Песнь жизни. Фрагмент 30

Начало: http://proza.ru/2018/11/24/20

   Во дворце царило уныние. Принц Айрик Райнар из него сбежал. Нет, в сто раз хуже того, он последовал в Вирангат. Радовался только Амир, юноша давно не чувствовал настоящего облегчения. Хитрый человечишка получил деньги не даром.
  "Нужно было устранить его раньше. Не стоило колебаться! Зачем я так медлила?!  Всё ждала?!"

 Гневалась на себя королева Риен.
   Только гнев всё равно был бессильным.
  "Айрику Райнару лучше быть мёртвым, чем служа Вирангату, предать Алкарин. Кровь Амрала сначала в полутеневом, после, в тёмном Аранъяр, какая невероятная дикость! Создатель! Он же не станет теневым, он будет чёрным, черней самой ночи. Алар принца превратиться в Аран. Быстрая смерть хотя бы спасла его от позорной памяти, проклятий людей, какими он мог бы править. Как я взгляну в глаза своему народу? Мой кровный сын предал Алкарин. Какая разница, что я его не растила? Это же я, мать человека, способного погубить родное королевство!" 
   Правительница совсем отчаялась. От тягостных мыслей в груди точно поворачивали кинжал.
-  Что ты можешь сказать? Что показывают твои видения? – обрушивалась она на Айдрин.
-  Ваше Величество, я ничего не знаю. Когда принц убежал, борьба в его душе ещё не была окончена. Завершена ли она сейчас, мне не известно. Точных видений не появилось.
 
   Безнадёжный разговор услышали подавленные Наркель Ирдэйн и Сариан Аторм.
Канцлер жалел, что вовремя не распознал коварство врага.
  "Когда ледяной край похитил нашего принца? Как я этого не заметил? Не сумел остановить побег? Во дворце у него оставалась возможность вернуться назад. Я видел, он сражался с Вирангатом, боролся долгие месяцы! Тьма точила сердце по капле, но в душе ещё что-то светилось. Надежда не умерла."
Воительница разделяла печаль канцлера.
  "Почему мы не успели сделать того единственного, что ещё могло облегчить твою участь. Ты бы спокойно заснул, став печальной легендой о принце, что не занял престол королевства, внезапно тяжело заболев. Прекрасная сказка, рассказанная по вечерам у огня. Теперь твою память ждёт великий позор. Наши воины найдут тебя, ударят мечом. Жестокая весть разнесётся по всей стране. Трущобного принца настигло зло. Но я-то знаю, наивное сердце запуталось, не справилось с жизнью, что редко тебя щадила. Прости нас! Мы не были рядом! Не поддержали! Не закрыли от тьмы собой! Мы те, кто намного старше и опытней. Айрик, ты ни в чём не виноват. Вирангат сам находит жертвы, он всегда выбирает лучших!"
   Неожиданно тяжёлые мысли прервали. В покои бесцеремонно ворвалась служанка.
-  Леди Сариан, слушайте, принца Айрика связанным привезли во дворец, говорят, он добровольно пришёл к городским воротам и сдался. Королева зовёт вас в главный зал на совет. 
   Новость была настолько ошеломительной, что знатная леди не обратила внимания на вольное обращение прислуги. Она помчалась по коридору почти бегом.
   
