Твёрдый озон

***

— Нравится?

— Да…

— Алис.

— А?

— Ты же ещё не посмотрела.

— Ну да. Просто я очень занята. Но откуда ты…

Алиса осеклась.

— Что это, Паша?

— Теперь ты понимаешь, что, увидев это в самом деле, невозможно отделаться простым «да».

— Да, но… что это?

— А что напоминает?

— Даже не знаю…

— Подумай. Ты уже видела подобное.

— Уверен?

Паша кивнул.

— Если бы я не знала, что это невозможно, то решила бы, что-то твёрдый … нет, чепуха.

— Договаривай.

— Ты будешь смеяться. Это не может быть твёрдым озоном.

— Отчего же?

— Сам знаешь. Озон это газ. Твёрдым озон может быть только при экстремально низкой температуре почти под минус двести.

— Ладно. Уговорила. Не может так не может.

— Тогда что же это, раз не озон, но так похоже?

— Не знаю, как ответить. В правду ты не веришь, а придумать другой вариант я не успел.

— Какую правду? Ты же сказал, что это не озон.

— Неа. Я просто согласился не спорить с тобой.

— Паш… Ты хочешь сказать, что это всё же озон?

— Ты можешь сама в этом убедиться.

— Озон? Но… как? Почему эти кубики и шарики … не испаряются?

— Ответ на поверхности.

— В месте нахождения этих штук … локально низкая температура?

— Ну да.

— Это объясняет, почему они твёрдые, хоть и озон.
А вот какова технология локального понижения температуры, да ещё и перемещаемого? Как это понижение … локализуется? И как понижается?

Паша вздохнул.

— Алис, я понимаю, что всё это тебе очень интересно.
И я даже удовлетворю твой интерес.
И всё же такой реакцией я почти разочарован.

— Что же ты хотел?

— Наверное, в первую очередь — просто восторгов.

— Хм. А мой взгляд не светится от восхищения?

— Только что взгляд. А слова?

— Так, слова… Нет у меня слов. Ну правда, Паша. Пока нет. Это же лучше любых слов? Потом будут. Обещаю.

— Ладно. Потом так потом.

— Но разумеется это красиво. Не то слово. Это… архипрекрасно.
Но ты и так в курсе моего мнения о твёрдом озоне.

— Да. Так что, если хочешь — можешь подержать кристаллы у себя.

— Подержать?

— Ну да.

— И сколько?

— Сколько угодно.

— Паша, это похоже на подарок. Говори уж как есть. Не скромничай.

— Ладно уж. В общем, это в самом деле … ну подарок.

— Большое спасибо.

— Да ладно. Просто ты так на него каждый раз смотрела… У тебя такое лицо делалось… Я и подумал — хорошо бы тебе не бегать в музей каждый раз, когда захочется полюбоваться озоновыми кристаллами. А если бы они были у тебя под рукой — ты могла бы любоваться на них в любой момент.
Ну и … вот.

— Как же тебя отблагодарить теперь?

— Обижаешь. Что за вопрос?

— Мне самой хочется как-то выразить благодарность.

— Считай, что это … ну… вроде как мои извинения… за тот случай.

— Не то говоришь. Мы всё выяснили про тот случай.

— Ну тогда благодарность за … за всё.

— Паша, не то.

— Ну просто твой восторг — сам по себе награда. Вполне достаточная.

— Эх… Ладно. Слушай, а обработке такие кристаллы подлежат?

— Какую обработку ты хочешь? Огранка тут не требуется.

— Я просто думаю — как бы не потерять такую красоту… Тем более твой подарок.

— А, так можно сделать оправы. Кристаллов хватит на целый комплект украшений.
Что ты хочешь? Браслет? Кольца? Серьги?

— Я не знаю… Что удобнее всего для использования по назначению?

— Ну, если ты хочешь сама любоваться — то что-то на руки.
Хотя ты и не любишь посторонние предметы на себе.
Но я бы советовал… Впрочем, это твоё дело.

— Так что советовал бы?

— Иди сюда.

Паша позвал Алису к зеркалу.

— Поднеси кристалл к лицу. Видишь?

— Что?

— Его цвет на что похож?

— На что?

— Вообще-то очень похож по виду на твои глаза. И цвет, и всё прочее.

Алиса только плечами пожала.

