Правильно оценивать доказательства на предваритель

Старший следователь прокуратуры Ленинградской области

младший советник юстиции

И.Е. Быховский

ПРАВИЛЬНО ОЦЕНИВАТЬ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА НА ПРЕДВАРИТЕЛЬНОМ СЛЕДСТВИИ

Статья 17 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик в отличие от прежних процессуальных законов говорит об оценке доказательств не только судом, но и прокурором, следователем и лицом, производящим дознание.

Дело об убийстве Закатова является довольно поучительным примером того, как осторожно и вдумчиво должен относиться следователь к оценке собранных пой делу доказательств.

Дело было передано в мое производство, когда предварительное расследование по нему было уже закончено. В конце аккуратно подшитого тома находились протокол объявления об окончании расследования и довольно подробное обвинительное заключение, которое не было, однако, утверждено районным прокурором. Направляя дело по обвинению Гаранина В. Я. по п. «а» ч. 1 ст. 136 УК РСФСР в областную прокуратуру, прокурор Бокситогорского района писал:

«Считаю, что Гаранин не может быть предан суду, так как вина его в убийстве Закатова, с моей точки зрения, недостаточно доказана материалами дела. Полагаю, что дело подлежит прекращению по п. «б» ст. 204 УПК РСФСР, так как добыть какие-либо новые доказательства по делу не представляется возможным, а рассчитывать на признание Гаранина, уже ознакомленного с материалами дела, нельзя. Учитывая, что Гаранин I был 13 июня 1955 г. арестован с согласия бывшего районного прокурора, осуществлявшего надзор за следствием и считающего, что доказательств для предания Гаранина суду достаточно, считаю необходимым обратиться к Вам за консультацией по вопросу дальнейшего движения дела. По представлению начальника Бокситогорского РОМ МВД Гаранин исключен Бюро РК КПСС из рядов партии в связи с данным делом».

По указанию начальника следственного отдела прокуратуры Ленинградской области я принял это дело к своему производству. Из материалов дела вырисовывалась следующая картина.

9 нюня 1955 г., около 11 часов вечера, в дежурную комнату отделения милиции города Пикалево явился бригадир каменщиков УНР-17 Султанов и, обратившись к дежурному, сказал, что в доме № 6 по Заводской улице дерутся, что его ударили по лицу, и просил принять меры к прекращению драки.

Дежурный по отделению направил в дом № 6 милиционера Косолапова и одного из бригадмильцев, которые пошли туда вместе с Султановым. Дойдя до дома, Султанов первым открыл дверь и, быстро пройдя вестибюль, поднялся по лестнице на второй этаж, где была расположена комната, в которой он проживал. Следом за Султановым в дом вошел Косолапов. Войдя в вестибюль первого этажа, Косолапов зажег электрический свет и увидел на площадке первого этажа человека, лежащего в луже крови. Убедившись, что человек мертв, Косолапов, оставив бригадмильца охранять место происшествия, отправился за оперативными работниками милиции. Вернувшись через несколько минут, Косолапов обнаружил около входа в дом директора местного рынка Гаранина, который был пьян, как-то неестественно стучал себя кулаком по голове и что-то бормотал. Косолапов заметил, что Гаранин «был в очень расстроенном виде».

Убитым оказался рабочий Пикалевского глиноземного завода Закатов, проживавший с семьей в первом этаже дома № б по Заводской улице. Как было установлено судебномедицииским экспертом, смерть Закатова последовала от смертельного ранения, нанесенного в область сердца острорежущим предметом, по-видимому, ножом.

Судя по дорожке пятен крови, обнаруженных на полу, и по пятнам на стенах квартиры Закатовых, ранение было нанесено Закатову в прихожей его квартиры. Смертельно раненный, он все-таки нашел в себе силы выбежать на лестничную площадку и здесь упал навзничь. Осмотр места происшествия ничего существенного не дал. Орудие убийства обнаружено не было.

Опросив проживавших в доме № 6 лиц, работники милиции установили, что вечером 9 июня 1955 г. Закатов в своей квартире выпивал с Гараниным и Султановым. В связи с этим Гаранин был тут же задержан, а затем задержали Султанова, находившегося к этому времени в своей комнате.

