Четыре судебномедицинские экспертизы

Старший следователь прокуратуры Приморского края юрист 2-го класса Б.И. Колесников
рассказал о значении судебно-медицинской экспертизы при расследовании убийств.

15 октября 1956 г. на одной из сопок, окружающих поселок Кавалерово Приморского края, был обнаружен труп молодой женщины с русыми волосами.

На место происшествия прибыли следователь Кавалеровской районной прокуратуры Щукин, прокурор района Этингоф и начальник отделения милиции Гарин.

Осмотр места происшествия и трупа был произведен без участия судебномедицинского эксперта.

На трупе, как указывалось в протоколе осмотра, были надеты бюстгальтер, рубашка и на одной ноге рейтузы. Поза трупа позволяла предположить, что имело место изнасилование.

На шее трупа была видна хорошо выраженная странгуляционная борозда, которая проходила вокруг шеи. На спине, руках и ногах осматривавшие обнаружили небольшие ссадины. Других повреждений на трупе не было.

19 октября состоялось судебномедицинское вскрытие трупа. Эксперт Маркова дала заключение, что смерть неизвестной женщины наступила «от асфиксии в результате аборта». Женщина была беременна на 4—5 месяце, плод находился в матке.

Что касается странгуляционной борозды на шее трупа, то она, по заключению эксперта, появилась посмертно.

Каких-либо признаков имевшего место полового акта эксперт при исследовании трупа не обнаружил.

Смерть неизвестной женщины, по заключению эксперта, наступила за 10-15 дней до обнаружения трупа, то есть примерно 25-30 сентября.

Установить личность неизвестной долгое время не удавалось.

В связи с заключением эксперта о том, что смерть женщины наступила от асфиксии в результате аборта, а странгуляционная борозда появилась посмертно, следствие велось в направлении поисков «абортмахера». Однако и это не давало никаких (результатов.

10 ноября при производстве обыска в квартире Липатова в связи с обвинением его в хищении столярного инструмента у рабочих райкомхоза милицией была обнаружена, помимо украденного инструмента, женская одежда — зимнее пальто, платье и туфли, которые не соответствовали росту жены Липатова — Пшеничной.

Относительно этих вещей Липатов и Пшеничная дали противоречивые показания.

Липатов на первом допросе заявил, что никаких ( женских вещей он дома не видел и, откуда они появились, он не знает.

Пшеничная показала, что указанные вещи купил ее муж на станции Манзовка Приморской железной дороги в октябре 1956 года.

Будучи уличены противоречивыми показаниями, Липатов и Пшеничная заявили, что к ним в сентябре 1956 года приезжала в гости племянница Пшеничной- Екатерина Доценко, которая при отъезде из благодарности оставила им свои вещи.

Много времени потребовалось для того, чтобы установить местожительство Доценко, которая, как оказалось, вовсе не приезжала в Кавалерово. К этому времени от соседей стало известно, что на квартире Липатова проживала какая-то молодая девушка со светлыми волосами. Липатов и Пшеничная по этому поводу показали, что речь идет о женщине по имени Катя, фамилии которой они не помнят. 28 сентября Катя от них уехала неизвестно куда. По поводу обнаруженных при обыске вещей оба они снова изменили свои показания и заявили, что Липатов купил их <в сентябре на рынке во Владивостоке.

Относительно Кати Липатов показал, что приютил ее из жалости, так как она оказалась в Кавалерово без средств к существованию, без знакомых. По ее просьбе он ездил за багажом, который находился в камере хранения на станции Манзовка. При получении багажа он вынужден был написать заявление начальнику станции, так как не имел доверенности от Кати,

В таком положении 11 мая 1957 г. я принял дело к своему производству.

Прежде всего я срочно выехал на станцию Манзовка для изъятия документов, по которым был получен багаж Кати. Начальник станции в беседе со мною подтвердил, что однажды какой-то гражданин из Кавалерова получил багаж, не принадлежавший ему, причем получатель, действительно, писал заявление о выдаче ему багажа. Это же подтвердили кассир багажного отделения.

