К вопросу об инсценировке убийств

Ассистент кафедры судебной медицины Минского медицинского института

О.Б. Бурак

К ВОПРОСУ ОБ ИНСЦЕНИРОВКЕ

УБИЙСТВ

Инсценировка обстановки самоубийства или несчастного случая при состоявшемся на самом деле убийстве — явление нередкое.

Инсценирование убийства или несчастного случая, когда на самом деле состоялось самоубийство, наблюдается значительно реже и не вызывает такой настороженности, как инсценировка самоубийства. Отечественная судебномедицинская и криминалистическая литература редко упоминает о возможности этих явлений. Иностранная специальная литература уделяет этому вопросу больше внимания по той причине, что там маскировка самоубийства под несчастный случай или убийство зачастую связана с получением страховых сумм. Родственники самоубийцы до вмешательства следственных властей изменяют обстановку места происшествия так. как будто произошло не самоубийство, а несчастный случай или убийство, что дает им возможность получить страховую премию, если покойный был застрахован.

Подобного рода инсценировки в наших условиях могут иметь место, когда родственники или близкие лица хотят скрыть действительную картину тяжелых семейных конфликтов или других обстоятельств, которые могут вызвать общественное осуждение. Иногда сами самоубийцы заботятся о маскировке своих истинных намерений под влиянием естественного чувства стыда за малодушие и за неспособность бороться с житейскими невзгодами.

В виде исключения могут быть случаи, когда лицо из мести пытается покончить жизнь самоубийством, чтобы в убийстве было заподозрено определенное лицо.

Портной Н. в артели инвалидов страдал эпилепсией и был злобно настроен по отношению к заведующему мастерской Гудь. Н. был обнаружен убитым выстрелом из пистолета в голову в упор. В кармане у него нашли обрывок портняжной выкройки с текстом: «Гудь меня вбив». Данные, полученные при исследовании трупа, совершенно исключали возможность выполнения письма пострадавшим после возникновения раны. Доказанное алиби заведующего и остальные обстоятельства позволили сделать правильный вывод о том, что на самом деле имело место самоубийство с заранее 'заготовленной запиской с обвинением Гудя в убийстве.

В остальных случаях, которые излагаются здесь, подозрения в убийстве сосредоточивались на тех лицах, которые производили изменения обстановки мест происшествия.

Гражданка Щ. летом 1957 года, на рассвете, разбудила соседей криками о том, что ее муж убит. При осмотре места происшествия оказалось, что труп находится в придорожной канаве, а рядом с ним лежит большой кухонный нож, пустая бутылка из-под водки и булыжник. При осмотре трупа было установлено наличие странгуляционной борозды на шее в виде отчетливой, незамкнутой сзади горизонтальной широкой полосы, на- I поминавшей след ремня или тесьмы. Других повреждений не оказалось. Осмотром дома, в котором жили супруги, было установлено, что, несмотря на ранний час и летнее время, кухонная печь протоплена. Исследуя золу из печи следователь нашел в ней обгоревшую пряжку от ремня, принадлежавшего покойному. Вскрытие трупа показало, что покойный незадолго перед смертью принимал алкоголь.

Возникло предположение, что хозяйка дома сама освободила труп из петли, унесла его в канаву, положила свой кухонный нож, бутылку и камень около трупа, а ремень, примененный в качестве петли, сожгла. Так как удавить мужчину, находящегося в беспомощном опьяненном состоянии, применив для этого его же брючный ремень, способна даже слабая физически женщина, вдове покойного было предъявлено обвинение в убийстве.

Одним из оснований этого было необоснованное утвержедение эксперта, что странгуляционная борозда, хотя и незамкнутая сзади, все же весьма подозрительна, так как петля оказалась не затянута тяжестью тела.

