Убежать от Смерти. Врачи и их протокол. гл. 17

 В Бельгии. 14 янв.- 24 февр. 2015 года

 Бельгия -это удивительно красивая страна.
Старинная застройка, ни одно здание не повторяется. Рядом с готикой вы увидите здания в стиле Ренессанса и барокко. Потрясающе красивый центр города.

 Я приехала в середине января, а уезжала 24 февраля. Зима. Но сейчас достаточно тепло: зелёная трава, зеленая листва. Часть кустарников и деревьев сохраняют свои листочки. Это специальные сорта. Немало здесь и вечнозеленых сортов деревьев: сосна, ель, пихта, туя.
 Я люблю гулять в парке возле дома. Это очень большой и красивый парк. В середине — большое озеро, где плавают лебеди, утки и еще много разных водоплавающих. Живописно изгибаются аллеи вокруг озера. Можно подняться на мост и смотреть оттуда на все вокруг, можно кружить по аллеям среди огромных деревьев, которым по 100-200 лет, стволы мощные, вершины уходят в небо. Я гуляю, пытаюсь немного бегать. Но сил мало. Воздух здесь достаточно свежий. Но тепло. Морозный воздух остался на севере Швеции. И я не чувствую больше того магического действия от прогулок, как у себя. Мороз как-то удивительно помогает нашим клеткам, а раковая дрянь - холода пугается и сидит тихо.

 Иногда я иду в город.
Я иду и любуюсь, разглядываю дома. Я смотрю на людей, которые идут по улицам.
Квартира моей дочки находится совсем недалеко от центральной улицы Меир. Это — главная пешеходная улица в Антверпене. Множество дорогих бутиков, торговые галереи, самые разные магазины для людей со средним достатком, кафе и кондитерские, а также Королевский Дворец, внутри которого есть чудесный шоколадный магазин.

 А завершает улицу огромное здание вокзала, которое по своему размаху и Улица Меир - очень красива. Сюда едут любители шоппинга. Но по ней приятно просто пройтись. Идти и разглядывать бесконечные башни и башенки, скульптуры женских фигур с  красиво спадающими складками каменных одежд и покрывал, скульптуры младенцев, мадонн, мадонн с младенцами, медальоны с лепными орнаментами, окна всевозможных размеров с обрамлением, затейливые карнизы и раскреповки карнизов, то есть выступы элементов из плоскости стены.
 
 Кроме этого тут есть здания с другими стилями: Ренессанс, готика, ар-деко, ар-нуво(модерн). И очень часто можно видеть смешение стилей. И это не мешает. Это очень органично. Это даже обогащает застройку.
 Стиль модерн отличается тем, что впитывает в себя различные направления других стилей, национальную культуру и традиции страны.

 В который раз смотрю я на башни и башенки, лепные орнаменты, роскошные балконы, фронтоны, многочленные статуи, украшающие здания и думаю: "Как хорошо жить! Как хорошо быть нормальным здоровым человеком! Ах, если бы только справиться..."

 Улица Мейр. Этой улице много веков. Но зданий из глубокой старины здесь почти не осталось. В основном это роскошные особняки конца 19 - нач. 20 века.
Здесь строили хозяева, разбогатевшие на торговле бриллиантами. Кто-то может это критиковать, как слишком помпезную роскошь. А мне нравится разглядывать стены с богатым декором, разные по форме купола, большие и маленькие, стройные колонны и изящные балюстрады, рельефы и статуи, витрины и вазы. Мне кажется, что я читаю книгу с рассказами из прошлого.

 Мне очень нравится, что ни одно здание не повторяется.

 Люди в прежние времена не только возводили здания, но старались их украшать. И украшали они так своеобразно, так интересно, что каждый дом кажется произведением искусства.

 А еще я люблю смотреть на людей.
Здесь, в центре города, обычно очень много людей и на улицах и в ресторанах, бутиках, в кафе.