Показания Гаранина и Султанова резко противоречили друг другу. Султанов на допросе заявил, что вечером 9 июня, когда он, Гаранин и Закатов пили водку на кухне квартиры Закатовых, Гаранин начал упрекать Закатова и Султанова в том, что они пьют на его деньги, а затем ударил Султанова по лицу, в связи с чем он и вынужден был обратиться в милицию. Вернувшись с работниками милиции в дом № 6, Султанов пошел в свою квартиру, где, по его словам, сказал жене, что Закатов убит. Султанов подчеркивал, что в тот момент, когда он уходил в милицию, Закатов оставался в кухне вместе с Гараниным.

Согласно показаниям Гаранина, во время выпивки он ни с кем не ссорился и Султанова по лицу не ударял. Вместе с тем он признал, что действительно Султанов и Закатов пили на его счет. Далее Гаранин показал, что он не знает, при каких обстоятельствах был убит Закатов, так как во время выпивки он выходил на улицу, оставив на кухне Закатова и Султанова, а когда вернулся в дом, то на лестничной площадке уже лежал труп Закатова. Куда и зачем он выходил из квартиры Закатовых, Гаранин объяснить не смог, ссылаясь на то, что вечером 9 июня был сильно пьян и запамятовал это обстоятельство.

При осмотре одежды Гаранина на пиджаке, брюках и сапогах были обнаружены пятна и помарки, напоминающие следы крови. Допрошенный о происхождении этих следов Гаранин показал: «... если на моей одежде имеется кровь, то она принадлежит только животным, а не человеку. К трупу Закатова я не прикасался, и его кровь на мою одежду попасть никак не могла. Кровотечения у меня из носа, рта, ушей и рук не было, и утверждаю, что кровь, обнаруженная на моей одежде, принадлежит только животным...» (Гаранин на рынке занимался разделкой мясных туш).

Между тем судебномедицинская экспертиза дала заключение, что на одежде и сапогах Гаранина пятна иномарки крови человека, хотя групповую принадлежность ее установить не удалось.

Работники милиции обратили внимание на то, что Гаранин, находясь в камере предварительного заключения, неоднократно ударял себя кулаком по голове, повторяя одну и ту же фразу: «Что я наделал?! Что я наделал?!».

Следует отметить, что на пиджаке и левом сапоге Султанова также были обнаружены следы крови человека. Объясняя их происхождение, Султанов показал, что в прошлое воскресенье, во время гулянья в городском саду, он оцарапал палец, неудачно открывая пивную бутылку, и капли крови могли попасть на его одежду. Султанов назвал лиц, которые могут подтвердить правильность его показаний. Они были допрошены и подтвердили указанное Султановым обстоятельство.

Каких-либо доказательств виновности Султанова установлено не было, в связи с чем он был освобожден. Что касается Гаранина, то в отношении его были собраны определенные улики его причастности к убийству Закатова. Как видно из текста обвинительного заключения, «виновность Гаранина в предъявленном ему обвинении доказана показаниями свидетелей: Султанова В. Ф., Султановой А. И., Фединой А. Т., Фединой А. И., Закатовой Н. П., Косолапова Н. Г., заключением судебнобиологической экспертизы, протоколом осмотра места происшествия и следственного эксперимента».

Поскольку в данной статье идет речь главным образом об оценке доказательств, мне представляется целесообразным изложить вкратце некоторые показания свидетелей.

Султанова Анна — жена Султанова В.Ф. рассказала: «Вечером 9 июня я рано легла спать. Разбудила меня гостившая у нас моя племянница Светлана Березина. Она сказала, что на лестнице лежат один или двое зарезанных. Я вышла на лестницу и увидела, что на площадке в луже крови лежит Закатов, а около него стоит Гаранин. Затем я посмотрела в окно и увидела мужа, который шел к дому с двумя работниками милиции. Муж зашел в комнату, сел на табуретку и попросил закурить. Я сходила к соседям и принесла ему папироску. Вскоре пришли работники милиции и увели мужа».

Березина Светлана, 13 лет, племянница Султановой:

«Когда вечером 9 июня я гуляла во дворе около нашего дома, то услышала, как дядя Вася Султанов стучал в дверь своей квартиры на втором этаже и кричал: «Нюра, Нюра, открой!». Это было около 11 часов. Потом я пошла домой, и, когда вошла в вестибюль, то увидела там дядю Лешу Закатова, который лежал в крови на полу, а около него стоял Гаранин; он хлопнул в ладоши и сказал: «тут покойник». Я поднялась наверх, разбудила тетю и сказала ей, что на лестнице покойник. Потом мы увидели, что к дому идет дядя Вася Султанов вместе с сотрудниками милиции».

