Эконом. эффективность пространств России

Экономическая эффективность пространств России и её коэффициент КЭП
 Глава 3 книги "Этно-ландшафтный архетип России"

Геопространство и территория

 У древних греков геопространство обозначалось существительным «ойкумена» - от глагола «ойкео» (населяю), то есть речь идёт о населённой людьми части Земли.
 Итак, геопространство – не просто лишь Земля с её геохимическими, климатическими, биологическими зонами и циклами, но та конкретная земля, которая обжита группой людей (то есть включена с ними в «диалог»). Стало быть, геопространство начинается тогда и там, где и когда определенная группа людей ведёт себя по отношению к кормящим ландшафтам как самостоятельные этнические общности.
 Проявляется это типичное поведение  и в определенном роде культуры, и в характерном способе хозяйствования

 Ойкумена с античных времен отождествляется с территорией – тем местом, где общества, начиная со времён неолита, не просто ведут своё хозяйство, но и активно вмешиваются в природные процессы, меняют ландшафт своей экономической деятельностью.
 Русское слово «территория» явно имеет и романские и также индоевропейские корни, как впрочем известный уже латинянам термин „territorium“, связанный со словом „terra“ – земля. Для римлян территория была конкретна, это определенный участок земли с единой системой хозяйствования, под одним управлением
 В русский язык латинизм «терра» вошёл лишь в составе отдельных слов, зато здесь издавна известен глагол: «торить» - прокладывать путь. Можно предположить, что и слово «торец» в первичном значении как поперечный срез дерева возник из образа человека, который топором прокладывает себе дорогу в чаще леса - торит, отвоёвывает у чащи пространство для своей деятельности. Человек строит свой дом, а рядом, чтобы обеспечить средства к жизни, появляется собственная экономическая система

 Экономика – еще одно античное слово, а обозначает оно «закон мер домашнего хозяйства» (каждой «ойкумене» соответствует свой «ойкос» – говоря, иначе, экос – закон меры, присущий своему участку ойкумены).
 Итак, ойкумена - с одной стороны это неразрывность всего обжитого пространства, если говорить о человечестве как цельности, но с другой стороны, отдельные общества, обживая свои участки ойкумены, приспосабливая их к своей жизни  и экономике, тем превращают ойкумену (геопространство) в неравномерную среду уже не только благодаря ее собственной зональности, но и благодаря своему - антропному её строению.
 Группы людей меняют свои участки ойкумены, а большие цивилизации влияют и на возникновение пространственных геоконтуров. Действительно, средиземноморские цивилизации, как мы знаем, обозначили раскол Евразийского материка на Азию и Европу, и не только потому, что они так договорились, но для подобного разделения были весомые аргументы.

 Если родная, обжитая ойкумена воспринимается каждым этносом как его «дом», то и хозяйство  в «дома» должно сохранять типичные, свойственные ему черты

 Территория общественного хозяйства, экономики совпадает с пространством проживания некоторой более или менее замкнутой и самостоятельной группы или отдельных групп. Это значит, что некий контур территории (участка земли с определённым способом хозяйства и управления) совпадает с обжитым контуром геопространства (заметим, территория - это поверхность Земли как дискретная структура топосов, а пространство для сознания, создающего образы, есть цельный, неразрывный объём, вмещающий хорос)

 Математика территории и пространства

 Мы заметили что территория совпадает с пространством, как и поверхность может совпадать, хотя и не полностью, с объемом.
 Но можно ли отождествить геопространство и территорию? Нет, территория – уже во внешнем своём проявлении есть вся система экономики с её числовыми мерами (номами - участками хозяйственного суверенитета, в РФ таким «номом» является субъект федерации), и всё, что человек создал в ландшафте, его второй поверх природного – антропный слой.

 А цельные, неразрывные образы сознания, эти идеи геопространства возникают в нём естественным путем и вовлекают в себя также общественное сознание. Более того, эти идеи обладают способностью естественно проявляться в сознании отдельных людей, создавая мысленные образы, а тогда люди уже сами и организуют, и украшают родную ойкумену.
 У пространства тоже есть свои меры, но в отличие от физического вещества, которое является предметом экономики (и меры его номотетичны), математика пространственных мер, как говорят, идеографична, то есть она оперирует идеями пространства, его организации, а не идеями количества
 Таким образом, номотетические меры оперируют количествами (и это свойственно экономике территорий), а математике пространства свойственно использовать числа для обозначения порядка, организации

 Геопространство (со времён Вернадского ее принято называть ноосферой) – это среда «сознания» Земли, приспособившая себя к диалогу с человеком. Эта среда не есть часть экономики и не подчиняется полностью её законам, она лишь всегда в большей или меньшей степени может быть в зону действия этих законов вовлечена, но также имеет собственный темп существования, если это косная среда, и ритм жизни, если это среда биоты (экологических систем и геобиоценозов)

