Попугай или петух. Из повести Ирина

       Питер. Оставленная нам предками красота – это здорово. Легче дышать и с её высоты по-другому смотришь на мир. Архитектура – застывшая музыка, как точно заметил Шлегель. Мелодия души тех, кто строил. Ей особенно наслаждаешься, если рядом любимый человек, тогда «счастливые часов не наблюдают». Но это не про нас. Часы – это про тех, кто влюблён. А кто действительно любит, тот не замечает проходящих лет.
      
Державных лет престольный вид
В своих руках хранил гранит,
Кто примет завтра дар отцов,
Великолепие дворцов?
Обнявшись острова мостами
Оставили их время с нами.
Я в сердце принял этот век,
Мне город стал, как человек.
Пойду дождём по мостовым,
Преображенский выбью гимн
И задержусь на миг в судьбе,
Прижавшись капелькой к тебе.
Душа помолится - причастен,
Я разобью её на счастье
И стерегущим город львам
Осколки тёплые отдам.
     Не могут не приезжать и не прилетать друзья. К нам и к городу. Дом полон, но не тесен. Где счастье - всегда много места, всем хватает, особенно для радости, которую они привозят.
     Виктор живёт в Краснодаре недавно. Залетел к ним в квартиру попугай, дали объявление, никто не приходит. А он много ест и много летает. Купили большую клетку — жалко мебель. Обнаружили, что попугай и говорит.  Когда садятся обедать, то у него непременная фраза: «Хорошо сидим». Жена быстренько научила попугая: «Виктор дурак». Квартира новая, пригласила она народ с работы отметить новоселье. Работа тоже новая, коллектив дружный. Мужа дома не было, в командировке, и его никто пока не знает, в том числе имя. Сели за стол, выпили, закусывают. Попугай комментирует: «Хорошо сидим», — общий смех. Жена поясняет:
— Он много чего знает и, главное, всё понимает.
— Выпустите, пускай полетает, разговорится.
    Открыли клетку. Начальник жены, молодой мужчина, лысина на макушке, сидит выше всех, зовут Виктор. Попугай полетал, полетал и сел ему на голову. Начальник возмутился, прогнал:
— Почему он ко мне сел?
— Там у тебя посадочная площадка.
Попугай покружил и вернулся на голову. Сидит и трогает клювом лысину. Начальник спрашивает:
— Что он там делает?
— Изучает.
Молчал попугай недолго:
— Виктор дурак.
Смеются все, кроме начальника. Лицо у него вытянулось:
— Откуда попугай знает, как меня зовут?
    