Федина Аня, 10 лет, проживающая в соседней с Закатовыми комнате:

«Вечером 9 июня я читала книгу, а мама спала. Примерно около И часов из комнаты Закатовых послышались шум и грубый разговор Гаранина и Султанова, которых я могу узнать по голосу, так как они часто посещают Закатова. Я слышала, как Закатов сказал: «Лучше режь меня, чем Султанова». Моя мама проснулась, подошла к двери, посмотрела в замочную скважину и сказала: «Закатов и Гаранин дерутся!». Затем послышался шум, будто что-то в коридоре упало. Мама открыла дверь, вышла на лестницу, а когда вернулась, сказала: «Закатов убит». Я тоже вышла на лестницу и увидела лежащего Закатова. Рядом с ним стоял Гаранин и смеялся. Когда до этого, примерно в 7 часов вечера, я проходила мимо квартиры Закатовых, то видела через открытую дверь сидящего за столом Гаранина, причем заметила у него в руках нож большого размера с деревянной ручкой, который он прятал за голенище правого сапога».

На следующем допросе Аня Федина заявила, что ножа в руках Гаранина она не видела, а также не видела, как он прятал нож за голенище. В остальном она подтвердила свои первые показания. Они были проверены проведенным по делу следственным экспериментом, в результате которого установлено, что, находясь в комнате Фединых, можно слышать разговор, происходящий на кухне квартиры Закатовых.

Федина Анастасия — мать Ани Фединой показала: «Вечером 9 июня я была дома и слышала около 11 часов, как Султанов стучал в дверь своей квартиры и кричал: «Нюра, Нюра, открой!»... Минут 10 спустя я открыла дверь и увидела лежащего Закатова и недалеко от него Гаранина. До этого к двери я не подходила и в замочную скважину не смотрела. Разговора, происходившего в квартире Закатовых, я не слыхала, поскольку до того момента, как Султанов стал стучать в дверь, я спала».

Показания Закатовой Нины — вдовы покойного Закатова были таковы: «Мой муж приходился дальним родственником Гаранину. В 1954 году между мужем и Гараниным возникла ссора из-за того, что Закатов, являясь членом общественно-контрольной комиссии, стал проверять торговлю на рынке, а Гаранин воспротивился этому. В 1955 году Гаранин раза три заходил к нам домой, причем всегда был пьяный, и у него был с собой нож с деревянной ручкой и длинным лезвием — сантиметров 20. Он несколько раз вытаскивал нож из-за голенища и говорил: «Вот моя оборона!». В момент убийства моего мужа я находилась на работе».

По словам милиционера Косолапова, когда они шли из милиции, Султанов рассказывал, что в доме — драка. При этом он что-то говорил о ноже.

Гаранину было предъявлено обвинение в убийстве - Закатова. Не признавая себя виновным в предъявленном ему обвинении, Гаранин показал, что не может объяснить, для чего и куда во время выпивки вечером 9 июня он выходил из квартиры Закатова. Когда он вернулся в дом, то на площадке первого этажа увидел лежащего Закатова, причем к трупу его не прикасался. На вопрос о происхождении пятен человеческой крови, обнаруженной на его одежде, Гаранин ответил следующее: «Если на моей одежде имеются пятна человеческой крови, то это обстоятельство я следствию ничем объяснить не могу». После обнаружения трупа Закатова Гаранин, по его словам, поднялся на второй этаж, а затем спустился вниз и при выходе из дома был задержан милиционером Косолаповым. Наличие у него ножа Гаранин отрицал.

При выполнении требований ст. 206 УПК РСФСР Гаранин никаких ходатайств не заявил.

Дополнительное расследование я начал с допроса обвиняемого. Конвоир доставил в камеру пожилого мужчину, который, волнуясь и заикаясь, рассказал примерно то, что мне было уже известно из предыдущих протоколов допросов.