Я стал просматривать документы камеры хранения за сентябрь 1956 года и обнаружил заявление, написанное Липатовым, а также квитанцию на багаж. В заявлении указывалось, что багаж принадлежит Екатерине Филипповне Кайдаловой. В квитанции значился номер документа Кайдаловой № 614250. По-видимому, это был паспорт. Серия не указывалась.

Мною были запрошены управления внутренних дел Приморского и Хабаровского краевых исполкомов относительно того, кому выдавались паспорта за № 614250. Выяснилось, что паспорта за таким номером (разных I серий) за период 1950—1956 гг. выданы лицам, ничего общего с Кайдаловой не имевшим.

Я стал разыскивать Екатерину Филипповну Кайдалову по адресным столам. По моему запросу центральное адресное бюро Владивостока сообщило, что Екатерина Филипповна Кайдалова, уроженка села Отрадного Курской области, по специальности геолог, с 20 марта по 25 апреля 1955 г. проживала в г. Владивостоке и выехала в г. Хабаровск. Поскольку Кавалерово является рудником, имелись все основания предположить, что это именно та Кайдалова, которая проживала в доме Липатова.

Я вылетел в Хабаровск и через адресное бюро установил местожительство Кайдаловой. Она оказалась живой. Таким образом, выдвинутая мною версия не подтвердилась.

Одновременно с выездом в Хабаровск на всякий случай я послал телеграмму по месту рождения Кайдаловой в село Отрадное Курской области. Прокурор района побеседовал с Филиппом Кайдаловым и установил, I что его дочь, Екатерина Филипповна Кайдалова, в 1955 году умерла в Харькове от неудачно произведенного аборта. Прокуратура Харькова подтвердила эти данные н прислала весь материал проверки.

Таким образом была установлена вторая Екатерина Филипповна Кайдалова, но « она оказалась лишь однофамилицей женщины, проживавшей в доме Липатова. В дальнейшем выяснилось, что в селе Отрадном в семи семьях Кайдаловых имелись девушки, названные Екатеринами, « все примерно одного и того же возраста.

Устанавливая личность неизвестной женщины, я еще и еще раз изучил заключение эксперта Марковой н усомнился в правильности ее выводов относительно причины смерти женщины.

Сомнения появились у меня в связи с тем, что при вскрытии трупа была обнаружена незначительная отслойка детского места, которая, как мне представлялось, не могла вызвать смерть. Допрошенная эксперт Маркова не смогла объяснить механизма образования странгуляционной борозды на шее трупа и по-прежнему связывала смерть потерпевшей с абортом.

Поэтому я назначил повторную судебномедицинскую экспертизу. Второй эксперт—заслуженный, врач РСФСР Рожков пришел к заключению, что смерть неизвестной женщины наступила от сдавливания шеи петлей. По выводу эксперта, странгуляционная борозда на шее трупа была прижизненного происхождения.

Но это заключение противоречило заключению первой экспертизы. Какое же из Них было правильным?

Ответ на этот вопрос я пытался получить путем назначения третьей экспертизы, которую я поручил комиссии судебномедицинских экспертов военно-морского ведомства.

К этому времени я получил дополнительные данные о паспортах за № 614250. Оказалось, что один из них был выдан в г. Райчихинске Екатерине Филипповне Кайдаловой.

Выехав туда, я установил, что Кайдалова, которой при обмене был выдан паспорт № 614250, значилась выбывшей в сентябре 1956 года в поселок Кавалерово. Она была уроженкой той же местности, что и установленные мной ранее две Кайдаловых. По описанию лиц, знавших Кайдалову, это была молодая девушка со светлыми волосами, очень похожая по приметам на Катю, проживавшую в доме Липатова.

Наконец, у меня в руках оказалась нить, ведущая к раскрытию преступления.