 История государственных образований, обозначающих под своей юрисдикцией, в сфере своей внутренней политики те или иные территории как собственные экономические зоны, а в сфере внешней политики влияния  – пространства сознания, называемые геополитическими, есть лишь поверхностный слой метаистории – глобальных процессов распределения этнической энергии, происходящих в геопространстве

Геопространство, в отличие от территории, величина и скалярная и векторная

 Когда мы говорим: «В городе», но «На мосту, на улице», в обоих случаях не задумываемся, как относимся к месту, о котором идёт речь.
 Между тем, речь идет или о пространстве вмещающем (его мы назвали «хорос») и тогда упоминаем предлог нахождения чего-то или кого-то внутри: «в», то есть в пространстве-вмещающем, где-то, в некотором объеме, который допускает перемещения внутри себя без того, чтобы место изменилось.
 Например, если кто-то гуляет в саду, в городе, он не меняет места своего перемещения, и любая перемена отвечает на вопрос: «где происходит то или иное действие?»

 Так отражается в сознании (и передаётся языком) свойство неизменного вмещающего пространства, познаваемого скорее в умственном, чем в чувственном опыте. Большое пространство, внутри которого мы двигаемся, вполне абстрактно – например город может расширяться или сужаться, как всякое вмещающее место, настолько он есть пространство скорее названное, обозначенное, договорное, чем конкретный мост, на котором мы стоим или по которому идём. Например, мост ясно обозначает себя берегами реки, улица - городскими зданиями и коммуникациями

 И если ты идешь по улице, на мосту, движение подразумевает некоторое направление, отвечающее на вопрос :»куда?», то есть речь идет о премене мест (топосов), откуда-то в каком то направлении (куда-то) - движении векторном
 Поверхность не вмещает, но она содержит на себе объекты, которые могут быть вмещены в большое пространство – систему координат. Это система топосов, мест непрерывных, пока речь идет об определенном моменте, когда нечто характеризует собой это место, но и целая система может быть устойчива, если она связана с землей, например, начало и конец моста, улицы. Менее устойчиво начало относительно земли начало и конец автомобиля, но в любом случае, система топосов есть система координат. Именно система и вмещает.
 Так человеческое сознание, которое и само есть пространство, как мы еще попробуем показать, привыкло воспринимать геопространство - как систему конкретных мест, между которыми возможно движение из одного места в другое. Это пространство как система мест топологично. Абстрактные же наименования: "Большая родина", "город", "страна" есть в сознании образы договорные, составляющие цельные, вмещающие хоросы.

 Геопространство показывает себя в метаистории величиной скалярной, только когда речь о каком-то непрерывном историческом моменте. Тогда и геопространство непрерывно, оно совпадает с территорией хозяйства этносов. Но в следующий момент времени геопространство обитания становится не  только скалярным, но и векторным, приобретает направление – в некоторую сторону. А так как этнос находится со своим контуром геопространства в процессе «диалога», это событие метаистории сказывается на его бытии самым непосредственным образом.

 Что в геопространстве может двигаться, что обозначает его вектор?
 В нём ничего не движется от самого геопространства (хотя от геопространственных векторов в истории приходили в великие движения множества полукочевых и кочевых племён), но нечто перемещается, происходит некоторый процесс перемены мест.
 Например, некоторое место геопространства иссякает жизненной силой биоландшафта или этнической энергией, другое же прирастает, а потому меняется и антропный ландшафт: там где некогда кипела жизнь: взращивались сады, строились здания, копались колодцы, сооружались памятники  - была территория человеческой экономики и культуры, там теперь запустение. В другом же месте, ранее безлюдном, начинает кипеть жизнь.

 Такова в пространстве стоячая волна – она переносит энергию в поперечных колебаниях, а не продольных, но ее волновая энергия может приводить в движение другие объекты, движущиеся вдоль

 Этническое месторазвитие (оно же и местаразвитие) может перемещаться по поверхности Земли, этносы приходят в движение, меняя свои территории и нередко сталкивая друг друга с обжитых мест, потому что некоторые места оказываются экономически менее или более эффективны – ввиду того, что геопространство есть не только скалярная, но благодаря своему энергопотенциалу и векторная величина.