- Гаранин,—сказал я, выслушав его,—вы знакомы с делом и очевидно помните показания свидетеля Ани Фединой, которая утверждает, что непосредственно перед убийством Закатов говорил: «Лучше режь меня, чем Султанова». Ведь эти слова могли относиться только к вам.

-Врет она, гражданин следователь,—быстро заговорил Гаранин,—научили ее, вот она и мелет на меня всякую ерунду...

— Кто научил?

— Я не знаю, кто научил, но все, что она говорит, — неправда. И ножа у меня не было, и резать никого я не собирался.

— Хорошо. Скажите, Гаранин, откуда у вас на одежде кровь человека?

— Я точно не знаю. Может быть, на рынке нечаянно порезал руку и капли крови попали на пиджак и брюки.

— А почему об этом вы раньше не говорили? Вот, смотрите, на допросе 10 июня вы ясно показали, что из рук, носа, рта и ушей у вас кровотечения не было. На допросе 27 июня вы также не смогли объяснить происхождения пятен крови.

— Не знаю, как объяснить это,—глухо ответил Гаранин,—расстроен я что ли был тогда...

Итак обвиняемый виновным себя не признал. В той ситуации, в которой произошло убийство Закатова, одно представлялось бесспорным: убить Закатова мог либо Гаранин, либо Султанов. То, что показания Гаранина противоречат показаниям Султанова, лишний раз говорит о том, что кто-то из них лжет. Но кто? Если против Гаранина мы имеем показания Фединой и Султанова, наличие на его одежде пятен человеческой крови, факт ссоры в прошлом между ним и Закатовым, обнаружение его около трупа Закатова непосредственно после убийства, и т. д., то никаких доказательств, уличающих Султанова в убийстве Закатова, по сути дела, нет. Поведение Султанова, на первый взгляд, не вызывает каких- либо подозрений. Однако при более тщательном анализе поступков, совершенных им вечером 9 июня, у меня возникли сомнения. Но вывод о возможной причастности Султанова к убийству Закатова возник у меня далеко не сразу, а в результате всесторонней оценки собранных по делу доказательств, длительных размышлений, в процессе которых я старался со всей возможной объективностью разобраться в этом деле.

Итак, что из себя представляет Султанов. Ему 22 года. Женат. В 1951 году был осужден по ч. 1 ст. 74 УК РСФСР к одному году лишения свободы. Наказание отбыл. Судимость снята по амнистии. На предприятии, где работает Султанов, ему дали положительную характеристику.

Я попытался проанализировать его поведение в тот вечер, когда произошло убийство. Прежде всего было совершенно ясно, что до того, как обратиться в милицию, Султанов хотел попасть к себе домой. Об этом говорят Березина и Федина. Возникал вопрос: если действительно Гаранин ударил Султанова во время выпивки, то зачем последнему надо было идти к себе наверх и кричать: «Нюра, Нюра, открой!». Не проще ли было прямо идти в милицию?

Далее. Султанов является в милицию и заявляет, что Гаранин ударил его по лицу. Вообще нет ничего странного в том, что гражданин, которого ударили, обращается в милицию. Однако при одинаковых условиях один человек поступает так, а другой иначе. Поэтому при оценке поведения Султанова нужно исходить из его личности. Молодому 22-летнему парню, судимому ранее за хулиганство, после выпивки наносится легкий удар по лицу, причем наносит этот удар пожилой мужчина, физически более слабый, чем он. В ответ на это Султанов идет в милицию и просит прекратить драку. Достаточно вдуматься в это, чтобы возникло известное сомнение в мотивах, которыми руководствовался Султанов, обращаясь в милицию.

По дороге из милиции Султанов говорил милиционеру Косолапову о каких-то ножах. После подробного допроса дежурного по отделению и лиц, находившихся в дежурной комнате в момент прихода Султанова, было установлено, что в дежурной комнате Султанов упоминал про нож, а на последующих допросах он об этом уже не говорил. По показаниям работников милиции ^ диалог между дежурным и Султановым происходил следующим образом:

Султанов:—Товарищ дежурный! В шестом доме драка. Меня ударили по лицу. Прошу принять меры.

Дежурный (заметив, что Султанов пьян):—Вместе пили, вместе и разбирайтесь!

Султанов: — Там драка с ножами... Может что-нибудь случиться...

