Кольцо с рубином

Кольцо с рубином

   Я – камень.  Я холодный и бесстрастный, мои грани просто преломляют свет, и блеск мой тоже неживой и холодный. Но сейчас я горю, я пылаю от переполняющих меня гнева и ненависти, чтобы свершилось людское возмездие…
   Я расскажу всё!

Глава I.
   
   Сегодня Юлька, наверное, была самым счастливым человеком на планете. Ещё бы! Неделю, уже целую неделю как она замужем за Женькой – самым чудесным мужчиной на свете! И наплевать, что сегодня в автобусной давке кто-то зацепил ей сумкой колготки, и что на неё наорала начальница Ольга Генриховна, или, как она сама требовала себя называть, Хельга Хайнриховна – пятидесятилетняя карга, говорящая с металлическим немецким акцентом, неудачи в личной жизни вымещающая на подчинённых.
  Плевать!
  Пятница! Впереди два выходных дня. Целеньких, ненадкусанных, которые они проведут вместе с Женькой! Её Женькой!
   Сам Женька ещё утром извиняющимся тоном сообщил, что задержится на работе, начальство срочно требует отчёт, но в порядке компенсации дал ей свою пластиковую карточку, рекомендовав ей сделать покупки «для души». 
   Юля шла по проспекту, рассеянно разглядывая манящие витрины магазинов и кафешек. Есть не хотелось, шмоток ей не нужно, она просто шла и любовалась подсвеченными к вечеру манекенами, застывшими в неестественных позах, вдыхала ароматы кофе и пончиков.
  Вдруг она, как вкопанная, остановилась возле манящей неоном вывески «Ломбард»,
  Какая-то необъяснимая сила заставила её войти в помещение. Так уже находилось несколько явно среднеазиатских женщин, с алчными глазами сгрудившихся у витрины с золотом советского производства 583-й пробы.  Продавщица в это время занималась пожилой армянкой, примерявшей аляпистое и безвкусное, но явно дорогое кольцо с бриллиантом – «каратником».
  Юлька бросила равнодушный взгляд на витрину, и вдруг её внимание привлекло маленькое колечко, сиротливо лежащее в самом углу витрины. Она присмотрелась. Это была явно авторская работа – рант кольца желтого золота, а в верхней его части - женская рука из розового золота, как бы в браслете из белого золота же, с россыпью мелких бриллиантов. Тонкие длинные пальцы держали рубин, небольшой камушек, огранённый в форме капельки крови.
   - Я покупаю! – заявила Юлька, решительно ткнув пальчиком в кольцо – продавщица как раз отпустила армянку, а женщины «освобождённого Востока», видимо, просто удовлетворяли свои культурные потребности между зарплатами.
 Юля рассчиталась за покупку, продавщица положила ей кольцо вместе с чеком в полиэтиленовый пакетик – гриппер, улыбнулась:
 - Носите на здоровье!

* * *
   Дома Юлька в ожидании Жени приготовила восхитительный ужин – дивно запеченную утку с апельсинами, аппетитно подрумяненной корочкой, соляночку, со всеми полагающимися ингредиентами, поставила на стол бутылочку французского вина, фрукты.
   Женька пришёл усталый, но глаза его светились счастьем. Они не спеша поужинали, глядя друг другу в глаза, потом… Близость была фееричной. Взрывались ослепительно ярким цветом и снова создавались из ничего галактики, и, изнеможённые, они уснули.

 * * *
  Темнота. Она идёт в этой кромешной темноте, изредка нечастые фонари выхватывают куски разбитого асфальта, деревья, роняющие листву, сломанные скамейки. Она идёт по парку.    И вдруг подступает дикий, животный ужас. Она бежит, не разбирая дороги, и слышит за собой чьё-то хриплое дыхание.
  - Аааааа!
  - Что случилось, родная? – это Женька склонился над ней, и платком вытирает обильную испарину с Юлькиного лба.
  Юлька помотала головой, отгоняя остатки кошмара.
   - Ничего, любимый! Просто дурной сон…
   Юлька опять заснула, положив голову на плечо Женьки.

