Своя компания 20. Питер

Поезд отправлялся в 22-45. Четверо стоят на перроне. Холодно. Вокруг них такие же кучки людей с сумками и чемоданами. Все ждут поезда, кто-то смеется, кто-то ругается. Прошествовал мимо нетрезвый мужчина, споткнулся невдалеке, чуть не упал.
Лене было просто хорошо. Миша и Ник присели на свои сумки и о чем-то тихо беседовали. Даня ушел за пивом. Лена думала: «Как хорошо! Люди. Они ждут. Они переживают в ожидании. Они немного нервны, громко говорят. Скоро придет поезд, они суетливо рассядутся по местам и поедут в великий город. И мы поедем. Там будет сказка, там будет лучше, чем здесь. Как я люблю этот город! Я влюблена в него по уши, приворожена, он меня пьянит, сам воздух, пространство!»
Скоро пришел Даня с пивом:
- А я думал, вы уже сели без меня, торопился, даже согрелся. Не жарко, однако.
Лена тоже хотела что-то сказать, но народ вокруг зашевелился и стал поднимать с земли сумки и подходить к краю перрона – подали состав.
Нашли свой пятый вагон. У входа образовалась небольшая толпа. Какой-то здоровенный, энергичный и нетрезвый мужчина с огромными сумками толкался и очень хотел поскорее попасть вовнутрь. Его пропустили, пропустили женщину с ребенком, двух девушек, и еще кого-то, потом зашли наконец сами. В купе было тепло, уютный тусклый свет успокаивал и радовал. Запах поезда настраивал на приключения. Рассовали сумки. Даня пошел курить. Остальные расселись в ожидании отправления.
Лена:
- Как во сне. Я не верю, что это я еду в Питер, - усмехнулась она.
- Мы сами себе не верим, - отвечал за всех Миша, - особенно я. Все время кажется, что это какой-то розыгрыш с этим письмом.
Вернулся Даня с постелями и… шампанским:
- Проводница мировая! А может, просто я ей понравился.
Поставил шампанское на стол, где уже стояло пиво:
- Нет лучшего средства от долгой дороги.
Ник:
- Это просто праздник какой-то!...
Тут тронулся поезд. Миша открыл шампанское, разлили по стаканчикам и выключили верхний свет. Лена думала: «Прощай, город-зеро, я не скоро сюда вернусь. А все-таки немного жаль. Столько связано, в сущности, вся жизнь до сих пор, но какая-то странная жизнь. Прощай, хотя бы до следующего года!»
То же, что и Лена, примерно думали и остальные. Мимо проплывал вокзал и перрон, свет фонарей, мелькали люди, заборы, столбы, жуткие голые ветки деревьев…
С резким шумом открылась дверь в купе, и в свете из коридора оказалась девушка-проводница со стаканами дымящегося кипятка:
- Чай.
Быстро включили свет, зашумели. Разобрали чай, заплатили, достали свой сахар, пиццу, купленную на вокзале Даней, и стали есть, обжигаясь чаем. Открыли пиво…
Где-то к трем часам ночи только и успокоились, до утра.
Утром Лену разбудил громкий стук в дверь. Проводница, судя по всему, уже долго барабанила и пискляво и резко кричала:
- Да что вы там в самом деле, поумирали что ли, уже подъезжаем, мне белье надо считать! Эй! Вы!
Лена слабо отозвалась:
- Мы слышим… Сейчас…
Проводница умолкла. Лена принялась расталкивать спящих.

***

Питер встретил ослепительным солнечным декабрьским утром. Вокзал поражал своей грандиозностью и размерами крытого пространства. Взяли такси. Миша сел впереди, назвал адрес знакомых отца, у которых должен был быть ключ от его квартиры, и процессия двинулась. Сидящие втроем сзади сонные Даня, Лена и Ник, стиснутые друг другом, вяло крутили головами, разглядывая дома и дворцы, проплывавшие мимо. Ехали через центр. Вот проплыл мимо Казанский собор, распластавший свои щупальца-анфилады на солнечном пространстве Невского, как громадный черный спрут.
Питер был прекрасен, мало того, он был сияющ и пьянящ, что просто чувствовалось в атмосфере.
Заехали за ключами на Охту по «прекрасному Охтинскому мосту». Потом через Выборгскую Сторону приехали на Васильевский остров.
Таксист быстро нашел по названному адресу нужный дом и подъезд. Квартира Миши действительно была огромная. Из окна громадной кухни был выход на соседнюю крышу. Пологая площадка крыши была размером с Мишин большущий зал, который по площади равнялся всей трехкомнатной квартире Лены. Этаж был седьмой, последний. Дом находился почти на набережной, поэтому весь центр города лежал, как на ладони.
В квартире было затхло и пыльно. Видно было, что она сдавалась внаем долгое время и жильцы съезжали спешно и раздраженно.  Мебель была добротная, но кое-где побитая и немного обшарпанная. Обои ободраны сорванными картинками и плакатами. Всюду какой-то мусор, бумага, брошенный в спешке хлам типа поломанной табуретки, старых драных тапок, каких-то тряпок.
Лена была поражена размерами квартиры, впрочем, как и все остальные, и ее плачевным состоянием. Но когда она подошла к окну на кухне, ей сразу же захотелось открыть его и выйти на крышу. Окно не поддавалось, навалились вчетвером. Вырвались на крышу и… застыли, пораженные… видом, развернувшимся перед ними.
Петропавловка, Нева с мостами, дворцовая набережная лежали перед ними, сияющие на солнце золотыми куполами, шпилями и статуями на крышах дворцов.
Лена:
- Я сплю!...
Ник:
- А я вообще…
Миша:
- … под кайфом…
Даня:
- Лепота-а!...
И все засмеялись, стали прыгать, кричать, свистеть и визжать.
Когда, наконец, успокоились, парни дружно взялись за уборку, а Лену отправили прогуляться.
Лена пошла пешком на Невский. На мосту она остановилась и засмотрелась на Неву и ее берега с дворцами и храмами. В голове крутился вопрос – почему же так обмельчало человечество и перестало создавать такие волшебные города? Впрочем, это было не главным, человечество всегда было не на высоте. Просто кругом было сказочно красиво.
Лена пошла дальше. Пришла на дворцовую площадь, обошла кругом Александровский столп и вышла на Невский через арку Главного штаба. Свернула к Казанскому, посидела на гранитных ступенях недалеко от кучки босоногих хипарей.
Дальше Лена зашла к памятнику Екатерине II, потом – на площадь искусств. Давно наступил вечер, пора было идти обратно. Лена устала, нырнула в ближайшее метро и поехала «домой». На Васильевском она решила пройтись пешком до дома.

Продолжение следует
http://proza.ru/2019/01/23/123