Ш. рассказала следователю, что она постоянно ссорилась и даже дралась с мужем на почве пьянства. После очередной ссоры покойный, когда она не впустила его в дом, повесился в новой пристройке к дому, под низко расположенной, еще не установленной на место балкой, в положении стоя, согнувшись вперед. Она его освободила из петли и пыталась вернуть к жизни, но безрезультатно. Затем, желая избежать осуждения соседок, III. сожгла в печке ремень, разбросала строительный материал в пристройке, вынесла труп на улицу и положила возле него нож, камень и бутылку для того, чтобы подозрения пали на собутыльников ее супруга, которых она действительно ненавидела от всей души.

Дело об убийств Ш. было прекращено, так как стало ясно, что если бы действительно произошло убийство путем удавления петлей, то убийца скорее всего создал бы инсценировку повешения в той же петле. Уничтожение петли, подкладывание несоответствующих происшествию орудий, перемещение жертвы с уничтожением обстановки повешения прямо противоположны замыслам убийцы, направленным на ранения от себя подозрений в убийстве. Ш. это сделала для того, чтобы избежать осуждения общественностью за «доведение» мужа до самоубийства.

Второй случай имел место в одном из районов Западной Белоруссии осенью 1957 года.

Колхозник Р. обратился к прокурору района с заявлением о том, что ночью на его жилище было совершено разбойное нападение группой неизвестных лиц и что его 18-летний сын Иван убит грабителями в лесу. Тотчас в лес выехали следователь и врач. Р. привел их к трупу юноши, находившемуся примерно в полутора километрах от дома, и сообщил, что они с женой, проснувшись утром, не нашли сына дома, но обнаружили следы ограбления квартиры. Встревоженные этим обстоятельством, они долго искали и звали сына, пока не нашли в лесу его труп и не натолкнулись на вещи, унесенные из дома и брошенные в лесу.

Труп Ивана Р. лежал на небольшой полянке на спине с широко зияющей раной в груди. При исследовании трупа было установлено слепое огнестрельное ранение груди с повреждением сердца, причиненное выстрелом в упор из дробового ружья. От ног трупа тянулась полоса примятой травы, позволяющая считать, что труп волочили по земле. На небольшом расстоянии от головы и ног трупа лежали клочки зеленого тонкошерстного войлока. При дальнейшем осмотре на расстоянии около 100 мот трупа было обнаружено в канаве охотничье двуствольное ружье 16-го калибра, скрытое под ветками. На расстоянии около 140 м от трупа на траве лежал велосипед, принадлежавший Ивану Р. Рядом с велосипедом была обнаружена размытая дождем кровь и 6 порожних латунных гильз 16-го калибра с неповрежденными капсулами и корзинка для грибов. Четвертое место, которое пришлось исследовать и описывать, было то, на котором, по словам гражданина Р., грабители бросили похищенные ими вещи. Оно располагалось недалеко от хутора, на тропинке, где на виду лежали ведра, глиняные горшки и сломанный керогаз.

Понятые, присутствовавшие при осмотре места происшествия, опознали ружье как принадлежащее Р. и заявили, что с ним часто ходил на охоту покойный Иван Р. Р. пытался сначала «не узнать оружия», но когда один из понятых заявил что он недавно видел это ружье в ремонте у деревенского мастера, который должен узнать ружье по следам произведенной им починки, сообщил, что сын, преследуя грабителей, мог взять с собою ружье, а затем, попав в засаду, был убит грабителями из своего же ружья. После этого «убийцы» спрятали ружье. В левом стволе оказалась стреляная гильза, в правом — патрон, заряженный самодельной дробью, смесью дымного и бездымного пороха н пыжами из зеленого войлока.

При обыске в рабочем столике покойного были обнаружены заготовленные из зеленого войлока пыжи (как оказалось позже — остатки обивки старого ломберного столика), самодельная дробь и рассыпанный порох, представляющий собою смесь зерен черного пороха с бездымным — пластинчатым. В кармане пиджака Р. был найден еще один патрон 16-го калибра с пыжами из зеленого войлока.

