. Зампотылу – организовывать материально-техническое обеспечение боевой службы. Пересмотрели и уточнили табель постам и многие другие служебные документы, отрегулировали связь с караулами и войсковыми нарядами, провели тренировку личного состава по плану действий при чрезвычайных обстоятельствах.

     Уезжая, комиссия оставила перечень мероприятий, которые должны были совместно с ротным провести другие штабные офицеры в течение последующих двух недель.

     Ждать дальнейших действий по натаскиванию ротного я не стал. Схема, её конкретное содержание мне были понятны. В выполнении намеченного, судя по напористости командира бригады, я тоже не сомневался.

     Однако оставались вопросы. И прежде всего: как могло случиться, что отдалённая рота, со сложной обстановкой несколько дней оставалась без единого офицера и ею командовал старшина срочной службы? Но искать ответ, конечно же, следовало не здесь…

     В ПОНЕДЕЛЬНИК, как всегда, у главного было совещание. Обсуждали подготовку новогоднего номера. Потом слушали отчеты о командировках. Я выступал последним. Сказал, что поездка в Сосьву прошла по плану, статью закончил, после того как её посмотрит начальник отдела, можно выносить на редколлегию. Хотел ещё упомянуть некоторые особенности работы, но тут зазвонил чёрный телефон.

     Фёдор Кузьмич поднял вверх указательный палец. Но мы и без предостерегающего знака знали, что чёрный телефон – прямая связь с начальником войск. Какое-то чувство подсказало: речь пойдёт обо мне.
     – Да, да, есть такой, – говорил Гавриков. – Какой работник? Журналист вроде неплохой, а в остальном…

     Главный редактор помрачнел, положил трубку и сказал, ни к кому не обращаясь, но при этом сверлил меня взглядом поверх очков:
     – Он, видите ли, выполнил задание без сучка и задоринки… Пил небось…
     – Что вы такое говорите?! Я же…
     – Тогда зачем нас вызывает Яковлев?

     Пока поднимались на четвёртый этаж, Фёдор Кузьмич бесцеремонно дёргал меня за рукав.
     – Скажи честно, что стряслось в командировке? Я же должен определиться, что говорить, как себя вести…

     Яковлев встретил нас миролюбиво и даже ласково: пожал обоим руки, пригласил за большой стол. Мы с Фёдором Кузьмичом сели напротив друг друга.
     – Ну как, майор, командировочка весёлая была?
     Гавриков помрачнел ещё больше.
     – Нормальная, товарищ генерал…
     – Статью уже подготовили?
     – Написал. Показать? – Я мысленно похвалил себя за то, что предусмотрительно прихватил её с собой.
     – Не надо. Прочитаю в журнале.

     – Может быть, всё же посмотрите? – попросил Гавриков. – Не исключено, не в ту степь заехал. Журналист он недостаточно опытный. – Зато офицер хороший…
     – А ваше-то мнение какое, получилась статья или нет? – обратился начальник войск уже к Фёдору Кузьмичу.

     – Не знаю, не читал.
     – Как так? – Не успел.

     – Я верю, майор сделал всё, как надо. – И с этими словами Яковлев подвинул главному редактору какую-то бумагу. Я вытянул шею, чтобы разглядеть её. Это было донесение Алексы.

     Гавриков заулыбался.
     – Я понял. Объявляю ему благодарность.
     – Нет, не то.
     – Тогда повышенный гонорар выпишу.
     – Гонорар само собой… Поступим так. Пиши представление на орден. Только не затягивай. Надо успеть к празднику, к 23 февраля. Дорого яичко к великому дню.

     К ПРАЗДНИКУ всё же не успели, но 28 февраля 1974 года, как только я появился в редакции, Гавриков вызвал меня к себе:
     – Срочно переодевайся в парадную форму. В 12 часов будут вручать орден перед всем главком.

     Когда я было кинулся к двери, Фёдор Кузьмич остановил:
     – Погоди… Давай потренируемся немного. Ты же мнишь себя творческой личностью, строевую не жалуешь, а подойти к начальнику по-уставному не умеешь.
(Такой грех за мной действительно водился, строевиком я был никудышным.)

     – А мы что, не творческие люди? – продолжал меж тем Гавриков. – Однако знаем, и как козырнуть, и как каблуками щёлкнуть! Итак, приступим к делу.

     Представь, я… Ты подходишь строевым шагом… Так, правильно, чётче, чётче! Я левой рукой, – тут он схватил со стола флакон волокардина, – держу коробочку с орденом и орденской книжкой, а правой жму твою руку. Ты чётко поворачиваешься и чеканишь: «Служу Советскому Союзу!» Понял? Ну давай.

     Я проделал всю процедуру.
     – Хорошо, – подвёл итог главный. – Только почему твоя левая рука круг описывает? Прижми её к бедру. Да поплотнее. И палец большой не оттопыривай. Он у тебя в карман штанов лезет... Повторим ещё раз…

     Перед обедом все офицеры главка собрались в клубе. Как всегда, густо заполнялись только последние ряды, а первые – реденько. Так что на виду слева сиротливо сидел лишь я один.

     Наконец на сцену поднялись начальник войск, начальник штаба войск, начальник управления кадров, заместитель начальника политуправления и главный редактор.

     С краткой речью к залу обратился генерал Яковлев:
     – Я пригласил вас, чтобы выполнить почётную миссию – вручить нашему товарищу орден Красной Звезды. Боевой орден, которым он награждён в мирное время. Такое, согласитесь, случается не часто... – Тут он заметно преобразился, в голосе зазвучал металл. – У нас ведь как порой бывает? Едет кто-то в войска, а оттуда везёт ЧП. Чем выше воинское звание, тем крупнее ЧП. А тут майор, который ничего не умеет, кроме как статьи писать, блестяще провёл операцию. Действовал решительно, потому что мыслил логически. Ставил себя на место противника, намечал контрмеры и настойчиво претворял решения в жизнь… Иди, майор, я тебя расцелую.

     Целовать начальник войск меня не стал, а орден вручил. Я чётко повернулся, как учил Гавриков, лицом к залу, прохрипел сбившимся голосом:
     – Служу Советскому…

     Закончить фразу не успел. Левая рука описала широкий круг, большой палец зацепился за штанину, и полетел мой орден куда-то в сторону и вниз.

     Я оцепенел. А зал вдруг разразился хохотом вперемешку с аплодисментами. Этот шум ударил по вискам. Не знаю, какая сила удержала меня на месте, помогла не упасть, не убежать, не испариться от стыда.

     – Не смейтесь, – попытался утихомирить зал начальник войск, – человек разволновался. Чего непонятного тут? У него, может, до сегодняшнего дня только благодарности да грамоты и были. А тут боевой орден! Расчувствовался… Кто-нибудь догадается найти награду нашего товарища? Давайте-давайте! А я с удовольствием вручу её ещё раз.

     И весь президиум стал искать мой орден в оркестровой яме…
     Таким он был, первый неюбилейный орден в нашей редакции.

