Загробный выходец или приключения Перикла. Гл. 1

     С полсотни рабов трудились в имении богатого мегалополитанского землевладельца Доркона. Значительная часть территории поместья была очищена от множества камней и не один год уже обрабатывалась. Рабы сейчас вскапывали ее. Но не меньше трети участка усадьбы еще изобиловала камнями. Здесь невольники кирками выковыривали их. Другие эти камни относили к ограде, опоясывающей все имение, туда, где она была особенно низкой, и достраивали ее. Ни один из работников поместья Доркона не выглядел изможденным. Напротив, все они были, как на подбор, крепкие, мускулистые. Одежду их составляли только набедренные повязки. На ногах блестели бронзовые кандалы, которыми невольники позвякивали, передвигаясь.
     Вдруг один раб, рослый, с крупной густо заросшей черными волосами головой безжизненно повалился на землю. К нему сразу подскочил надсмотрщик, сухощавый мужчина в солдатской хламиде, широкополой дорожной шляпе, петазе, с коротким мечом на боку и бичом в руке. (Примечание: хламида -- одежда в виде широкого плаща, покрывающего со всех сторон тело. Эта накидка застегивалась на плече булавкой или брошью, или специальной застежкой, называвшейся фибулой. Носилась солдатами, охотниками, просто бедняками, не имеющими возможности приобрести более дорогое платье). Он принялся избивать упавшего. Тот, однако, совершенно не реагировал на удары. Подошел другой надсмотрщик, одетый совершенно также, как и первый, и сказал:
     – Да уймись ты, Геппарин. Не видишь что ли – сдох он… Хороший раб был. Думаю, вполне заработал себе на похороны… Хозяин, конечно, велит похоронить его… А вас бездельники, – рявкнул он насмешливо-угрожающим  голосом стоявшим поблизости рабам, – пока работать не научитесь, никто хоронить не собирается. Так и будете веки-вечные по берегу реки скитаться. (Примечание: древние греки верили, что души умерших людей перевозит в Аид, царство мертвых, на лодке Хорон, что души тех, кого не похоронили, он не берет в лодку, и им приходится вечно скитаться по берегам реки Стикс, окружающей Аид).
     – А ну, работайте! Что рты разинули?! – прикрикнул на рабов Геппарин. Те, невольно прекратившие работать и глядевшие на сцену избиения умершего товарища, содрогнулись при крике надсмотрщика и продолжили работу.
     Двое из них по приказу надзирателя, взяв труп за руки, за ноги, понесли его в ту часть имения, где виднелись постройки.
     Видимо, смерть раба, сердце которого не выдержало непосильного труда, убедила надсмотрщиков, что невольники все же тратят немало сил на работу. Это несколько смягчило их строгость к ним, и они даже позволили сейчас рабам небольшой внеочередной отдых.
     Каждый невольник сел там, где работал.
     Перикл, молодой мужчина, с красивым лицом эллинского типа, сероглазый, со слипшимися от пота темно-русыми волосами и черной курчавой бородой, выронил из обессилевших рук кирку. Немного постояв и отдышавшись, устало опустился на землю.
     К нему подошел его друг Маза. Он был мидиец родом и имел типичную азиатскую внешность. Сел рядом. Сказал, довольно неплохо владея одним из азиатских диалектов греческого языка:
     – Нет уж, лучше все-таки прежний хозяин был, Демад. Кормил плохо. Но хоть по праздникам, вашим эллинским, не заставлял работать.
     – А по мне, уж лучше каждый день работать, но есть хорошо. Доркон ячменную кашу с бобами дает даже, когда работы особенно много. Правда…, правда, в праздники грех работать. Но этот грех на нем, на Дорконе. Пусть его боги накажут.
     – Вот что, Перикл, - заговорил шепотом Маза, после того, как с опаской огляделся вокруг. – Вот что, завтра ночью во что бы то ни стало постарайся в нашей лачуге ночевать.
     – Да ты что?! У вас лачуга самая маленькая. Где я там место найду? И с какой стати? Уж ты не из тех ли, кто дары Эрота любит?! Но я…» (Примечание: древние греки считали бога Эрота покровителем однополых мужских связей).
     – Нет, конечно. И в мыслях такого нет. Не для этого, конечно.
     –  А для чего?
    Маза опять с опаской огляделся и заговорил еще тише: – Если все хорошо выйдет, завтра ночью на свободе будем.
     – На свободе?! – чуть не воскликнул Перикл, но все же сказал тоже шепотом, ибо успел сообразить, что нельзя допустить, чтоб кто-то их услышал. От волнения у него сразу забилось учащенно сердце. Он тоже огляделся с опаской. Облегченно вздохнул – другие сидели не так близко, чтобы расслышать шепот.
     – Но как, как же мы сможем вырваться на свободу? - спросил он. – Это невозможно.
     - Нам один стражник поможет. Он сам подошел ко мне и предложил помочь. Говорит, сочувствует нам очень. Поэтому помочь хочет. Говорит, завтра ночью в караул заступает. И когда будет его стража, тогда поможет нам бежать. (Примечание: ночь в античные времена делилась на три части, которые назывались «стражами»). И никакой платы не просит. Да и что взять с нас?
     - Но это просто чудо. Нет, не может быть. Тут что-то не так. Что-то уж очень подозрительно – стражник сам предлагает. И без всякой платы. Не верю я ему.
     - Да и я тоже, -- вздохнул и поник головой Маза.
     - Но ведь всякое бывает, -- Периклу так хотелось поверить в чудо.
     - Вдруг мы такой прекрасный шанс упустим.
     - И я тоже так думаю. Слушай, Перикл, ведь, наверное, не все стражники плохие.
     - Наверное, да – они же тоже люди.
     - Конечно, есть и хорошие.
     - Но чтоб такие хорошие….
     - Но послушай, Перикл, я в толк не возьму зачем ему нас обманывать? Какая выгода?
     - Да и я тоже не пойму, какая ему польза от этого светит. Может, он, и вправду, помочь нам хочет. А точнее, не он, а божество какое-то. Его руками поможет нам. Ведь сколько мы молились богам. Может, услышал кто-то молитвы наши.
     - Надо рискнуть, Перикл.
     - Я тоже так думаю. Если божество заставляет стражника помочь нам, значит, все хорошо будет. Если боги захотят, они что угодно могут сделать.
     - Так что, когда завтра нас по лачугам загонять будут, не забудь – приходи.   
     - Конечно, приду.