Тёзка Лермонтова черновик
Всемирный День Поэзии отмечается ежегодно 21 марта, праздник был учрежден на 30-й сессии Генеральной ассамблеи ЮНЕСКО, состоявшейся в Париже в 1999 году.
Дмитрий Дарин, любитель и знаток поэзии Есенина, странным образом внешне похожий на своего кумира, особенно по фотографиям в юности, возглавляющий жюри всероссийской есенинской премии,
член редколлегий литературных журналов , поэт с имиджем настоящего русского мужика, который и пьёт, и курит, прервал своё выступление и с укором посмотрел на нас. Как известно, лучшая защита - нападение, и я громко, на весь зал упрекнула Дарина в том, что он обходит стороной свою любовную лирику, а присутствующим хочется послушать что-нибудь о любви! Он мягко улыбнулся, и продолжил своё выступление, начав читать стихи не столько о любви, сколько о любвеобильности, ибо, как и его кумир Сергей Есенин, Дарин женщин любить умел. Так... благодаря поэту Дарину, единственная заслуга которого была в том, что он пригласил меня на свой поэтический вечер, я и узнала о существовании непрямого потомка великого поэта. У русского гения не было детей, он был единственным ребёнком в семье, так что все его родственники действительно дальние. Однако полное совпадение имени, отчества, фамилии сильно интриговало. И вскоре мы познакомились.
Любовь моя к великому русскому поэту началась давно. Ещё в студенческие годы я для себя решила, что напишу о нём роман в стихах, о чём и сообщила своей преподавательнице по литературе, учась в университете. "Зачем тебе Лермонтов? - спросила она. И тут же добавила: - Чтоб навсегда остаться одинокой?". Её вопрос меня удивил, как и удивила впоследствии реакция моих коллег, писателей и поэтов, когда на встрече в Центральном Доме Литераторов я сообщила им о том, что работаю над романом в стихах. "Вы с ума сошли - писать роман в стихах, да ещё о Лермонтове?!?" - в один голос спросили меня они. "Почему? Может, я просто смелая?!" - ответила я.
Мой роман в стихах о Лермонтове "Русский Гений", написанный и изданный к его 200-летию, это моя дань уважения великому поэту.
Почему Байрта Анатольевна Кичикова, область научных интересов которой касалась истории русской литературы первой половины ХIХ века и поэтики русской литературы первой половины ХIХ века, увязала работу над романом с одиночеством, понять трудно, наверное, она имела в виду, что это займёт слишком много времени и сил.
Во всяком случае, в ту минуту моих откровений о творческих планах на будущее, а разговор был в здании Калмыцого госуниверситета, я смолчала, ни о чём не спросив и не показав удивления.
Я ничего не ответила, наверное, ещё и потому, что приступить к такому большому умственному труду я планировала где-то годам к 60-ти. Я представляла себя седовласой женщиной, сидящей в своём кабинете, спокойно и неторопливо работающей над романом в стихах. Тем невероятнее звучит история о том, что именно заставило меня сделать это намного раньше!
Каждый раз, когда я встречалась с поэтом Дариным где-нибудь в ЦДЛ, я, приветствуя его, спрашивала:"Как дела?", и он неизменно отвечал одной и той же фразой:"В борьбе!", что, конечно, вызывало у меня улыбку. Однажды мы сидели в кафе в Доме Литераторов и пили кофе, он с каньяком, я без. Угощал, разумеется, он. Я запомнила выражение его лица, когда он мне самым откровенным тоном, почти что по секрету, сказал:"Ну ты же знаешь, Надежда! В России всего пять гениев: Пушкин, Лермонтов, Есенин, Тютчев... (он загибал пальцы), а пятый сейчас сидит перед тобой!". Несколько мгновений я решала, какой должна быть моя реакция на эти слова. Я промолчала, отлично зная, что многие мои знакомцы из Союза писателей считают себя гениями, и даже обижаются, когда в их присутствии гениями называют кого-то ещё! Дарин, видимо, забыл, что перед ним сидит автор романа в стихах о Лермонтове под названием "Русский Гений", поэтесса, которая хорошо знает о природе Гения, как никто другой. По привычке, открывая эту тайну какой-нибудь симпатичной женщине, он открыл её и мне... Надо сказать, что с творчеством Дарина я была знакома. Читала его книгу от автора в твёрдом переплёте с автографом. Он просил меня поделиться впечатлением, и написала ему смс:"Понятно, что Есенин - твой кумир, но зачем ты ему подражаешь? Когда ты пишешь и мыслишь как Дарин, а не как Есенин, у тебя получается не хуже! Нужно иметь своё лицо, а не копировать кого-то в манере повествования!". Он был польщён тем, что у него получается "не хуже..." и написал мне что-то в ответ, похожее на благорность. Пока я пишу эти строки, у меня в голове вертятся строки Есенина:
"О Русь, взмахни крылами,
Поставь иную крепь!
