Глава 5. Возвращение блудного мужа

Конец лета. Тепло и солнечно. Мы с дочкой в отпуске на даче (ездить по морям – денег нет). Дочка ушла к подруге в гости на «пижамную вечеринку» - с ночёвкой. Всю их дачную подростковую тусовку я знаю отлично, родителей тоже. Поэтому не волнуюсь. Сижу на дачных качелях с книжкой.

И вдруг за забором, вернее, за нашей старенькой сеткой-рабицей, мелькнул знакомый силуэт. Мужчина в толстовке, в бейсболке, в темных очках, да ещё капюшон на голову накинул поверх бейсболки! Подозрительная фигура. Постойте, так это… мой муж? Но что ему тут делать, если мы уже год не живем вместе? Зрение у меня от постоянной работы за компьютером совсем испортилось, в одних очках читаю, в других смотрю вдаль… Прищурилась, чтоб разглядеть получше. Но человек за забором плотнее надвинул капюшон и быстро ушел.

Ночью внезапно проснулась от необъяснимого, почти мистического страха. Сквозь неплотно задвинутые шторы в крохотную комнатку на втором этаже проникал металлический свет полной луны. И тут я даже не увидела, а почувствовала: в дальнем углу, в кресле, кто-то сидит. И пристально смотрит на меня в упор. Я завопила, как все героини фильмов ужасов вместе взятые, но быстро закашлялась от собственного крика и мгновенно осипла. Орать было совершенно бесполезно – всё равно никто не пришел бы на помощь. Ближайших соседей на даче в эти дни не было, а если б и были, то они - старушки, божьи одуванчики, проводившие лето на грядках и с внуками, - лишь плотнее закрыли бы двери. Ну, разве что вызвали бы полицию. Но в сельской местности участковый пришел бы по вызову только на следующий день – строго в рабочее время. Будь мой нежданный гость маньяком, он вполне успел бы меня расчленить и даже закопать на участке.

Тот, кто сидел в углу, вдруг - в один прыжок - оказался рядом. Да, это был мой муж. Он молча стащил с меня одеяло и попытался… гм… вступить со мной в половой контакт. Но, собственно, с какой это стати? Целый год жил своей жизнью и вдруг явился и хочет секса? Было обидно. А потому сопротивляться я стала не по-детски. Отбивалась и царапалась. Но… страсть (а может, длительное сексуальное воздержание) меня же и победили. Через полчаса, обессиленные, мы лежали рядом, как в старые добрые времена.
- Давай начнем всё сначала, - как-то буднично сказал муж.

Мне очень хотелось ответить «да», но в моём чрезмерно сложном внутреннем мире уживались одновременно самые противоречивые чувства. Радость, что он вернулся, была с изрядной примесью злорадства. Вот мол, не смог меня забыть, потому что я лучшая. А еще – клокотали накопившиеся обида, злость, недоверие. И даже самый потрясающий секс (после года моего воздержания) не смог нейтрализовать этот адский коктейль. Поэтому я просто молчала.

Тогда муж заговорил горячо и быстро…  Но… совсем не то, что я хотела от него услышать. Совсем не то, что хочет услышать любая женщина.
- Помоги мне! Спаси меня! Только ты сможешь всё разрулить! У меня долги, меня ищут серьезные люди…
 
Я села на постели. Так вот почему он приехал! Дело не в любви. А если за ним следят? Вдруг эти «серьезные люди» нагрянут сюда выбивать долги – из меня? Мы же не в разводе. О безопасности дочери он не подумал? На меня-то ему давно плевать… С какой стати я должна ему помогать? И, собственно, каким образом?
- А давай ты сначала разберешься со своими долгами, а потом мы начнем сначала, - жёстко сказала я.