    Ужас. От него ноги не могут бежать, всё тело цепенеет, и кто-то чёрный, страшный хватает её сзади за капюшон куртки, валит на землю, зажимает ей рот рукою, на которой не хватает двух фаланг мизинца. Она пытается кричать, позвать на помощь, но твёрдые пальцы не дают ей. Она бьёт кулачками склонившегося над ней мужчину.  Другая рука подонка срывает одежду – джинсы, стринги, она чувствует его смрадное дыхание, и что-то большое и противное входит в неё, она кричит, но крик неслышен…

  Юлька снова проснулась. Тело била дрожь, стучали зубы. Женька тоже проснулся:
 - Да что с тобой такое?
  Запинаясь и путаясь в словах, вытирая холодный пот с лица, она рассказала ему сон. Женька отмахнулся:
- А, поменьше надо Рен-ТВ смотреть!
 За окном уже рассвело, и спать уже не хотелось. Женька снова стал ласкать её, но Юлька отстранилась:
- Женечка, прости! Мне не по себе что-то…
 
   Глава II.

   Увы, ночь с субботы на воскресенье не принесла покоя.   

Снова тот же сон, тот же кошмар, то же хриплое дыхание за спиной, та же четырёхпалая рука зажимает ей рот, отвратительный запах табачного и алкогольного перегара… Свет выхватывает желтоватое, оплывшее лицо, редкие волосы, беспалая рука срывает кольцо с её пальца, между тем как вторая хватает за горло и начинает душить,  весь мир меркнет в глазах…

    Юлька, мокрая от пота, сидела на кровати, и, лязгая зубами об стакан с водой, вытирая слёзы, пересказывала Жене свой сон.
   Женька подумал, почесал бровь. И решительно сказал:
 - Собирайся!
 - К-куда? – заикаясь, спросила Юлька.
 - К Серёге! – решительно заявил Женька. – Если ты помнишь, мой брат в угрозыске работает!
 - А з-зачем?
 - Я хочу, – твёрдо отчеканил Женя - чтобы моя жена спала спокойно, ясно?
 - Но сегодня же выходной! – робко возразила Юлька.
 - Ерунда! - отрезал Женя. – Серый после развода на работе днюёт и ночует, тем более, усиление у ментов сейчас. Опять где-то что-то рвануло…
  * * *
  На КПП отдела полиции хмурый сержант проверил у них документы, записал в какой-то журнал, и открыл калитку.
   Зайдя в здание, они миновали дежурную часть и «обезьянник», где кемарили какие-то маргиналы, и поднялись на второй этаж, где располагался уголовный розыск.
  Найдя нужный кабинет. Женя без стука открыл дверь. Находящийся в кабинете Серёга, его брат, усатый, очкастый, с буйной, но начинающей облетать шевелюрой, совсем не похожий на майора полиции, что-то увлечённо печатал на компьютере.
  Услышав скрип открываемой двери, он повернулся к вошедшим.
 – Ба, какие люди, и без охраны! – он распростёр объятья. - Какими судьбами?

