Моя глубина

Асфальт идет трещинами под моими ногами.
Из трещин растет серая трава, дрожит на холодном ветру, забирает мои слова себе. Хорошая трава, хорошо, что тебя много, не подавиться бы мне моими словами, горчат полынью на языке, обдирают осколками рот. Нет, никто не слышит, это для меня слова, для меня и моего серого каменного неба.
Ветер пронизывает насквозь.
Обдирает кожу с рук, наждачной бумагой проходится по лицу, где-то тут был смысл, говорю я, еще на прошлой неделе был, точно был, да, я видела. Удрал куда-то и следов не оставил, помнишь, как мы с тобой, папа, зимой на лыжах в тайгу ходили и ты учил меня различать следы на снегу? Это ходила лисичка, видишь, цепочка следов, аккуратно ходит лиса, ставит лапки след в след. А это сова охотилась на мышь, видишь, мазком каким перья на снегу отпечатались? А это вот куропатка ходила, пушистые лапки у куропатки, как у котика. Я видела такие, да, когда нам в подарок куропатку принесли и ты ее, папа, на балконе ощипывал. Ты ушел на балкон, чтобы никто не видел, что тебе ее жалко, куропатка была нужна к праздничному столу - у младшей сестры как раз день рождения, конец ноября, тяжелая длинная северная зима. Так вот, смысл, папа - это гораздо хуже куропаток и лисиц, когда он удирает, то вообще не оставляет следов и совершенно непонятно, где его искать. Кто-то предполагает, что в кабинете у психолога, но я не особенно верю этим охотникам за человечьми душами. У них там свои смыслы, а мне нужен мой, единственный. Когда он ко мне вернется, я, пожалуй, улучу момент и намажу ему пятки салом, чтобы больше не удирал.

Сухие листья летят прямо мне в голову, я стою зажмурившись, и пытаюсь вспомнить, что я тут делаю. Шла на рынок за мясом для борща, сегодня выходной, и я с утра решила, что сварю его, душистого и горячего, целую огромную кастрюлю, чтобы всем детям хватило. А потом меня накрыло. Вот этим. Провалиться в ту часть Внемирья, где нет цвета и воздуха на половине дороги из дома к рынку - это уметь надо. Я успела забыть, что такое случается. Слишком давно в последний раз было.

Дождевые капли текут по моему подбородку.
Соленый дождь сквозь пепельные солнечные лучи, если я не успею выбраться в ближайший час, дальше будет значительно хуже. Плохо понимаю, где рынок и где дом, плохо вижу дорогу сквозь соленую мутную пелену, просто бреду наугад и вперед, я - мама двоих детей, у меня есть дом, в который надо вернуться, бурчу себе под нос, низачем, не надо сейчас об этом, просто вернуться, кто я и как меня зовут, нет, меня так не зовут, меня зовут как-то, я забыла, когда хотят, чтобы я сварила борщ, за которым я и пошла, пока сюда не провалилась.

Стена. В сумерках белеет кирпичный дом, прохладные плиты инкерманского камня. Уткнуться носом в пыльный камень, молча выть. Скажи мне, что Ты со мной, Лев. Скажи мне, что Ты - со мной, никогда меня не отпустишь, ни за что меня не оставишь, что я нужна Тебе вот такая, какая я есть, вся и целиком, с моим путанным прошлым, суетным настоящим и совершенно неопределенным будущим. Скажи мне что там, на той стороне темного времени, есть Ты. Что я иду не зря, что я сама - не зря. Скажи мне так, чтобы я Тебя услышала.

Нет, с неба не ударяет гром. Сумерки не становятся ясным и солнечным воскресным утром. И я даже не вижу Его, не слышу Его шагов. Вместо этого проваливаюсь еще глубже, да так резко, что уши закладывает от давления. Там, на большой глубине, нет ни воздуха, ни ветра, ни соленого дождя.

Тихо так, что я слышу, как Он дышит - мерно и ровно, как бьется сердце, уверенно и радостно, как ходит волнами густая прохладная шерсть. Я не могу быть рядом, как ты просила. Я могу быть. Глубоко. Я не могу не оставить, потому что забрал тебя Собой и в Себя очень давно, очень, ты и не помнишь даже, задолго до твоего рождения. Я не могу тебя не отпустить, потому что Я и ты - это сплав. Я не могу встретить тебя на той стороне, потому что Я иду вместе с тобой каждый шаг, не пропуская ни одного.
Слушай... Слышишь?

Слышу.

Потом будет дорога на рынок, которая кинется прямо под ноги, проглядывающее сквозь тучи солнце, тяжелый рюкзак на плечах, три килограмма сладких осенних крымских яблок в прозрачном пакете. Вечерние посиделки на маленькой уютной кухне, где есть бумажная книжка на коленях, настольная лампа на подоконнике и булькающий в кастрюле борщ.

Где снова есть я.