С иными именами
Встает иная степь".
Как-то вспомнилось, уж не знаю, к чему... Когда знаешь наизусть 35 000 собственных поэтических строк, в памяти то и дело всплывают чужие афоризмы и стихи, но вспомнить, кто именно сказал какую-либо мудрость, уже бывает трудно. Помню, как-то от умственного переутомления, я даже забыла, как меня зовут. Отдыхая с отцом и братом в Сочи, в санатории КГБ, поднимаясь с пляжа на подъемнике в виде лифта, я не смогла ответить на вопрос, как моё имя. Молодые люди спросили меня, а я смотрела на них и пыталась минуты три вспомнить, как меня зовут! Случилось это после издания моего второго поэтического сборника и написания поэмы "Венок сонетов", после чего меня, собственно, и приняли в Союз российских пистелей. Мне было 22 года. А тогда это считалось чудовищно рано. Взяв по этому поводу у меня интервью, поэтесса из Калмыкии Лия Петрова, Щеглова Лилия Ивановна, которая старше меня на 30 лет, так и написала:"чудовищно рано!". Когда я пожаловалась народному поэту Калмыкии Давиду Кугультинову, по чьей рекомендации меня и приняли в Союз писателей, что я из-за умственного переутомления начинаю путать ударение в словах и даже забываю правила русского языка, он, смеясь, ответил:"Нельзя вспомнить только то, чего никогда не знал! А если знал, и знал хорошо, то ничего страшного, что что-то забылось!". В то время я поняла и ощутила, что наш мозг использует одни и те же ячейки памяти, а не создаёт новые, поэтому, освобождая место, он стирает из памяти давнюю информацию ради новой.
Давид Кугультинов не раз удивлял меня, говоря, к примеру, такие слова:"Надежда Деева прославит даже того, кто просто рядом с ней стоял!". Его статья обо мне под названием "Встреча" в своё время наделала много шума. Никто не знал, как реагировать на такие его строки обо мне:"Уже не она владеет словом, а сама стала Словом, как сказано в Библии от Иоанна "рассеивает тьму"!". Его авторитет был непререкаем, но все всё равно роптали.
Я же у него спросила, почему он так написал обо мне? "Кто-то водил Вашей рукою!" - коротко ответил он, поразив меня. Моя мама мне рассказывала, что, когда я работала над сборником по ночам, от переутомления я засыпала за столом:"Голова твоя склонялась с закрытыми глазами, а рука твоя сама продолжала писать!" - это факт. Откуда мог знать это Давид Никитич, остаётся загадкой. Но он как-то был связан с политикой, во времена Кирсана он возглавлял Совет старейшин, имел кабинет в Доме правительства, а племянники его были советниками первого президента Калмыкии. Кирсан Николаевич прислушивался к мнению Давида Кугультинова и очень его уважал. А все остальные считали народного поэта "серым кардиналом", который втайне руководит жизнью республики. Какие именно мои строки поразили Д. Н. Кугультинова, сказать трудно. Но в этом сборнике у меня есть стихи и такого плана:"Я с ужасом смотрю на то, что впереди! Нет выхода из пут, и больше нет пути! Мой разум снизошёл до битвы с клеветой. Быть грешной не хочу, не в силах быть святой! Разрушена мечеть мечтающей души, поёт за упокой гонец косматой Лжи...". Это 1993 год, за год до начала Чеченской войны и за 7 лет до прихода к власти Путина. Бывает ли в поэтических строчках закодирована какая-то информация? Да, бывает! Предсказания чаще всего делаются в стихотворной форме.
Знакомство с М. Ю. Лермонтовым, главой лермонтовского фонда, было мягким и ровным.