     ЭТА гранёная рубиновая звезда разделила мою службу на две равные части – «до» и «после». Впереди ещё предстоял путь в восемнадцать служебных лет. Я окончил ВАК при Военно-политической академии им. В.И. Ленина, институт журналистского мастерства при Союзе журналистов СССР. Объездил всю страну.

     Опубликовал сотни статей – своих и мной подготовленных. Собрал материал для защиты кандидатской диссертации на кафедре психологии Академии управления МВД.

     Написал повесть и несколько рассказов. Был в Чернобыле. Захватил горячие точки – Сумгаит, Карабах. Стоял у истоков газеты «Ситуация». Стал полковником, заслуженным работником культуры Российской Федерации…

     Я больше не ронял наград. Помнил слова начальника войск, сказанные при вручении: «Потерять орден – всё равно, что утратить честь». Слава Богу, не произошло ни того ни другого.


     4.6.22.2.   «Уроки генерала Яковлева»
     Источник: (http://www.vvmvd.ru/veterani_files/04_2007.pdf)

     Редакция журнала «На боевом посту» предварила публикацию воспоминаний полковника в отставке Вадима Асташина:

     «В мартовском номере журнала «На боевом посту» за 2007 г. был опубликован один из фрагментов воспоминаний полковника в отставке Вадима Асташина «Неюбилейный орден». Целиком его воспоминания опубликованы в книге, изданной к 50-летию журнала «На боевом посту». Познакомим ещё с двумя фрагментами его воспоминаний.


               ОЧЕРЕДЬ ЗА СЧАСТЬЕМ

     «Работал в редакции журнала Александр Николаевич Петров, полковник, начальник отдела информации, мой друг. Талантливый журналист и ещё, я бы сказал, юморист от Бога. Человек наблюдательный, схватывающий проблемы на лету.

     Сидим как-то мы с ним в кафе, а напротив за столиком – две пары, совсем ещё зеленухи, лет по шестнадцать. Девочки в коротких юбочках, нога на ногу и смолят какие-то очень уж тошнотворные сигареты. А мальчики, наоборот, не курят, кашляют и чихают, давясь от въедливого дыма.
     – Смотри, смотри, – говорит Саша, – готовая юмореска «Всё перевернулось в мире сущем».

     Через неделю смешная сценка под таким названием прозвучала по радио.
     Свои юморески Александр Николаевич печатал во многих изданиях, и конечно же, в журнале «На боевом посту». Они звучали в передачах «С добрым утром» и «Опять двадцать пять».

     Я уж не говорю, что поступление информации в журнал Саша поставил на поток. Она были разнообразна, интересна, всегда актуальна и на хорошем уровне.

     И вот однажды на заседании военного совета войск обсуждался какой-то вопрос с приглашением офицеров редакции. Зал заседаний тогда находился на третьем этаже.

     Это было узкое длинное помещение с небольшим возвышением в глубине, наподобие сцены, и двумя рядами столов по обе стороны прохода.

     Саша, как всегда на любых совещаниях, занял место за передним столом. Что вполне естественно, ведь ему надо было готовить информацию в журнал. И вот когда начальник войск Иван Кириллович Яковлев уже подводил итоги, все заметили, что Петров спит. Увидел это и генерал. Он прекратил выступление и стал в упор рассматривать нарушителя дисциплины. Мы замерли: сейчас начнётся «избиение младенцев».

     – Я тут, видите ли, распинаюсь, а он спит. Такое неуважение! Товарищ подполковник (Петров пришёл к нам майором, и ему только что присвоили очередное воинское звание. – В.А.), извольте объясниться, почему себя так ведёте?

     Саша вскочил как ошпаренный, задергал плечами, заморгал, видимо, ещё не проснулся окончательно. И вместо того чтобы покаянно голову на плаху положить, изрёк вообще невообразимое:
     – Я всегда сплю, когда нахожусь в помещении, похожем на вагон электрички. Условный рефлекс.

     Это уже был дерзкий вызов. Похоже, Петров играл ва-банк: пан или пропал.
     До нашего журнала Александр Николаевич работал в газете воздушной армии и жил в Клину. И когда у нас образовалась вакансия начальника отдела информации, главный редактор Фёдор Кузьмич Гавриков, знавший Петрова по совместной работе, пригласил его на эту должность. Быстро оформили перевод. Но при этом тыловики (как потом оказалось, в сговоре с политуправленческими кадровиками) поставили условие: в течение двух лет не писать рапорт на жильё, иначе будем рекомендовать начальнику войск не брать вас в журнал.
     Он согласился. А куда деваться…

     – Я слушаю вас, продолжайте, – сурово сказал Яковлев. – Пока я не понял, где это вы успели так утомиться.

     Пришлось рассказать о ежедневной четырёхчасовой дороге в оба конца и о табу на квартиру.
     – Он сочиняет о нас фельетон или как?

     В зале наступила тягостная тишина, а с мест поднялись Гавриков и Евстигнеев, начальник отдела войскового тыла.
     – Петров говорит правду, – сказал Гавриков
     – С квартирами было трудно… Но я надеялся, что ситуация вскоре разрядится, – начал оправдываться Евстигнеев.
     – С квартирами всегда трудно. Но коли мы взяли офицера на службу, надо было поставить его в очередь на жильё без всяких оговорок, – отрезал начальник войск.

     И, уже заметно потеплев к Петрову, спросил: – И давно вы путешествуете из Клина в Москву?
     – Скоро два года…
     – А сколько времени обычно у нас ждут квартиру? – последовал вопрос Евстигнееву.
     – По-разному. Год-полтора.
     – Значит, если бы вы не брали с него совершенно незаконную подписку о… – Яковлев сделал паузу, очевидно, подбирая нужное слово, – то очередь его уже подошла бы?
     – Пожалуй…

     – Вы сделаете вот что, – Яковлев обернулся к Петрову, – возьмите у Евстигнеева два смотровых ордера и выберите квартиру по душе. Вы заслужили этот выбор. А утром доложите, не было ли на вас нового давления… Однако больше не спите, хотя бы на заседаниях военного совета.

     Я понимаю, что рассказ получился не столько о моём товарище по работе в журнале, сколько о генерале Яковлеве. Ну что ж. Вот такой был у нас начальник войск – человек жёсткий, требовательный, но справедливый.


               О ЖУРНАЛЬНОМ СИТЕ

     В журнале «На боевом посту», когда во главе внутренних войск стоял Яковлев, я проработал семнадцать лет. За это время меня на ковёр вызывали пять раз. В среднем через три года. И вместе с главным редактором, и с начальником отдела Михаилом Васильевичем Горбовым, и одного. В трёх случаях это было связано с публикацией «крамольных» статей.

     Конечно, Иван Кириллович был человеком суровым, жёстким, но он никогда не рубил сплеча и не делал скоропалительных выводов, не разобравшись в сути вопроса.

     Мой скромный опыт общения с этим незаурядным человеком позволяет сделать именно такой вывод. В результате разбирательства всякий раз оказывалось, что в статье нет никакой крамолы, а просто иной взгляд на проблему, взгляд автора, может, и спорный, но имеющий право на существование. Показательна в этом отношении одна «беседа», наиболее опасная для меня. Она произошла в пору активного внедрения инженерно-технических средств в охрану объектов.