 И опять возникает чувство, что я отрезана от людей невидимый прозрачной стеной. Я отрезана от мира нормальных людей, которые живут обычной жизни с ее радостями, горестями, повседневными делами. Они - живут. А я -  как приговорённый к смерти.
Да, я могу гулять среди этих людей, я не заперта в тюрьме, я не заперта в камере смертников. Но все равно - "прогноз очень плохой". Приговор будет приведен в исполнение.

 Нет, я не думаю о том, что мой прогноз очень плохой, нет, я не думаю о том что я обречена, нет, я не фокусируюсь на моей болезни. Наоборот, я думаю что у меня есть много шансов выжить, Я действительно так думаю, поверьте мне, и я все время надеюсь, что я смогу победить.

 "Метаболизм можно изменить", -  звучат слова израильского онколога. А он ведь имеет опыт. К тому же я знаю, что есть случаи спонтанного излечения, когда рак исчез на удивление всем, и врачам в том числе. У них, у тех больных, получилось. Почему же у меня не получится?!
Я тоже справлюсь! Обязательно справлюсь! Я знаю!

 Но все равно невидимая стена между мной и этими людьми есть. Вот люди стоят и едят знаменитые бельгийские вафли. Горячие. С шоколадом. Или с кремом. Или со взбитыми сливками. Они смеются. Глаза их блестят. Сладкий запах плывёт в  воздухе по улице. Сладкий манящий запах свободы. А мне этого нельзя. Я из приговорённых.

 Много позже, приезжая в Антверпен через год, а потом через 2 года, когда я уже вылезла из камеры приговоренных, я покупала эти горячие вафли. С шоколадом. И ела их прямо на улице, прислонясь к стене. И нет на свете таких слов, которыми я бы  смогла вам передать ликующее чувство, которое было у меня каждый раз, когда я ела эти вафли:
 - Я могу есть эти вафли! Как все другие люди! Я вышла на свободу из тюрьмы! Я опять здорова! Какое счастье, что я опять здорова!!!

 А через три года, когда я приезжала в Бельгию, я не покупала эти вафли. Они слишком сладкие. И мне их теперь просто не хочется. Совсем. Мне уже не кажется, что это вкусно. Мое ликование от вкуса вафель и тортиков ушло.
Вполне возможно, что у такого явления был и физиологический подтекст: когда я была больна, уровень глюкозы в моей крови тогда явно был слишком низким. И я помню, когда я была больна, иногда мне дико хотелось хлеба с маслом. Или хотя бы хлеба.

 Но вернусь к моей истории.
Моя дочь заказала время к врачу. Ждём. Сначала семейный врач. Это очень приятный бельгиец. Он все выслушал. Сказал, что сегодня же напишет направление к специалисту. Потом взволнованно объяснял мне, что надо срочно сделать компьютерный томограф всего тела. А мне сделали КТ только брюшной полости.
 - А вдруг у вас метастазы в лёгких?! - беспокоился он, - А вдруг в мозгу? В костях? Надо, надо, это дорого, конечно, но это необходимо!

 Когда мы вышли из клиники и сели в машину, я вдруг поняла, что мне не нужно КТ всего тела.
 - Ириша я не буду делать это КТ, – говорю я.
 - Почему это, мама? Ты не думай, сколько это стоит, ведь я заплачу, с этим нет проблем, - говорит моя дочь.
 - Видишь ли, у меня две причины: Потому что я делала это в ноябре, - это раз, и еще потому что если компьютерный томограф даже обнаружит метастазы у меня в мозгу или в печени, то мне их удалять все равно нельзя. Вместо них я тут же получу ещё больше новых метастазов.

 - Вот в чем дело, - отвечает дочь. - Ну, смотри. Решать тебе.

  Да я вообще-то уже все решила, - думаю я.

