Служебный роман 7. Прогулка в Геленджик

Как только начало светать, в 8:00 я уже пританцовывал от голода около столовой, но безрезультатно.  Двери всё равно открыли только в 9:00 - строго по расписанию.

После завтрака, чтобы не скучать, я пошёл на заседание конференции.  Но темы докладов были какие-то неинтересные, или это я не в настроении был воспринимать сложную информацию — сказывалась усталость после вчерашнего …

На перерыве между заседаниями, ко мне, в лёгких тапочках, подскакала Виолетта:

- Давай убежим ото всех?!
- Давай! Прямо сейчас!!! - обрадовался я;
- Нет! Сейчас не могу! Папа рассердится! Давай сразу после обеда?! Рюкзак в столовку захвати!
- Окей! Я наверное прогуляю вторую часть заседания, нет мочи слушать, не могу сосредоточиться, сижу мучаюсь!
- Не смогу сейчас составить тебе компанию, я должна идти! - сказала Виолетта, повернулась на одной ноге и упорхнула от меня.

Мы не очень тепло расстались и за обедом сидели далеко друг от друга.  За столом Виолетты профессура заняла все места и что-то азартно обсуждала с её отцом.  Но зато после …

                * * *

Виолетта схватила меня за руку и мы бешено, под уклон, побежали по центральной аллее санатория.
 Пересекли его границу, далее по узким улочкам посёлка, через уже встречавшийся мне на пути забор …  Остановились отдышаться уже только на берегу моря и пошли дальше, как бы вправо по берегу, искать приключения.

Они не заставили нас долго ждать.  Через 30 минут пути нам встретилась надпись, искусно выполненная белой краской на большом камне: «Оставь одежду всяк сюда входящий», - которую было видно как постоянно обновляли и подкрашивали нудисты.

Сразу бросилось в глаза, что народ тут собирается не глупый.  Они выбрали себе самую уютную, самую чистую бухточку, вдали от любопытных глаз обывателей.  Из-за крупных прибрежных камней мути не было, вода была прозрачна, просматривалась на глубину наверное метров десять.

Виолетта была сегодня в ещё более лучшем даже чем вчера расположении духа, необычайно весела и игрива:

- Как ты наверное уже заметил, я послушная девочка! Не прогуливаю заседаний конференции! А также я уважаю местные нравы и обычаи, и не собираюсь нарушать установленную здесь правилами форму одежды!!!

И с этими словами Виолетта бросила свой рюкзак на камни, расстегнула олимпийку, решительно стянула с себя майку.  Лифчик и трусики полетели следом в горку её вещей.

Тут уж мне пришлось «взять себя в руки», слава богу я нашёлся.  Как можно более уверенным голосом я сказал голой бесстыжей девчонке, что мы двигались не в самом медленном темпе, что я вспотел и что тоже не проч окунуться.

В одеждах Адама и Евы мы нырнули в прохладную, но приятную, чистую, прозрачную, октябрьскую черноморскую воду.

Пока наши герои купаются, у меня есть время отметить, что погода тогда была снисходительна к научным работникам.  За всё время конференции днём на небе не было ни облачка, только вечером резко спускалась прохлада, напоминающая о настоящем времени года.

Так же быстро выбежав из воды как и вбежав в неё вначале купания, наскоро обтеревшись припасёнными полотенцами, мы улеглись на сухие, тёмные и из-за этого хотя бы чуть-чуть согретые косыми солнечными лучами камни.

Я поглядывал вокруг, и с удивлением для себя самого отметил, что на нудистском пляже обнажённая женская натура выглядит менее сексуально чем экипированная в джинсовый костюм, или обтягивающие черные кожаные штаны с красным кардиганом в баре.

Я специально лёг очень близко к Виолетте, чтобы не иметь физической возможности пялиться на её прекрасные груди, и только рассматривал её мокрые, с пикантно потёкшей чёрной тушью глаза, редкие веснушки и родинки на щеке и шее, немного синеватые от холода губы.

Незаметно, легко, как лебединую пушинку, подхватили меня мои воспоминания, и понесли над беззаботным детством, над школьными годами.  Мне, 13-летнему пацану, улыбалась такая же юная девочка Таня — моя первая любовь.  Потом её лицо повзрослело, сделалось серьёзным, но в тоже время мягким, а губы сказали: «Первая любовь всегда проходит!» - и тепло понимания разлилось по моей душе и телу.