     Заградительно-сигнализационным системам был дан зелёный свет. Часовых снимали с вышек, службу теперь несли способом оперативного дежурства. То есть люди находились в караульном помещении в режиме ожидания, а при поступлении сигнала в составе тревожной группы стремительно выдвигались на перехват нарушителя в запретной зоне. На больших объектах допускалось патрулирование запретных зон или смешанный способ охраны. Выросла культура боевой службы, исчезла её монотонность, значительно снизилась психологическая нагрузка на солдат, поскольку на постоянных объектах они теперь не видели заключённых. Но… кое-где отчетливо проявилась и оборотная сторона медали.

     Дело в том, что первые сигнализационные системы были несовершенны.  Проблема ещё усугублялась нехваткой специалистов по обслуживанию техники, низкой их квалификацией, особенно в первичном – ротном звене. Нередко случались сбои в работе ИТСО, а число ложных срабатываний доходило до десятка за смену. Не успела тревожная группа возвратиться в караульное помещение, как надо опять бежать в ночь… Не служба, а мука.

     Как раз в это время мы и опубликовали размышление командира роты из Ярославля о роли техники в совершенствовании системы охраны. Вывод офицер делал нелицеприятный: «Техника в том состоянии, в каком она находится сейчас, не помощник, а обуза. Возвращаемся к охране с вышек, благо их не спилили».

     Этой статье не повезло сразу. Перед печатью её набор рассыпали, поспешно собрали «как было», но корректуру не сделали. В результате два абзаца поменялись местами. В общем-то, на нарушение логики многие не обратили внимания. Но его заметил начальник войск (я уже говорил, он читал журнал внимательно). И формально мой вызов к нему был связан с этими ошибками.

     Едва я показался в дверях, генерал спросил, не дожидаясь, когда по- дойду к столу:
     – Скажите, как тут надо читать? Где начало, где конец? Я начал было объяснять, что во всём виновата типография.

     – А, – бросил он равнодушно, – типография, редакция – все едино… Присаживайтесь, поговорим о вещах более важных… Как вы умудрились напечатать вредную статью? Она же против техники, против нашей технической политики. А как же директива о технизации войск? Её отменять, что ли, по вашей прихоти? А не легче ли заменить того ротного на вас? На месте разберётесь, что к чему, а через год доложите: техника вам друг, а не обуза.

     Сердце мое похолодело, а лицо, напротив, запылало. Но, собравшись с духом, сказал, стараясь не заикаться:
     – Вы можете меня назначить, кем угодно и послать куда угодно. А что будет, если через год я доложу вам совсем не то, что вы ожидаете услышать? Нет, эта статья не против техники, а за технику, но такую, которая не давала бы сбоев, технику надежную, отлаженную, нормативно обслуживаемую. И одному командиру роты с такими задачами не справиться. Будь у него хоть семь пядей во лбу. А какова тогда роль всей инженерно-технической надстройки, которая сосредоточена при штабах полков и выше?..

     Яковлев выслушал, не перебивая, но с моими доводами согласился не сразу.
     – Этот опус Андрианов читал?

     Генерал-майор Г.В. Андрианов, начальник отдела ИТСО штаба войск, умница, в технических вопросах дока, спокойный и рассудительный человек, был тогда членом редколлегии журнала. Впрочем, когда им и не был, всё равно консультировал все наши материалы на инженерно-техническую тему. Помню, по поводу той статьи он говорил: «Подгоняет нас ротный, заставляет быть с ним в одной упряжке». Поэтому с полным основанием я и ответил начальнику войск:

     – Читал.
     – И он разделяет вашу точку зрения?
     – Скорее, я согласен с его мыслями.
     – Проверим.

     Когда вошёл Андрианов, он повторил, только более детально то, что сказал на редколлегии.
     – Ладно, давайте разбираться, что делать с этой техникой дальше. На критику-то надо реагировать. Мне показалось, что начальник войск улыбнулся. Яковлев на войне был танкистом и до прихода в войска имел воинское звание генерал-лейтенанта танковых войск. В технике он разбирался досконально, а общие принципы её обслуживания были применимы и к ИТСО. Так что разговор между генералами пошел профессиональный, замелькали цифры, термины… Я слушал предельно внимательно, но понял лишь одно: речь шла о технике нового поколения и выработке стройной системы ее обслуживания. Заметив мою безучастность, начальник войск кивнул – свободен! И бросил вдогонку:

     – Сито, вы понимаете, сито необходимо! Не всё тащите в журнал, что попадается под руку. Отсеивайте. Публикуйте то, что на пользу делу.

     Тот разговор у начальника войск имел продолжение. Пытаясь поглубже разобраться в технических вопросах, мы в редакции стали внимательнее относиться к занятиям по инженерно-технической подготовке. Приглашали к чтению лекций офицеров – специалистов ИТСО. Взяли в отдел боевой службы нового сотрудника – инженера по образованию Юрия Геннадьевича Тяпкова. В общем, много полезных открытий для себя сделали.

     Оказывается, мало даже и того, чтобы ИТСО исправно работали. На начальном этапе их эксплуатации у некоторых всё равно будет проявляться к ним недоверие. Это связано с инерцией мышления, слабо развитым чувством нового, нежеланием взять на себя дополнительные заботы. От одних привычек надо переходить к другим, а это хлопотно.

     Мы так прониклись этими около-техническими проблемами, что решили провести «круглый стол». На обсуждение пригласили эксплуатационников и разработчиков техники, представителя завода-изготовителя ИТСО и военного психолога. Выявилось большое количество психологических тонкостей, учитывать которые необходимо, если хотим добиться гармонии во взаимосвязи человека и техники. Одни психологические нюансы надо иметь в виду на стадии разработки и проектирования ИТСО в СКБ, другие – при их обслуживании, предполагая удобство этой работы, третьи – при действиях по сигналам. Получается глубокое и тонкое переплетение инженерной психологии и психологии боевой службы.

     Проблема «человек и техника» была известна давно танкистам, ракетчикам, артиллеристам, и только для солдат и офицеров, взаимодействующих с ИТСО, она оказалась тайной за семью печатями. Надо было эту тайну открывать путём привития любви к технике и уважения к людям, её эксплуатирующим. Шикарный получился «круглый стол». Его материалы дискуссионного характера имели широкий резонанс. А начальник войск, встретив Гаврикова как-то на обеде, заметил:
     – Что ж, молодцы. Хвалю за то, что нашли своё место в пропаганде техники и психолого-технических знаний…»


     4.6.23. Полковник Анатолий Алексеевич Бекасов

     Участник парада Победы в июне 1945 года полковник Анатолий Алексевич Бекасов долгое время трудился в редакции журнала «На боевом посту» старшим инструктором организационно-партийной работы.