В главном зале королева Риен восседала на троне. По правую руку находился Амир, на ступенях расположились Айдрин и Наркель. 
   Развязанный Айрик стоял напротив матери. Воительница посмотрела прямо на принца. Синий взгляд моргнул, словно дёрнулся, стараясь не дать покатиться слезам.
-  Почему ты убежал из дворца? – холодно спросила правительница. – И зачем вернулся обратно?
-  Я бежал по приказу ледяного края. Изгнав его из души решил возвратиться назад. Оказывается, я не люблю, когда убивают слабых. Мне хочется их защитить.
- Ты собираешься снова жить при дворе? Пользуясь всем, что мы тебе дали, не отвечать за свои поступки? Так вот, больше не выйдет!
  - голос правительницы звенел от гнева. Она успела принять решение.
-  Сегодня вечером, - приказала Риен канцлеру до того, как вошла в зал. – Пусть всё скорее закончится.
  "Но нужно увидеть глаза приговорённого к смерти. Иначе совесть не даст мне покоя  до конца моих дней."
-  Не спешите, ваше Величество, - просил Наркель Ирдэйн. – Помните, смерть безвозвратна. Вдруг Айрик Райнар пришёл во дворец по своей воле? На месте Вирангата я не послал бы его на заклание. Я подождал бы, пока враг будет стоять у ворот, тогда законный король мог призывать страну к поражению. Сейчас он мог бы собрать недовольных, поднять мятеж. Но идти в одиночку! На смерть! На продуманный план непохоже, но очень напоминает нрав прежнего принца.
-  Хватит Наркель! Перестань его защищать! Я и так слишком долго ждала! Медлила понапрасну.
   Канцлер опустил голову, он вошёл в зал с тяжёлым сердцем.
-  Нет, я пришёл, чтобы за всё ответить, так или иначе. Я готов принять титул принца и когда-нибудь стать королём, раз во мне течёт королевская кровь, и я последний, кто остался в моём роду.
-  Не верьте ему! – крикнул Амир. – Это ложь! Всё красивые слова! Он просто хочет жить, вот и принялся льстить! Нищие хорошо умеют притворяться. Он понял, что на улице холодно, он опять остался без гроша в кармане, вот и вернулся в тепло и роскошь королевского дворца.
-  Айрик, ты можешь доказать, что Амир неправ?
-  Нет, не могу. Что бы я не сказал, вы всё равно не поверите.
   Королева глядит сурово. Наркель Ирдэйн и леди Сариан не поднимают на него взгляд.
  "Я верю тебе, Айрик! Такие глаза неспособны лгать, в них столько раскаяния и грусти! Искренний взгляд возвратился. Если не верить ему, лучше сразу отдать мир ледяному краю. Но не я решаю твою судьбу, поэтому ты умрёшь."
   Горло воительницы щемило.
   Взгляд Айдрин непроницаем.
  "Я помолюсь о тебе Создателю. Сейчас ты в Его руках. Раз видения не было, я бессильна что-то исправить."
  "Видимо, кончено."
Казалось, принц выпрямился ещё сильней, расправил плечи, несмотря на повязку, боль теперь неважна. Собравшись с силами, он  внимательно всех оглядел.
-  Леди Сариан, лорд Канцлер, мне так стыдно! Я всех подвёл! Но прошу вас! Запомните, я успел принять себя алкаринцем. Ваше величество, королева Риен, я вас прощаю. Хочу, чтобы страна простилась со мной легко. Настала пора прекратить ненависть, сполна за неё расплатившись. Пусть Дийсан Дарнфельд считает мою гибель несчастным случаем, лучше ей ни о чём не знать, у вас ей хорошо. Я должен разговор королевскому гвардейцу Ратвину Нику, прошу разрешите его! И скажите, когда и как это будет, не хочу последние часы жизни всех и всего бояться.
Замолчав, принц стоял так же прямо, не опустив глаз.
-  Айрик, сейчас ты совершил так много!
В полной тишине негромкий голос воительницы был хорошо всем слышен.
 – Мало кто за одну минуту делал больше тебя. Мы будем помнить достойный поступок наследника престола. Судьба была к тебе несправедлива, ты сам оказался на высоте.
-  Ваше Величество, но существует и другое решение! Гораздо более справедливое! 
Канцлер с надеждой смотрел на Риен пристальным, неподкупным взглядом.
Тогда правительница поняла- невинно пролитой крови ей не простят. Не простит опора трона Наркель Ирдэйн, Сариан Аторм - все честные люди страны. Не простит и Амрал, если они встретятся в свете Творца. Айрик его сын, единственный след на земле, что остался от безмятежного принца. Прислужник тьмы не сумеет ни так смотреть, ни так говорить. За гибель принца не оправдаться.
-  Да, канцлер, иное решение есть. Айрик Райнар, я объявляю тебя наследником престола.  Торжественная Церемония состоится, когда будет готова. Возьми то, что твоё по праву.
   "И пусть Алкарин тысячу раз заставит тебя сожалеть о принятом титуле!"

