Секрет офицера

    Несмотря на перенёсённые страдания, Анатолий Фофанов, держался гордо и независимо, смело взирая на бесновавшихся в Сенате США иудеев.
    Презрительно усмехнувшись на эти крики, он подошёл ближе к тому месту, где за высоким парапетом на отдельной трибуне стоял Тромп с приближёнными, и склонил голову в поклоне.
    Вере Ходорковской, дочери бывшего советского предпринимателя, понравилась манера пленного русского офицера держаться просто и с достоинством.
    Его правильное лицо было красиво той мужественной красотой, которая говорила о силе воли, бесстрашии и уверенности в себе.
    Она сразу же смогла оценить внешность  этих двух, таких непохожих людей, манеру держаться и занимаемое положение: президент Тромп и пленный русский офицер, и сразу отдала предпочтение второму, сумевшему в таких ужасных условиях пыточной Гуантанамо выстоять жестокость и не сломаться, неустрашимость и глубокая человечность проглядывали в чертах его лица.
    А чего стоила перед ним изнеженная холодом бриллиантов фигура Тромпа, воспитанная в окружении пресмыкающихся и раболепных  более бедных иудеев. Всё это породило в нём чрезмерную самоуверенность, чванство и в кого бы Тромп превратился, попади он в положение пленного во время войны Запада и Востока в первой половине сороковых годов прошлого века? Скорее всего, пошёл бы на все подлости человеческие, чтобы остаться живым.
   - Я надеюсь, господин президент, ты в добром здравии? – зычным голосом произнёс Анатолий Фофанов, скрестив могучие руки на могучей груди, покрытой светлыми редкими волосами.
    Президент Тромп, сразу же вскипевший от независимости пленного русского офицера и отсутствия у него страха перед ним, зло крикнул, побагровев от ярости:
    - Разумеется! А вот для тебя, русская свинья, настал час расплаты за твои дерзости!
    - На всё воля Божия! – спокойно ответил Анатолий Фофанов.
    -  Ты будешь вздёрнут в стенах посольства королевы с участием ярых приверженцев Бандеры! – Возможно, тогда храбрости у тебя поубавится, - успокоившись, высокомерно изрёк президент.
    - Разве просить о справедливости – это наглость? Едко осведомился офицер Российской Армии.
    Словно не слыша его слов, Тромп продолжал, с ханжеским видом поглаживая несуразную поросль своей головы:
    - Но я могу и помиловать. Даю тебе последний шанс: сделай обрезание, отрекись от своей православной веры, и ты будешь жить!
    - Я не могу этого сделать! – с достоинством ответил Анатолий Фофанов. – Ты, потомок египетского раба, а хочешь отнять у меня веру  вместе с душой!
    - Тогда ты умрёшь! – взорвался президент страны абсолютного зла, не терпящий возражений.
   - Я готов, господин президент, только и ответил неустрашимый офицер.
   Вера Ходорковская одобрительно покачала головой, но вздохнула – ей было жаль этого спокойного православного; когда-то и она была православной.
   Тромп сделал знак, и англичанин, находившийся наверху, открыл массивную дверь.
    Оттуда раздалось громкое рычание, а на пространство пленного русского офицера выскочил огромный бурый медведь. Шумевшая перед этим разномастная толпа Сената, возмущённая поведением русского и одобрявшая решение Тромпа, затихла в ожидании кровавой оргии хищного животного над безоружным человеком.
    Но огромный медведь вдруг зевнул, широко раскрыв пасть и показав мощные клыки, потом потянулся всем телом, и, жмурясь от света ярких неоновых ламп, спокойно подошёл к немытому пленному, обнюхал его, и стал слизывать своим шершавым языком солёный пот с его ног, довольно, урча. 
    Потом сел рядом и уставился президента, как бы спрашивая: «Зачем ты обижаешь этого достойного человека?»
    Вера вздохнула с облегчением, и с любопытством ожидала дальнейшего развития событий.
     Анатолий Фофанов протянул руку, ласково дотронулся до огромной бурой головы хищника и погладил её.
    Толпа сенаторов, обманутая в своих ожиданиях кровавого зрелища, зашумела и стала швырять  в символ северных широт зажигалки, пишущие ручки, а некоторые и остатки халяльной еды, взятой с собой.
    У Тромпа широко раскрылись в изумлении глаза, и он даже привстал на цыпочки, чтобы лучше видеть.