В дальнейшем мне удалось выяснить подробности прибытия Кайдаловой в Кавалерово. Она приехала туда 1 сентября 1956 г. С Липатовым встретилась в тот момент, когда безуспешно разыскивала своих знакомых и оказалось, что в Кавалерово ей негде остановиться. Липатов пригласил Кайдалову к себе домой, и она оставалась там почти целый месяц. Будучи беременной, она просила Липатова оказать ей помощь в производстве аборта.

Липатов, зная о том, что местная жительница Синякова занимается абортами, уговорил ее сделать аборт Кайдаловой.

Числа 6—9 сентября 1956 г. Синякова произвела Кайдаловой спринцевание полости матки с целью вызвать аборт, однако аборт не произошел. Синякова отказалась продолжать производство аборта, хотя, как установлено следствием, Кайдалова об этом просила.

Синякова показала на допросе, что спустя неделю после попытки произвести аборт Кайдалова ей говорила, что Липатов ездил за багажом (багаж был получен 18сентября 1956 г.).

Тем временем были получены выводы комиссии экспертов. Третья экспертиза дала предположительное заключение о том, что смерть женщины наступила от удушения петлей. Однако и после этой экспертизы первый эксперт Маркова продолжала настаивать на правильности своего заключения. Тогда мною была назначена четвертая судебномедицинская экспертиза, которая проводилась кандидатом медицинских наук Болотовской из бюро Московской судебномедицинской экспертизы. Четвертая экспертиза полностью подтвердила заключение эксперта Рожкова. Эксперт пришла к выводу, что смерть Кайдаловой наступила от асфиксии, в результате задушения веревочной петлей, причем по характеру странгуляционной борозды можно судить о том, что петля была затянута посторонней рукой.

Таким образом, была установлена истинная причина смерти Кайдаловой, и Липатов под тяжестью собранных улик признал свою вину и рассказал, каким путем' он I совершил убийство. Но и на этот раз он не сказал всей правды, выдвинув мотивом преступления ревность.;

По словам Липатова, он сожительствовал с Кайдаловой. 27 сентября он якобы обнаружил в кармане ее фуфайки записку от какого-то мужчины, который приглашал Катю на свидание. 28 сентября он и Кайдалова пошли к Синяковой по поводу аборта. По дороге зашел разговор об обнаруженной записке. В порыве ревности он стал упрекать Кайдалову, на что она отвечала насмешками. Тогда, сняв брючный ремень, он хотел ее ударить, но каким-то образом набросил ремень ей на шею и задушил. Как он инсценировал картину изнасилования, Липатов, по его словам, не помнил.

Следствием было доказано, что действительным мотивом убийства Кайдаловой было желание Липатова завладеть ее вещами. Уже после возбуждения уголовного дела об убийстве жена Липатова — Пшеничная отправила почтовой посылкой часть вещей, оставшихся после Кайдаловой, к своим родным.

Липатов был предан суду по п. «а» ч. 1 ст. 136 УК РСФСР и приговорен Приморским краевым судом к расстрелу. К лишению свободы была приговорена жена Липатова — Пшеничная.

Заметки судебномедицинского эксперта

Подробности четырех судебномедицинских экспертиз, произведенных в связи с делом об убийстве Кайдаловой, могут представить интерес для читателей «Следственной практики».

Прежде всего необходимо отметить, что осмотр трупа Кайдаловой на месте происшествия был произведен следователем прокуратуры Кавалеровского района без участия судебномедицинского эксперта.

В протоколе осмотра записано:

«С восточной стороны поселка находится гряда сопок, поросших деревьями н кустарником. На западном склоне сопки «Безымянной», напротив двухэтажных домов улицы Невельского, лежат на спине, с вытянутыми ногами труп молодой женщины. Волосы на голове русые, спутанные. Глазные яблоки отсутствуют. Кожа передней части лица местами отсутствует. Рот полуоткрыт, зубы оскалены. Вокруг всей шеи — след, похожий на странгуляционную борозду. Левая рука согнута в локтевом суставе и лежит около левого бедра. Правая рука откинута в сторону. Ноги трупа раздвинуты под углом 10—15°. На правой ноге рейтузы. На трупе надеты бюстгальтер и рубашка, подол которой поднят до пупка. На спине, руках и ногах небольшие ссадины. Под трупом камни и тренчик голубого цвета от пластмассового ремня».