 Мне холодно. Очень холодно. Я все время мерзну. Кроме тех моментов, когда я бегаю в парке. В конце моей пробежки я начинаю, наконец, чувствовать тепло. Да и то не всегда. Но бегать мне трудно. Часто я чередую мой медленный черепаший бег с ходьбой. Нет больше северного морозного воздуха. Болезнь моя все больше ослабляет организм. Сил всё меньше. Но хотя бы радует то, что исчезли отеки ног. Мне теперь уже точно и не вспомнить, но через несколько дней после моего приезда отёки и ощущение того, что у меня ноги до колен как будто из ваты, прошло.
 Теперь я уверена, что это произошло потому, что я стала иногда есть говяжье мясо, куриную грудку, рыбу, яйца. Не каждый день, конечно, но всё же у меня теперь в рационе есть животный белок. Именно питание повлияло на то, что ушли так называемые «безбелковые отеки» ног.

 Мы, наконец-то, на приеме у специалиста. Врач-бельгиец, худой, среднего возраста. Моя дочь как переводчик помогает мне объяснить мою ситуацию. Я полна надежды, что получу, наконец, необходимые лекарства. Иммунотерапию.
Врач смотрит снимки в моей фотокамере.
 - Нет, я не думаю что это меланома
 - Да послушайте же, - говорю я, - да послушайте же меня, посмотрите сюда. Видите? Вот! И вот! Вот здесь, видите, вот здесь базалиома. У меня было две биопсии и гистология. Три операции и вновь — рецидив. Поэтому я и купила Черную Мазь. Оказалось, что у меня — меланома! Все идет быстро,- показываю я снимки и копию гистологии.
 - Биопсия была вот здесь, под грудью. Вот копия гистологии опухоли под грудью, ее размер 7 см на 3,5 см. "Плоскоклеточный рак" – так написал эксперт. Но это — меланома!  Инвазивный, но было слишком мало материала для более точного вывода, - пишет он.  Посмотрите же, опухоль где была биопсия, выглядит так же, как и другие опухоли на моем теле: тут некроз. Я не хотела, чтобы мне изрезали лицо. Поэтому я использовала Черную Мазь. Ну что в этом непонятного? Что??
Вот тут обильный некроз. И здесь, и здесь, и здесь, - продолжаю объяснять и показывать на десятки ран-опухолей по всему телу.
 - Ведь все врачи про опухоль под грудью твердили : ИНФЕКЦИЯ!!! ПЕНИЦИЛЛИН!!!
А я отвечала им: Это — РАК! ПЕНИЦИЛЛИН НЕ ПОМОЖЕТ! И кто был прав??? Я! Биопсия подтверждает, что это — РАК!  Значит и эти другие раны и опухоли с некрозом - это рак! Это же как 2+2=4.

 Врач смотрит на меня секунду, но тут же отводит взгляд.

 - Разве вы не видите? Это же так очевидно! - пытаюсь достучаться я до его сознания.

 - Видите ли, - врач хмурится и смотрит на мою дочь, - Я не думаю, что это — меланома.

 Ирина переводит мне, но я уже и сама догадываюсь, что он говорит.

  Сердце у меня оборвалась. Надежда опять рушится. Он что-то ещё говорит, но мне плохо.

 Потом я поднимаю на него глаза, но он опять старательно отводит взгляд. Он смотрит в сторону.
 - И понимаете ли, я никак не могу выписать иммунные препараты. Я не имею на это право. И я еще хочу вам объяснить, чтобы вы поняли: К какому бы врачу вы не пришли Вы везде услышите одно и тоже: ”Где меланома? Нет меланомы? Где гистология? Нет гистологии, что это — меланома. Значит — операция здесь, где была биопсия, и биопсии в других местах", - он опять пристально посмотрел на меня, - Вы меня поняли?
 - Но как же... - пыталась опять возразить я.
 - Где есть вот эти образования и некроз -  вам нужна БИОПСИЯ! НУЖНА БИОПСИЯ! Это наш протокол. Да, они все очень похожи на вид. Но все равно нужна биопсия, - он качает головой. Потом опять короткий взгляд на меня - и опять он смотрит в сторону, опустив голову.