 Только принц широко улыбнулся. Не удержавшись, он подмигнул Наркелю и Сариан.
-  Теперь то мы за тебя по-настоящему возьмёмся, - сказала воительница.
-  Вот теперь я, как следует, начну тебя учить, - пригрозил канцлер.
-  А я ничего не боюсь, раз я остался жить!
   Когда выходили из зала, Амир взглянул на соперника с ненавистью. Он не мог понять, почему всё так быстро случилось. Положение изменилось стремительно, необратимо!
  "Казалось, решение матери бесповоротно! Я хочу научиться так говорить! Чтобы влиять на них! Они все от меня отвернулись. Как же я его ненавижу !"
   Не замечая врага, Айрик страшился трудного разговора с другом.
  "Если бы мне предстояла смерть, поговорить с ним было бы легче. Но я буду жить."
Постучав в покои гвардейца, принц застыл на пороге, не решаясь войти внутрь. Узнав прежнего друга, Ратвин поднялся, смущённо ему улыбаясь.
-  Прости меня! Знаешь, я боялся умереть, не успев сказать тебе этих слов. Я был не прав и жесток! Винить Вирангат было бы легче, но страшные мысли мои собственные. Тьма просто вытащила их на поверхность, так в сточной канаве вечно всплывает мусор. Я не прошу вернуть дружбу, пусть очень её хочу! Но, пожалуйста, дай мне прощение!
Ратвин улыбнулся широко, искренне, как раньше. Подойдя к принцу он стал перед ним на колени.
-  Клянусь вам служить, ваше Высочество! Верой и правдой! До последнего дня! До последней капли крови!
   Дав клятву, воин поднялся.
-  А как друг я тебя прощаю! В тебе всё равно говорил Вирангат. Сколько бы ты не бранил себя! Айрик, как же радостно! Ты вернулся! Поверь, тут по тебе скучали!
   Когда друг хлопнул принца по плечу, тот слегка согнулся.
-  Что, гвардейцам на кухне не хватало моих разбойничьих песенок? Готов прямо сегодня их спеть.
-  Тогда мне придётся одному выпить целый бочонок пива, раз песни в моей голове всё равно не держатся.
Оба расхохотались искренне, облегчённо.

   ***

   Размеры школы Аларъян были огромны. Она оказалась только немного меньше, чем королевский дворец. За три месяца занятий Дийсан с трудом научилась передвигаться в извилистых лабиринтах.
   Сейчас, стоя на крыльце, менестрель вдыхала чуть влажный воздух, полный запахов весны. На родине, в Велериане, пахнет почти так же.  Слева звенят детские голоса, маленькие Аларъян сражаются на деревянных мечах. Пока они воспринимают обучение владению клинком, как весёлую забаву, шалят и громко смеются. Пройдёт время, вырастая, дети поймут, игра со сталью отнимает жизнь.
Дийсан вздохнула. Даже понимая, причина внезапной грусти – разлука с Айриком, она не могла не грустить.

   Наконец, решившись, бард спустилась с крыльца и направилась к детям. Сегодня главное испытание её мастерства: если она пройдёт его успешно, то возвратится в королевский дворец.
  "Мне надо справиться! У меня всё получится!" – внушала себе менестрель, приближаясь к голосам и ударам.
   Почувствовав слабое движение детской Алар, как тонкий покров тепла, такого же живого, как лучи солнца, и в тоже время совсем другого, ученица сосредоточилась. Она старалась быть иглой, направленной в одну точку, на маленьких Аларъян, что бились деревяшками. Резкий стук палок немного отвлекал менестреля.
   "Не обращай на него внимание.  Просто не обращай и всё." 
   Наконец, бард стала иглой, крошечной точкой в огромном пространстве. В сосредоточенном сердце, во всём её существе зазвучала странная, ни на что не похожая песня. Ученица отдалась ей полностью, она почувствовала их всех: девочек и мальчиков, таких живых, окружённых теплом, как коконом из мягкой шерсти.
   От высокого ребёнка  пахло деревом, свежей снятой стружкой, в голове застучал молоток.
-  Я вижу его столяром, – сказала бы Таниари. Дийсан не знала, что такое видеть, поэтому определила дар ученика, пользуясь совершенно другими чувствами.
   Алар уловила девочку, пальцы ощутили вязальную нить, что тянулась прямо к малышке. Барду казалось, в руке она держит клубок, скоро он станет изделием. Значит, девочка будет вязать.
   Камень и запах глины означали строителя, шорохи леса и звук стрелы слетевшей с тетивы - охотника, аромат жареного мяса и десерта - повара.