 Питающий потенциал пространственных мест может иметь природные критерии: это вода, определенный климат, наличие минералов, растений и животных. И тогда всё понятно: если племя неразумной деятельностью, своим непомерным ростом относительно способности ландшафта с определённой скоростью восстанавливать рождающую силу биоты, «обесточило» геобиохимический жизненный потенциал родных мест, вскоре начинается голод и болезни, так как геобиохимическое равновесие есть также признак здоровой местности

 Но в истории бывали такие загадки, когда целые племена покидали свои уютные, ещё полные запасами города.
 Почему же? Место жительства и работы становилось для них враждебным, источником ненависти между разными слоями населения.
 Тогда повинуясь предсказаниям жрецов или интуиции вождей, целое племя покидало нежилое место, уходя отвоевывать себе жизненное геопространство у других.
 А уйти нельзя или некуда? Тогда этнос теряет своих носителей, поглощается другими

 В общественном сознании отдельных этносов, сохраняющих в себе номадическую составляющую своих бродячих предков, порой возникает стремление на запад или восток по причинам, связанным с источником этнической энергии (мы говорим в таком случае о смешении культур, например азиатские кочевники смешиваются с европейскими народами, или же экспансию начинают европейские нации), но бывает также тяготение в северном и южном направлениях, когда речь идёт о том, чтобы соединить различные хозяйственные зоны жизни. Такова причина, например, пути «из варяг в греки», с севера на юг по рекам великой равнины

 В чем причина  «недружелюбия» геопространственного контура, переставшего быть домом для целого этноса? Для существования этноса в ландшфте, который способен быть малой родиной именно если есть диалог, гармония, взаимопонимание между общественным сознанием этноса и его родиной, необходим постоянный обмен между этносом и обжитым им участком ойкумены особого рода энергией – этнической

 Эта энергия, в отличие от физической, обладает избирательным действием. Вот в результате перемены мест произошло великое перемещение народов. Туда, откуда ушло одно племя, не ужившееся со своим «домом», приходит молодой новый этнос, с иным мировоззрением, неистраченным запасом сил, начинает обустраиваться – и геопространство начинает давать ему ту силу, в которой отказывало прежнему. Она становится для нового этноса его «малой родиной»
 Вспомним миф об Антее. Почему тот получал от матери-Геи жизненную силу для борьбы с другими людьми? Потому что Гея признавала его своим сыном. Это и есть образ «родного» геопространства.

 Подобный урок взаимоотношения метаистории (событий геопространства, его перемены мест) по отношению к историям отдельтных этносов для нас важен следующим соображением: экономическая эффективность того или другого места служит показателем векторной направленности геопространства.
 
 Общественное сознание есть также пространство

 Мы уже высказывали довольно странную мысль о том, что этнос – есть сознание, а не генетический, расовый признак.
 Общественное сознание сопровождает расу по мере того как рождающиеся от своих родителей дети приобщаются в обществе к сознанию своих предков путем воспитания и образования (так сознание находится в тесном сотрудничестве с телом).
 И мы вправе сказать, что национальное сознание, в синтетическом этносе определяющее тип экономики, тесно связано с расовыми особенностями тела и общей конституцией организма.
 Но народная составляющая синтетического этноса, являющаяся носителем культуры и свойственной определенному народу иерархии ценностей есть фактор сознания – говоря физически, поля, а не вещества.
 Поэтому мы в истории не раз наблюдаем такой феномен, когда род принимает в себя, в свою структуру ценностей, область нравственности, понятии о добре и зле, пользе и вреде, родном и чужом (в том числе родине и чужбине), то есть усыновляет и удочеряет представителей других родов, а те принимают на себя и ценности в определенной иерархии значимостей (что есть первично, а что вторично и подчинено первому) и проблемы нового рода, отказываясь от сознания прежнего.

 Но если конкретный этнос с его этосом (нравственностью) есть сознание, то очевидно, конкретный его тип и образ, вполне определенный архетип. И архетип общественного сознания имеет определенное месторазвитие в геопространстве, свою «малую родину», где сложилась его этика-эстетическая система ценностей вместе с присущим способом экономики, использующим фактор условий среды и расовой конституции человеческих организмов
 К чему сводятся эти рассуждения? К тому очевидно, что архетип общественного сознания этнической природы также определенным образом распространён, у него пространственная природа.
 Но более того – общественный архетип этноса сам себе есть пространство-время, обладающий структурой мест и соответственной хрональной структурой событий

 Итак, если геопространство планеты стало «домом» для человечества, можно сказать, что этносы обживают и заселяют его «квартиры». А так как геопространство в физическом смысле есть поле, а не вещество, то и оно, и процесс его заселения есть субстанция гибкая и растяжимая, меняющая во времени свои контуры

 Приведенная нами аналогия даёт легко понять, каким образом и для чего каждый синтетический, то включающий в себя народную и национальную составляющие, этнос, приобретя свое местОразвитие (более или менее постоянную постоянную оседлость), в своей культурно-хозяйственной деятельности начинает обустраивать его как собственное местАразвитие, то есть производит в ландшафте его геобиохимические изменения (например, меняет течения рек, роет каналы), застраивает, придаёт новые меры, новый облик согласно образам своего сознания. То есть создаёт неразрывным цельностям своего сознания (таким, например, как Родина, страна, государство) экономический и культурный базис – неповторимую атмосферу антропного ландшафта именно данного этноса.