     Творческую карьеру он начал в одноимённой газете дивизии им. Ф. Дзержинского. Будучи её редактором, акцентировал внимание журналистов на том, что они должны быть ближе к войскам, чаще работать в подразделениях и частях во время проведения полевых занятий и учений. Именно это он и пропагандировал после перевода в редакцию журнала «На боевом посту». Здесь Анатолий Бекасов продуктивно использовал полученный ранее опыт. Он привнёс много нового в деятельность своего отдела организационно-партийной работы. Благодаря ему были открыты некоторые тогда ещё неизвестные страницы истории войск правопорядка.

     Здесь познакомлю читателей с его статьёй «Мои журналистские победы», опубликованной в журнале «На боевом посту» № 07 за 2007 год.
     Источник: (http://www.vvmvd.ru/veterani_files/07_2007.pdf)

     «…О том, что меня хотят пригласить на работу в редакцию журнала, я узнал от подполковника Е.А. Григорьева в июне 1974 года. Вместе с Евгением Александровичем я трудился ещё в сборнике, в котором публиковали материалы по обобщению опыта боевой службы, учёбы и дисциплины. Его издавало политуправление внутренних войск. Григорьев уже работал в редакции журнала, руководил отделом боевой службы и рассказал мне об этой новости как бывшему коллеге по цеху. А вскоре меня пригласил к себе на беседу главный редактор «На боевом посту» И.С. Симеохин и официально предложил мне перейти. В июле 1974 года я уже трудился в журнале на должности старшего инструктора отдела пропаганды.

     Оставалось меньше года до славного юбилея – 30-летия Великой Победы. В редакции ещё до моего прихода был разработан специальный план публикации основных материалов, в которых рассказывалось об участии внутренних войск в Великой Отечественной войне. «Запевалами» в этой работе должны были стать сотрудники отдела пропаганды и воспитания. В нём работали очень опытные журналисты: начальник полковник Михаил Михайлович Зюзин, старший инструктор полковник Константин Семёнович Оглоблин. Сам фронтовик, перенёсший несколько ранений. Его призвали из запаса.

     Наработки по освещению деятельности внутренних войск в годы военного лихолетья, конечно же, в редакции были. Но мы в своём отделе хотели привнести что-то новое, своё, попытаться открыть, возможно, ещё не известные страницы истории.

     И такой случай вскоре представился. Мало кто из читателей знал, что во время парада Победы 24 июня 1945 года к подножию мавзолея знамена поверженного фашистского режима бросали воины дивизии имени Дзержинского.
     – Вы участвовали в том параде, вам и карты в руки, – сказал мне Михаил Михайлович.

     Полковая школа 3-го мотострелкового полка, в которой я служил курсантом, размещалась в Покровских казармах. Перед парадом мы ежедневно больше месяца ходили в Лефортово на тренировки. Их проводил лично командир дивизии генерал-майор Пияшев, в годы войны участник обороны Тулы и битвы за Кавказ. Во время подготовки боевой генерал особое внимание уделял соблюдению нами образцового внешнего вида и добивался от нас высокой строевой выучки. Хорошо помню и некоторых солдат одной из дивизионных стрелковых рот. Она размещалась рядом со школой и также участвовала в параде.

     Собрался я, было, написать о нашей подготовке, как в одном из номеров газеты «Правда» опубликовали материал корреспондента Давида Новоплянского о батальоне трофейных знамён. Читаю внимательно. Вот те на! О дзержинцах ни слова. Почему? Разыскал Давида Иосифовича.
     – Приезжайте, – сухо ответил он по телефону.

     Встретились в его маленьком кабинете в редакции. Рядом с рабочим столом журналиста стоял книжный шкаф, на его полках – стопки папок.
     – Готовлю второй материал. Вон сколько писем прислали солдаты из вашей дивизии. Обижаются, почему не назвал их фамилии. А я скажу вам откровенно: до сих пор не понимаю, почему такую почётную миссию поручили именно воинам-дзержинцам? Да, они защищали Москву, освобождали Новгород, несли патрульную службу, выполняли другие важные задания. Но ведь на парад приехали те, кто освобождал Прагу, брал Будапешт, наконец, штурмовал Берлин!

     Новоплянский рассказал, что редакция газеты делала запрос в архив КГБ. Оттуда прислали список. В нём 105 фамилий. Это те воины дивизии Дзержинского, кто бросал поверженные вражеские знамёна. Действительно, позже в «Правде» вышли две публикации, в которых Давид Иосифович рассказал о моих однополчанах.

     В свою очередь, и я работал над материалом в журнал. Тогда же познакомился со старшим сержантом запаса Василием Ивановичем Скипенко. Он шёл в том батальоне. Мне рассказал об особенностях подбора людей, и почему там были только дзержинцы.
Каждого из них по одному вызывали в особый отдел, где расспрашивали, откуда родом, кто родители. А в конце беседы рекомендовали внимательно приглядываться к соседям-фронтовикам. Объясняли, что люди только приехали из-за границы. А там много неучтённого трофейного оружия, взрывчатых веществ. Мало ли что кому может в голову прийти. Возьмет да и пальнёт, а то и взорвёт что-то. Строго-настрого приказали смотреть в оба, сказали, что надежда только на воинов дивизии. А ещё, о задании – никому.

     Однако эти слова Скипенко тогда в журнальную статью не попали, так как рассказ шёл лишь о командире особого батальона старшем лейтенанте Д. Вовк. Офицер отлично справился с поставленной ему задачей и получил благодарность от маршала Георгия Константиновича Жукова.

     Во время обсуждения номера журнала, в котором был опубликован этот материал, журналисты и заместитель главного редактора полковник Ф.К. Гавриков единодушно признали его одним из лучших и поместили на специальный стенд. Понравилась всем и фотография к материалу. На ней были запечатлены Василий Скипенко с воинами парадного расчёта. Удачный снимок сделал наш фотокорреспондент Р. Рязанов. Меня признали и высоко оценили труд. Вы не представляете, как до сих пор приятно вспоминать свою первую маленькую победу в журналистике.


                * * *


     С будущим генералом, а тогда ещё подполковником Павлом Тихоновичем Лысиковым я познакомился, когда служил в редакции многотиражной газеты дивизии Дзержинского. Его перевели из Сибири на должность заместителя командира 2-го полка по политчасти. Это был политработник по призванию: энергичный, всегда старался найти и внедрить что-то новое в работу с людьми. Я уже трудился в журнале «На боевом посту», когда мы неожиданно встретились с Павлом Тихоновичем.

     Он поздоровался и начал с ходу:
     – Готовимся к двухдневному походу в Боровск. Солдаты пройдут это расстояние на лыжах. Там нас встретят представители городской администрации. Переночуем, а утром наши бойцы разыграют «бой» у деревни Ищеино, как в ноябре 1941-го, когда батальон капитана Ключко дрался здесь же с фашистскими танками. Приглашаем вас, думаю, увидите много интересного. По дороге в населённых пунктах проведём беседы с местными жителями. Офицеры расскажут им о значении битвы за Москву, участии в ней воинов-дзержинцев.