  - Серый, - серьёзно сказал Женя -  Тут у Юли проблемы кое-какие… Рассказывай, - он подтолкнул Юльку к стулу возле Серёгиного стола.
  Юлька, запинаясь, и переходя с пятого на десятое, начала рассказ. По ходу её повествования Серёга задавал короткие наводящие вопросы, всегда точные и в тему. Выслушав до конца, он почесал бровь и задумался.
   - Вот что, ребята. Пулемёта я вам не дам! – процитировал он слова лихого таможенника в исполнении Луспекаева.
   - То есть? – опешил Женька.
   - А то! – Серёга наставительно воздвиг указательный палец. – Если я с такой фактурой пойду к руководству, оно очень сильно заинтересуется, когда майор Даниленко в последний раз общался с психиатром! Ферштейн?
   - Се-рё-жа! – отчеканил Женька. – ОЧЕНЬ надо! С меня пузырь конины!
   Серёга пристально посмотрел на него:
  - Пузыря не надо!  Попробуем начать с ломбарда… Юляха, у тебя кольцо с собой?
 - Да…
 - Поехали!
* * *
  Серёга умело лавировал в потоке машин, и уже через какие-нибудь пятнадцать минут его машина остановилась возле ломбарда. Все трое вышли из автомобиля, и Серёга решительно зашёл в помещение.
 - Вам чем-нибудь помочь? – с дежурной улыбкой осведомилась продавщица.
  Серёга молча махнул полицейской «ксивой», и прошёл дальше, в сектор непосредственно ломбарда.
  Там он постучал по бронированному стеклу, и из-за простенка выглянуло симпатичное девичье личико с шапкой буйных смоляных кудрей. На белой блузке девушки был приколот бейджик «Светлана. Эксперт». Девушка узнала Серёгу, всплеснула  руками, и бросилась открывать дверь.
 - Сержик! – игриво промурлыкала  девушка. – Какими судьбами? Совсем забыл!
 - Дела, киса моя,  дела! – неопределённо ответствовал Серёга. – Вот и сейчас по делу. Помощь твоя нужна!
  - Для родной полиции и для тебя лично, как юный пионер – всегда готов! – девушка шутливо подняла руку в пионерском салюте, хотя, в силу возраста, наверное, не была и октябрёнком.
  - Светуль, вот как бы узнать, от кого попала в ваш ломбард эта вещица? – Серёга разжал кулак, и на ладони блеснуло кольцо.
  - Серёжа, ну ты таки знаешь, коммерческая тайна. Только по запросу! – запротестовала Света.
   - Ну капита-а-ан души моей  – протянул Серёга. -  Я ж для дела! Тем более, имеются основания полагать, что речь об убийстве идёт!
 - Ну что ты, что ты! – замахала руками эксперт. – Я ж так, поворчать, что не заходишь!
  Она взяла кольцо, взвесила его на электронных весах, потом достала со стеллажа папку с корешками квитанций, полистала бумаги, отколола одну:
 - Вот, извольте!
  Сергей переписал данные человека, продавшего кольцо, в «поминальник», как опера называют свои ежедневники, поболтал о том, о сём минут пять, и стал откланиваться.
 - Серёж, ты уж заходи, не забывай! Чайку попьём, мама моя чУдное варенье из клубники сварила, душистое!
  - Всенепременно, свет очей! Ну, до новых встреч!
  Сергей послал Светлане воздушный поцелуй, и они втроём с Юлей и Женей вышли из ломбарда.
 - Серёг, а ты откуда её знаешь? – полюбопытствовал Женя.
 - А, дела прошлые!  - отмахнулся Серёга. – Пару лет назад на неё гопники-придурки напали, только из-за эффектной внешности, я и отбил.
 - Удачно? – задал глупый вопрос Женя.
 -  А то! У одного челюсть сломана, у другого рука…
- А потом – романтическая «лав стори»? – игриво спросил Женька.
- Потом – отписки в «особке» и инспекции по личному составу! – отрезал Серёга. – Всё, поехали!

* * *
   Они вернулись в отдел. В кабинете Серёга развернул монитор компьютера так, чтобы Юля с Женей не видели экран, и защёлкал по клавишам, сверяясь с данными из «поминальника», и нажал на «Печать».
  Принтер выплюнул несколько бумаг.
 - Вот он, красавец! – Серёга протянул один из листов, где в фас и профиль был увековечен импозантный мужчина среднего возраста с пышной шевелюрой и холёными усами.  – Так, Потоцкий Станислав Эдуардович, тыща девятьсот семидесятого года издания, кличка «Граф», судим… Ага, по статье 147 УК РСФСР на три года в 92-м году, а также по статье 159 УК РФ в 98-м.
 - Это что за статьи такие? – спросила Юля.
 - Мошенничество, - ответил Серёга. - По первой судимости – за то, что видак «толкнул», а покупатель в импортной красивой коробке уже дома обнаружил, что приобрёл два ценных кирпича, аккуратно упакованных в пенопласт. А во второй раз – при обмене долларов на рубли ювелирно «ломанул» пачку банкнот, так что «лох» получил гора-а-а-здо меньшую сумму, чем рассчитывал. Поле отсидки вроде бы «завязал», но имеется агентурная информация, что «каталой» трудится…
  - Таксистом? – наивно спросила Юля.
   - Угу, как же! – усмехнулся Серёга. – Бомбит фраеров ушастых в поездах, в карты обыгрывает!
 - Это не он! – решительно заявила Юля. – У того, ну, который во сне, рожа круглая, и волосы прямые, редкие такие.
 - Да? – удивился Сергей. – Хм, он достал из распечатки дактокарту. – Смотри-ка, и пальцы на месте все! Хотя… Мизинец-то он мог и позже потерять…
 -  Точно не он! – упёрлась Юля.
 - М-дааа… - задумался Серёга. – И вправду – рецидивисты «воровскую масть» не меняют обычно столь радикально, и мошенник в «мокрушника» редко переквалифицируется… Но всё равно, с этим «его сиятельством» потолковать надо!