Этнос и его вещественный архетип на поверхности Земли

 Мы называем этническим архетипом этот вещественный слой изменений в облике места и застроек, служащий дополнением к естественному ландшафту, этносу присущий, хранящий его ценности в виде исторических памятников, более того – хранящий в своем «общественном чувствилище» запас этнической энергии
 Завоеватели древности по опыту знали, что есть только один способ подчинить себе другие этносы – дотла разрушить и этнический архетип покоряемых, служащий возобновляемым источником его силы, энергии предков, и также лишить покоряемый народ его элиты – живых хранителей харизматической энергии этноса
 Итак, истоки древнего варварства, вроде разрушения вандалами красот Рима, или вывоз общественной элиты из покоряемых земель в собственную столицу русскими завоевателями славянских племён, есть не только признак первобытной дикости (хотя для этих племён в самом деле нравственные понятия очень жестко применялись только в круге «своих»), но и глубокого практического смысла.

 Когда кочевник не разрушает постройки оседлой цивилизации, или же сначала разрушает, но потом даёт их спокойно восстановить (как поступила «Золотая Орда» в отношении Руси), его этносы в дальнейшем обречены раствориться в этносах ими же усмиренных народов. В Китае, успешно тысячи лет ассимилировавшим завоевателей, это происходило неоднократно

 С помощью небольшого примера древнего суперэтноса гуннов мы постараемся проиллюстрировать коренные различия геопространства (и его слоя метаистории) от пространства общественного сознания

 Суперэтнос гуннов, как считают, сложился в Приуралье во II-IV веках х.э., затем гунны, покорив аланов, заселили Дон и Приазовье. Поэтому, собственно,  название «гунны» обозначает  союз племён под единым управлением племенного вождя. Сливаясь с полуоседлыми этносами, полукочевой этнос хунну и сам стал синтетическим, в нем наряду с сознанием номада (кочевника) появилась и народная составляющая, цель которой – поиск постоянного месторазвития.
 Таким образом, племенной союз гуннов - это протогосударственная структура, образующим ядром которой стал мигрировавший на запад тюркоязычный этнос азиатских хунну с древнейшей историей борьбы с этносами Китая и Монголии.

  Во второй половине IV века произошло событие геопространства (метаистория), определяющее взаимоотношения между энергопотенциалом Азии и Европы: гунны, получив «толчок» этнической энергии, покинув место дислокации, начинают векторно-направленное движение на юг (Кавказ и Сирия) и на запад в Европу, где в то время происходило внутреннее, присущее Европе, преобразование геопространства и соответствующее смещение народов (в продольном «север-юг», и поперечном движении «восток-запад»).

 Сам источник передвижения племён в южно-северном и западно-восточном направлении различен, как уже мы отмечали: север и юг общественное сознание соединяет в результате сознательного стремления приобрести важный район для хозяйственной деятельности, то есть расширение на север или юг есть факт общественной истории.
 Напротив, тяготение  национальной составляющей синтетического этноса на запад и восток есть следствие глобального перемещения очагов этнической энергии в геопространстве. Поэтому мы можем предположить различие в сугубо корыстной природе похода гуннов в Сирию, а затем и Восточно-римскую империю от той постоянной и чаще всего нерациональной тяги на запад, которая привела в конце-концов Атиллу на завоевание Галлии, и где гунны нашли свой конец, израсходовав по мере смертей своих харизматичных лидеров запасы этнической энергии (Галлия, эта чужая земля, энергии им уже не давала)

 Итак, что происходило в Европе к началу того мощного кинетического толчка, который евразийские полчища гуннов придали конгломерату европейских этносов?
 Здесь две римские империи: стареющая Западная и еще молодая Восточная находились в противоборстве с германскими племенами. Среди великого множества таких племён можно особо выделить несколько – по их роли в создании протогосударственных структур.
 Например, вандалы, в своем движении опоясавшие всю Европу, затем северную Африку чтобы создать, покорив Карфаген, свое постоянное королевство в Африке, откуда они уже нанесут ряд кинжальных ударов на север с целью грабежа, и разрушат Рим

 Еще одним, более интересным для нас суперэтносом являются готы (вандалы по-вандальски относились к Европе, рассматривая как объект грабежа, а готы Европу обживали), также как и вандалы, спустившиеся в плодородные районы Европы из севера