Я подарила ему свой изданный роман в стихах, он поблагодарил. Мы сделали совместное фото, на котором он, пожилой мужчина, русский по происхождению, имел более азиатские черты, нежели я, наполовину азиатка. Таким получилось фото! После торжественной части мероприятия, посвящённого Всемирному Дню Поэзии, мы собрались в небольшой комнате за столом для более тёплой беседы. Были Лермонтов, поэт Андрей Дементьев, я и ещё какие-то люди. Моё совместное фото с Дементьевым тоже было сделано там же. Когда-то, в далёкие советские времена, я выписывала журнал "Юность", где редактором был Дементьев, тоже знаток и любитель поэзии Лермонтова. Дементьев просил главу фонда
Лермонтова об одолжении: оплатить его поездку с супругой в США. Лермонтов в просьбе не отказал.
Тёзка великого поэта попросил меня прийти к нему на работу, это было какое-то высшее учебное заведение, где он читал лекции, для того, чтобы он смог поделиться со мною своими впечатлениями о прочитанном романе в стихах "Русский Гений". Этот ВУЗ был в самом центре Москвы. Встретившись там, мы по-дружеки с ним расцеловались, обнялись и чмокнули друг друга в щёки. Импозантный мужчина, солидный и интеллигентный, он явно мне нравился. Мы зашли в кабинет и стали мило беседовать. Он сказал, что мой роман ему понравился. "Написано талатливо и с чувством!" - так звучали его слова. Я же принялась рассказывать ему о своём знакомстве с одним из самых известных лермонтоведов в России Анатолием Герасименко, которого через Союз писателей я нашла сама и которому вручила изданную книгу о Лермонтове. "Почему именно ему?" - спросил Михаил Юрьевич. "Вы знаете, как-то уж сильно он сетовал в своих книгах, что Лермонтову никто из поэтов не посвятил ни одного крупного произведения, что нет даже поэмы! Я подумала, что надо бы его утешить. И нашла его! Созвонилась. Встретилась. Он как истинный литературовед написал и опубликовал статью о моём романе в стихах, назвав её "Гимн Гению". Лермонтов и Герасименко были знакомы, поэтому он слушал меня внимательно и с интересом.
Анатолий Герасименко всегда очень болезненно реагировал, когда кто-то ему говорил, что любит поэзию другого поэта больше, чем поэзию Лермонтова. Его недоумение по этому поводу и возмущение, были огромны! Первенство Пушкина, конечно, не оспаривается, ведь и для самого поэта Лермонтова Пушкин был кумиром! Однако, все остальные, по мнению Герасименко, которое, кстати, совпадает с моим, по степени одарённости стоят гораздо ниже! На презентации одной из своих книг в Малом зале ЦДЛ, куда он меня пригласил в качестве рецензентки, он очень долго сетовал на то, как ужасны вкусы людей, некоторые предпочитают бездарность таланту! Мне предоставили слово, и я вышла к микрофону.
Пока я высказывала свои критические замечания Анатолий Андреевич, человек 35 года рождения 20-го века, выступающий под псевдонимом Андрей ГЕ, автор ряда монографий о творчестве Лермонтова, покинул своё почётное место и убежал в конец зала. "Анатолий Андреевич! Куда же Вы? Вернитесь! Я произношу свою речь для Вас!". Но он продолжал стоять у дверей, готовясь в любую минуту выйти из зала. Глядя на него суровым взглядом, я произнесла:"Автор книги утверждает в самом начале, что мы ведём отсчёт времени от казни Христа!", - я открыла книгу и процитировала. - До такого не смогли додуматься даже сатанисты! Ибо наше летоисчисление не от казни Христа, а от Рождества Христова!".
Слушая мой рассказ о Герасименко, Михаил Юрьевич, улыбался. Я рассказала ему и о том, как Андрей ГЕ, уже смирившимь с тем, что, кроме него, я в Союзе писателей никому дарить изданный роман не собираюсь, а он передал мне просьбу председателя Союза московских писателей подарить ещё один экземпляр книги, но я отказалась сделать это; так вот... Андрей ГЕ вручил мне 1 000 рублей в качестве денежного вознаграждения за "стихотворное произведение", как было у него написано в ведомости. Помню, я смотрела на эту 1 000 рублей и не знала, что мне делать: принять или отказаться? Я решила принять, сказав себе:"Будем считать, что он купил у меня книгу, а не получил в подарок!". Положительный отзыв о романе в стихах "Гимн Гению" был опубликован в общеписательской литературной газете в 2011 году. Ряд своих замечаний лермонтовед Герасименко передал мне для частного ознакомления. Но я сочла нужным ответить в письменном виде на каждое замечание, поэтому вскоре на мой странице на Проза.Ру появилась публикация:"Ответы Надежды Деевой Анатолию Герасименко". Он был неприятно удивлён. Но оправдывать свои действия я не стала, более того, я планирую включить эти "ответы" в свой пятитомник, который я готовлю к изданию! Как-то он раздражённо сказал мне:"Если бы не Ваши литературоведческие изыскания, я бы вообще ничего не написал об этой книге!". "Если бы не я, - коротко и сухо ответила я, - Вы бы так и не узнали, что в России написан роман в стихах о Лермонтове!". Он изменился в лице, но промолчал.