   Глава III.

   Сергей не спеша ехал в потоке машин, размышляя о последнем сне Юли.

«Железнодорожная платформа, белыми буквами название станции «Агеевка». Возле станции – старый парк, разноцветные листья клёнов с тихим шелестом падают в неверном и редком свете фонарей, предчувствие чего-то нехорошего, страшного… Тут кто-то хватает за капюшон, рвёт назад, она падает, и чьи-то руки волокут обмякшее тело в темноту…»
   
   Сергей свернул с проспекта в переулок, заглушил двигатель, вышел из машины, и зашёл в один из подъездов неприметного дома. На лестничной клетке пахло кошками и жареной рыбой. Он поднялся на третий этаж, и позвонил в дверь.
 - Кого чёрт принёс? – неласково отозвался мужской голос за дверью.
- Граф, открывай, базар есть! – прохрипел Серёга чужим голосом.
  Хозяин квартиры открыл, Серёга сунул ему в лицо полицейское удостоверение, и решительно оттолкнул от двери.
   -Чем обязан приятностию нашей встречи? – несколько растерянно поинтересовался «Граф».
   - Да «набойка» на тебя, мил человек, есть, что ты под «мокруху» подписался! – рявкнул Серёга, не давая опомниться.
 - Я-а? -  искренне удивился «Граф», нисколько не испугавшись, но сразу утратил внешний лоск и перешёл на блатную скороговорку: – Гражданин начальник, я чист, как слеза младенца, век воли не видать!
 - Да ну-у-у? – недоверчиво протянул Серёга. – А что ты мне имеешь сказать вот за это колечко? – он открыл на экранчике смартфона фотографию Юлиного кольца.
  - Не, начальник, ты меня «паровозом» за «мокрое» не пустишь! – решительно заявил «Граф».  – Колечко это чистое, у одного мужика выиграл.
  - Ну-ка, давай, мороси, чего там было! – Серёга для виду нахмурил брови.
   «Граф» рассказал. Прямую речь, обильно пересыпанную уголовным арго, приводить не будем, просто переведём её на человеческий язык.
  Итак, они с «партнёром» по кличке «Бардадым» сели в электричку, следовавшую в область. Прошли несколько вагонов – неудачно, на скамьях сидели какие-то тётки с тележками, спешащие собрать со своих шести соток дары лета. И только в предпоследнем вагоне одиноко сидел какой-то мужичок лет сорока пяти, с широким лицом, носом «картошкой», блёклыми и редкими прямыми волосами с глубокими залысинами, и смотрел в окно. Подсели, разговорились, предложили сыграть в «секу». Мужик согласился, и «Граф», чтобы раззадорить, нарочно проиграл ему три тысячи. Мужик явно завёлся, стал делать опрометчивые ходы, волноваться, и в итоге, чтобы отыграться, проиграл ещё и восемь тысяч помимо того, что спустил ему «Граф» для наживки. Мужик поохал, и достал кольцо – такое, необычное, в виде женской руки с камушком красного цвета…
  «Есть!» - подумал Серега. Это было то, что японцы называют загадочным словом «сатори», или, как довольно вульгарно объяснял их начальник отдела уголовного розыска, «оргазм сыщика». Пошла, пошла раскрутка!
- Слушай, этот мужик как-то назывался? – как можно безразличнее спросил он. – Может, особые приметы какие были?
- Да, кажись, говорил, что Михой зовут… - задумался «Граф». – А, вот ещё, на правой руке мизинца вроде не хватает! Да, на правой, кажется. А на левой руке на среднем пальце «партак» (татуировка) - перстень «мужика» на зоне.
- А что потом-то? – спросил Серёга.
- Да расстроился он, сперва ругался, да нас-то двое! В общем, вышел он в Агеевке…