  Раскол в общественном сознании разъединяет этнос на регион западной и восточной культур, именно это и произошло в III  веке х.э. с готами, разделившимися на две части: западную (визиготы, тервинги) и восточную (остготы, грейтунги), каждая из них соответственно освоила «квартиры» в геопространстве Европы
 Вестготы предприняли западный поход в Испанию, где и обосновались, а остготов в тот период больше интересовали плодородные области Иллирии и Италии, где они стремились создать геополитические цельности (мы называем их протогосударствами, так как здесь уже есть централизация власти, присущая государству, но еще нет присущего ему выделения государственного сектора экономики из частно-общественного)
 Несколько позднее среди германских племен своей государствообразующей миссией выделились также лангобарды, англы и саксы, и всем им на материке или в Британии приходилось бороться с веками устоявшейся романской культурой

 Врезавшись в это шаткое равновесие со всей мощью евразийской энергии, покоряя германские племена, и сталкивая их с завоеванных территорий, гунны произвели то, что называют «Великим переселением народов», окончательно погубившим Западный Рим
 Таким образом геопространственное событие метаистории – нашествие в Европу гуннов, чей пик этнической активности приблизительно приходится на середину первого века х.э, делит собой историю европейских народов на два качественно разных этапа: Европа как единый геополитический контур под юрисдицией Западно-римской империи, и новая  Европа, составленная из множества геополитических контуров, соответствующих отдельным странам
 Мы можем говорить о том, что линейная история геопространства есть одновременно политическая история государств, поэтому геопространственный контур становится и геополитическим

 Теперь попытаем извлечь урок из этого короткого рассказа о конфликте между европейскими и евразийскими этносами, чтобы установить принципиальную разницу между строением геопространства-времени и присущим ему хрональным уровнем линейно-векторной метаистории, и пространством общественного сознания с присущим ему внутренним циклическим динамизмом событий

 Геопространство по свойственной ему хорологическому свойству вмещать дискретно, составляет структуру мест. Это свойство поверхности Земли, на которой создается вполне конкретная инфраструктура зональности горизонтальной и высотной, западной и восточной, а кроме того, полюсов северного и южного и также свойственной им поясности в распределении климатических поясов, типичной поясности  почв и других очень важных экономических факторов ландшафта. Выстраивая аграрную экономику по особенностям «дома», этносы подчинялись его законам пространства-времени
 В геопространстве, той есть той ойкумене, где происходит диалог между общественным сознанием этносов, нет непрерывного (континуального) движения, но есть перемена мест, и скорость геопространственного времени – метаистории есть ничто иное как скорость определенных процессов взаимоотношения между продуктом энергетических кругооборотов и продуктом процесса информации в строении контуров геопространства

 Но люди постепенно, в диалоге изменяя геопространство, формируя здесь антропный слой его ландшафтов, свои этнические архетипы, создают в геопространстве образы, свойственные их континуальному воображению

 Пространство общественного сознания, в отличие от дискретного геопространства, непрерывно, целостно, топологично.

 Родина (уже не малая, но Большая, охватывающая собой малые), своя страна, наше государство – мысленные образы, присущие общественному сознанию. это неделимые «атомы», топосы, а потому они как топосы способны быть вместимыми в некоторое понятие, проявляющее в этот момент свойство хороса.
 Например, цельное «я» неразрывно вмещаемо в понятие «Отчизна», понятие о родной земле вмещаемо в понятие «Родина», родной дом, двор, город вмещаем в понятие «наша страна», малая народность - в понятие «гражданство», а понятие «общество» - в понятие «государство», хотя государство – есть ни что иное как социум власти, который способен нанимать общественные силы себе на службу по мере возможностей экономики государственного сектора, а потому и отождествляет себя со страной, Родиной и обществом в целом.

 Но вот мы замечаем, как геопространство по своей природе дискретное, в диалоге с этносами оно навязывает свои дискретные меры – в те моменты метаистории, когда глобальные события геопространства (как движение гуннов в истории европейских народов) даёт толчок коренным изменениям в общественной истории – но именно что толчок, импульс для самостоятельного развития этносов и государств

 Геопространство в диалоге с общественным сознанием этносов постепенно даёт мировоззрению, которое возникает по мире научного познания мира, в сознании народов, свои дискретные меры.
  А этносы вменяют геопространству цельные образы,  возникающие в сознании человека, тем создают геополитические цельности геопространственных контуров (островки континуального геопространства)
 
 Вот эту взаимно создаваемую в двух типах пространства двойственность нам важно отметить, переходя к понятием «плотность населения» и «экономическая эффективность пространства»: уже саму эффективность нам следует разделять на ту, которая свойственна геопространству (и соответственно, может быть изменена только в «больших» событиях метаистории), и  эффективность в экономической деятельности производственного, более того - промышленного социума

Плотность населения, ВРП и экономическая эффективность пространств

 В конце технического XVIII века английский священник, экономист и демограф Т. Мальтус опубликовал небольшим еще тиражом (потом тиражи этой книги будут постоянно расти) книжку «Опыт о законе народонаселения», где утверждал, что плодовитому (по законам природного мира) человечеству грозит голод из-за перенаселения.