     Я доложил об этом предложении начальнику отдела полковнику Михаилу Зюзину. Через полчаса он вернулся от главного редактора с улыбкой на лице: «Всё в порядке, Иван Степанович разрешил ехать».

     Ранним утром одного из дней в конце ноября или начале декабря (сейчас точно не помню) я прибыл в дивизию. Заканчивались приготовления к выходу: личный состав построен, рядом стояли автомобили и полевая кухня. После короткого инструктажа прозвучала команда: «По машинам!» Наша колонна по кольцевой дороге доехала до Киевского шоссе. Здесь солдаты встали на лыжи и отправились по снегу вдоль трассы. Я видел, как их встречали в одном из населённых пунктов. В селе собрались не только школьники, но и пожилые люди. Как только дзержинцы показались на окраине, к ним сразу же бросились местные ребятишки, окружили и засыпали вопросами. Офицеры рассказывали, что солдаты совершают поход по местам, где проходили бои в суровом 1941-м.

     В Боровске нас ждали представители городской администрации. Состоялся митинг у обелиска, воздвигнутого в честь павших защитников Родины. Запомнилось выступление секретаря городского комитета партии – симпатичной, приветливой женщины средних лет. Она сказала, что боровчане свято чтут память тех, кто защищал их город. В память о бойцах батальона капитана Ключко в городе названы улицы, в школах созданы музеи боевой славы.

     Солдат разместили в школе. Утром, едва занялся рассвет, прозвучал сигнал «Подъём! Тревога!» Через считанные минуты подразделения одно за другим пешим порядком выдвинулись по просёлочной дороге к деревне Ищеино. Воины миновали редкий лесок и вышли на опушку. Вдруг слева и справа от них захлопали взрывы (их имитировали взрыв-пакетами). «Противник» обнаружил бойцов и открыл по ним огонь.

     Раздались пулемётные очереди. Воины моментально залегли.
     А от окраины деревни на них уже двигались “танки” (роль танков выполняли грузовики, на которых солдатам предстояло вернуться в дивизию). Бойцы не дрогнули и открыли огонь по технике «врага». Вот одна из машин несётся на небольшой окопчик, в котором укрылся дзержинец. Солдат поднялся навстречу «врагу» со связкой «гранат». Он успел их бросить, но и сам упал, «сражённый» пулемётной очередью.

     Конечно, воссоздать полную картину того страшного боя очень трудно, тем более через столько лет. Но новое поколение дзержинцев, а вместе с ними и жители села хоть немного почувствовали, насколько тяжело было нашим солдатам на этом пятачке родной земли сдерживать бешеный натиск фашистов.

     Этот поход по местам боёв, встречи с местными жителями, среди которых были участники минувшей войны, остался в памяти солдат надолго и сыграл большую воспитательную роль.

     После возвращения в редакцию, признаюсь, долго трудился над материалом о том походе. Фактуры и впечатлений оказалось, что называется, через край. Но из огромного количества информации требовалось выбрать наиболее значимую, как говорится, изюминку. Наконец корреспонденция была готова. Решил показать её полковнику Михаилу Васильевичу Горбову – человеку, умудрённому опытом журналистской работы. Он внимательно прочитал текст, потом посоветовал, что можно сократить, где внести изменения и дополнения. Ему я очень признателен за оказанную помощь.


     4.6.24. Полковник Михаил Васильевич Горбов

     Заместителем главного редактора журнала «На боевом посту» трудился почти 9 лет полковник в отставке Михаил Васильевич Горбов.

     Здесь предлагается вниманию читателей статья «Старейшина войсковой печати» полковника в отставке Василия Кривца, опубликованная в журнале «На боевом посту» № 12 за 2012 год.
     Источник: (http://www.vvmvd.ru/veterani_files/12_2012.pdf)

     «…Мы часто встречаемся с ним, благо наши дома находятся рядом, через улицу. Сидим на заветной скамейке, ведём неторопливый разговор. Вспоминаем былое, друзей, которых приобрели на долгом жизненном пути.

     Рассказывая о себе, Михаил Васильевич заметно волнуется, особенно когда речь заходит о мечте юности – стать журналистом. Всё для этого было: он с отличием окончил школу, да и кое-какая практика для будущей профессии имелась – молодой человек периодически публиковался в районной газете.

     Но судьба распорядилась иначе: осенью 1940-го его призвали на службу в войска НКВД и зачислили в полковую сержантскую школу.
     – Тяжело приходилось, – вздыхает ветеран, – но, как показало время, то была подготовка к ещё более трудным испытаниям…

     Во время учёбы курсант Горбов постигал строевые приёмы, тактику, устройство оружия и правила ведения огня. Труднее всего было привыкнуть к марш-броскам с полной выкладкой и станиной пулемёта на плечах.

     Физическая закалка пришлась как нельзя кстати: началась война, и в июле 41-го младшего сержанта Михаила Горбова назначили командиром отделения в только что сформированную в Ростове-на-Дону 36-ю отдельную бригаду войск НКВД по охране железнодорожных сооружений. А вскоре откомандировали в гарнизон, охранявший мост через Дон, который связывал фронт с Северным Кавказом.

     – Человек посторонний, не вникнувший в суть дела, скажет: вот, мол, попал парень в тихое место – отстоял смену, садись на бережку ловить рыбку, – улыбается Михаил Васильевич. – На самом же деле там тоже шла война, порой очень жестокая.

     Гитлеровцы постоянно бомбили наш мост, чтобы лишить советские войска на правом берегу Дона возможности подвоза продовольствия и боеприпасов.

     Когда мы выходили на проверку службы или производили смену часовых, обязательно надевали каску – осколки разорвавшихся бомб сыпались, словно град. Бывало, идёшь менять часового, а его нет: либо, раненный, стонет, либо уже мёртвый лежит. И так до конца июля 1942-го. Потом было отступление, бои с вражескими десантами, ночные многокилометровые переходы.

     Один из них завершился недалеко от Сухуми: там формировалась 41-я стрелковая дивизия войск НКВД. Ей сначала предстояло участвовать в боях под Харьковом, а потом штурмовать Голубую линию – немецкую многополосную линию обороны, которая укреплялась больше года.

     Сержанта Горбова назначили командиром отделения 7-й роты 267-го стрелкового полка. Первый бой особенно врезался в память Михаила Васильевича. Отважно действовали тогда его однополчане, нанося стремительный удар по обороне противника. Смертью храбрых пали командир роты и политрук, почти все взводные были ранены. Пришлось Михаилу сначала возглавить свой взвод, а под конец атаки встать во главе оставшихся в живых бойцов роты, которые на следующее утро отразили контратаку немцев.

     Когда соединение отвели в тыл, сержанта Горбова в числе двадцати бойцов перевели в дивизию им. Ф. Дзержинского, а затем отправили на учёбу в Орджоникидзевское военное училище им.С.М. Кирова.

     В конце сентября 1945-го младшего лейтенанта Горбова с группой выпускников, успешно окончивших училище, направили в войска. Но перед этим дали отпуск. А что ещё нужно молодому человеку, который пять лет не был дома?