* * *
 … Поздно вечером Сергей сидел в своём кабинете и задумчиво курил. Итак, что мы имеем: примерный словесный портрет (хотя рост «Граф» не удосужился сообщить да и время в местах не столь отдалённых течет иначе – бывает, что и тридцатилетний мужчина за несколько лет превращается в пятидесятилетнего доходягу), наколка «мужика» (а чем чёрт не шутит, «петухи» (люди, изнасилованные в ИТУ за половые преступления или нарушение «воровского закона», получая звание пассивного педераста), «забивают»  вне зоны до нейтрального «мужицкого» квадрата). Имя? Да уголовник (а, скорее всего, негодяй таковым и был!) может назваться любым именем, сообщить любую «погремуху» (кличку), чего уж там!
А вот место притяжения…
Агеевка – посёлок городского типа, где издавна оседали ранее судимые, и трудились в основном на торфоразработках или в криминальной сфере. Были целые династии судимых! Место отдалённое как от райцентра, так и от столицы области.  С приходом демократии разработки торфа свернули, народ стал активно потреблять спиртосодержащие жидкости, кто не умер, тот продолжал чистить морды гражданам, грабить, убивать за стакан «палёной» сивухи, за НЕ ТАКОЙ взгляд…
   Помощи у местных полициантов ждать бесполезно – кадры МВД в Агеевке менялись со скоростью карт в руках шулера – кого-то резали, кто-то банально спивался, кого-то подмяли под себя местные криминальные авторитеты, а кто поумнее- спешно строчил рапорта на перевод в другие, более благополучные места…
    Да что там говорить – местный глава администрации, ставленник правящей партии, был трижды судим  - за разбой, изнасилование и что-то там связанное с малолетками…    Серёга доподлинно знал со слов сотрудника областного информационного центра, что этот глава подкатывал к нему с предложениями за определённую мзду убрать его данные из криминальных баз данных, получил отказ, но потом, «пробив» его по оперативным учётам, Серёгин дружбан с удивлением обнаружил, что данные потёрты, глава чист, как попка херувима… Наверное, нашёл кого повыше…
  «Утро вечера мудренее!» - решил Серёга, и отправился домой, в теперь уже холостяцкую квартиру. По дороге взял в магазине у азербайджанца бутылку более-менее приличной водки, придя домой, печально констатировав, что там давно повесился некий грызун, выпил её «под мануфактурку», то есть занюхивая рукавом, и провалился в чёрный, дурной, бездонный сон…
 
Глава IV.

  Утро встретило прохладой, как ему и полагается. Серёга очнулся на диване, в верхней одежде, свернувшись в позе эмбриона, окно было открыто настежь, и ветер задувал в помещение разноцветные листья...       Так, контрастный душ, почистить пасть, побриться, чашка кофе – и вперёд!
   Из служебного кабинета Серёга позвонил начальнику «собачника» - кинологического центра:
   -  Здрав будь, боярин! Здоров ли сам, здоровы ли твои волкодавы?
  - Серый, кончай хохмить! Всю ночь не спал – Герда ощенилась, неплохие такие псята, крепенькие! Кстати, тебе домашний питомец не нужен?
  - На этот раз мне нужна твоя благосклонность, о Петров сын! Причём не в качестве потенциального полового партнёра, ибо я сугубо гетеросексуален! Короче, у тебя пёс есть, который на обнаружение трупа натаскан?
Молчание тридцать секунд.
  - Ну, есть! Только «его» кинолог погиб месяц назад в Очкерии…
  - Самому тряхнуть стариной нет охоты?
  -  Серёга, я ж говорю, всю ночь не спал!
  - Спать вообще вредно! От этого тупеешь и жирком обрастаешь! Так да или нет?
 - Хрен с тобой, уговорил, чертяка языкастый! Только транспорт – твой!
 - Нема базара! Кстати, и стажёра прихвачу!