 Мальтус доказывал (причем в последующих изданиях он подкреплял свои рассуждения данными статистики), что скорость возобновления ресурсов среды подчиняется арифметической прогрессии.
 Почему же? Речь идёт о законе сложения. Именно в таком темпе растит свои ресурсы природная среда, обладающая в себе естественными ограничителями
 А скорость роста населения Мальтус читал подчиненным геометрической прогрессии, то есть закону умножения, ведь именно так распространяет себя цивилизация, подчинившая природу и таким образом в значительной мере лишающаяся её натуральных ограничителей

 Мальтузианство было справедливо раскритиковано Ф. Энгельсом, который доказывал, что общество развивается по своим законам, но не по законам природы.
 В самом деле, человеческая цивилизация в самой себе вполне подвержена действию свойственных обществу факторов ограничения рождаемости. Вот только ритм их иной чем в природе, другая сфера распространения

 Дело в том, что закономерности мира растений и животных Т. Мальтус заметил весьма прозорливо. Но насколько они подходят человеческому обществу?
 Вопрос непростой
 
 И действительно,  бурные споры о правомерности взглядов Мальтуса возникали периодически. Но пришел конец ХХ века, начало XXI, и многие ученые начали бить тревогу.
 Причина её способна обескуражить мальтузианцев: недостаточная демография вместо избыточной!

 Но полностью отбрасывать идеи Мальтуса мы не вправе, нужно лишь обратить внимание на ограниченность его взглядов.
 Корень проблемы обозначен уже названием книги английского демографа. Он использует термин «народонаселение»

 Между тем, народ (коренное культурное основание этноса, основа его демографии) и население – это далеко не одно и то же. Например, демографы ХХI века говорят о следующем феномене: население Земли, а значит, и отдельных её регионов (скапливаются там, где есть заработок) стремительно растёт (как Мальтус и предсказывал), но при этом снижается рост численности отдельных этносов (назовём их гостеприимными, это явная примета постиндустриального века).
 И еще одну неприятную болезнь этносов описывают демографы: народы «стареют». Об этом факте речь еще впереди

Народ или население?

 Почему же население страны с гостеприимным этносом растёт, а численность самого этноса (немецкого или русского) снижает темпы роста?
 Прежде всего, в анализе населения вообще следует различать народы,  землю своего поселения воспринимаюшие Родиной, и той части населяющих, которую мы можем назвать отдельными социумами, относящимися к земле потребительски

 Назовём словом «социум» не всякое вообще общество, но именно производственный коллектив, который собирает людей в некотором месте лишь с сугубо прагматичной целью производства, а точнее сказать, заработка. В гостевых странах это нередко - коллектив интернациональный, хотя и не обязательно: стать равнодушными к своей родной стране, думать прежде всего о деньгах способны, конечно, и коренные жители. 

 Сказать точнее – такой социум нередко состоит из мигрантов, которые прибыли за средствами к жизни из экономически не очень благополучных регионов своей страны или же из других стран. Но заработать честно в непривычных условиях им удается далеко не всегда, поэтому такие социумы не так уж редко становтся криминальны

Мальтузианство плодотворно, если понимать его не столько в абсолютном и телесно-биологическом (как сам Мальтус), сколько в относительном (удельном) и социально-сознательном смысле.
 
 Причина голодания людей, и если говорить шире, их общая неудовлетворенность жизнью, побуждающая  к миграции, заключается не в локальном перенаселении тел (это уже следствие), но в проблемах сознания, связанного с урбанизацией.
 Одной из таких проблем является неравномерная плотность производящего населения, создающая в городах чрезмерную активность общества, а в пределах сельскохозяйственного производства недостаточную

 Причем, несмотря на губительные последствия урбанизации, обескровливающей сельское население, обрекающее на лишенность жизнью огромные пространства, дающие продукт жизни (а ведь в начале ХХ века сельских кормильцев в России было более 80 процентов всего её населения!)  эта проблема начинается не с города и не  села, а с отношения людей к средствам их производства
 Агропомышленность, сменившая в селе агрокультуру, создаёт отчуждение между человеком и кормящей его землей.
 Основа русского общества  есть этническая община земледельцев. Это народ, который чувствует свою землю и сам живет в ритме природы, поэтому знает её, и понимает, где и когда она повышает, а когда и где понижает своё плодородие, когда его земля увеличивает, а когда уменьшает свою силу.