Труп Ивана Р. лежал на небольшой полянке на спине с широко зияющей раной в груди. При исследовании трупа было установлено слепое огнестрельное ранение груди с повреждением сердца, причиненное выстрелом в упор из дробового ружья. От ног трупа тянулась полоса примятой травы, позволяющая считать, что труп волочили по земле. На небольшом расстоянии от головы и ног трупа лежали клочки зеленого тонкошерстного войлока. При дальнейшем осмотре на расстоянии около 100 мот трупа было обнаружено в канаве охотничье двуствольное ружье 16-го калибра, скрытое под ветками. На расстоянии около 140 м от трупа на траве лежал велосипед, принадлежавший Ивану Р. Рядом с велосипедом была обнаружена размытая дождем кровь и 6 порожних латунных гильз 16-го калибра с неповрежденными капсулями и корзинка для грибов. Четвертое место, которое пришлось исследовать и описывать, было то, на котором, по словам гражданина Р., грабители бросили похищенные ими вещи. Оно располагалось недалеко от хутора, на тропинке, где на виду лежали ведра, глиняные горшки и сломанный керогаз.

Понятые, присутствовавшие при осмотре места происшествия, опознали ружье как принадлежащее Р. и заявили, что с ним часто ходил на охоту покойный Иван Р. Р. пытался сначала «не узнать оружия», но когда один из понятых заявил, что он недавно видел это ружье в ремонте у деревенского мастера, который должен узнать ружье по следам произведенной им починки, сообщил, что сын, преследуя грабителей, мог взять с собою ружье, а затем, попав в засаду, был убит грабителями из своего же ружья. После этого «убийцы» спрятали ружье. В левом стволе оказалась стреляная гильза, в правом —1 патрон, заряженный самодельной Дробью, смесью дымного и бездымного пороха и пыжами из зеленого войлока.

При обыске в рабочем столике покойного были обнаружены заготовленные из зеленого войлока пыжи (как оказалось позже — остатки обивки старого ломберного столика), самодельная дробь и рассыпанный порох, представляющий собою смесь зерен черного пороха с бездымным - пластинчатым. В кармане пиджака Р. был найден еще один патрон 16-го калибра с пыжами из зеленого войлока.

Исследование изъятых вещественных доказательств показало, что самодельная дробь, обнаруженная в доме Р., и дробь, извлеченная из трупа, сходны по своему составу, а клочки войлока, найденные возле трупа, представляют собою такие же пыжи, как и в остальных патронах, что они извлечены из патронов не при помощи выстрела. О том, что все патроны, кроме одного, найденного в патроннике ружья, были разряжены без помощи выстрела, свидетельствовали и неповрежденные капсули.

Таким образом, было установлено, что труп юноши перемещался с места, где произошел выстрел, что постороннее лицо по непонятным причинам разрядило патроны и перенесло гильзы к велосипеду, разбросав пыжи возле трупа. Ясно было, что создать такую обстановку мог только отец Ивана.

Расследование показало, что юноша давно задумал самоубийство, неоднократно грозил родителям в присутствии посторонних, что застрелится, так как отношение к нему со стороны родителей было для него невыносимым. Юноша, получивший среднее образование, должен 1 был по настоянию родителей жениться на женщине значительно старше себя, имевшей двух: детей. В то же время у Ивана была другая привязанность к подруге школьных лет —девушке, не обладавшей, по мнению: родителей Ивана, достаточным имущественным положением.

Убийство в данном случае совершенно исключалось. ‘ Вмешательство отца, инсценировавшего убийство, было ему совершенно необходимо, так как самоубийство сына должно было вызвать осуждение отца Р. общественным мнением.

Однако инсценировка была произведена неумело. В частности, с самого начала вызывало недоумение, с какой целью было произведено разряжение охотничьих патронов а разбрасывание их содержимого около трупа.

Приведенные здесь редкие случаи сравнительно легко разгаданы следователем. Однако более сложные случаи могут остаться нераспознанными и оказаться причисленными к так называемым «нераскрытым убийствам», если следователь не учтет возможности инсценировок.