Кусок мяса 7. Часть 2

С рынка Петр вернулся в странном расположении духа: задумчивый до крайности, - как будто произошло что-то поразившее его до глубины души, от чего он не мог оправиться. Машенька ждала его дома с готовым чаем на столе, чтобы помочь скорее согреться. Петр стянул с головы шапку, уселся за стол как был, в пальто, и невидящими глазами уставился перед собой. Маша взяла у него из рук скомканную шапку, почистила её от капелек воды и убрала на комод. Потом села рядом и спросила, что случилось.

- Мне жаль, я не смог выручить деньги, - признался Петр.

- Не нашлось покупателей? - спросила Машенька.

- Нашлись. Пока я показывал ложку одному-другому человеку, за нами наблюдал кто-то третий. Я заметил его, но значения не придал. А он, оказывается, высматривал, куда я убираю футляр с ложкой после каждого просмотра. Да я особо ее и не прятал. Смекнул, что инвалид за ним не угонится, а товар - хорош. Но это я уже потом понял, поразмыслив. В какой-то момент он прошёл близко от меня, впритирку, извинился, посетовал, что толкучка и места мало. Я почувствовал еле уловимое движение, сунул руку в карман - а он уже был пуст.

- Вы позвали на помощь?

- Нет.

- Почему? - взмолилась Машенька.

- Теперь в том смысла нет: на улицах сейчас полная анархия, полицейских нет, некому охранять порядок.

- Но там же были люди! Люди бы помогли!

- Да ладно, Бог с ней, с этой бедной ложкой, - значит тому, другому, она была нужнее, - отмахнулся Петр, поднялся и начал раздеваться.

И, когда они уже сели пить чай, сказал:

- Я вам, Машенька, сейчас расскажу кое-что, что поразило меня до глубины души. И вы сразу поймёте, почему я не позвал на помощь и позволил этому человеку бесшумно уйти. Я пожалел его, - мне стало страшно за него! Мне показалось, что, если я сейчас закричу, разразится какая-нибудь катастрофа, и я, может быть, буду повинен в смерти целого человека!
 
Я спрашиваю себя, всегда ли это было в нашем народе или появилось вот только сейчас, после свержения царя? Всегда ли люди втайне желали убивать, а теперь принялись за дело с каким-то хищным сладострастием, - потому что им развязали руки. Вы знаете, что такое  самосуд?

- Нет...

- Это когда толпа решает убить одного человека, якобы не надеясь на правосудие, в обход законной власти. В истории есть примеры самосуда, но мне всегда казалось, что он должен иметь скорее очаговый характер. Например, в местах, где власть не может обеспечить порядок на подконтрольной территории, и простой люд сам берется вершить суд над обидчиками.

Но если бы это происходило где-нибудь в глухой Сибири, а то ведь у нас сейчас вся Россия - такая бесконтрольная территория. Люди натравлены друг на друга и смеются, потешаются чужой крови, получив в руки власть, которой недостойны и с которой не знают, как обращаться.

На днях я стал свидетелем такой картины: поймали вора, тут же рассвирепевшая толпа избила его, размолотив лицо в мясо, - так, что даже хуже моего стало, вообще лица не видать, - одни чёрные глаза, залитые кровью. Я прямо-таки наткнулся на этого бедолагу, его окровавленное месиво вместо лица вдруг вынырнуло передо мной непонятно откуда. Он взял меня за грудки, да так и повис на моей груди, не в силах больше держаться на ногах. Его пальцы оставили на моем пальто несколько багровых дорожек...

А в это время толпа орала, голосуя, какой смерти предать вора: утопить или застрелить. Вот что решалось в этот момент на улицах одного из самых красивых и цивилизованных городов Европы! А я стоял и не мог понять, в чем дело, о чем галдят эти люди.

Решили утопить и бросили человека в ледяную воду. Он, несмотря на то, что был жестоко побит, цепко держался за жизнь, кое-как выплыл и вылез на берег. Тогда один из толпы, - мне бросилась в глаза красная ленточка, вдетая в петлю вместе с одной из пуговиц, - подошел к нему и застрелил его из револьвера.

У меня тошнота подступила к горлу, я стал задыхаться. Никогда на фронте, - а  там во время боя стреляли ежеминутно, - у меня не было такой реакции. Но там понятно: война, круши врага, бейся за отчизну. А когда вот так, стреляют почти в упор в безоружного человека... Никогда я этого не пойму и не приму! Даже в Средние века, если преступник, приговорённый судом к смертной казни, срывался с виселицы, — его оставляли жить. Считалось, что Бог простил его.

Машенька крепче сжала руку Петра, видя, как влажной дрожью дернулись его глаза.

- А потом ватага детей бежала с Мойки и, радостно подпрыгивая, кричала: «Расстреляли! Расстреляли!» Дети с ангельскими лицами так радовались убийству, как будто только что посмотрели рождественский спектакль! Я возвращался назад, чувствуя себя полным ничтожеством и соучастником этого бесовского действа. Ну а сегодня я не смог выдать вора. Подумал, ну и Бог с ней, с этой злосчастной ложкой, понимаете?..

Продолжить чтение http://www.proza.ru/2019/01/28/1261