     Две недели отдыха пролетели словно миг, и вот уже молодому офицеру надо спешить к новому месту службы – в город Львов. 27 октября Михаил Васильевич принял взвод в 210-м отдельном батальоне 17-й стрелковой бригады войск НКВД. От комбрига узнал, что основная задача соединения – борьба с националистическим подпольем в западных областях Украины.

     Кто такие националисты, молодой офицер понял после первого же ночного выезда по боевой тревоге в ближайшее село, когда в одном из домов увидел лежащие на полу в лужах крови изувеченные тела молодого человека, его жены и маленького ребёнка. Всех их убили только за то, что демобилизованный юноша не пожелал вступить в банду...

     А спустя неделю в перестрелке с бандитами погибли два однокашника Михаила по училищу. Поклявшись отомстить за товарищей, он не давал передышки ни себе, ни своим бойцам, когда возглавлял разведывательно-поисковые группы. И вскоре ему пред- ставилась возможность поквитаться с бандеровцами: в одном из боёв его взвод полностью разгромил банду главаря по кличке Медведь.

     Кроме поощрения подчинённых командирскими правами, Михаил регулярно писал о них корреспонденции в многотиражную газету дивизии. И со временем там по достоинству оценили способности молодого нештатного корреспондента, неоднократно ходатайствовали о его переводе в редакцию.

     Так лейтенант Горбов стал корреспондентом-организатором многотиражной газеты «Воин-чекист» 81-й дивизии войск НКВД: наконец-то сбылась его юношеская мечта о профессиональной журналистике! Он старался изо всех сил, чтобы лучше постичь новое для него дело. Сам напрашивался в командировки, особенно туда, где намечались войсковые операции. Имея за плечами боевой опыт, глубоко вникал во всё происходящее, со знанием дела освещал в статьях действия подразделений и отличившихся военнослужащих. Тем более что примеров воинского мастерства и отваги вокруг было предостаточно. Активность молодого корреспондента заметили, стали посылать на самые ответственные задания. А командование иногда даже назначало его заместителем командира по политчасти в батальоне, проводящем операции по поиску и ликвидации банд.

     Росло мастерство журналиста. Но ему всё время хотелось достичь большего, выйти за узкие рамки дивизионки. А вот знаний было недостаточно. И Михаил твёрдо решил – надо учиться. Но где?

     Тут фортуна опять повернулась к нему лицом – в политотдел дивизии пришла разнарядка на редакторский факультет Военно-политической академии им. В.И.Ленина.

     И вскоре Михаил оказался в Москве.
     Получив диплом с отличием, капитан Горбов прибыл за назначением в политическое управление внутренних войск. Однако там его огорошили: вакантных мест нет, так как сокращение Вооружённых сил коснулось и войск правопорядка.
     – Мы не знаем, куда пристроить бывалых офицеров. А тут ещё вы, выпускники вузов, на мою голову свалились! – сказал, как отрезал, кадровик. И тихонько добавил: – Ищите место сами…

     К счастью, оно нашлось – в редакции журнала «Пограничник», где годом раньше он проходил войсковую стажировку. Михаил понимал, что в этом издании требования к журналисту, к его работе на порядок выше, чем в дивизионной многотиражке. Поэтому всё время старался им соответствовать. Кругозор офицера за годы учёбы в академии значительно расширился, оставалось постичь специфику пограничной службы, вникнуть в жизнь людей, стоящих на передовых рубежах. Молодой сотрудник стремился чаще бывать в войсках, а прибыв на заставу, первым делом просил направить его на службу в составе пограничного наряда. Там он постигал дыхание границы, ближе знакомился с делами и характерами героев будущих статей и очерков, поэтому его публикации получались достоверными и поучительными.

     Прошло время. И вот уже опыт и знания Михаила Васильевича понадобились в родных для него внутренних войсках, где ему предложили редактировать научно-методический сборник. Он с радостью согласился. После его прихода издание приобрело почти журнальный облик: в нём появились отделы служебно-боевой деятельности, боевой подготовки, воспитательной работы, тылового обеспечения и истории. Командование всячески поддерживало инициативу подполковника Горбова, видя в сборнике прообраз будущего войскового журнала. Кстати сказать, такой журнал ранее существовал, но его издание прекратилось в связи с упомянутым выше сокращением численности войск. Однако время со всей очевидностью убеждало, что журнал необходим войскам.

     И он снова начал выходить с января 1970 года. Михаил Васильевич стал в нём редактором отдела боевой службы и боевой подготовки, членом редколлегии. Офицер продолжал оттачивать перо: часто выезжал в части и подразделения, военные училища, наставлял военкоров. Особое внимание уделял обучению молодых сотрудников отдела, помогал им стать журналистами высокого класса.

     Замом главного редактора войскового журнала полковник Михаил Горбов прослужил почти девять лет. В то время, как редактор полковник Ф.К. Гавриков занимался в основном административными, финансовыми и кадровыми вопросами, на плечи Михаила Васильевича легла творческая работа, ответственность за качество публикаций. И ему удалось оставаться на высоте: со стороны руководства войск к журналу не было серьёзных претензий и замечаний.

     Почти три десятка лет прошло с тех пор, как полковник Горбов вышел в отставку. Но до сих пор он поддерживает отношения с войсковым журналом: на его страницах периодически публикуются воспоминания ветерана о пройденных дорогах войны, о службе в послевоенное время. Многое даёт и живое общение с сотрудниками редакции. Нет-нет, да и заглянет он к ним на огонёк, разузнает, как идут дела в родном коллективе.

     На счету ветерана немало и других полезных дел. На протяжении нескольких лет он собирал и редактировал материалы об истории внутренних войск, о героизме воинов в годы войны и в мирное время. Его усилиями подготовлены к печати несколько книг. Одна из них, «Кировцы», посвящена 50-летию Северо-Кавказского военного института, другая – «Воины порядка» – рассказывает об истории частей и соединений внутренних войск, дислоцирующихся на Южном Урале. Третья книга, «Исполняя солдатский долг», авторство которой принадлежит бывшему начальнику штаба 10-й Сталинградской дивизии войск НКВД генерал-майору В.И. Зайцеву, тоже была подготовлена к выходу в свет Михаилом Васильевичем. Об этом свидетельствует скромная, в три слова, строка на титульном листе: «Литературная запись М.В. Горбова».

     …Сорок два года отданы службе Отечеству. Многое сделано, многое пережито. Родина по достоинству оценила заслуги Михаила Васильевича Горбова: он награждён орденами Отечественной войны I степени, Красной Звезды, «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» III степени, медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За отличие в охране общественного порядка» и многими другими. Одному из первых во внутренних войсках ему было присвоено почётное звание «Заслуженный работник культуры РСФСР».

     22 декабря Михаилу Васильевичу исполняется 90 лет. Встречая свой юбилей, ветеран полон оптимизма, как всегда, активен во всех делах, дарит радость общения детям, внукам и правнукам. Всем, кто его знает, ценит и уважает…»


     4.6.25. Полковник Борис Васильевич Карпов

     Членом редколлегии – начальником отдела военного очерка и публицистики журнала внутренних войск МВД России «На боевом посту» трудился многие годы полковник в отставке Борис Васильевич Карпов.