Он резко встал, натянул джинсы и спустился по лесенке на первый этаж. Хлопнул входной дверью. Прошло полчаса. Ни звука. Признаться, я даже обрадовалась. Проблемный мужик с воза – кобыле легче. Пусть сам решает свои проблемы.
- Прощай! – вдруг крикнул он со двора.
Я выглянула в окно. Металлический свет луны освещал дачный турник, на котором… повесился муж. Я остолбенела. Несколько секунд постояла в растерянности, не зная, что делать – бежать и снимать? Спасать? В душЕ всё сильней нарастали обида и злость. Вот эгоист, не мог повеситься в другом месте, даже напоследок создал мне проблемы…

И тут мне в голову закралась нехорошая мысль, даже не мысль, а так - эмбрион мысли. Мол, вот и пусть теперь висит, всем так будет лучше… Конечно, утром придется вызвать полицию, давать показания. А вдруг меня же и заподозрят в его смерти? Скажут – довела до самоубийства. А главное – какой жуткий стресс для дочери. Такого она мне никогда не простит.

Подслеповато прищурившись, я смотрела в окно. Голова мужа бессильно свесилась на грудь, руки безжизненно болтались вдоль  обмякшего тела. Ну, что ж. Кажется, ему уже не поможешь. Значит, без вариантов. И вдруг… вдруг я поняла, что ноги моего муженька вполне уверенно стоят на табуретке темного цвета. Мои проблемы со зрением ему хорошо известны. Значит, хотел обмануть. Вот ведь артист! Вот придурок! Я высунулась из окна и в ярости разоралась так нецензурно, что сама от себя обалдела.
 
Муж понял, что его план не сработал. И в чём, собственно, был его план? Напугать? Вызвать жалость? Он ловко снял с шеи петлю, которая была завязана так, что не смогла бы затянуться, спрыгнул с табуретки и ушел спать в сарай.
Утром вернулась дочь. Увидела блудного родителя и запрыгала возле него от радости. Потом пошушукалась с ним возле яблони и жёстко мне заявила:
- Если ты не спасёшь моего папу, я тебя всю жизнь ненавидеть буду!

Меня по-прежнему раздирали противоречивые чувства. Обида на мужа и даже на дочь, ревность (ко всем сразу - и к его бабам, о существовании которых я подозревала, но не знала наверняка, и к нему самому – ведь дочь любит его гораздо сильней, чем меня!), и, в то же время, маленькая робкая надежда. А вдруг он не врёт, вдруг он и правда потратил деньги на бизнес, а не на баб? В стране-то – экономический кризис. А может, и правда – начать сначала? Просто у мужа был кризис среднего возраста… а теперь он всё осознал. И у нас всё наладится…

Муж уловил мои колебания, словно антенна. Покормил котов, полил кабачки и тыкву, вымыл посуду. И подсел ко мне на дачные качели.
- Не хотел говорить, чтобы не подставлять друга, но раскаялся и решил тебе всё рассказать. Я ведь не виноват. Это всё… Корягин. Это из-за него я поступал, как придурок.

Голос у мужа был проникновенный и покаянный. Я снова охрипла от волнения и тихо спросила:
 - Он-то при чём?
- Пойми меня правильно… я не оправдываю себя, но он… он постоянно высмеивал мою верность тебе. Рассказывал, как меняет баб. А ещё… ты не поверишь… он приглашал меня в сауну за свой счет! В сауну с девочками. Прямо подкладывал их под меня! На спор. Мол, а слабО тебе с Анькой на Бали полететь? А жене наври, что в командировку в Кемерово поехать пришлось. А про деньги скажи, что партнеры по бизнесу, подлецы, опять обманули.

И тут у меня началась истерика. Я смеялась и ругалась одновременно. Потом позвонила Мите.
- Привет. А правда, что ты моего мужа за свой счёт в сауну водил и девок под него подкладывал?
Митя молча сопел в трубку. Потом спросил:
- Санька что ли на дачу приехал? И ты простила?!

