В гостях у деда Кузьмича

  В малом возрасте я частенько гостила в деревне у отцовых родителей - у деда с бабкой. Вернее сказать, не гостила, а находилась на постоянном месте жительства. Родители изредка навещали меня,  иногда даже забирали с собой в село - районный центр.  Времена тогда были тяжелые, послевоенные. У деда мне было посытнее.  Дедушка с бабушкой  сыграли в моей жизни  большую роль: привили  любовь к родному краю, к русской природе, к людям. За это я им премного благодарна. Живя в деревне, я многих жителей знала по именам. Точнее, у каждого  из них были  душевные прозвища. Вот, например, Шурка звалась «Пылиха», а Матрёна,  почему-то, -  «Лопариха».
Ивана Кузьмича величали просто по отчеству. Старика уважали, кланялись ему, желали здоровья. Жил он один в маленьком, ветхом домишке в конце деревни, как бы на отшибе.   Никто не знал, где его семья, что с ней случилось. Кузьмич не любил затрагивать эту тему. Деревенские его об этом и не спрашивали.  У Ивана Кузьмича   было хозяйство: пёс, охотничьей породы, и рыжий  кот - проказник. Последнее время  он со своими животными жил в лесу - на заимке, следил за порядком в охотничьих угодьях. Из разговоров деда я не совсем понимала  значение слова «заимка». Дед, как мог, разъяснил мне, что это крохотный домишко без особых  удобств. В нём  имелось только самое необходимое:  стоял стол, сколоченный из досок, лавка вдоль стены,  «лежанка» с тёплым  овчинным  тулупом, да ещё небольшая печурка, которую  в холодные дни приходилось много топить.
Осенью, говорят, приезжала к нему невестка с внуком - жена  погибшего на войне  единственного сына. Она привезла ему  большую  клетку с красивой птицей. Зачем ему птица? В лесу птиц ой сколько всяких водится!  Весной поют так, что сидишь  на скамейке, словно приколоченная, слушаешь их пение, пошевелиться боишься, чтобы не вспугнуть. Пение птиц душу радует, теплом сердце наполняет. Невестка с внуком решили уехать в Закарпатье - у них там родственники живут.  Зачем им в дороге «пернатая» нагрузка? Путь не близок. Ясно дело, привезла птицу к свёкру, поближе к живой природе. Поговаривали, что клетку эту ей подкинули к дому. В ней оказался попугай, да ещё и говорящий. Как же мне захотелось увидеть его!  Дед брать меня  на заимку к Кузьмичу никак не хотел. «Мала ещё», - говорил.  «Значит, мне нужно  заслужить эту поездку», - решила я. Всю неделю вела себя так, как учили. Вовсю старалась помогать:  приносила в бидоне воду бабушке для мытья посуды,  поливала единственный  в доме  цветок герань, пыталась в газете искать знакомые буквы.  Очень надеялась, что дед возьмёт меня к Кузьмичу в гости - уж очень хотелось посмотреть на говорящего попугая!   
ДЕД долго упрямился, но, в конце концов, согласился. Наутро он запряг в телегу лошадь, а бабушка собрала нас как положено. Одела меня тепло, хотя сентябрь стоял на удивление  жаркий. Положила нам в котомку печёный картофель, солёные огурцы, яйца, каравай тёплого, только что из печи, ржаного хлеба. Молока не пожалела. Две бутылки сунула. Сказала, что это деду Кузьмичу гостинец.  Тронулись в путь. Моё приподнятое настроение лезло наружу: я то начинала петь на ходу сочинённые песни, то приставать к деду с глупыми вопросами. Дед несуразно, невпопад, отвечал мне. Видимо, его мысли были заняты чем-то другим, более важным.
Я успокоилась и стала обозревать местный ландшафт. Дорога петляла вместе с речушкой, заросшей наглухо осокой и листьями мать-и-мачехи. Она легко обтекала ещё зелёные холмы, по склонам которых разбрелись коровы и овцы. Иногда мы проезжали заброшенные, опустевшие деревеньки, жители которых перебрались в районный центр. Как-никак там районная больница и школа, и железная дорога недалеко.