- Всё же чувствуется что сейчас не лето. Не могу согреться. Буду одеваться и пойдём дальше! Хорошо? - сказала Виолетта;
- Конечно! А куда мы держим путь, наш капитан? - немного съязвил я;
- Давай попробуем по берегу дойти до Геленджика!
- Отличная идея! - молвил я.

И мы одновременно бодро подскочили, понатягивали одежду на наши, тогда ещё молодые, звонкие тела, и решительно зашагали дальше, гремя крупными камнями, чтобы отогнать сосущую под ложечкой тоску расставания с этим прекрасным уголком природы, местом нагих и свободных единомышленников.

                * * *

Миновав очередную бухту и подходя к следующей, на нашем пути встретилось неожиданное препятствие: утёс с отрицательным наклоном подходил прямо вплотную к береговой линии и как следствие нависал над морем.

Дело шло к вечеру, мы поторапливались и решили ещё сэкономить время; сняли только штаны, запихнули их в свои рюкзаки и попробовали обойти выступ вброд.  Но море волновалось, шаловливо брызгало разбиваясь о камни и как на зло, буквально в двух шагах до берега следующей бухты, было глубоко, наверное по грудь.

Перебросив оба наших рюкзака на тот берег, оставшись налегке, Виолетта наверное решила показать мне, что она крутая скалолазка, полезла вверх по «кирпичной стене» огибать препятствие.

Я не намерен был отставать и тоже начал карабкаться используя подходящие выступы и щели в камне.  И тут в моей голове «вспыхнула» идея, которую я тут же начал изгонять всевозможными методами, но чёртик на левом плече был неоспоримо прав: «Другого шанса поквитаться с девчонкой у тебя больше никогда не будет! Завтра она уедет и след простыл!» - убедительно скрипел он своим лирическим тенорком.

Корчась в муках совести, я отпустил руки, оттолкнулся ногами от «стены» и спиной упал в воду;  в полёте набрал воздуха и коротко крикнул, как бы от неожиданности, а на самом деле чтобы она меня заметила; в воде затаил дыхание, расслабился, закрыл глаза и не двигался.

Рядом послышался мощный глухой всплеск.  Нежные женские суетливые, слегка дрожащие руки подняли мою голову над водой, затем больно перехватили за волосы и отбуксировали к берегу.  Там вытаскивая за руки, ойкая и чертыхаясь, Виолетта пару раз хорошенько «приложила» меня головой о камни и в конце спектакля прильнула ко мне всем своим телом.

Я ликовал от мысли как остроумно её разыграл, попутно наслаждаясь поцелуем искусственного дыхания моей морской спасительницы, ощущая тяжесть её «близняшек» и жар её тела даже через лифчик и две разделяющие нас мокрые майки.

Но это продолжалось не долго, из эйфории меня вывел удар двумя сцепленными кулаками в грудь:

- Ты что делаешь … , больно же! - с этими словами я открыл глаза и начал подниматься, давясь подкатывающим приступом смехом, массируя ноющую грудь и почёсывая ушибленную голову.
- Что … ???!!! - Виолетта застыла в непонимании.
- Общий счёт матча 1:1, ничья, победила дружба! Помнишь ты …

Окончить фразу мне не удалось.  Тошнота тупой боли в паховой области, из-за её удара коленкой между моих ног, охватила всё моё тело.  Свернувшись в физических муках калачиком я наблюдал через мокрое «оконное стекло» выступивших от боли слез, как Виолетта нервным быстрым шагом удаляется по пустынному пляжу бухты, на ходу снимая и разбрасывая в разные стороны свою мокрую одежду.

Минут через 15, когда боль утихла, - да, она хорошо тогда приложила, - кряхтя как 90-летний старик, я поднялся; стянул с себя мокрую одежду, сложил её в полиэтиленовый пакет; одел оставшиеся сухими брюки и колючий шерстяной свитер на голое тело; взял оба наших рюкзака и поплёлся по берегу, собирая мокрые разбросанные майку, лифчик и трусики Виолетты в ставший уже общим пакет с мокрыми вещами.

Нашёл я её за ближайшим утёсом, нагишом сидящей на корточках и дрожащей от холода.