Я не стала врать. Да, приехал. На тебя стрелки переводит, говорит, что ты его совратил с пути истинного.
Митя наотрез отказался продолжать разговор по телефону. Сказал: приезжай – поговорим. Муж курил больше обычного и уговаривал меня никуда не ездить. Что только усилило мою решимость. И я рванула в город.

Через три часа я встретилась с Митей в условленном месте - в нашем кафе. Он часто моргал близко посаженными серыми глазками, они выглядели мелкими пуговками на его пухлом лице.

- Да, сказал он, - всё именно так и было. Я с первой же встречи решил затащить тебя в койку, ты сексапильная. Я от тебя этого и не скрывал, вспомни сама. Олька мне нравилась тоже. Одно другому ведь не мешает. Ты жёстко мне отказала, не спорю. Я стал клеить Ольку, но и с тобой «дружил» на всякий случай. А ты думала, мне были нужны твои советы? Эти рефлексии по телефону? Не смеши меня, доктор Фрейд. Я просто выжидал. Тактика у меня такая. И чем больше с тобой общался, тем больше тебя хотел. А Ольку – всё меньше. Прямо зациклился на тебе. Я понял, что Сане ты не изменишь. Решил вас поссорить. Стал приглашать его в сауну с проститутками, да. За свой счёт. А он о чём думал, когда приходил? С чего я вдруг обеспечиваю ему эротический досуг? Деньгами швыряюсь. Мозги включать надо. И, в конце концов, решения принимал он сам. Не я за него на семью забил, не я в долги влез, не я потратил все деньги на прошмондовку Аньку. Мы с мужиками называли её переходящим красным знаменем, а Санька твой всерьёз на неё запал. Я всё ждал, когда же ты не выдержишь, когда у тебя женская гордость проснётся. Ведь он об тебя и дочку фактически ноги вытирал. Знаешь, как он тебя называл? Запасным аэродромом. Другая бы давно послала, а ты всё верила в его командировки.
 
Я слушала Митин монолог и смотрела в сторону. От нервного потрясения у меня задёргался глаз. Я понимала, что виноват, действительно, вовсе не он. Или не только он. Но перевести стрелки с любимого на нелюбимого очень хотелось.
 
- Но ведь ты мне врал, - с показным спокойствием сказала я. – Я тебе доверяла. Я жаловалась, ныла, ты выслушивал, поддакивал. Типа сочувствовал. А сам! Сам всё это время знал, что Сашка мне изменяет! И за весь этот год, что мы с ним вместе не жили, ты правды мне не сказал!
 
- А как я должен был тебе сообщить? – возмутился Митя, -  Ждал, пока ты сама догадаешься. А ты на всё закрывала глаза. Ну и, к тому же - Санька всё-таки мой друг, я не мог его вот так взять и выдать.

- Выдать не мог, а подставить, значит, мог, - удивилась я. И ушла, впервые заплатив за себя по счёту в кафе. Я тоже, конечно, не была идеальна в этой мутной истории.

Ещё через три часа я вернулась на дачу. Дочь и муж приготовили ужин и заговорщически перемигивались.
- Мама меня любит, она простит, вот увидишь, - сказал добрый папочка любящей дочке.
 
Я же буквально валилась с ног от усталости, меня трясло от гнева на мужа, на Митю, на себя. Ничего, ничего я не понимаю в мужчинах! И, видимо, поздно уже и пытаться.

- Митя затеял всё это, чтобы затащить меня в постель, - сказала я мужу. И тут Сашка возопил в «праведном» гневе:
- Как?! Мой лучший друг клеил мою жену?! Пока я с его же подачи клеил других баб?! Да я… я… я… я его убью! Набью ему морду! Тварь! Гад! Ушлёпок!
От всех этих воплей дочка закрылась в своей комнате и уставилась в телефон, коты ушли мышковать, а я в сгущавшейся ночной темноте уселась с ногами на дачные качели и задумалась. Как дальше-то жить?

(окончание следует)