Этот диалог бесспорно свидетельствует о том, что Султанову было нужно, чтобы работники милиции пошли на место происшествия. Зачем?

Обращает на себя внимание и следующее обстоятельство. По показаниям милиционера Косолапова, Султанов, как только вошел в дом, сразу же поднялся по лестнице на второй этаж, к себе в квартиру, причем сделал это так стремительно, что Косолапов даже предположил, что Султанов на плохо освещенной лестнице не _ заметил трупа Закатова. Однако, явившись домой, Султанов сказал своей жене: «Закатов убит». Значит Султанов, безусловно, видел труп Закатова. И опять в поведении Султанова не все ясно: если Султанов только что мирно выпивал с Закатовым, а потом узнал, что тот убит, то, по всей видимости, он должен был хотя бы поинтересоваться, что произошло. И потом—на каком основании Султанов решил, что Закатов убит? А может быть, он тяжело ранен и лежит без сознания? Но Султанов даже не поинтересовался этим и категорически заявил своей жене: «Закатов убит».

Сколько необъяснимых противоречий в объяснениях и поведении Султанова!

И вместе с тем все сразу «становится на свое место», делается понятным, если предположить, что Султанов, а не Гаранин является убийцей Закатова. Представим себе, что Султанов убил Закатова в то время, когда Гаранин куда-то вышел. Что делать Султанову, чтобы скрыть следы преступления? Оставаться на месте и ждать, когда его задержат? Неразумно. Скрыться с места происшествия? Но ведь это будет уликой против него. Идти домой, лечь спать и отстаивать свое алиби? Он пытался это сделать, но, так как у него не было ключа, он не смог попасть в квартиру. А не является ли его поход в милицию средством скрыть свое участие в убийстве Закатова? Тогда становится ясно, почему Султанов вынужден был прибегнуть к упоминанию о ножах, когда работники милиции не выразили желания идти вместе с ним на место происшествия.

ИР этого анализа возникла необходимость в особенно тщательной проверке тех доказательств, на которых основывалось обвинение Гаранина. Если бы из цепи косвенных доказательств выпала одна или несколько улик, то это оправдывало бы Гаранина и одновременно усиливало обвинение Султанова.

«Главный свидетель обвинения»—10-летняя Аня Федина оказалась довольно шустрой девочкой. Не дожидаясь моих вопросов, она сразу же спросила:

— Вы, наверное, насчет убийства дяди Леши Закатова вызвали меня?

Поговорив с ней немного о школе, любимых книгах и создав тем самым непринужденную обстановку, я перешел к допросу.

— Скажи Аня,—спросил я ее,—почему на допросе в милиции ты говорила, что видела в руках у Гаранина нож, а потом сказала, что этого не было?

— Видите ли, в чем дело...—Аня замялась,—меня в милиции дяденьки милиционеры все спрашивали и спрашивали о ножах. Я взяла и сказала, что видела нож у Дяди Васи Гаранина. А потом я вышла из милиции и подумала: зря я дяденькам милиционерам неправду сказала. Хотела идти обратно, сказать, что ножа не видела, но побоялась...

В дальнейшем Аня признала, что рассказала неправду и о том, что якобы ее мать смотрела в замочную скважину и говорила, что Закатов и Гаранин дерутся. На вопрос о причине, побудившей ее дать ложные показания, Аня бесхитростно ответила: «Придумала я это просто так, сама не знаю почему». Однако Аня продолжала утверждать, что слышала, как Закатов говорил: «Лучше режь меня, чем Султанова». Но было совершенно ясно, что показания Ани Фединой являются не чем иным, как результатом фантазии и самовнушения, столь свойственного ее возрасту, и верить этим показаниям нельзя.

Очень интересные показания были получены от работницы рынка Журавлевой. Гаранин по роду своей службы занимался разделкой мясных туш, однако никогда не принимал участия в забое скота и даже для того, чтобы зарезать принадлежавшего ему поросенка, всегда нанимал человека. Журавлева рассказала, что в связи с перенесенной контузией у Гаранина плохая память, а когда он волнуется, то нередко стучит себя кулаком по голове. На мой вопрос: «Не было ли случаев, чтобы Гаранин при разделке туш на рынке порезал себе руки», Журавлева ответила отрицательно, но тут же неожиданно добавила, что незадолго до ареста Гаранин до крови порезал себе руку острым осколком кости, подошел к ней и попросил сделать перевязку. При этом она даже вспомнила такую деталь: завязав руку кусочком белой материи, она обвязала ее сверху шерстяной ниткой и сказала Гаранину: «Не плохо бы, начальник, аптечку на рынке завести».

