Восемь километров бурана

Проснулся я от того, что хозяйка стала греметь ухватами и разжигать печь. Кизяки были наложены ещё с вечера. В деревнях не смущаются тем, что в их доме ночуют посторонние, и начинают готовить еду очень рано — часов в пять утра. Растопят печь, погремят ухватами и кочергой — идут доить корову.

Вчера нам повезло — на троих добыли одну косулю, крупного козла. Заночевали в этой большой деревне, которую насквозь продули долгие степные бураны. Сообразили на троих, да ещё хозяин вытащил полбутылки, и уснул я с заметно  отяжелевшей головой.

Вышел во двор. Потеплело по сравнению со вчерашним днём. Чернота — часов шесть утра. Хорошо пахнет кизячным дымом. Из-под крыльца вылез пёс, зевнул,  потряс головой и сел рядом. Хороший такой пёс, сел рядом и стал смотреть туда же, куда   и я. Погладил его.

Стал мёрзнуть. Ушёл в избу. Блинный запах — хозяйка выливает тесто на сковородку и машет ею, расплескивая тесто. Помазок из пучка гусиных перьев. Храпят под лоскутным одеялом двое моих охотников. Почему одеяла бывают лоскутные?
Я улёгся снова спать. Моё место под тулупом в углу. И опять заснул. Сон.
Встал. Покушали и опохмелились. Чуть-чуть.

Охотники остались, а я завязал в шкуру мясо, которое с вечера было упаковано, оставил им свои лыжи и направился в соседнюю деревню, до которой было восемь километров.

Утро пасмурное, большими хлопьями валит снег. Как-то зябко.
Хозяин сказал мне, чтобы я не уходил, потому что будет сегодня буран. Но я, как говорится, не внял. Привязал шкуру с мясом к верёвочке и поволок за собой. На сугробы втаскивал —  снег плотный.

Вышел за околицу часов около десяти. Уже сильно стал лепить снег. Хорошая дорога. Укатанная. Шкура не протрётся? Мяса-то кило двадцать или больше того!
Но идти-то не очень хорошо по этой гладкой дороге. Дорога санная. Снег лепит и лепит, а ветер всё сильней и сильней.

Прошёл от деревни примерно километр, как догнали меня сани. В санях-розвальнях трое. Не взяли. А уже мело здорово. Захотелось пальнуть по ним от злости.
И тут замела метель!

Небо разъяснело. Надо мной — синева, а впереди несётся стена поднятого ветром снега.
 
Дорога идёт вдоль столбов — на них телефонные провода. Выгнулись от ветра, а прогиб — земле горизонтален. Трепещут! Нет, не трепещут, а гудят, как струны. Интересно, могли бы вытянуть против ветра этот провод люди? Сколько их нужно?
Лямку перекинул через плечо и грудь, как бурлак. Ружьё — на груди. Стволы уже полны снега, наверное.

Не иду, а волочусь. Вперёд смотреть нельзя — только вниз и влево.
Валенки туп-туп, а за ними сразу холмик снега.
Разве ветер воет? Ревёт, свистит! Не порывистый, а мощная стена упёрлась в правый бок. Можно даже на него немного лечь, навалиться на ветер и не упадёшь! Больно-больно сечёт шею.

Ушёл от дороги к какой-то избушке. Это пасека. Стоят старые ульи возле стены. На двери — огромный замок. Не взламывать же. Да и замёрзнешь там быстро. Вернулся на дорогу.

Мысли — мысли!

Сколько же я прошёл? Сечёт снегом шею и щёку. То жарко, то холодно. Спасает мясо за спиной.

В одном ложке хотел закурить. Хо-хо! Голые руки в ледяной корочке. Пальцы не гнутся!

Побежал! Это только кажется, что бежишь, а на самом деле туп-туп почти на месте, а за валенками сугробики. Ногу поднял, и нет его.

Не верю, что помру! Нет! Нет!

Мысль — хочу в тепло.

Как трудно выбираться из ложка. Какой же большой сугроб!

Мысль — хочу есть.

А были ли вообще-то мысли?

Отупение.

Куст. Нагнулся. Дрожат веточки. Холодно!

Снег — стена! Провода, кажется, вот-вот сорвутся со сверкающих чашечек-изоляторов и полетят, извиваясь, и не упадут, а будут лететь и лететь, словно паутинки бабьим летом. Я тоже хочу лететь и лететь! Только бы не идти! Только бы не идти! Только бы не идти! А если ползти? Упал!!! Когда вставал, упал снова ещё раз. За рукава — снег! Ой, мокро на спине. Разве я упал на спину? Как хорошо лежать!! Ещё чуть-чуть! Нет, встал. Хотел идти, а за мясом — сугроб.

Пошёл. И вдруг опять упал! Навалился на ветер, а он немного утих! Сил прибавилось!

И я выше к селу, и ветер стих.

Почему так спокойно всё? Солнце к закату, стоит над самым горизонтом. И ветер уже ласковый. Навредил мне, а теперь извиняется.

Большой лог, а в нём деревня. Та самая, куда мне надо. Как хорошо! Ребятишки играют на улице, словно и не было никакого бурана.
Стал спускаться к домам.

Сельсовет. Печка. Обжёг ладони об раскалённую трубу. Рассказали, как идти по адресу.

Ввалился в дом. Тепло. Молоко. Лавка. Печь. Разговорились только утром.