* * *
   … Дорого вилась между оврагами, где из бурой тины торчали «свечки» рогоза, среди пролесков, стремительно ронявших охряный, красный и жёлтый «прикид», среди сжатых полей.  Из полуоткрытой форточки машины тянуло прелью и запахом грибов. В салоне же машины превалировал запах псины – Петрович не баловал кобеля Гая банно-прачечными процедурами. А, до кучи, и кулинарными изысками – судя по сопутствующим «ароматам», зверь явно страдал скоплением газов. Стажёр – Артём, почти выпускник «вышки», мелкий, но довольно шустрый паренёк, «мамлей» то бишь младший лейтенант, морщился, норовя «похвалиться харчом».
 - Серый, сейчас бы по грибы!
 - Зверюгу отмоешь – может, и подумаю! А пока что у нас совсем другие «грибы»… - буркнул Серёга.
…Промелькнул указатель «Агеевка – 500 м», поворот, и во другой указатель: « Ж/д станция – 300 м».
   Серёга остановил машину возле железнодорожной платформы. Так, тут – очаг цивилизации в виде шалмана с громким и помпезным названием «Гипермаркет», шиномонтажа и даже секс-шопа с игривой вывеской «А попробуй!». С другой стороны железнодорожных путей  - парк…
  Серёга решительно дёрнул за рукав Петровича:
 - Пошли!

* * *

  … Гай бродил по парку зигзагами, как и положено хорошей служебно-розыскной собаке. Он сосредоточенно нюхал, изредка отвлекаясь, чтобы задрать заднюю лапу, и оросить приглянувшееся дерево.
   Наконец он обнюхал подозрительный бочажок (наверное, полузасыпанный после Великой Отечественной окопчик) и присел. Выть не стал – служебный, воспитанный пёс.
  Обозначил, стало быть.
   Серёга, прихрамывая (споткнулся о корягу, блин!) подошёл к бочажку, взял полусгнивший берёзовый дрын, пошевелил листву. Из-под листьев показалась женская туфелька и щиколотка ножки в колготках телесного цвета…
  - Тём, вызывай местную СОГ (Следственно оперативную группу)!

* * *
  … Обилие приехавшего начальства – от начальника местного отдела, подполковника Евсикова, до грузного, пожилого генерала – начальника областного ГУ МВД  с очень редкой фамилией Иванов, заставило местное население подтянуться к месту происшествия.
   К Серёге вразвалочку подошёл начальник агеевского отдела:
- Спасибо, мать твою, за «висяк»! Теперь сношать будут, во все дыхательные и пихательные!
  Серёга молча пожал плечами, наблюдая за собирающейся толпой.
  Бабы – безнадежно спившиеся, беззубые в тридцать пять лет, с сияющими всеми цветами радуги «бланшами» под одним или обеими глазами, полупьяные, именно по-бабски всхлипывали, зажимая рты концами платков.
   Мужики – небритые, похмельные, или молча курили, или отпускали весьма «остроумные» циничные реплики: «А может, она сама того?»
    Судебный медик негромко диктовал следователю прокуратуры результаты осмотра: «перелом подъязычной кости, характерный для удушения руками, множественные гематомы, кистей рук и внутренней стороны бёдер, давность смерти – примерно семь дней назад», попутно выкладывая на газету обнаруженные в карманах трупа и возле него предметы – связку ключей, студенческий билет…
 Сергей взял отсыревший, покрытый грязью студенческий: «Аверьянова Зоя Витальевна, студентка первого курса Новоогнёвского сельскохозяйственного колледжа», и задумался. Давность смерти примерно соответствовала дате сдачи кольца в ломбард, причина смерти – Юлиным «кошмарным видениям». Он взглянул на фото в билете – на него смотрела совсем юная девчонка, с тонкими чертами лица и совсем уж девчачьими «хвостиками» в волосах. «Эх, Зоя, Зоя… У греков это имя означает «Жизнь», а пожить тебе пришлось совсем-то ничего…»
   - Смотри и учись! – Серёга ткнул локтём Артёма, имевшего «взбледнувший вид» при виде трупа, уже начавшего разлагаться, и глядевшего совсем в другую сторону. 
  - Сергей Викторыч, тащ майор, вон, смотрите, мужик похожий!
 - Где?!
 - Да вон, у фонарного столба стоит!
  Сергей пригляделся – у фонарного столба, в отдалении от основной группы «аборигенов» стоял похмельный мужчина, круглолицый, с мышиного света волосами, с обильными залысинами, и крестился. На мизинце правой руки его отсутствовали две фаланги…

  - Пошли к нему, быстро! – бросил Сергей, и они решительно направились к мужичку. Тот, видимо, что-то заподозрив, резко повернулся, и бросился бежать.