 Мы молчим. Я встаю, понимая, что разговор закончен.
 - Врачи всегда следуют протоколу, - в заключении добавляет он.

 Я почувствовала, что на меня чёрной страшной волной накатывает отчаяние.
Надежды получить лекарства нет. В заключение врач мне сказал, что он знает про определённые мази, которые вызывают некроз раковых клеток. А также струп. Но этого мало для того, чтобы он мог мне выписать рецепт на иммунные препараты. "Только биопсия" - опять звучит вывод.

 Копию гистологии опухоли под грудью врач внимательно прочитал. После этого сообщил, что надо вырезать, и с этим тянуть опасно. Когда я вернусь в Швецию, мне нужно сделать операцию. И тогда я получу результаты гистологии и необходимое лечение.
 К тому времени на месте моей опухоли были очень грубые шрамы, и только в самый середине можно было видеть все тот же некроз. Размеры опухоли были много меньше, чем указано в моей гистологии. Рана постепенно затягивалось. Но на этот факт эскулапы упорно не желали обращать внимания.

 Мы ушли. Я поняла, что и шведские, и бельгийские врачи учатся по одним и тем же учебникам. Стена. Её не пробить.
 
 Потом у меня было небольшое улучшение состояния. Вес не падал. Мне удалось набрать килограмм. В питании, кроме сырых овощей, было много тушеных и приготовленных в пароварке. Порции еды - большие. Даже оливковое масло я щедро добавляла. А вот соки я пила намного реже и меньше, чем в Швеции.
А также в моё меню входил кусочек нежирного мяса или рыбы. Один раз в два-три дня.

 Я продолжала делать содовые ванны. Количество соды увеличивала в надежде, что  это поможет убить меланому (какая наивность!) и дошла до 2 кг на ванну. Я терпеливо лежала в ванной от полутора до двух часов. Открывала окошечко, через него шел свежий воздух, иногда я ныряла с головой. Это было нудно, это было тяжелой обязанностью, но другого выхода у меня не было. Ванны на какое-то время помогали.
 Для очищения кишечника мне приходилось делать ежедневные  клизмы. Кишечник не работал.

 Асцит никуда не уходил. Но всё же самочувствие моё было немного лучше. Остатки раковых опухолей красовались на моем теле над грудью, под грудью, на плече. Кроме этого - множество грубых страшных шрамов красовались на моем животе.

 И все же я радовалась каждому дню, любовалась на моею внучку, слушала ее чудесный голосок и играла с ней.

 Но меланома опять "проснулась". Как-то днём я поднималась на лифте и увидела в зеркале, что на лбу у меня появилась новая красная роковая дрянь. Я пытаюсь отгонять плохие мысли. Но я знаю, что ЭТО ОНО! Да. Это опять РАК! Новый метастаз. И он быстро растёт. Прошло полдня. Растёт. Я достаю Чёрную Мазь. Эта мазь - как орудие пытки. Мне не хочется, мне очень не хочется её наносить. Но выхода у меня нет.

 Взяла спичку, заточила кончик. Стою у зеркала. Понимаю, что сейчас будет еще одна рана. Но выбора нет. Хирурги с их ножами, пластика - и новые метастазы на каждом шве, и пяток еще вдобавок по всему телу - вот какая у меня альтернатива. С хирургами и их ножами все намного хуже. Я знаю. Это - не выход.

 Я нанесла чуть-чуть чёрной мази на заточенной спичке. Миг, секунда и начинает струиться яркая жёлтая жидкость.
Я застыла от тоски и безысходности. Опять! Опять! Провожу чёрной мазью на спичке дальше и дальше от центра, и вижу как гнойная жидкость начинает струиться по кругу, все шире и шире этот страшный овал, все больше чувство безысходности.
Потом я пошла и легла. Полежала минут 5 а может быть 10, встала и побежала стирать Чёрную Мазь. В центре образовалась чёрная корка, она вгрызлась в кожу, вокруг неё видны сосочки дермы с некрозом в углублениях.