    Медведь постепенно приходил в ярость, а потом взревел и бросился в сторону сенаторов, но был убит охраной Сената.
    Ходорковская, восхищённая самообладанием Анатолия Фофанова и неожиданной развязкой этой сцены, тихонько засмеялась от удовольствия.
   - Почему медведь не тронул тебя, а  предпочёл закусить членами Сената? – обескуражено спросил президент.
   - Я бы спросил, но вы его уничтожили, господин президент, - с лёгкой усмешкой ответил русский офицер.
   - Я предпочитаю, чтобы ты сам мне ответил, - с угрозой произнёс хозяин ситуации (как ему казалось). – В чём причина?
   Анатолий Фофанов опустил голову и, не отвечая, стал смотреть на убитого медведя, из глаз стекла слёза.
   - Расскажи, и я пощажу тебя, Слово Президента!
   - Пощади сначала, а потом я отвечу, - поставил своё условие неустрашимый офицер Российской Армии.
   - Ну что ж, - с неохотой согласился Тромп. – Пусть будет так! Подойди поближе!
   Анатолий Фофанов легко  взобрался на трибуну, где сидел Тромп и сенаторы. Все с любопытством уставились на него, ожидая его слов.
   - Прошу тебя, позволь представителям Ливии, Ирана и Сирии явиться сюда, чтобы оплатить мою свободу, - неожиданно произнёс пленный.
   - Ты шутишь с огнём! – заорал взбешенный Тромп.
   - Но ведь тебя интересует мой секрет? … интригующе спросил Анатолий Фофанов.
   - Рассказывай! – нетерпеливо приказал Тромп.
   - Я хочу есть, - невозмутимо ответил смелый пленник Фофанов.
   Поражённый его бесстрашием, президент сначала хмыкнул, а потом разразился оглушительным хохотом, к которому угодливо присоединились сенаторы республиканцы. Когда все затихли, Тромп сказал:
   - Иди за мной! – пошёл в ресторан Сената. Там офицеру России принесли блюдо, наполненное разнообразной снедью и графин сухого вина.
   Анатолий Фофанов без лишних церемоний взял жареную индейку с блюда и, вонзив в нежное мясо свои крепкие зубы, стал рассказывать.
   - Тебе, конечно, известно, президент, что с медведями у нас в стране большая дружба, мы понимаем друг друга без слов. А с этим медведем, когда он жил у нас на Дальнем Востоке, я дружил и даже пил с ним спиртовую настойку на кедровых орешках, - и довольный своей находчивостью, видя разочарованные лица окружающих, Анатолий Фофанов заливисто рассмеялся.
    - Ты издеваешься надо мной в присутствии сенаторов моей страны, - с угрозой сказал разгневанный президент.
    - Ты не можешь приказать убить меня, - отпарировал Анатолий Фофанов. – Слово Президента твёрже алмаза.
    - Ты мне нравишься, россиянин, - отдавая должное его словам и смелости, произнёс Тромп.
    - И ты мне нравишься, американец , - вернул ему комплимент русский офицер, вклинившись в его речь.
    - Но твой главный недостаток – гордыня! Ты убеждён в том, что выше меня, лучшего потомка шумеров, - закончил свою мысль Тромп, поморщившись от того, что его прервал пленный русский офицер.
    - Этот недостаток можно легко устранить, - усмехнулся пленник. – Прикажи своим толерантным палачам убить свободного человека! И запомни Тромп, ты не потомок шумеров, а потомок египетских клонов-рабов, которые освоили науку размножения!
    - На сей раз, ты перешёл все границы дозволенного! – взъярился президент. – Ну, что ж, на сей раз твоё желание будет исполнено.
    Вера Ходорковская, видя и слыша всю эту сцену, не в силах сдержать себя, выскочила из своей ниши и подбежала к Тромпу, не дав ему сделать оплеуху храброму русскому офицеру, имеющему высокое достоинство духа.
    - Кто посмел?! – закричал президент, поворачиваясь к ней, в ярости выпучив глаза.
    Увидев прекрасную брюнетку с тёмными глазами, изумлённый Тромп восхищённо уставился на её разгорячённое лицо, которое светилось от красоты и свежести.
    - Она прелестна! Она восхитительна! – почти воспел президент, всё более восхищаясь красавицей, стоявшей с гордо поднятой головой, не смущаясь пожирающего взгляда старого клонированного маразматика.
 


Рецензии