    - За ним! – рявкнул Серёга «водилам» служебных машин, которые группкой стояли поодаль, и травили анекдоты, ибо за время службы насмотрелись всякого.
   Серёга отстал от Артёма метров на двадцать пять, поднажал, и тут зацепился ногой об торчащий из земли корень, и, сделав хитрый кульбит, приземлился носом в опавшую листву, причём ухитрившись потерять очки. Хорошо ещё, упали рядом, сразу их нашёл, и, водрузив их на нос, продолжил погоню. Он был метрах в ста от Артёма, догоняющего мужика, и резко сократить дистанцию было весьма проблематично. Серёга наддал, поклявшись себе бросить курить и прочие излишества. Он сокращал и сокращал расстояние. 
  Оказалось, Артём загнал беглеца в тупик, вокруг были высокие заборы. Мужик попытался перелезть, но забор был увит «спиралью Бруно», и его попытка закончилась тем, что он ободрал себе рожу о шипы. Тогда он взвыл, и выхватил нож.
 «Ну всё, песец котёнку!» - подумал Серёга, ибо к схватке явно не успевал.
  Вопреки опасениям Серёги, Артём не растерялся, а при выпаде озверевшего злодея хитрым приёмом перехватил его руку с ножом, откинулся назад, уперев ногу в негодяйский пах, и… Мужик, совершив показавшийся Серёге очень ме-е-е-едленный полёт, смачно хряпнулся головой о землю, и затих.
  - Ну, могёшь! – восхитился Серёга.
  - А нас этому учили! – белозубо улыбнувшись, ответил польщённый Артём цитатой из какого-то ненашенского фильма.


Глава V.