 В особенности это касается такого продукта, в котором далеко не безразлично его качество. Возьмём, к  примеру, виноградарство, обслуживающее производителей вина. На земле исчезают уникальные сорта винограда и, как следствие, редчашие вина потому, что оценить влияние на тонкий вкус, аромат винограда природных условий: качества земли, влажности, перепадов давления и температуры – это искусство специалиста, обладающего тонким чутьём, а не результат химического анализа, делаемого агропромышленностью в лабораториях

 Но разве лишь виноград обладает сложными перепадами качества? Это же можно сказать о фруктах, овощах, зерновых. Если сравнить, к примеру, помидор, выращенный с умением и любовью, без химикатов на огороде, и помидор в теплице или на полях, где землю «поят и кормят» продуктом химического синтеза, разница вкуса, запаха и жизненной силы разительна

 Для агропромышленного социума, равнодушного к  земле, о которой и не думают как о своей родине, и само геопространство не оказывает те важнейшие услуги ёмкости хранения  энерго-информации этноса, которые оно способно предоставить народу
 Для социального населения земля, где он работает, не становится  историческим «чувствилищем», способным накапливать силы этноса, чтобы затем становится их щедрым источником

 В результате урожай агропродукта может многократно расти, но люди на земле чувствуют себя обездоленными, в то время как именно городская промышленность даёт и в количественном и в качественном отношении больше возможностей для выживания. Вот истоки тотальной урбанизации: город призывает, а село не удерживает

 Причина, по которой люди из числа тех, чьи предки жили на своей земле веками, массово покидают эту землю, заключается прежде всего в потере связи ценностей между поколениями, одно из которых черпало энергию в родном ландшафте, а другое, работающее на земле в качестве наёмного персонала, обслуживающего технику, этот ландшафт уже не снабжает гармонией, не вызывает чувства привязанности.  Падение интереса к аграрному производству, внутреннего бескорыстия в труде земледельца приводит к тому, что его производство становится неэффективным.

 А в период агропрома об отношении народа к своей земле уже нет речи: в агрохолдингах XXI века, занято ли здесь местное население или коллектив интернациональных мигрантов, царит социальное отношение к производящей среде, принцип максимума прибыли ( а ведь народ относится к своей земле иначе: заботится об оптимальном использовании её ресурсов)

 Сельская община "поит и кормит" свою землю не только для того, чтобы получить от неё ответные дары, а промышленные социум ведёт с плодородными ресурсами среды свой торг: мера инвестиций в технику и технологии в обмен на меру роста сельхозпродукции
 Тогда аграрная община становится промышленном коллективом - социумом индивидуалистов, собранным вместе ради создания продукта и связанным обменом энергией коллективного сознания. Этот энергообмен существует лишь в момент производства, а после окончания его активной фазы, прекращается.
 В России так и не осуществленная столыпинская агропромышленная идея организации фермерских экономик не соответствовала славянскому идеалу сельской общины (лишь в годы советской власти фермерство проявилось как "кулацкие" хозяйства в годы НЭПа, когда экономику оживили за счет мелкой коммерции и локальной организации трестов)
 Советская власть воссоздала такие общины как колхозы и совхозы, но по принципу промышленного, а не агрокультурного производства.

 Но Столыпин и не знал, что экономика совокупности собственников на землю всегда в конечном итоге кризисна, так как подменяет первичную ценность жизни - натуральный продукт вторичным - его денежным эквивалентом. А между, тем история общества показывала эту закономерность неоднократно.

 И в древнейшей китайской империи Хань мы находим ту же проблему отношения к земле, когда конфуцианский идеал бескорыстной общины "цзинтань" периодически, несмотря на усилия императоров-конфуцианцев, становится эгоистичным конгломератом собственников на землю, подверженным болезням промышленности - непомерным стремлениям к доходу любой ценой, монополизацией продукта, слиянием государственного чиновничества с земельной олигархией, и в конечном счете неэффективностью аграрной экономики, которая кормит общество, причем не только хлебом, но рождаемой в труде энергией, скрепляющей сознание людей в социуме. Истощение пространства этого рода энергией привело в Хани к классовому размежеванию, и разрушило империю, которая развалилась на отдельные воинственные социумы, погруженные в смертельные междуусобицы

  По мере того как этническое производство заменяется социальным, энергия, необходимая общественному сознанию, становится энергией промышленного социума, которая быстро производится, но также быстро и расходуется. Отчего и возникают болезни сознания, в том числе и античеловечность, в том числе нежелание организаторов экономики создавать стратегические проекты, их стремление к «быстрым деньгам»

 В качестве некоторой иллюстрации приведенных соображений вспомним некоторые выразительные факты истории, которые показывают, что причины голода часто заключаются не в отсутствии продовольствия, связанного с проблемами рождающей среды - с ними люди научились бороться созданиями запасов, но в проблемах самих запасов для общественного сознания. Чрезмерность таких запасов является для их обладателя теми «быстрыми деньгами», тем ростом потребительства, который превращает прежде цельный этнос в смертельно враждующие классы слишком богатых и слишком бедных.

