Праздник первого огурца
Не за то,что надо было непременно "в голубом и с бАнтами! Вы же впереди идете.девочки!",а за то,что после этой самой колонны , по этой же беспощадной жаре и после бессмысленного стояния на площади под тихие окрики классной Лидиилеонтьевны надо было переться домой пешком и, едва успев развязать эти самые бАнты, тащиться в огород.
Сажать "зелень". Так мама называла все, что прорастало из семян или уже лежало в виде полудохлых ростков, заблаговременно купленных на базаре и спрятанных в погреб "до утра", аккуратно укутанных в листья лопуха.
"На майские высадим зелень, а, может, и картошку успеем", - выносила приговор моим мечтам "поспать подольше", мама, -"Наталья займется грядками..у нее рука легкая. Хоть палку в землю воткнет- прорастет!".
Я ненавидела и палки и зелень вместе взятые. Стоять в согнутом виде на огороде с лейкой, полной воды и грязными от этой самой воды и земли ногами - перспектива ежегодных майских праздников с пятого по десятый класс.
И только папа был необыкновенно весел: у него было очень ответственное занятие. Он сооружал теплицу для огурцов.
Ставил металлические дуги, перетягивал их проволокой, создавая анфиладу из железных арок, растягивал на них пленку из рулона, с таким трудом доставаемую "когда еще не сезон". Тогда мало что покупали, чаще всего "доставали". Прикручивал к краям пленки алюминиевой проволокой рейку - для удобства открывания и проветривания. Присвистывал, когда все удавалось с первого раза или, негромко матерясь, пыхтел, когда что-то шло не так.
После праздников, как известно, наступают будни. Наступали они и в нашем огороде. Мне доставалась ежедневная поливка. Как же я мечтала тогда жить в квартире с водопроводом и горячей водой! В мыслях я клялась себе,что никогда (НИКОГДА!) не буду жить в частном доме с огородом, заставлять своих детей сажать зелень и поливать ее каждый вечер.
Набирать воду следовало в колодце на улице Киевской,что находилась в аккурат позади -параллельно нашей. Ибо вода там была "сладкая". А у соседки Ольги в колодце вода была соленая.
Я злилась каждый раз, таская на тележке 40-литровый бидон с водой на "зелень" ибо искренне не понимала, как эта самая проклятая зелень может различать вкус!
Затем вода переливалась в ведро и уже после -в лейку. Одна забава радовала меня при поливке. Мои мысли успокаивались, когда тонкие водяные струи свисали из лейки, в лучах заходящего солнца, и появлялась волшебная, яркая радуга, которую я сотворяла себе сама. Надо было правильно выбрать напор воды, высоту поднятия лейки над землей и угол наклона. Я увлекалась этим ,забывая,что впереди меня ждет еще добрая половина огорода со страждущей зеленью. Я постигала уроки физики на практике. Ибо преломление света в водных потоках- одно из немногочисленных физических явлений,которое можно запечатлеть на пленку фотоаппарата, было темой одного из урков. И, засмотревшись на эти цветовые переливы, заигравшись с лейкой, то поднимая, то опуская ее, я забывала, что воды должно хватить на девять лунок или на один ряд огурцов.
Вода заканчивалась на пятой лунке, и приходилось делать еще один незапланированный маршрут на улицу Киевскую. Остатки зелени поливались в сплошной темноте южной украинской ночи, в свете дворового фонаря.
Затем, все усаживались на парадном крыльце, где ступени были широкими, выкрашенными в красно-коричневый цвет, приносился тазик. Из бочонка с водой, нагретого за день солнцем, наливалась вода, и все по очереди мыли ноги.
Последним уходил отец. Он еще долго сидел на крыльце один, щурясь одним глазом от дыма, докуривая сигарету и глядя на теплицу с подросшими огурцами.
"Ты чего?", -спрашивала мама, пробегая мимо него, "сарай закрыл?"
"Угу", - невнятно отвечал отец и, затушив сигарету, заходил в дом.
Будни сопровождались традиционной ежедневной поливкой, подвязыванием огурцов, пасынкованием и обрезанием усов у клубники, расстановкой подпорок под густо пахнущими помидорами, чья ботва при соприкосновении с кожей оставляла ощущение росы, и привязыванием к столбикам колючих стеблей "синеньких", они же - баклажаны и моими клятвами ни за что не жить в своем доме, когда буду взрослой.
И вот, на исходе июня, в аккурат перед папиным днем рождения, наступил тот самый день,который внезапно стал традицией,с которой мама безуспешно пыталась бороться.
За неделю до этого дня, папа обходил владения, надолго задерживаясь у теплицы и внимательно просматривая на просвет заросли вьющегося растения и выискивая первые завязи.