Слушая меня, глава Лермонтовского фонда, полный его тёзка, сидел за одним концом длинного стола, а я за другим. Внезапно, прервав мою речь, к нам в кабинет вошёл мужчина средних лет. Он пожал Лермонтову руку и направился ко мне. Я понятия не имела, кто это. Возможно, коллега, возможно, товарищ, но вряд ли друг, потому что Михаил Юрьевич его мне представлять не стал. А я сидела за столом, слегка сердясь на то, что меня так бесцеремонно прервал своим внезапным появлением какой-то незнакомец.
Он протянул мне свою руку, попросив мою для поцелуя. Я сидела молча и неподвижно. Он повторил свою просьбу. Я снова промолчала. Слегка смущённый, он выразил своё недоумение. Я ответила коротко:"Я Вас не знаю!". Он густо покраснел, пробормотал что-то невнятное и вышел из кабинета. Я знаю, как мужчины не любят обламываться!
Но, право! Если незнание этикета тому причина,
то кто виноват? Руку для поцелуя должна протянуть Вам сама женшина!
И даже руку для рукопожатия должна протянуть Вам
сама женщина! В противном случае - это бестактно,
возможно, у неё нет желания жать Вам руку,
ибо, по её мнению, достаточно и кивка головы. Но что делают наши мужчины? Они не отходят от Вас,
настойчиво продолжая изъявлять желание поцеловать Вам руку!
И даже, когда им отказываешь, они (!) продолжают настаивать!
Самое смешное, что в такой ситуации мужчины считают, что они соблюдают правила хорошего тона!
Дальше хуже: далее идут негодование, обида, обвинения в высокомерии, возмущение!
"Как?!? Я хотел быть галантным, хотел поцеловать ей руку (!), показать ей своё уважение, а эта дама до меня не снизошла?!?".
Мой собеседник, полный тёзка Лермонтова, был изумлён моим категоричным отказом, и сидел несколько минут молча с удивлением на лице. А я, не придав значения произошедшему, продолжила свою речь.
После того, как я поведала о том, что я подарила свой изданный роман в стихах Николаю Петровичу Бурляеву, известному актёру театра и кино, кинорежиссёру, проявив личную инициативу: я узнала, что место его работы - подворье Андреевского монастыря на Воробьёвых горах, и навестила его там; так вот... после моих слов о знакомстве с Бурляевым, который, как известно играл Лермонтова и снимал о Лермонтове, и любил поэзию Лермонтова, Михаил Юрьевич заметно оживился и спросил меня, какое впечатление произвёл на меня Бурляев? Мой ответ его рассмешил. "Труслив!" - коротко сказала я. М. Ю. Лермонтов в знак согласия закивал головой, подавляя смех. "Мы сделали совместное фото, где он и я сидим за одним столом, вид у него испуганный, плечи приподняты, вся его фигура демонстрирует боязнь, - поведала я, - и связано это с его женой. Он так и спросил меня перед тем, как сфотографироваться:"Что же я скажу своей жене? Как я перед ней оправдаюсь? Ведь я ни с кем из таких интересных и симпатичных женщин рядом не сижу?". Я проигнорировала его бормотания, положив на стол свою книгу, готовясь позировать для фото". Нас сфотографировали. Он дал мне номер своего телефона. Потом мы несколько раз созванивались, но не более того. Мой роман в стихах ему понравился. Из разговора с ним в Подворье Андреевского монастыря, я узнала о том, что Николай Петрович считает, что внешне он сильно похож на поэта Лермонтова. Он рассказывал мне о своих ролях и о каких-то мистических совпадениях. Его одержимость поэтом была очевидна. Похожим себя,
разумеется, чисто внешне, на гениального поэта считал и Анатолий Герасименко. В связи с этим мне вспоминается забавная история из моей жизни, вернее, даже две забавные истории.
Свидетельство о публикации №219012101895