Труп был сфотографирован. На фотоснимке на шее слева четко видна странгуляционная борозда, правая поверхность шеи на фото не представлена.

19 октября 1956 г. было произведено вскрытие трупа судебномедицинским экспертом Владивостока Марковой и дано следующее заключение:

«Смерть наступила от асфиксии, в результате криминального аборта, о чем свидетельствует отслойка и разрыхленность детского места, а также полнокровие внутренних органов и жидкая кровь. Покойная имела беременность на пятом месяце. Судить о состоянии девственной плевы ввиду гнилостных изменений предверья влагалища и наличия червей не представляется возможным. Кровоподтек в области девственной плевы, между цифрами 5—6, считая по циферблату часов, мог быть получен во время производства криминального аборта. При биологическом исследовании мазков из влагалища спермы не обнаружено. На левом бедре ссадина и кровоподтек прижизненного происхождения, остальные повреждения в виде бурых подсохших пятен получены посмертно. Незамкнутая странгуляционная борозда на шее получена после наступления смерти. По состоянию трупа надо полагать, что смерть наступила около 10—15 дней тому назад».

В связи с тем, что у следователя возникли сомнения в правильности выводов судебномедицинского эксперта Марковой, а она на допросе не сумела объяснить механизма образования странгуляционной борозды и продолжала связывать причину смерти с абортом, была назначена повторная судебномедицинская экспертиза с эксгумацией трупа.

Краевой судебномедицинский эксперт заслуженный врач РСФСР В. В. Рожков пришел к заключению, что:

«Смерть Кайдаловой наступила от асфексии вследствие сдавления органов шеи петлей, о чем говорило наличие странгуляционной борозды, а также синюшная окраска кожи шеи. Кровоизлияния, а также валики ущемления далеко не обязательны при прижизненной странгуляционной борозде. Горизонтальное направление борозд говорило за то, что петля наложена посторонней рукой. Наличие кровоподтеков, хотя и мелких, не проникших глубоко в мягкие ткани, указывало на то, что они возникли незадолго до смерти. Отдельные ссадины и кровоподтеки получены при жизни, а большая часть их — посмертного происхождения. Кроме того, здесь имела место попытка к криминальному аборту, но эта попытка никакой связи со смертью не имеет. В противном случае мы бы имели либо общее заражение крови, а в случае быстрой смерти при химическом исследовании были бы обнаружены в содержимом матки мыло и спирт. Этих веществ химик не нашел».

Для гистологического исследования была изъята кожа из области странгуляционной борозды, но определить прижизненность странгуляционной борозды из-за резких гнилостных изменений не представилось возможным.

Гистологического исследования странгуляционной борозды при первичном вскрытии трупа, к сожалению, не производилось.

Итак, в деле оказались два противоположных заключения о смерти Кайдаловой. Следователь был вынужден назначить третью судебномедицинскую экспертизу, Экспертиза (она осуществлялась комиссией судебно- медицинских экспертов) проводилась по материалам дела и пришла к следующим выводам:

«1. Категорические заключения судебномедицинских экспертов Марковой и Рожкова необоснованны.

2. Противоречивое и недостаточное описание странгуляционной борозды не дает правильного представления о действительном ее виде.

По описанию странгуляционной борозды краевым судебномедицинским экспертом — Рожковым и по данным протокола осмотра трупа на месте его обнаружения можно предположить, что борозда имела горизонтальное направление и была замкнута, что характерно для наложения петли на шею посторонней рукой.

3. Обнаруженная частичная отслойка детского места указывает на попытку производства криминального аборта. В материалах дела нет объективных данных к тому, чтобы связать смерть Кайдаловой с абортом. Комиссия экспертов предполагает, что смерть Кайдаловой наступила от сдавления органов шеи петлей, наложенной посторонней рукой. Дать более категорическое заключение о причине смерти не. представляется возможным».