       Жизнь, как и повесть, точнее наоборот, если это не вымысел, состоит из миниатюр. Подобно музыкальным они составляют одно целое, но их разнообразие объединяет не логика, а судьба. Нас с Ирой она объединила.
       Тогда в стране была перестройка. Ждали, надеялись. Изменилась страна, а перемена в образе мышления у большинства так и не произошла. Вот и качаемся, как маятник, туда - сюда. Нас вдохновение открывающимися возможностями задело. Пытались участвовать в проектах, следуя анекдоту:
— Скажите, долго ли ещё ждать перемен к лучшему?
— Если ждать, то долго.
       В коротком рассказе часто упоминается, что "герой" смеётся, а кое-где пришлось даже пропустить. Так как все истории не вымышленные, то нетрудно прийти к выводу, что время, хотя и трудное было, но весёлое.  Почему? Потому что тогда мы верили в светлое (слово без кавычек, обратите внимание) будущее страны.
       Первый проект был просто грандиозный для города. Наша фирмочка арендовала помещение в институте «Ленжилниипроект», это особняк Потоцкого на Неве. Внутри красота Штакеншнейдера, экскурсии ходили смотреть рыцарский зал. Генеральный директор, известный архитектор,  жалуется: «Плачевная судьба исторического центра. Есть проекты, а денег нет». Но, чем мы то можем помочь?
       Как бывает, выручает случай. Наш друг, экономист Виктор Рассадин, помимо работы в Академии наук - эксперт у Константина Борового, президента биржи РТСБ. Новая структура в государстве. Решили привлечь. Везём пока слова. Тогда им верили. Почти, как по старинке, когда слово было главным, за него отвечали и дорожили.
       Боровой принимает Иру и меня. Предупреждает, что ему нужно скоро идти на сделку, опаздывать совестно. Ира подсказывает:
— Константин Натанович, не ходите на сделку с совестью, идите один.
— Виктор сказал, что вы приехали за помощью в финансировании. Откуда прибыли?
— Какие у нас прибыли, что вы, мы за этим и приехали. Да и то, конечно, не для себя, для города. Другого такого ведь нет.
       Встречаем его с Ирой в Питере. В вагоне только он и три человека сопровождения. Втроём едем в институт на нашей «Ладе». Охрана на другой машине сзади. На каком-то перекрёстке случайно от них оторвались, и Боровой смеётся: «Сейчас наши подумают, что меня похитили».  Через два квартала они нас догнали по встречной полосе. Константин машет им рукой, всё в порядке.
         Подготовили соглашение об организации акционерной компании по реставрации исторического центра города. Нужно показать бумаги мэру. Генеральный себя плохо чувствует и посылают меня. Сижу в кабинете, а был Собчак, первый избранный, объясняю детали проекта. Тогда можно было довольно просто попасть к мзру, особенно, если по делу, да ещё такому интересному для города. Он — довольный, кивает головой, ничего не спрашивает. Заходит секретарь: «Делегация из Германии, они вчера были, к вам вопрос». Просит меня посидеть, конечно, соглашаюсь. Решает с ними за пару минут, потом берёт наши планы и начинает немцам рассказывать, какой он задумал грандиозный проект реконструкции центра города. Немцы восхищаются, хвалят Собчака. Все довольны. Рассказываю Ире. Смеётся.
         В это время проходила какая-то важная конференция, банкет на «Авроре» с участием мэра, и мы получаем от него приглашение. Вечером сидим с Ирой на корме, в командирском салоне в обществе незнакомых людей. Подходит Собчак, представляю:
— Анатолий Александрович, моя жена Ирина – объясняю, за что она отвечает в проекте.
— Ну, если такие женщины будут отвечать и за красоту Петербурга, то я спокоен. Всё будет красиво и без помарок.
Ирина поправляет:
— Анатолий Александрович, без помарок всё должно быть только в некрологе. Это не для города, он ещё будет расцветать.
Смеётся и соглашается:
— Когда будете готовы, обращайтесь напрямую, в любое время.
Ирина спрашивает:
— Для получения срочной помощи в субботу в Израиле рекомендуют обращаться напрямую к Богу. А в Питере?
— В Петербурге я вначале уповаю на себя, а уже потом...
— На президента, — дополняет Ирина.
     Собчак опять смеётся. Надеемся, что отношения наладились.
     За столом всё строго и торжественно организовано сообразно флотской обстановке и вкусно. Тосты за город, за правильный путь развития и, конечно, за мэра. Мы до конца сидеть не стали, вышли, с нами ещё пара, присутствовавшая при разговоре. У знаменитого орудия (не заряжено) смотрим на небо. Ира показывает на Полярную звезду и говорит, что, наверное, в 1917-м на звёзды, указывающие путь, не посмотрели, и теперь можно повесить на ствол, известивший миру о начале новой эры, траурный венок. Спрашивает у пары, знают ли они анекдот? Часы с кукушкой — каждый час выезжает Ленин на броневике, поднимает руку и говорит: «Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой всё время говорили большевики... ку-ку!».
     Закрутилось, завертелось. Но всё неожиданно оборвалось. Генеральный не просто так себя плохо чувствовал — очередной инфаркт. Похороны. Сменился и мэр. Лежат дома подарочные вымпелы с «Авроры» - несостоявшийся проект, наш холостой выстрел. Были ещё два проекта… но об этом в другом месте. Мы с Ирой больше не захотели «сворачивать горы». И что получили? Опыт. Опыт чего? Опыт страны, у которой главным наступательным оружием, как говорили, остались грабли. А простым людям во времена «перестройки», тем, кто хочет сохранить чистые руки и светлую душу, нужно следовать Бродскому: «Если выпало в империи родиться — лучше жить в глухой провинции у моря». Мы сохранили и живём, но не в провинции, а в прекрасном городе.
      У Ирины есть двоюрдный брат Саша, он давно переехал в Израиль, советская научная школа позволяла нормально устроиться в любом месте. Он последовал известному совету "если не можешь сделать свою родину хорошей страной, сделай хорошую страну своей родиной". Глядя, куда мы катимся, Саша дополнил Гераклита: "Нельзя дважды войти в одну и ту же реку" - а в дерьмо можно.