Когда Гаранин был допрошен по этому обстоятельству, он, хотя и с большим трудом, вспомнил и про белую тряпку, и про нитку, и про разговор о приобретении аптечки. Так было установлено происхождение пятен крови на одежде Гаранина.

Чем могли быть вызваны возгласы Гаранина в камере: «Что я наделал?! Что я наделал?!». Эти фразы можно было понимать примерно так: «Что я наделал? Напился до такой степени, что даже не заметил, как убили моего родственника!».

Одновременно выяснились и разные мелкие детали, усиливающие подозрения относительно Султанова. Например, вдова Закатова рассказала на допросе, что ее брат как-то в ее присутствии спросил Султанова: «Вася, зачем ты побежал в милицию. Ну, подумаешь, тебя один раз ударили по лицу. Шел бы домой». На это Султанов ответил: «Я побоялся, что вдвоем могут меня избить, поэтому и побежал в милицию». Однако на неоднократных допросах Султанов никогда не говорил, что Закатов имел в отношении его какие-либо агрессивные намерения.

Вызов Султанова на допрос должен был быть для него внезапным, для чего я послал к нему милиционера и поручил ему сопровождать Султанова. К допросу Султанова я приступил немедленно. Несмотря на то, что установочные данные Султанова в деле уже имелись, я допросил его и по этим вопросам, стремясь использовать это для того, чтобы наметить правильную линию допроса. Внезапно Султанов обратился ко мне с вопросом:

—Скажите, пожалуйста, а повестку о вызове на допрос вы мне дадите, а то ведь я с работы?

— «Почему его интересует повестка,—подумал я,— ведь он не первый раз вызывается на допрос и знает порядок. Очевидно он хочет представиться человеком, которого в данный момент больше всего интересует вопрос о том—выдадут или не выдадут ему повестку...».

Султанов был подробно допрошен об обстоятельствах, при которых произошло убийство Закатова. На первой стадии допроса Султанов подробно рассказал . «все, что ему известно по делу». Отдельные наиболее важные моменты уточнялись в процессе допроса, причем фиксировались в такой форме, которая не давала бы Султанову возможности в дальнейшем отказаться от своих показаний.

Так, например, в протоколе было записано: «Ни у Гаранина, ни у Закатова я в этот вечер никакого ножа не видел и у меня никакого ножа не было. При мне Гаранин Закатова не ударял и Закатов меня не ударял и против меня не выступал, а, наоборот, защищал меня, заявляя, что он уверен, что я отдам деньги».

Султанов также показал, что, вернувшись вместе с работниками милиции домой, он не остановился около лежащего Закатова, а, встретившись со своей женой, сказал ей: «Закатов убит».

На второй стадии допроса Султанову было задано несколько вопросов, причем после записи каждого ответа я ему предлагал расписаться в протоколе. При этом перед Султановым ставились такие вопросы, ответы на которые в случае их ложности можно было бы опровергнуть имеющимися в деле доказательствами. Привожу выдержку из протокола допроса Султанова:

«Вопрос: Рассказывали ли вы кому-либо о том, что в « комнате Закатовых была драка с ножами?

Ответ: Нет, никому об этом не рассказывал и не мог рассказывать, так как никаких ножен не видел.

Вопрос: Говорили ли вы работникам милиции, когда пришли в милицию вечером 9 июня, о том, что в доме № б идет драка с ножами?

Ответ: Нет, не говорил и не мог говорить, так как никаких ножей и видел.

Вопрос: Почему вы, придя с милиционерами домой и видя лежащего на лестнице Закатова, не поинтересовались, жив ли он?

Ответ: На этот вопрос ответить не могу.

Вопрос: Почему, не зная, жив или мертв Закатов, вы сказали жене, что он убит?

Ответ: Объяснить я это не могу. Я действительно сказал моей жене, что Закатов убит, но почему я так сказал, не знаю.

Вопрос: В каких взаимоотношениях вы находитесь с Закатовой?

