Ворон и воробей

Однажды мне довелось жить в доме, который находился возле киноцентра Эльдара Рязанова. Я часто ходил туда на премьеры фильмов, которые представляли выпускники института кинематографии, а также новинки кино, которые только-только выходили на экраны. Туда обязательно приходили создатели этих фильмов, делились своими мыслями и идеями, которые они хотели выразить на экране посредством своего фильма. Я всегда им задавал каверзные вопросы, и они уже знали меня и называли взыскательным зрителем. Я нещадно их критиковал, когда мне что-либо не нравилось, и редко хвалил, так как мало было действительно хороших картин.

Кинопродукция последних лет была больше продюсерской, чем авторской. Заказчиками были «денежные мешки», которые диктовали свои правила в ущерб искусству. «Стелялки» из интернета они перенесли в «стрелялки» на экраны телевизоров и кинотеатров. Советское кино было более профессиональным. А сейчас клепали киноленты, чтобы сорвать куш в первые две недели проката,  а потом хоть выброси их на помойку. Я им постоянно об этом говорил и меня стали недолюбливать в этом киноцентре.

Билетерша, зная меня, так как она тоже всегда присутствовала в зале, говорила, когда я брал билет на очередной шедевр в кавычках:
- Идете устраивать разнос?
- Посмотрим? –  отвечал я и шел в кинозал.

Возле фойе киноцентра я всегда видел дворника. Я с ним постоянно здоровался.  Черты его лица  были мне очень знакомы. Я его хорошо помнил. Он был в прошлом актером и довольно известным. Я его видел в фильмах: «Вечный зов», «Батальоны просят огня», а в одном историческом фильме он даже сыграл легендарного командарма Гражданской войны.

Ему было стыдно быть узнаваемым, ведь он работал при киноцентре дворником. Директор киноцентра взял его по своей милости за его прежние заслуги перед советским кинематографом. Как я потом узнал, его звали Виктор. Из этических соображений я не стану называть его фамилию.
Когда лучи славы озарили его, он не смог выдержать признания и всенародной любви и стал беспробудно пить, потерял семью, хотя семьи, как таковой у него и не было. Артисты люди непостоянные. Они легко влюбляются и легко расстаются с предметом своего обожания, когда наступает разочарование.

Примерно, догадываясь о его пороках, я всегда приносил с собой для него бутылочку пива. Он низко кланялся, и на старинный манер говорил мне: «Благодарствую. Благослови тебя Господь!».

Зарплата у Виктора была маленькая, и большую ее часть директор киноцентра распорядился высчитывать за питание. В обед он получал в кафе киноцентра горячий суп, а вечером ему отдавали приготовленные продукты, которые не были распроданы за день. Были у Виктора и праздники. Когда в киноцентре устраивались банкеты. Ему сливали весь алкоголь, который оставался недопитым в бутылках и бокалах, а также всю оставшуюся в тарелках нарезку. Алкогольный коктейль и деликатесы Виктор смаковал с удовольствием и растягивал на пару дней. А после выходил на работу хмурый, и обычная жизнь опять шла своим чередом.

Виктор знал, что я устраиваю разносы киноработникам за низкопробное кино. Он был на моей стороне и за это меня уважал. Встречаясь со мной, он улыбался и говорил:
- Правильно, мужик. Руби правду матку в их ясные очи. Может быть, в следующий раз поумнеют?
Однажды, когда я возвращался с просмотра очередного российского блокбастера, Виктор остановил меня:
- Давай, тяпнем по пивку?
- Виктор, я же тебе перед сеансом уже дал бутылочку пива? – возразил я.
- Да, друг, ты только раздозорил меня. Возьми парочку баклажек по два литра и воблы побольше и давай посидим у меня, как люди, - сказал Виктор с надеждой в глазах и в голосе.

Я из уважения к его прошлым заслугам и прекрасной актерской игре в советских фильмах, не стал возражать. В ближайшем супермаркете я взял все необходимое, и зашел в фойе киноцентра. Виктор уже ждал меня. Я давно хотел расслабиться, но постоянная езда на работу на автомобиле через всю Москву, не располагала к такому. А тогда была пятница, на работу завтра с утра идти не нужно было, почему бы не расслабиться с хорошим человеком. Тем более у меня была проблема, которая требовала безотлагательного решения.

Виктор завел меня на крышу киноцентра. Там была его каптерка, где он хранил инструмент, а в другой половине он жил.

Была зима. Было холодно. Когда я выходил из дома, то посмотрел на градусник – было минус 27 градусов.
В каптерке Виктора было тепло. Он поставил батарею отопления, не современную – алюминиевую, а еще старого образца - чугунную, врезал электрический тэн  с регулятором температуры, который был выставлен на 22 градуса тепла. Таким образом, в его жилище всегда поддерживалась комфортная температура.