   Оттерев грязь с одежды и умывшись, Серёга по-хозяйски оккупировал один из свободных кабинетов. Через пару минут зашёл Артём, огляделся, занял стретегически важный пост на подоконнике, и стал ждать, что скажет шеф.
   - Привет псам режима! – на пороге стоял цветущий и румяный следователь, не тот, дежурный, который работал на месте происшествия, а другой из областного следственного комитета.
  - Привет, крыса тыловая! – буркнул в ответ Серёга.
  - А я «мокруху» с отягчающими возбудил, - помахал рукой с  пока ещё тощей пачкой бумажных листов следак. В другой руке у него был увесистый портфель.
 Артём приготовился внимать мэтру криминалистики, криминологии и юриспруденции, но следователь достал из портфеля пакет сока, бутылку «Чивас Регал» и колбасную нарезку на лоточке.
 - Хм, живёт следствие! Мы-то в своё время коктейль из «Рояля», воды и «Юпи» употребляли, помнишь? – поднял брови Серёга.
 - «Приду-у-ут другие времена-а-а!»   - промурлыкал следователь, разливая коричневатую влагу по пластиковым стаканчикам.
   «Мэтры» не спешили блистать алмазами юридической мысли, а просто курили, делясь последними околоправоохранительными сплетнями.
   - Старый, прикинь, - хохотнул «мэтр», – мой-то шеф совсем с глузда съехал, отписал материал, где две воспитанницы интерната для олигофренов охранника изнасиловали, натурально! Они, хоть и дебилки, но сильные, и либидо-то мощное! А охранник  - старичок,  из отставников, ничего с ними поделать не смог!
  Поржали.
 - А когда злодея-то колоть будем? – не выдержал Артём.
 - Не бегите впереди паровоза, о юноша! – наставительно поднял палец следователь. – «Клиента» на освидетельствование в больницу отвезли, чтобы адвокат потом не стенал, что к подзащитному меры физического воздействия принимались. Так что успеем ещё наговориться, хотя, признаться, общение с этим типом у меня положительных эмоций не вызывает…
  Раздался звонок внутреннего телефона.
   Сергей поднял трубку, выслушал информацию, буркнул «Ведите!», жестом попросил следователя убрать «поляну», положил на освободившееся место газету и что-то мелкое подложил под неё.
  Через пару минут рослый сержант приволок задержанного.
 - Садитесь! – предложил следователь.
 -Сесть-то я всегда успею! – усмехнулся задержанный. – Дуплить будете? И, позвольте спросить, за что? «Нахаловку» на себя брать не буду!
- Зачем дуплить? – усмехнулся следователь. – Для начала – анкетные данные. Фамилия,  имя, отчество?
 Задержанный назвался, потом спросил:
- Так в чём меня обвиняют?
- Ну, во-первых, не обвиняют, а подозревают. Во-вторых, скажу начистоту, в очень серьёзном преступлении. И в-третьих, как говорится, лучше облегчить душу, чистосердечно во всём признаться!
- Хе, дубак, это ты лохов на фуфло разводи, а фраера в соседнем подъезде живут! – перешёл на уголовный жаргон задержанный.
 - Вы подозреваетесь в изнасиловании и убийстве гражданки Аверьяновой Зои Витальевны, – не обращая на откровенное хамство, жёстко произнёс следователь.
 - А доказательства где, а? – ухмыльнулся оппонент.
  - Будут, не сомневайтесь! – следователь хлопнул по бумагам, лежащим на столе. Анализ крови у вас взяли – так? – вот и у трупа мазок из половых органов, генетика совпадёт – изнасилование доказано. Маникюрчик вам сделали? – Вот и биоматериал из-под ваших же ногтей, когда вы девушку душили!
  - А свидетели? Свидетелей-то нет! – ощерился задержанный.
   - ЕСТЬ! – Сергей, ранее молча следивший за допросом, сдвинул газету со стола. На столе яростно пламенел рубин в оправе в виде тонкой девичьей руки…
  Убийца с ужасом взглянул на кольцо, хотел было отвернуться, но кровавый свет притягивал его, не давал отвести взгляд.
 - Ааа, начальник, дай бумагу, «чистуху» напишу, только уберите его!

 Эпилог.

  Серёге снился кошмар: кто-то чёрный и страшный давил на грудь и противно сопел в ухо. Он проснулся – это кот, сидя на его груди, обнюхивал его.
   - Чего надо? – недовольно спросил Серёга, ещё окончательно не проснувшись.
 - Мяу! – веско заявил кот.
 - Чего-чего?
 - Мяу-рвау! – конкретизировал кот.
   Серёга матюгнулся, и прислушался. В прихожей противно зудел звонок.   
   Он с кряхтеньем натянул тренировочный костюм, пнул ногой пустую бутылку, валявшуюся на полу, и, почёсывая трёхдневную щетину, пошлёпал в прихожую.
   Серёга открыл дверь – на пороге стояли Женя и Юля.
 - Ну, заходите, что ли.. – сумрачно буркнул Серёга.
   Евгений шагнул первым, критически оглядел остатки холостяцкой трапезы на столе, смахнул объедки в пакет и водрузил на стол коробку с тортом.
 - По какому случаю банкет? – сумрачно поинтересовался Сергей.
 - Через восемь месяцев дядей станешь! – радостно сообщил Женька.
 - Да ну-у-у! – восхитился Серёга, водружая чайник на плиту. Потом глянул на кольцо с рубином на пальчике у Юльки:
- Как он?
- Всё, больше кошмары не мучают! – отрапортовала улыбающаяся Юлька.
- Носи! – Серёга вздохнул. – Больше их не будет!
- А знаешь, - Юлька лукаво, из-под ресниц, глянула на Сергея – Мне кажется, та девушка, эксперт из ломбарда, как её – Света? – неровно на тебя дышит… Может, и срастётся, а? Серый, ты живи! Хорошие люди не должны быть одни!
 
      Я – камень.  Я холодный и бесстрастный, мои грани просто преломляют свет, и блеск мой тоже неживой и холодный. Справедливость восторжествовала, и невинная жертва отомщена. Я удовлетворён, поэтому снова холоден и бесстрастен. Но я помню всё…