 Эта тварь съела кусок на лбу. Ах ты, дрянь! "Не трогай лицо!..." - уже не помогло. Она обнаглела и как зверь выгрызла кусок.

 Это было в начале февраля. С тех пор я лежала в содовых ваннах, периодически ныряя с головой. Или лежала так, что только нос из воды торчал. Боже, как же это трудно - лежать так, чтобы из воды торчал только нос, а лоб был в воде!
А иногда я переворачивалась лицом вниз и лежала так, пока хватало дыхания.
Я была как Ихтиандр из фантастического романа Беляева «Человек-амфибия».
И этот Ихтиандр, в которого превратилась я, умрет, если не будет вылеживать в содовых ваннах нужное вермя. Это было бы смешно, если бы не было так тягостно и трагично.
 
 А время идет. И теперь я иду на прием к другому врачу. Подошла моя очередь. Опять у меня появилась надежда.
 Входим в кабинет. Хорошо упитанный с тройным подбородком мужчина. У него красное лицо и большой живот.

 Моя дочь переводит.
Я опять объясняю: посмотрите снимки в камере, копии гистологии после операции, вот базалиома, вот тут сравните, вот тут посмотрите, ну это же так понятно.
Видите - вот здесь некроз. А это подтверждённые гистологией раковые опухоли и здесь некроз - значит эти некрозные образования это тоже раковые опухоли.
Что же ещё кроме Меланомы может давать множественные подкожные раковые опухоли? Посмотрите, на каком расстоянии они выходят: вот живот, где было меланома.
А метастазы вышли и на плечо, и на щеку, и вот сейчас на лбу. Посмотрите на меланому здесь, а вокруг были родинки - сателлиты которые надулись как мыльные пузыри, и оттуда вытекали некрозные ручьи, - говорю я и удивляюсь, как можно не понимать таких простых вещей!

 - Мне нужна иммунотерапия. Зельбораф, Интерлейкин или что там еще придумали ученые, - пытаюсь достучаться я и до этого врача.

 Надежда моя была напрасной. На красном лице доктора не отобразилось  ничего, кроме безразличия. Ни тени раздумий. Он поднял на меня глаза и сообщил:
 - Нет, это не меланома.

 Я почти закричала:
 - Ну почему вы так думаете? Почему?! Вы же видите, они ВСЕ ИДЕНТИЧНЫ!!! Так где же логика?! Почему это не меланома?"
В его глазах ничего не промелькнуло. Ни тени сомнения.
 - Потому что я врач!  - важно сказал он.

 После этого его безразличные глаза на красном лице оживились и стали игриво смотреть и даже подмигивать в сторону моей красивой дочери:
 - Просто у вашей мамы очень плохая кожа! Вот у вас кожа очень хорошая, да-да! У вас много меланина в коже, а у вашей мамы — слишком мало, - сказал он. - Такие, как она легко сгорают. Они - в группе высокого риска.

 Надо пояснить, что моя доченька унаследовала свою смугловатого кожу от папы. Никогда она не сгорала. У нее не было пигментных пятен или веснушек. Цвет загара был очень красивым, загар ложился на кожу ровно и быстро. Комплименты по этому поводу сыпались на неё градом.
 - Где же ты так хорошо загорела? На Юг съездила? Молодец! Как шоколадка! - говорили многие.
А ей не надо было на Юг. И не лежала она специально, чтобы загореть. На нее быстро «липло», как говориться.
А моя молочно белая кожа на жарком солнце сгорала моментально.