"О! Уже есть!", - радостно оглашал он двор и огород.
"Ната, вот тут полей хорошо... завтра уже будем огурцы солить!", - показывал он мне рукой место для обильного полива.
По прошествии нескольких лет мы понимали, что до заветного дня оставалось меньше недели. А пока, мы все выполняли ежедневную рутину: возить воду, поливать зелень.
Через несколько дней после заветного "О, уже есть!", придя с работы, мама обнаруживала пьяного в стельку папу, с кем-нибудь из ближних соседей или дальних поселенцев нашего небольшого райцентра, где все знали друг не только друга,но и все генеалогическое древо каждого до седьмого колена.
Папа радостно оборачивался на вошедшую в дверь маму и излишне громко возвещал:
"Ольга! Готовь банки, ведра - будем урожай собирать!"
По выражению маминого лица, не предвещавшего ничего хорошего, папин компаньон понимал,что пора и предпринимал попытки раскланяться и уйти без последствий.
Папа упорно не хотел отпускать гостя, а мама темнела аки туча перед грозой, обводя недобрым взором картину и додумывая детали, которые были не столь явно очерчены реальностью.
На столе стояла бутыль с прозрачной, как слеза младенца, жидкостью. Мама мрачнела. Самогон был заготовлен в качестве "валюты" для расплаты за стройматериалы для постройки дома или за трактор с плугом, которым вспахивали огород дважды в год. Валюта ценилась дороже простых банковских денежных знаков. Хороший самогон славился далеко в округе и служил сигналом к быстрому исполнению любого заказа.
Это неправда,что он мутный, как показывают в лубочных фильмах про вечера на хуторе, или "сизый", как говорят на Украине. Такой самогон ни пить, ни другим в угощение подавать не полагается. Сизый, непрозрачный цвет означает, что самогонный продукт был взят чрезмерно, и в него попала "сивуха"- бражка, не содержащая спирта. Мои родители знали толк в производстве знатного самогона. Очищенного марганцево-кислым калием (вот где я проходила уроки химии!),а затем, дважды процеженного через ватный слой, аккуратно перемежеванного березовым углем.
Какие только настойки не изготавливала мама! ее рецепты переписывались товарками от руки в заветные книжечки в коленкоровом переплете и хранились как драгоценность, в дальнем углу.
Но в данном случае, напиток был взят без спросу и, главное, без причины. Такова была версия у мамы.
Папа же радовался и праздновал на очень законных основаниях - так считал он.
На столе, помимо волшебного эликсира собственного изготовления, была нехитрая , но очень соответствующая закуска, полностью и логически выткавшая из сорта напитка на столе. Классика в данном вопросе никогда не подводила папу.
Сало, очищенное от лишней соли и нарезанное тонкими ломтиками лежало прямо на разделочной доске. Ровные, красные прослойки мясца дразнили вкусовые рецепторы одним своим видом, призывая положить их на язык и насладиться палитрой вкуса. Вымытая и обрезанная от ботвы алая редиска, грубо нарезанный черный, ржаной хлеб, перья зеленого лука и главный герой этого натюрморта- пупырчатый, толстенький, правильной овальной формы, зеленый ПЕРВЫЙ огурец!
"Смотри,Ольга!,-весело взывал отец, - ПЕРВЫЙ! И мы с Фэдоровичем его празднуем."
После этих слов огурец торжественно разрезался на кругляши, словно все ждали,когда мама вернется с работы и один из них протягивался ей как изумрудный самородок.
Надо ли добавлять,что огурцу радовался только один отец ? Подробности дальнейшей беседы я опущу, потому как многое ускользало от моих любопытных ушей, так как после слов мамы "Наталья, сходи, дай уткам воды - все высохло!", я испарялась, как влага из корыта у уток.
Как ни срасталась мама, радость праздника первого огурца, испортить ей не удавалось. Увещевания мамы в том,что самогон готовился для других целей и огурец не столь уж значимое явление в природе, не действовали на его праздничное настроение и он неумело пытался заразить ее весельем.
Заканчивался праздник всегда одинаково. Мама отбирала заветный флакон с жидкостью, папа хрустел кругляшом огурца и уходил в комнату, оставляя несколько таких же штук, отрезанных от зеленого,пупырчатого на столе для "попробовать всем", ФЭдорович незаметно растворялся в воздухе раньше, чем стихали его слова прощания, мама переходила на фальцет, я уходила давать уткам воду.
Так продолжалось несколько лет, пока не случилось непредвиденное, но вполне закономерное происшествие, положившее конец Празднику Первого Огурца.
Во всем виноваты были пчелы.
Свидетельство о публикации №219012101553