   Только один мальчик вызвал неясные чувства, его Алар, будто хотела ускользнуть от неё, но Дийсан её поймала. Она ощутила гладкий лист пергамента. На нём был нанесён вдавленный рисунок, но ощущение было расплывчатым. Менестрель знала, оно означает художника. Летописца или поэта она ощущала по скрипу пера по пергаменту, неясным, ещё не написанным строчкам у себя в голове. Художника ученица сначала вообще никак не определила, поэтому Таниари Гильден дала ей в руки чистый пергамент.
-  Ты чувствуешь что-нибудь на вот этом листе?
-  Нет, я ничего на нём не ощущаю.
–  Да, для твоих пальцев на нём, действительно, ничего нет. 
   Взяв острую палочку, наставница нацарапала на пергаменте очертания человека.
-  Давай ка, потрогай ещё раз. 
-  Вот теперь что-то чувствую. Ваш рисунок чем-то на человека похож, только очень уж приблизительно.
-  Точно так же мы можем дотронуться до картины, только глазами. Мы её видим. Конечно, художники создают рисунки гораздо красивей моих.
Таниари чуть улыбнулась.
-  Цвет - такая же неотъемлемая часть предмета, как температура, форма, гладкость, объём. Для нас вещь можно изобразить без остальных её качеств, только одними красками, и мы представим всё остальное.
- Но  я не могу ощутить, как это у вас получается. Конечно, я понимаю объяснения разумом, и принимаю сказанное. Вы же замечаете то, до чего не могут дотронуться мои пальцы. Ваш глаз ощущает вещи на расстоянии, и не так, как длинная палка, а именно как ладонь, и даже ещё лучше. Запомнив , что вы сказали, я попробую распознать художника. Они делают такие предметы, какие способны потрогать ваши глаза. 
-  Ты мыслишь примерно правильно.
Таниари сдалась.
Так Дийсан и ощутила художника, неясными линиями под пальцами на листе пергамента.
   
Закончив исследование, ученица почувствовала радость. Она прошла последнее испытание, Дийсан твёрдо это знала, сегодня она обнаружила даже живописца.
  "Осталось только доложить Таниари о моей победе."
   Менестрель возвращалась к крыльцу, полностью заглушив в себе желание узнать, что значит, прикасаться к миру глазами.
   В школе Аларъян менестрель окончательно убедилась,  она никогда не будет видеть. Грустный ответ бард услышала, обратившись к лучшей целительнице, что обучала молодых обладателей дара.
-  Прямо направленная Алар, увы, неспособна лечить ничего, кроме ран серой или чёрной стали. Попытки воздействия ею в других случаях причиняют боль, забирают жизненную силу. Ты утратила зрение очень давно, теперь оно не вернётся. Мне жаль, что тебе невозможно помочь.
  После суровых слов Дийсан ощутила невольную грусть, немного похожую на обиду.
  "Значит, она никогда не научится хорошо владеть мечом, не станет воительницей, не сумеет сама прочитать свиток. Для многих дел ей понадобятся чужие глаза."
   От этого было больно. Ей никогда не хотелось узнать внешнюю красоту мира. Он прекрасен в звуке и ощущении. Красота есть в тёплых лучах солнца и в свежем воздухе рассвета, в запахе цветов и хлеба, в прекрасной песне, в горячих руках и голосе Айрика. Кожа на его руках сухая, грудь не имеет волос. Менестрель слышала, у других мужчин они на ней растут, да и её отец был волосатым.
   Кожа принца  не была такой нежной, как женская, но по-своему она была гладкой, мужественно гладкой. Прикосновение к ней дарило покой, Айрик был упругим, он состоял из мышц и костей, не одной лишней частицы жира, чтобы он стал дряблым. Иногда принц колол её своей щетиной, тогда его фаворитка смеялась.
  "Зачем видеть Айрика, если его можно слышать и чувствовать?! Скоро она снова его почувствует. Ой, как же она его ощутит! Нужно только возвратиться во дворец."