— Только… — добавил Паша, помолчав, — от твоих глаз тепло.
А озон холодноватый при всей своей красоте.

— Неудивительно. Он и вобрал в себя невообразимый холод.

— Знаешь… и не бойся пропажи.

— Почему? Не хочу потерять твой подарок.

— Потому что никто не захочет иметь дело с «камнями», которые обжигают.

— Не поняла. Меня же не обжигают.

— Потому что так задумано. А посторонние могут ощутить температуру кристаллов.

— То есть кристаллы могут навредить кому-то? Может, не стоит тогда их носить?

— Никому они не навредят. Если никто не надумает взять их без спросу.

— А если я потеряю, а кто-то решит просто вернуть?

— Тогда ничего плохого не случится.

— И как такое возможно?
Разве кристаллы могут знать намерения прикасающихся?

— Представь себе.

— Паша, это какая-то фантастика. Не сильно научная.

— Зато работающая.
Не бойся, ничего не случится.
Лучше нарисуй, какие тебе оправы сделать.

— Да любые.

— Ясно. Так и знал. Тогда выбирай.

— У тебя и эскизы готовы.

— Ну так не первый год знаю тебя.

— Красивые…

— Не забудь диадему выбрать.

— Ты хочешь, чтобы я как ёлка украсилась?

— Какая разница. Главное что в самом деле красиво будет.

— Ох…

— Да знаю, что ты не любительница камушков. Но вдруг пригодится где-нибудь…

***

***

— А кто будет делать оправы по этим эскизам?

— Догадайся с первого раза.

— Неужели ты сам оправы собираешься делать?

— Не собираюсь, а сделаю.

— Я и говорю. Просто… по эскизам можно подумать, что работа очень сложная.

— Только для не умеющего и не способного.
Но ты же знаешь, чей я ученик.

— Знаю. Что ты чей только ни ученик.

— В данном случае ученик самого Семёна Ивановича. А он не стал бы учить, если бы не посчитал меня толковым.

— Не удивлюсь, если ты даже превзошёл его.

— Это возможно. Но только в будущем. Пока что он слишком превосходит меня. Он не только мастер. Он виртуоз. Единственный и неповторимый в своём деле.
А сколько он знает! А сколько знает и может только он, потому что проводил исследования и делал открытия. Хотя я уже говорил об этом.

— А главное — многие его открытия и навыки почти никого не интересуют, потому что не вписываются в современное мировоззрение.

— Вот именно. Сама понимаешь — люди привыкли обращаться с материей так, словно та неодушевлённая субстанция.
Зачастую у нас металлург или геолог, или конструктор работают, не спрашивая у металла или породы разрешения на обработку.
Ну кто станет использовать технологии Семёна Ивановича, если в них через раз требуется то помолиться, по попросить разрешения на обработку, то вообще спеть песенку?

— Да, я помню эти песенки, — задумчиво подтвердила Алиса. — На его единственном выступлении в политехническом музее, на которое он согласился после долгих уговоров.
Если многие и желали узнать секреты технологий Семёна Ивановича из-за поистине поразительных и нужных результатов его технического творчества, то после этих песенок мало кто продолжал воспринимать его всерьёз.
Это неправильно, но всё же так предсказуемо.

— Многие после того выступления решили, что Семён Иванович просто не хочет делиться технологическими секретами. И выдумал эти песенки нарочно, чтобы его не воспринимали всерьёз.
А на самом-то деле он же как раз секретами и делился.
Точнее, он-то и не делал никаких секретов из своих «секретов».
И они остаются секретами только из-за косности других.

— Типичная участь гения в прошлом. — Непонимание.
Так странно, что подобное встречается и в наше прогрессивное время. Когда вроде бы столько поистине чудесного в технологиях и результатах.

— Странно. Но не очень. Учитывая, что Семён Иванович опередил своё время слишком сильно. И не просто опередил, а достиг таких глубин и высот, достижение которых требует не только эрудиции и ума, но и вдохновения и поэзии.
Вот это многих и отталкивает. Все хотят получить результат надёжно, но при этом просто за счёт строго соблюдения технологии, а главное — не вкладывая души.
А тут ведь душа требуется. Нежность и внимательность, как с малым ребёнком или…

— Или что?