Стало прохладно, подул северный ветер. Изогнутые силуэты деревьев  раскачивались из стороны в сторону. День клонился к вечеру, а сумерки принесли с собой густые серые тучи, тревожно бродившие над зелёными пастбищами. Наш путь  близился к концу. По обе стороны шептался лес, состоявший, в основном, из сосен и елей. Попадались и другие лиственные деревья и кустарники. Мне даже подумалось, что  мы въехали  в край  сказочных героев  и привидений.  Жутко как-то...   Когда подъехали к избушке, начался дождь. Монотонные капли дождя зашуршали по крыше. Дед постучал в покосившуюся, поросшую лишайником дверь.  Нам никто не ответил.  Он решил, что Иван Кузьмич где-то рядом. «Пойду поищу его, а ты иди в избу», - сказал   мне дед.  Я перешагнула  через порог.
В избе стояла тишина, глухая, тягучая, как глина. В оконце пробивалось зарево осеннего заката.   Розовые полоски солнечного отблеска окрасили светом  середину избы, где на деревянном ящике стояла металлическая клетка.   На жердочке тихо сидел попугай.  «Ах, вот ты какой?» - подумала я. Он сидел на своём шестке с втянутой  в плечи головой, спал одним глазом, а другим внимательно наблюдал за рыжим котом, который  дремал на большой хозяйской лавке. Присутствие кота вынудило птицу напомнить о себе. Попугай помотал головой, взъерошил своё блестящее оперение,   вытянул шею и завопил: «Кеша дурак!» Повторять ему не пришлось. Кот, словно натянутая  пружина, оттолкнулся от лавки и, совершив прыжок, повис на  дутой, словно бочка, металлической клетке. Попугай заметался  по клетке, на лету роняя перламутровые перья. То ли от страха, то ли от  наглости кота, попугай с новой силой стал орать: «Поше-ел во-он! Поше-  -ел во-он!». 
В это время дверь сипло скрипнула, и в помещение  вошли Иван Кузьмич и мой дед. Пёс остался лежать возле порога.  Кот, почувствовав очередную взбучку,  нехотя сполз с пузатой клетки. Прижав уши, он юркнул под стол. Я стояла и смотрела, словно завороженная, на это зрелищное  представление. Как будто в цирке побывала. Хохот деда  вывел меня из оцепенения. Попугай, как ни в чём не бывало, горделиво пританцовывал на жердочке, показывая всем своим видом крупную победу над хищником!
«Ну как, познакомилась с обитателями  Кузьмича?» - спросил меня дед.  Я радостно кивнула, продолжая разглядывать заморскую птицу.  Кузьмич зажег керосиновую лампу и стал хлопотать возле печи, обмазанной глиной.  Поленья весело затрещали, отбрасывая тени  от языков пламени. Бабушкины  съестные запасы  очень пригодились.  Ужин удался. Деды - старые друзья.  Разговоров у них  накопилось на всю ночь. Мне уступили лучшее место - на «лежанке», под тулупом. Пахло овечьей  шерстью, хлебом и мокрой  землёй - запахом деревни. В оконце светила  волшебная  луна. Многовековые ели отражались серебром. Вокруг  мирным ночным сном спал лес.  Только отдалённый крик совы иногда  нарушал  тишину. Монотонный  старческий  разговор  погрузил меня в здоровый, крепкий сон.
Наутро дождь  прекратился. На земле от него остались большие  лужи. Омытые  листья  деревьев блестели, словно покрытые лаком. Осень - одно из самых прекрасных и  самых роскошных  времён года! Она на славу украшает округу пышным  торжеством природы. Погостили у Кузьмича, пора и честь знать. 
Я вполне  осталась  довольна поездкой и знакомством  с заморской птицей. Всю обратную дорогу молча размышляла: «Это ж надо, так птицу научить  разговаривать!  Вырасту, обязательно заведу себе попугая...  Даже двух! Вот мама обрадуется!».