   Определив Алар Таниари, ученица направилась прямо к ней. Наставница следила, как она двигается по дороге. За время занятий Таниари обнаружила, отсутствие зрения Дийсан заменяется отличным вниманием и живым умом. Она знала настолько много об окружающем мире, что правильно понимала неясные ощущения, какие посылали в пространство ученики - Аларъян.
  "Настанет день, когда она приедет сюда, чтобы обучать других, точно так же как я сейчас занималась с ней," – подумала женщина, оценив проделанный труд.
-  Я определила их всех!
Менестрель смущённо улыбалась.
Кратко перечислив дар каждого, она замерла в напряжённом ожидании.
-  Конечно, ты справилась отлично. Это младшие ученики. Их Алар почти не развита. Разрешаю тебе вернуться в столицу, но и в королевском дворце ты не должна забывать упражнять свою силу.
-  Я буду об этом помнить!
Прощание состоялось.

Не медля ни секунды, менестрель помчалась в свою комнату.
-  Дай, давай собираться, – крикнула она с порога. – Я прошла испытание, мы едем ко двору.
-  Наконец то, – обрадовалась служанка. Воинское обучение Аларъян напоминало о том, чего она лишилась. В королевском дворце гвардейцы тоже часто сражались между собой. Но в их числе редко встречались женщины. В школе Аларъян они как и в крепости, бились наравне с юношами.
   Глядя, как Дийсан складывает вещи в небольшой сундучок, Дайнис не пыталась ей помогать, теперь она знала, госпожа сама скажет, когда ей понадобится помощь.   
   Своей одежды у телохранительницы  немного. Она соберётся в две минуты.
-  Пойди, принеси что-нибудь поесть. Не хочу отрываться от сборов.
Служанка повиновалась бесприкословно. 
За эти три месяца она с удивлением обнаружила, первоначальная неприязнь к госпоже понемногу улетучилась. Дайнис перестала относиться к ней как к калеке. Дийсан обладала несгибаемой волей. Оказывается, слепота не способна её отменить. Чтобы как можно скорей вернуться во дворец, менестрель училась, как одержимая. С её уст ни разу не слетело ни единого слова жалобы. Несмотря на то, что их комната  была очень холодная, одеяла колючие и тонкие, таким образом, школа Аларъян закаляла тела будущих воинов. Ранний подъём,  целый день работы, насмешки учеников. Они совершенно не понимали, как калека способна быть Аларъян.   
   Вечером госпожа валилась с ног от усталости. Утром снова начинались трудности.
-  Зачем вам выносить постоянные тяготы? Неужели наставница не может войти в ваше положение и смягчить требования? – однажды спросила телохранительница.
-  Конечно, Таниари легко меня пожалеть, раз я слепая. Но теневые и чёрные меня не пощадят. Дайнис, мы на войне. И я буду выполнять всё необходимое, чтобы сразиться с Вирангатом, когда он нас настигнет. Лучше погибнуть в бою, чем сразу сдаться из-за постыдной слабости. Поверь, в жизни мне приходилось и хуже. 
   Однажды настало время, когда менестрель на занятиях боя начала попадать в Аларъян. Она просто била палкой в сгусток тепла, наделённый силой. Здесь не важно, куда угодишь, главное просто куда-то ударить, чтобы причинить боль.
-  Ты, конечно, будешь чувствовать тварей ледяного края. Они излучают холод. Когда на тебя полетит серый или чёрный клинок, рука сумеет его отклонить. Поэтому, возможно, ты сумеешь выжить в схватке с Вирангатом, – сказала главная наставница.
-  Твоё дело сразиться с теневыми, обязанность Дайнис защитить тебя от людей.   
   Дийсан была довольна собой. Она могла уехать из школы Аларъян с чувством выполненного долга.