Однако эксперт, производивший первичное вскрытие трупа, продолжал настаивать на своем заключении, а экспертная комиссия не смогла категорически высказаться о причине смерти Кайдаловой. Вот почему следователю .пришлось назначить четвертую судебномедицинскую экспертизу с повторной эксгумацией трупа.

Производство экспертизы прокуратурой РСФСР было поручено автору настоящих заметок.

В постановлении эксперту, были заданы следующие вопросы:

1. Правильны ли выводы судебномедицинского эксперта Марковой о причине смерти Кайдаловой, если нет, то по каким основаниям?

2, Правильно ли заключение судебномедицинского эксперта Рожкова, если нет, то по каким основаниям?

3. Какая причина смерти Кайдаловой?

На основании трехкратного судебномедицинского исследования трупа Кайдаловой, материалов уголовного дела в соответствии с изложенными в постановлении прокурора Приморского края вопросами я дала следующее заключение (приводятся выдержки):

«1. Заключение судебномедицинского эксперта Марковой необоснованно по следующим признакам:

а) сама по себе отслойка плаценты не является причиной смерти. Смерть иногда наступает во время или вскоре после производства аборта от шока, воздушной эмболии или профузного кровотечения, в более поздние сроки умирают от сепсиса. Ни одно из этих осложнений материалами дела не подтверждается;

б) к моменту вскрытия труп находился в резкой степени гнилостных изменений, что исключало производство пробы на воздушную эмболию. (Эта проба имеет свое значение только в первые сутки после смерти.) Однако матку и плодное яйцо необходимо было подвергнуть гистологическому исследованию;

в) частичная отслойка и разрыхление последа могли произойти посмертно вследствие гнилостных изменений плодного яйца и неизбежных манипуляций при извлечении матки гнилостно измененного трупа. Посмертная отслойка последа подтверждается отсутствием кровоизлияния в области отслойки его, отсутствием крови в полости матки, на коже промежности и на белье. Согласно литературным данным, а также личному опыту механическая отслойка последа обычно сопровождается выделением крови;

г) при химическом исследовании жидкости, изъятой из полости матки( при первичном вскрытии), марганцевокислого калия, йода,, мыла и спирта не обнаружено, что до некоторой степени может исключить внутриматочное введение инородной жидкости незадолго до смерти. Таким образом, если внутриматочное вмешательство с целью прерывания беременности и имело место, то не непосредственно перед смертью и не могло служить причиной смерти;

д) странгуляционная борозда на шее слева, как видно на фотоснимках, произведенных на месте обнаружения трупа, резко выражена, одиночная, несколько вдавленная, почти горизонтально расположенная.

В акте первичного исследования трупа обращается внимание ка отсутствие кровоизлияний по ходу борозды, что, вероятно, побудило эксперта признать ее посмертной.

Однако отсутствие кровоизлияний в странгуляционной борозде при обычном осмотре ее не является доказательством посмертного происхождения. Кровоизлияния в борозде, видимые невооруженны» глазом, встречаются редко и локализуются в промежуточном валике, когда борозда двойная. В борозде, идущей в виде одной поло* сы, кровоизлияния не всегда наблюдаются даже при микроскопичен ском исследовании.

Таким образом, признать посмертное происхождение странгуляционной борозды нет основания.

2. Заключение судебномедицинского эксперта Рожкова в основном правильно.

3. Смерть Кайдаловой наступила от сдавления органов шеи петлей. Локализация и направление странгуляционной бороздй характерны для затягивания петли на шее при удавлении.

Описанный нами случай показывает, как была допущена грубая ошибка и судебномедицинским экспертом Марковой, и органами расследования. Эксперт дал необоснованное заключение, не подкрепил его дополнительными исследованиями, не изучил микроскопически странгуляционную борозду, плодное яйцо и паренхиматозные органы.

Следователь, со своей стороны, не обеспечил немедленного вскрытия трупа, в то время как за 4—5 суток гнилостные изменения настолько развились, что это, бесспорно, способствовало снижению качества экспертизы

Кандидат медицинских наук

В. А. Золотовская