 - У меня сейчас есть такие пациенты, - продолжал важно доктор, - которым я вынужден проводить операции по удалению базалиом каждые 2-3 месяца. Да-да, представьте себе, каждые 2-3 месяца. Я удаляю им две-три а на смену этим приходят  ещё несколько новых.

 Когда я приехала, то написала Симе, подруге по форуму, как доктор вырезает базалиомы каждые 2-3 месяца. Видимо, пока не закончится кожа. Она ахнула: «И многих ли он так зарезал, а? И спит после этого спокойно? Вот ведь ужас какой!»

 Этот краснолицый врач, как и другие врачи, прочитав результат гистологии, ткнул пальцем мне под грудь и важно сообщил:
 - Это надо срочно удалять!!! Это рак! И не тяните!
 Потом он ткнул пальцем в моё плечо, а также в опухоли на месте биопсии слева над грудью (след от того, что сделала дамочка в 2013г, и то, что переродилось в  опухоль) и сказал: "Это рак (визуально, заметьте, без биопсии), это надо тоже удалять!!! Как долго вы пробудете у нас в Бельгии? Я сам мог бы сделать операцию. У вас ведь есть страховка?"

 - О, нет! Только не это! Я не разрешу резать меня по кускам. Я не овца, - твердо говорю я.
Почему-то каждый раз это сравнение с безропотными овцами, идущими на бойню, приходило мне на ум.
 - Зачем операция, если потом быстро на каждый шрам придёт новая опухоль. Я это вижу. Зачем мне это?

 Он пожал плечами. Пробормотал, что плечо мое быстро разрушится, но это моё дело.
Потом поднял на меня глаза, уставился на свежую рану с вкраплениями гноя на лбу и предложил мне услугу: "Если хотите, я могу применить жидкий азот. Это поможет ране быстрее заживать."
 Я подумала и согласилась. И легла на стол. Врач взял какой-то баллончик и побрызгал на мою рану.
 
 Прием был окончен. Мы ушли. После применения баллончика с азотом сосочки дермы отекли и как-то вывернулись. Выглядело всё это ужасно. Но заживать стало быстро.

 После этих визитов к врачу я окончательно убедилась, что и шведские и бельгийские врачи учились по одним учебникам. К тому же я услышала слово "протокол". И поняла, что независимо мыслящие врачи остались в прошлом. Читала когда-то Чехова, Вересаева, Булгакова. Современным врачам и не снилась такая ответственность и умение принимать быстрые решения, исходя из конкретных обстоятельств. Позже один врач сказал мне, что у них могут отобрать право работать врачом, если они что-то сделали вразрез с протоколом.

 Дома дочка кричала на меня:
 - Мама!!! Тебе четыре европейских врача, в Швеции и в Бельгии, сказали, что у тебя НЕ МЕЛАНОМА!!! ЧЕТЫРЕ ВРАЧА. ПОНИМАЕШЬ?! Почему ты думаешь, что они не правы? А ты, не врач, знаешь больше, чем они?!

 Кричать в ответ у меня не было сил. И я тихо ответила:
 - Ирина, я знаю что у меня МЕЛАНОМА! Я, может быть, и поверила бы врачам, но у них в глазах я не увидела ни одной умной мысли. У них были пустые глаза. И они уделили фотоснимкам метастазов с некрозом, которые создала меланома, ровно минуту. Они не захотели открыть информацию о том, как действует Черная Мазь.
Они сказали, что надо делать операцию опухоли, которая почти зажила.
Нет! Таким врачам я не верю.

 В последующие годы самые разные врачи и в Швеции, и в Бельгии, и в Беларуси мне сказали: "Мы всегда следуем протоколу. Мы ничего не решаем сами - у нас есть инструкции и протокол. Удаление - гистология - диагноз. У вас меланому удалила Черная Мазь, а гистология раны под грудью имеет заключение: "плоскоклеточный рак" Понятно, что это - меланома 4 стадии. Но нет документа о меланоме - нет диагноза "меланома". Протокол для нас - закон".