   Когда вещи собрали, бард, усевшись на постель, начала напевать счастливую мелодию, не сложенную, неясную.
  "Просто карету дадут только завтра. А нужно же чем-то заполнить пустой, длинный вечер. Почему одежда сложилась так быстро?"
   В ночной тишине Дийсан снился Айрик, к ней пришли его руки и голос. Он появлялся рядом много ночей подряд. Но сегодня возник особенно ярко. Наверно, из-за того, что приближалась долгожданная встреча.
   
Наутро влюблённая едва вынесла завтрак, казавшийся бесконечным. После еды  Таниари Гильден давала последние наставления, ученица старалась внимательно их слушать. Едва наставница закончила говорить, как менестрель побежала в комнату, чтобы переодеться. Да, она  впрямь помчалась, выставленная вперёд трость громко стучала, задевая о ступеньки. Вслед госпоже поспешила Дайнис.   
   Переодевшись, Дийсан застыдилась своего поведения, во двор она выходила уже спокойно.

-  Карета прямо, слева дверь, – дала указание служанка. Последовав ему, госпожа забралась в экипаж.
   В скромной карете были деревянные сидения. Она была намного меньше той, что увезла их из дворца. Но менестрель не мечтала о мягких креслах.
  "Роскошный экипаж разлучил меня с Айриком, простой вернёт обратно к нему."
   Дайнис поместилась рядом.
   - Но! – крикнул кучер.
Лошади тронулись.
   Дийсан тихо запела песню возвращения. Сначала появилась мелодия без слов. Но фразы рождаются сами собой, вот они проникают в мысли неясным ритмом, чтобы в следующую секунду вплестись в нехитрый мотив.

-  К тебе! Я скучала, я столько ждала.
   К тебе! Я в разлуке, как будто спала.
   К тебе! Эта радость, как солнца лучи.
   К тебе! Ясным днём и в глубокой ночи, - первые строчки появились, другие придут потом.
   Дорога убегала вперёд, менестрель пела.
   Служанка дремала под нежные звуки. Она не хотела чувствовать боль от глупых мечтаний.
   "Жаль, её сердце никогда не наполнится похожей радостью. Она сделала всё возможное, чтобы в суровой судьбе не оставалось лишних чувств, ненужных на войне, а в сражение она пока не попала..."
   Задрёмывая, Дайнис ощущала пустоту в сердце, смутно желая, чтобы однажды она оказалась заполнена.

   Карета ехала вперёд целыми днями, на ночь останавливались на постоялых дворах, где ели горячую пищу,  спали на узких кроватях.
   Вдыхая запах пыли и подгорелой каши, Дийсан радовалась тому, что однажды таверны закончатся, она окажется во дворце, встретится с Айриком.
   "Конечно, он меня ждёт!  Но скучает ли он? Почему принц не написал ни одного письма, как обещал? Я диктовала послания для него каждый день. От него ни единой весточки!"
 От душевных сомнений радость сменилась грустью и тревогой.
  "Вот я вернусь, а у Айрика появилась другая, красивая и здоровая, и что же мне делать тогда?!"
 Менестрель, понимала, придётся просто остаться жить. Но продлевать мгновения с израненной душой, будет совершенно невыносимо. 
  "А, может, принц просто такой беспечный? Или он не придумал, о чём написать? Иногда он совсем не разговорчивый."
Наивные предположения едва ли могли успокоить сердце.   
Ночь приносила тревогу, а новый день смывал её надеждой.
   Наконец, однажды вечером карета въехала в столицу.

Продолжение здесь: http://proza.ru/2019/04/02/143