     Родился в 1951 году в семье офицера-фронтовика.
     Окончил факультет иностранных языков Тамбовского государственного педагогического института (ныне Тамбовский государственный университет им. Г.Р.Державина), Саратовское военное училище внутренних войск МВД СССР.

     В качестве военного корреспондента в 1986 году работал в зоне аварии на Чернобыльской АЭС, во время ликвидаций последствий землетрясения в Спитаке и Ленинакане (декабрь 1988), неоднократно – в районах вооружённых конфликтов в Нагорном Карабахе, Армении, Азербайджане, Северной Осетии, Ингушетии, Чечне. По результатам нескольких командировок на первую чеченскую войну в 1995-1996 г.г. написана книга «Внутренние войска: кавказский крест», за которую автор и фотограф Олег Смирнов были отмечены премиями МВД России и Союза журналистов России в номинации «За личное мужество при исполнении профессионального долга».
В 2001 году выпустил вторую книгу «Внутренние войска: кавказский крест-2».


     4.6.26. Полковник Алексей Николаевич Карев

     Мой однокашник – «Бадеевец», выпускник Высшего политического училища МВД СССР – 1975 года несколько лет трудился ответственным секретарём редколлегии журнала «На боевом посту».

     Здесь предлагаю вниманию читателей два Портрета дня от 21 декабря 2016 года, подготовленные другим «Бадеевцем», другом Алексея ещё с курсантской поры полковником в отставке Николаем Владимировичем Сусловым.

          341. Портрет дня
 
     На снимке была представлена Карева Анна Матвеевна с любимой кобылкой «Белкой».
     Фото 10 мая 1996 года, с. Подгоричи, Калужская область.


                Не спеши, осень моя...
                Знаю: впереди – зима, за которой
                Весны не бывает.
                (грустное хокку Льва Аксельруда)

     Вот деревенский портрет с лошадкой Анны Матвеевны Каревой.
     Это мама моего друга Карева Алексея – простая русская женщина.
     Колхозница, чьи руки не знали покоя все 90 лет, что были отмерены ей на этом свете. Пережила на полвека своего мужа – участника войны.

     Она практически одна подняла двух сыновей с зарплатой в 12 рублей. И никогда не жаловалась на судьбу – просто работала с утра до вечера. С 5-ти часов – на колхозном поле, а с 17-ти – на своём подворье.

     Эта добрая женщина никогда не унывала. Держала козочку. Пела в церковном хоре. Пекла пироги в русской печке, которую сложил после войны муж. Анна Матвеевна не разрешила сыновьям её разобрать – очень уж любила она погреть косточки на печи! Теперь это – раритет и сносу не подлежит...

     Я на всю жизнь запомнил её присказку про печку русскую:

               Тёпла печка-матушка,
               Лучше хлеба-мякушка!

     Год назад этой славной женщины не стало. Анна Матвеевна никогда не болела.
     Она всегда говорила с улыбкой: «Родненький, да мне некогда было хворать!»
     Ушла на 91 году. Ушла тихо, как и жила: просто заснула и не проснулась...

     Сегодня, мы хорошо понимаем, что вместе с этим поколением уходит целая эпоха – эпоха победителей и созидателей, эпоха тех, кто отстоял Родину и дал нам Жизнь!

     Помянем простую русскую женщину Анну Матвеевну Кареву, друзья.
     Моё сердце образ этой светлой женщины-труженицы сохранит навсегда!


          342. Портрет дня
 
     На представленных снимках: В пахарях - два настоящих полковника
     За плугом – полковник Николай Суслов, лошадь водит полковник Алексей Карев.      
     Снимок Николая Суслова, 10 мая 1996 года. Село Подгоричи, Перемышльского района, Калужской области.

                Брат мой Алексей,
                Так и хочется крикнуть тебе:
                Не болей!..
                (вечернее грустное хокку)

     Двадцать лет назад в мае 1996 года мы встретились с Алексеем Николаевичем Каревым в цветущем вишнёвом саду, что скрывал его родительский дом почти полностью!

     Два полковника, два названых брата были полны энергии и оптимизма, нам хотелось обнять весь мир – мы радовались жизни, как мальчишки-лейтенанты! Но на Кавказе шла война и я убывал во вторую командировку в Грозный. Приехал к другу попрощаться...

     Мы отметили День Победы и 10 мая вместе пахали картофельное поле – 50 соток. Не верите?
     Никогда не видели, как пашут землю полковники российской армии? Смотрите, друзья!

     Алексей Карев – член Союза журналистов России, профессиональный поэт. Автор нескольких поэтических сборников. Уволился в запас с должности заместителя главного редактора журнала внутренних войск «На боевом посту», полковник запаса.

     А знакомы мы уже 45 лет. И бывало в нашей жизни всякое. Вот лишь одна притча-быль из моей книги «Непроизнесённые тосты».

               Тост «За Алексея Николаевича Карева»
                (июль 1993 года, Тюмень, 638 КП)

     В июле 1993 года в Тюменский полк, где я был заместителем командира по работе с личным составом, неожиданно прибыл генерал-майор Сеченых В.М. – заместитель командующего Уральским округом внутренних войск. Он заехал всего на сутки: рано утром следующего дня улетал в Сургут.

     Мы уже знали его спартанские привычки. Как обычно, расположился на ночлег в свободном рабочем кабинете, попросил принести газеты, журналы и поставить «видик» (если есть). Видеомагнитофон был неисправен. Пришлось извиниться за дискомфорт. Я сам сделал подборку периодической печати и отнёс начальнику. Повар принес черный хлеб, сало, пару луковиц и чайник. Солдатская койка, заправленная синим одеялом, уже стояла в углу. Несмотря на поздний час, на некоторое время я остался в своём кабинете – были какие-то неотложные дела. Вдруг зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал раздражённый голос генерала Сеченых:

     – Суслов, ты последний номер журнала «На боевом посту» читал?
     – Просматривал, – говорю уклончиво. А сам лихорадочно вспоминаю: «Что там за материал, который нужно было прочитать? Вот, чёрт, что-то очень важное пропустил!»

     – Так я и знал, молодой, что ты не читаешь войсковые издания. Зайди ко мне. – Приглашает начальник.

     Захожу с повинной головой. А Виктор Михайлович загадочно так улыбается и спрашивает:
     – Николай, у тебя друг по фамилии «Карев» есть?
     – Да, есть. А что случилось? – Растерянно пролепетал я.

     – Да ничего не случилось. Ты давно с ним не виделся? Ты знаешь, где он сейчас? – Эти вопросы генерала только усилили моё недоумение.

     – Он ещё в 1988 году перевёлся из Свердловска в Москву. Сейчас работает заместителем редактора журнала «На боевом посту». С тех пор, пожалуй, мы и не виделись...

     – А по телефону не пытался с ним связаться? – Продолжает пытать меня генерал.
     – Да все как-то недосуг: закрутился со службой, учебой, семьёй, переездом на новую квартиру... – Оправдываюсь, и силюсь понять: к чему весь этот разговор?..