Ответ: Я с ней нахожусь в нормальных взаимоотношениях. Личных счетов с ней я не имею.

Вопрос: Вам оглашаются показания Закатовой о том, что вы рассказывали в ее присутствии, что побежали в милицию потому, что боялись, Что Гаранин и Закатов вас изобьют. Подтверждаете ли вы эти показания?

Ответ: Да, я говорил это Закатовой в присутствии брата Закатова.

Вопрос: Зачем вы говорили Закатовым неправду? Ведь вы сами сегодня показали, что Закатов Алексей вам не угрожал и даже заступался за вас.

Ответ: Я действительно сказал Закатовым неправду о том, что ее угрожали Закатов и Гаранин. Этого не было. Почему я сказал неправду Закатовым, сказать не могу».

Так постепенно, шаг за шагом создавалась атмосфера, при которой допрашиваемый чувствует неубедительность своих ложных показаний.

Сразу же после допроса Султанова между ним и работниками милиции были проведены очные ставки, на которых последние подтвердили то обстоятельство, что Султанов вечером 9 июня упоминал о драке с ножами, а Султанов голословно отрицал эти показания.

После производства очных ставок Султанов был арестован. В тот же день я освободил Гаранина из-под стражи. При решении вопроса об аресте Султанова, помимо изложенного выше, существенное значение имели показания Гаранина, который утверждал, что, когда он вышел из квартиры Закатовых, там оставались Султанов и Закатов. Эти показания Гаранина подтверждались показаниями Светланы Березиной, которая на одном из допросов заявила, что видела момент, когда в кухне Закатовых находились Султанов и Закатов. Однако допрошена она была крайне поверхностно, поэтому следовало допросить ее повторно.

К этому времени Березина жила уже в другом месте -поселке Тикша Карельской АССР, куда я и выехал для ее допроса.

Березина заявила, что, проходя мимо квартиры Закатовых, она через открытую дверь видела в кухне Султанова и Закатова. Гаранина в этот момент в кухне не было.

По показаниям Светланы, она находилась в город- ’ ском саду в то время, когда Султанов порезал себе руку, откупоривая пивную бутылку. По словам Светланы, Султанов был одет тогда в черный выходной костюм и ботинки. Таким образом, опровергались показания Султанова о происхождении пятен человеческой крови на его рабочей одежде, поскольку в момент, когда он порезал руку, на нем был выходной костюм.

Когда Султанову было сообщено о результатах допроса Березиной, он начал объяснять происхождение 1 пятен человеческой крови ш его рабочей одежде тем, что он «порезался на работе». Но при этом даже не смог сказать, при каких обстоятельствах, чем он порезался и кто мог это видеть.

На вопрос: «Почему вы хорошо помните, при каких обстоятельствах «резались в городском саду, и ничего I абсолютно не можете сказать, при каких обстоятельствах порезались на работе»,—Султанов ничего вразумительного ответить не смог.

12 сентября, я предъявил Султанову обвинение в убийстве Закатова.

Прочитав постановление о привлечении в качестве обвиняемого, Султанов признал себя виновным. По словам Султанова, после нанесения смертельного ранения

Закатову он, для того чтобы отвести от себя подозрение, направился в отделение милиции, причем по дороге выбросил нож. Султанов описал приметы ножа и рассказал, в каком магазине он его приобрел.

Вскоре после этого допроса от работников уголовного розыска были получены оперативные данные о том, что в период задержания Султанова ему удалось сказать жене, чтобы она спрятала нож, который он закинул после совершения преступления на чердак своего дома.

Располагая этими данными, а также показаниями Султанова, в которых он признал себя виновным в убийстве Закатова, не представило труда получить правдивые показания от жены Султанова.

Допрошенный еще раз Султанов объяснил, почему он так стремительно удалился из вестибюля, когда пришел на место убийства с милиционером. Именно в этот момент он вспомнил, что нож находится у него в кармане. Испугавшись, что его могут обыскать, он первым зашел в дом, быстро поднялся на второй этаж и через отверстие в потолке коридора забросил нож на чердак. Что касается мотивов преступления, то, судя по словам Султанова, он нанес смертельное ранение Закатову в пьяной ссоре.

Ленинградский областной суд приговорил Султанова к длительному сроку лишения свободы.

Приговор суда остался необжалованным.