— Или с девушкой. Семён Иванович часто говорит, что материя требует чуткости и бережности, как девушка. Мол, иначе не будет наилучшего качества, а будет «ерунда какая-то», по его словам.
Он и в самом деле невероятно чутьём одарён. Представляешь — он до показаний приборов выдаёт те же характеристики образцам.
Есть ли дефекты, пустоты, неровности в плотности и тому подобное.
Говорит, что это опыт. Но мне кажется, что он уже просто экстрасенс в этих делах.

— Ты говорил ему об этом?

— Лучше бы не говорил. Он чуть не рассердился. А потом вдруг как-то переменился в настроении и говорит — ладно, мол, сам когда-нибудь поймёшь.

— Как ты думаешь — его достижения смогут оценить и взять на вооружение?
Или они останутся уникальными в истории?

— Разве что талантливые одиночки вроде меня. Способные и понять его правоту, и воспроизвести успехи. Или даже развить и превзойти.
А вот массово — очень сомневаюсь.
По крайней мере пока люди массово не станут уделять интуиции столько же внимания, сколько сейчас уделяют интеллекту.

— И пока не поверят, что песня так же важна, как правильно подобранные катализаторы.

— И пока не научатся петь так же, как Семён Иванович.

— Ну, его бас оценили точно. Даже в Милан приглашали. Мол, украсьте нам своим исполнением сцену литья пуль в опере «Волшебный стрелок».

— Да, даже решились вставить в оперу новую арию, сочинённую Семёном Ивановичем.

— А не собираешься какую-нибудь песню исполнять в процессе сотворения оправ?

— Не исключено. Надо подумать.
Хотя конечно не вслух. Разве что про себя.
Но песенку конечно надо. Это усилит талисманные свойства кристаллов.

— Ещё и талисманные.

— А как же. Первым делом. Что тебя удивляет?

— Всё. Начиная с того невероятного факта, что озон вдруг удалось сделать твёрдым за счёт «локального понижения температуры». Кстати, а что это за технология такая? Что-то новенькое. И очень странное.

— Технология как технология.

— Я хочу подробности. Даже не надейся, что я забуду об этом.

— Хорошо. Будут тебе подробности.

— И ты не станешь отпираться, что это твоё изобретение?

— … Как ты догадалась?

— Да в тебе же борются два желание — и надежда, что я сама догадаюсь, и стремление скрыть авторство. И зачем?

— Сам не знаю… Может, боюсь, что ты выразила бы сомнение.

— Я? Когда это я в тебе сомневалась?

— Было когда-то.

— Вот именно, что давно и неправда.
Так что рассказывай. Во всех подробностях.

— Эээ…. Прямо сейчас?

— Ну да. Мы же никуда не спешим?

— А твои дела? Ты вроде сильно занята была.

— Ради такого разговора могу отложить дела.

— А ничего, что сегодня особенный день?

— Чем особенный?

— Число.

— Число?

— Не знаешь кого-нибудь, у кого сегодня праздник?

— Ой. А ведь утром помнила.

— Совсем ты заработалась.

— Так тут такие удивительные дела творятся, что всё забыть можно.
Паш… так это на день рождения подарок?

— Получается, что да.

— Спасибо. Феноменальный подарок.

— Это ещё не весь.

— Что же ещё?

— Эти кристаллы не просто красивые.
Это оружие.

— Что? Ты в своём репертуаре.

— Ну, а как же. Твоя защита — наша главная забота.
Так что можешь пользоваться.

— И как же?

— О, это очень просто. Просто в любой момент, когда тебе понадобится, озон, из которого состоят кристаллы, может превратиться в газ. Понимаешь?

— Пока не совсем.

— Ну всё же просто. В кристаллах сосредоточено что?

— Холод?

— Именно. Так что, если превратить их в газ, то этот холод высвободится.

— И что будет?

— Твой недруг превратится в ледышку.

— Хм.

— А нечего быть твоим недругом.

— А сама я не превращусь в ледышку?

— Исключено. Кристаллы знают, кого нельзя трогать.

— Снова избирательное действие?

— Строго избирательное.

— Тебя послушать — они вообще разумные.

— Не исключено.
Ну хочешь — я покажу тебе действие кристаллов.

— Но ведь тогда один кристалл исчезнет?

— Конечно.

— Жалко.

— Ещё сделаем.

***