     – В общем, подполковник, я понял: забыл ты своего друга. А он тебя помнит! На, почитай! – Говорит укоризненно Виктор Михайлович, и подаёт мне раскрытый журнал.

     Побежали перед глазами строчки (по сей день, я помню их наизусть!).

                Н. Суслову

          Что ж ты, Коля, дружище по школе –
          Приснопамятному ВПУ –
          Что молчишь?
          Позабыл меня, что ли?

     Что не спросишь, а как я живу?
     А живу –
     Не сказать, чтобы сладко.
     И хотя не ропщу на судьбу,

          Год проходит – и новая складка,
          Как змея, проползает по лбу.
          Ну, а ты-то как, названый брат мой,
          Всё седеешь? Лысеешь, поди?

     И доволен ли службою ратной,
     Как узнать?
     Приезжай, заходи.

          Посидим по старинке с тобою,
          Скромной рюмкой украсим часок,
          Чтобы память горячим прибоем
          Разметала забвенья песок.
                Алексей Карев

     Я читал, перескакивая со строки на строку... Слезы застилали глаза, дыхание перехватило, а в голове пульсировала мысль: «Так вот какой важный материал я не заметил, листая последний номер журнала!»

     Уходил я из кабинета молча, был сильно растроган и смог выдавить только еле слышное «спасибо». Генерал меня не останавливал, вопросов больше не задавал. Он хорошо понимал моё состояние: мне очень хотелось побыть одному...

     На следующий день по служебному телефону я связался с Алексем Николаевичем Каревым. Поблагодарил за стихи, за память. Мы долго разговаривали – отвели душу после продолжительного перерыва в общении – и условились не теряться впредь. Наши «братские» узы, закаленные многолетней дружбой, восстановились и не порвались до сей поры!

     Спасибо генералу Сеченых, что спас меня от позора. Нельзя забывать старых друзей!

     Сегодня моему другу-однокашнику Алексею Кареву исполнилось 64 года. Всего-навсего...
     Я его от души поздравляю и желаю поддерживать душу и тело в тонусе – как 20 лет назад!

     С уважением и надеждой, старый солдат Не Брежнев
     21 декабря 2016 года, Москва.


     4.6.27. Подполковник Анатолий Алексеевич Чибисов

     В Закавказье, в 69-ю Тбилисскую конвойную дивизию МВД СССР (в/ч 3405) по распределению попали четверо наших однокурсников «Бадеевцев»: Виктор Скрябин, Николай Вихренко, Виктор Лебедев и Анатолий Чибисов. Анатолий Чибисов завершил службу в чине «подполковник» и в должности заместителя редактора войскового журнала «На боевом посту» (секретный сборник). Проживает в г. Москва.
 
     Полковник в отставке Николай Владимирович Суслов, выпускник 3-го «Бадеевского» батальона ЛВПУ МВД СССР – 1975 г., подготовил о своём товарище «Портрет дня – 361». Приведу его в полном объёме:

                Рад, пробуждаясь,
                Свету дневному... за день
                Радость проходит...
                (вечернее хокку Виктора Батраченко)

     В этом году уже перешагнул через черту в 70 лет (4 сентября 2016 г. – Авт.) этот молодой человек. Сын рядового пехотинца, отвоевавшего на фронтах Великой Отечественной, как говорится, «от звонка до звонка», трижды раненого и чудом уцелевшего.

     Зовут его Анатолий Алексеевич Чибисов, подполковник в отставке.
Начинал свой боевой путь в августе 1968 года в пригороде Праги.
     С тех пор – убеждённый пацифист!


     Пацифизм офицера Чибисова

     После возвращения из заграничной командировки рядового Чибисова избрали секретарём бюро ВЛКСМ батальона. Эта работа Анатолию понравилась. Он с удовольствием оформился на сверхсрочную службу!

     В 1975 году окончил Высшее политическое училище МВД СССР – стал офицером-политработником внутренних войск. И здесь-то проявился талант Чибисова, как публициста, рассказчика, юмориста! Его направляют в Высшую партийную школу на редакторский факультет. После окончания учёбы он уже – профессиональный журналист.

     И с должным усердием работает редактором многотиражной газеты «Начеку» Приволжского управления ВВ МВД СССР, а затем – заместителем редактора секретного сборника – приложения к главному журналу внутренних войск «На боевом посту».

     Уволился в запас Анатолий Алексеевич в звании подполковника. Ни разу за всю свою службу он не стрелял в человека на поражение. Говорит, что повезло. Он же в душе - пацифист!

     Как настоящий русский мужик – очень любит чешское пиво. Да, иногда ездит в Карловы Вары – в гости к старым добрым друзьям, с кем подружился ещё в далёком 1968...

     Может ли офицер стать пацифистом?
     Пример Анатолия Чибисова говорит, что да.
     А как вы считаете, друзья мои?


     2.6.37.19.13.1. Отзывы сослуживцев и коллег по перу

     Под фотографией «Редактор газеты «Начеку» Павел Еремеев и его заместитель Анатолий Чибисов»! Сослуживцы оставили примечательные комментарии, которые я приведу в полном объёме.

     Бичико Квачадзе: «С приходом Анатолия Чибисова газета изменилась в лучшую сторону, стала очень интересной, актуальной!
     Солдаты стали читать свежие новости о жизни и деятельности войск, выпускалась газета один раз в неделю, толстушка...»

     Надежда Ткаченко (Морозова): «Полностью согласна с мнением Бичико Квачадзе! Благодаря таким корреспондентам, как Анатолий Чибисов, наши ребята-солдаты СССР имели возможность с интересом (помимо основного вида деятельности – несения службы на рубежах нашей необъятной Родины СССР) ознакомиться с жизнедеятельностью войск! Думаю, что моё мнение, человека, рождённого в СССР, поддержат многие, кто помнит о том, как служилось нашим ребятам!»

     Отмечу природную скромность Анатолия Чибисова! Так он попытался образумить своих сослуживцев: «Бичико, Надежда! Это ужас, что вы пишите! Всё песком пересыпано с тех времён! Прекратите!»

     На это Бичико Квачадзе ответил Анатолию Чибисову:
     «…Что касается хорошего отзыва, так это нормально, это ведь правда! С Вашим приходом в редакцию многое изменилось, я не зря отметил тот позитив, который связан с Вами.

     Раньше об этом нельзя было говорить, сейчас-то можно. Раньше сказали бы, что не по-партийному!
     А таких офицеров, как Вы, было мало. И мне повезло, что имел честь служить с такими прекрасными людьми, как Вы.

     Я ищу всех хороших, красивых людей, с которыми связаны годы службы, хоть сейчас сказать спасибо за совместную службу и поблагодарить за науку! Все от души, живите долго!..»

     Признаюсь, меня до слёз тронула такая оценка профессиональных и душевных качеств нашего «Бадеевца»!

     Верно говорят: «Не важно, в каких чинах, и на каких должностях Вы служили! Главное, какой Вы след оставили в душах людей!»