Там стоял стол, два стула и кровать. Больше ничего не было. Он достал два граненных стакана, сполоснул их кипяченой водой из чайника и поставил на стол. Мы стали потихоньку смаковать пиво.
- Ты знаешь, мужик, ты можешь даже не называть своего имени. По большому счету это не важно. Я уже давно не говорил с людьми, со мною никто за многие годы не разговаривал. Я даже сам разучился и не знаю, что я могу сказать тебе сейчас. Что было у меня когда-то, быльем поросло? А теперь я живу, как овощ. А я же человек? Максим Горький сказал в пьесе «На дне»: «Человек - это звучит гордо!». Расскажи мне, мил человек, что-нибудь интересное, чтобы за душу взяло. Не говори о работе, жене, детях. Это рутина, которая затягивает человека. Расскажи что-нибудь такое, чтобы душу перевернуло бы, чтобы слезы сами из глаз полились. Ну, что? Мелковат ты, брат? Не сможешь так? – закрутил карусель Виктор.

Я от него такого не ожидал. Думал, начнет про старое вспоминать, клясть судьбу, всех и вся обвинять в своих неудачах, плакать пьяными слезами. А тут такое? Не зря его знали все в СССР? Не зря он был великим актером? Я был озадачен. Но я не сдался.

У меня как раз так получилось, что было, что рассказать такому требовательному слушателю.
- Ну, Виктор, слушай. Мой рассказ называется «Ворон и воробей».
Однажды я заметил, что каждый день птицы гадят на крышу моего автомобиля. Причем в одном и том же месте. Странность еще была в том, что птичий помет был разной величины. Один большой, а другой маленький и они всегда находились рядышком.
Моя жена мне сказала, что это к деньгам. Я каждый раз, выходя из дома, брал с собой бутылку с теплой водой,  и каждый раз смывал этот помет. Если откровенно, то мне надоело это делать, и я решил найти «злоумышленников».
Я стал рассуждать логически. Раз птичий помет появляется утром, то кто-то гадит ночью. Однажды с субботы на воскресенье я решил – не усну, пока не дождусь моих «злодеев». Ждать пришлось не долго. Около часа ночи к моей машине подлетел ворон, внушительных размеров, по возрасту, наверное, старик, если переводить на человеческие понятия, и маленький воробышек, совсем крохотный, который родился в лучшем случае этим летом. Не могу точно сказать, так как не знаю, когда воробьи обзаводятся потомством. Они уютно устраиваются на крыше моей машины, на перекладине наружного багажника и мирно засыпают. Причем воробышек прячется в перьях своего старшего друга.

Утром, когда мне нужно было везти жену в супермаркет, я как всегда взял с собой бутылку с теплой водой и смыл следы «ночлежки» двух странных друзей. В рабочий день в строительном магазине я купил небольшой кусок фанеры, покрасил ее в черный цвет, под цвет моей машины, покрыл ее лаком, высушил на балконе и каждый вечер стал стелить под стойку наружного багажника. Так как я нормальный человек и люблю «братьев наших меньших», то каждый вечер я стал класть на фанерку кусок говядины для ворона и варенную перловую крупу для воробья. Ночью я поставил будильник на час ночи и проверил – пришлось ли по вкусу гостям  мое угощение?
Когда друзья заметили мои дары, то вначале ворон попробовал говядину и перловую крупу. Потом дал знак своему другу, что проверено – не отравлено, и они с удовольствием перекусили.

Виктор, ты не можешь себе представить, какие чувства я испытал тогда. Лучшей награды за свои благородные поступки, чем дружное чавканье двух птичек, я не получал в своей жизни никогда. Слезы радости и удовольствия выступили у меня на глазах. Не знаю почему, но роднее и ближе этих двух малых пичуг в тот момент для меня не было никого.

- Остановись! – сказал Виктор сквозь слезы. – Я тоже расчувствовался и не могу успокоиться.
И мы два взрослых мужика, которые прошли немалый путь в этой жизни, обнявшись, плакали с Виктором, как малые дети. Мы даже забыли о пиве и вобле, которую любовно и аппетитно почистил Виктор. Я налил в стаканы пиво, и мы залпом выпили.
- Что же было дальше? – успокоившись, спросил Виктор.
Так продолжалось всю осень и до вчерашней ночи. Утром мои гости всегда улетали. Но сегодня я нашел их прежнем месте. С вечера сыпал снег, а ночью был сильный мороз. Я обнаружил маленький сугроб над стойкой багажника. Когда я аккуратно разгреб его, то там оказались мои пичуги, покрытые тонкой коркой льда. Мне некогда было разбираться с ними, так как нужно было ехать на работу, а вечером я был здесь в киноцентре.
- Да, где же они? – не удержался Виктор.
Я отнес их в подвал. Там плюсовая температура и, если они не погибли от холода, то, наверное, уже очнулись.
- Немедленно пошли в твой подвал, - скомандовал Виктор. – Я сгораю от нетерпения. Живы ли они?

Через десять минут мы с Виктором были в подвале. Та картина, которая отрылась перед нашими глазами, опять вызвала на наших глазах слезы. Виктор даже зарыдал.
Ворон клювом тихонько тормошил своего маленького друга и никак не мог понять, почему он не встает? Он не прекращал попыток растормошить его, но все было напрасно. Маленький комочек не подавал признаков жизни.
Виктор бережно взял ворона на руки и трепетно прижал его к своей груди.
- Прости, брат, не уберегли мы твоего друга. Теперь я буду твоим другом, -  сказал Виктор Ворону и, не говоря мне ни слова, вышел из подвала.