- Ну извини, не смог удержаться от «прикола», думаю меня можно понять и простить хотя бы частично!?
- Давай мне уже быстрей мой рюкзак и отворачивайся …  Ничего я там тебе не сломала?
- Ничего, не хрустальный! А что, у тебя на него сегодня вечером какие-то планы???!
- Пошли быстрее, не хочу ещё и закат пропустить, - после этой фразы я понял что прощён или понят хотя бы частично.

Не перебросившись ни единым словечком мы подошли к белоснежному маяку, с красивыми красными ободочками и балконом в верхней его части, и круглыми, как иллюминаторы на судне, окнами, расположенными вдоль всей длины башни.

Виолетта как-то сразу, без предварительного знакомства, обратилась к смотрителю маяка, с удовольствием курящему на улице:

- Извините за наглость, можно нам подняться закат с балкона посмотреть?
- Учитывая какую эротическую комедию вы недавно исполнили на побережье, то можно! Пойдемте покажу вам мой маяк, - сразу согласился смотритель.
- Я смотрю вы в современных жанрах разбираетесь! - старался остроумно поддерживать разговор я, пока мы поднимались по винтовой лестнице внутри башни.
- Да, жизнь заставила! Это ещё что, бывает откровенное порно «показывают» или многосерийный криминальный детектив — не оторваться! - и с этими словами мужик поправил большой, чёрный, мощный, 30-ти кратный морской бинокль, висящий у него на шее.

- На балконе нельзя находиться при включённой лампе. Я потушу маяк на 2-3 минуты, это всё что я могу для вас сделать!

Мужчина-смотритель, за время пока мы поднимались на балкон маяка, рассказал, что мощность лампы 10 киловатт, а системой зеркал свет собирается в узкий луч, что ещё в 100 раз увеличивает яркость маяка.  Периодические вспышки его заметны даже днём против солнца.

С балкона горизонт очень хорошо просматривался.  Было видно как работают маяки в Новороссийске, Большом Утрише, и около Анапы в посёлке Волна.  Когда увеличенный и искажённый воздушной линзой Земли, переливающийся, оранжевый диск солнца наполовину опустился в море, мужик сказал: «Ребята, пора … !»

                * * *

Уставшие и довольные мы плелись на автовокзал по действительно прекрасной балюстрированной набережной города Геленджика — цели нашего сегодняшнего путешествия.

Усталость прямо-таки раздавливала нас.  Шатаясь как пьяные мы с трудом добрели до вокзала.  Невозможно было сидеть — сразу засыпаешь и падаешь.  Виолетта легла на лавочку, положила свою голову мне на колени и отключилась.  Мне постоянно приходилось делать над собой усилия чтобы не погрузиться глубоко в дремоту.

Кое-как дождавшись автобуса на Дивноморск я разбудил Виолетту.  Она не открывая глаз переместилась с лавочки на сиденье автобуса и заняла такое же горизонтальное положение поджав ноги.  Не выдержав я тоже, сидя отрубился на противоположном сидении в пустом автобусе.

Разбудил нас водитель, сказав что мы уже прокатились по кругу, проехали с Дивноморска до Прасковеевки и обратно, и сейчас поедем назад в Геленджик.  Я душевно поблагодарил его за заботу, про себя отметив что он мог спокойно сейчас сделать нам подляну, но не стал — видать действительно хороший мужик; вывел сонную Виолетту из автобуса.  Она не могла стоять, постоянно искала опору.  Я подставил своё плечо, она положила на него голову и так мы поплелись в санаторий.

Подъём в гору по территории давался с огромным трудом и я сел и усадил на лавочку со спинкой Виолетту.  Проснулся я от холода и обнаружил сопящую рядом девушку, спящую на рюкзаках.  Вспомнил что мы так и не дошли до своих корпусов, очередной раз растормошил спутницу-затейницу.

Вахтёрша в корпусе Виолетты видела уже наверное десятый сон и нам пришлось долго барабанить в стеклянную дверь и окна.  Ругаясь бабка несколько раз переспросила фамилию и имя у девушки, долго листала журнал посетителей, но всё же впустила.  Виолетта сказала: «Славно прогулялись! Пока!» - и поплелась по лестнице к себе в номер; скоро её шаркающие шаги стихли и хлопнула дверь.

Я спросил разрешения у бабули остаться вздремнуть до утра на диване в холле. «Ох и здорово же напиваются эти учёные, хорошо что не буянят как обычные люди!» - такой ответ вахтёрши я засчитал как утвердительный.