 В средневековой промышленной Европе известны случаи, когда торговцы продовольствием уничтожали его чтобы поднять цены, в то время, когда люди  гибли от голода.
 Впрочем, только ли в Европе? В начале XVII  века на Руси при Годунове, когда вследствие заморозков и свойственных им недородов среди сельскохозяйственного населения страны начался повальный голод, огромные запасы зерна, скопленные в амбарах общественных элит, не были по государственному сознанию (власть Годунова была слишком слаба для воздействия на мощный частно-экономический сектор) отданы погибающим, но использовались для прагматичных целей обращения людей в экономическое рабство

Эти случаи как проявление пороков "буржуазного сознания" критиковались в годы СССР, однако самим критикам в период чрезмерного огосударствления экономики, неповоротливости и аграрной безграмотности её планового аппарата, довелось пережить пороки уже советской промышленности - когда преимущественное развитие городской индустрии в хлеборобных районах, последующая урбанизация и падение урожаев приводило к локальным голодоморам, которые правительство ограждало войсками, чтобы предотвратить бегство производителей, после чего приходилось осуществлять массовую закупку зерна за границей.

 И один город может локально "перенаселить" Землю, если его население составляет в контуре геопространства такую плотность потребителей главного ресурса общественной экономики, которая обеспечивает скорость потребления выше чем это позволяет экономическая эффективность этого локального пространства (скорость возобновления ресурсов этнической энергии не ниже скорости её потребления)

 Оптимальной плотностью производительного населения можно назвать равновесие (то есть гармонические колебания между скоростями производства и потребления, которые никогда не могут быть равны, а только более или менее уравновешены во времени) между протребителями и производителями в обществе, с учетом разумеется того факта, что каждый человек является в некоторые моменты своей жизни то производителем, то потребителем главного ресурса общественного сознания - социальной энергии

 Итак, эта долгая преамбула подводит нас к теме плотности населения, которую нам следует отличать от плотности народа, живущего на своей земле в диалоге с ней, в гармонии.

 Население создаёт плотность в тех местах, где есть работа и соответственно, доход (это не совсем одно и то же, поэтому плотность социального населения есть также сосредоточение криминальной среды). Здесь появляются мигранты двух типов: граждане своей страны (но не своего этнического месторазвития) и мигранты интернациональные. Государство различает их де-юре, но нам важно понять, что объединяет эти два вида миграции де-факто

Этнос и его перспектива в связи с ретроспективой

 Этнос (то есть общественное сознание) регулирует свою демографию на родной земле, «малой родине» определенным отношением во времени, то есть в зависимости от оценки своего прошлого и будущего, а не настоящего (в настоящем этнос вполне может проявлять себя как социум, неравнодушный к важным для него денежным доходам)
 Говоря иначе, этнос даёт рост, когда возникает необходимость нарастить себя для задач будущего, ему необходима перспектива. Например, рождаемость повышается перед войнами или крупными экономическими реформами, причем первое связано с вторым. За иллюстрацией этой мысли не нужно, что называется, «ходить далеко»

 В советское время этносы СССР свою перспективу получили –  идею «светлого будущего».  И хотя коммунизм не состоялся (это фантазийная перспектива не находилась в связи с этническими традициями народов), всё же мощная индустрия оказалась построенной, а без этого Великая отечественная война не могла быть выиграна

 Итак, в этносе для его роста важна перспектива, задачи будущего. Но перспектива связана для него как народа и с ретроспективой,  с обычаями предков (в отличие от социального сознания, которое решительно разрывает с прошлым).
 Этнос посредством своего главного орудия – семьи и передачи традиций посредством семейного воспитания осуществляет «связь времен»: сохранение своей иерархии ценностей во времени, от поколения к поколению

Социальное сознание и крушение семей

 Когда социальное (то есть национально равнодушное) сознание желает нанести по этническому свой удар – тот приходится на самое сердце этноса как народа – на семью, стабильность которой зависит от оседлости, чувственных связей с родной землей, дающей людям средства применения своих сил и способностей для творческого труда.
 Когда связь народной составляющей этноса с родной ему землёй прерывается, а это означает и неблагоустроенность жизни, этнос пробуждает в себе сознание мигрирующей нации и частично совершает демографическую экспансию в чужие земли.
  Как уж отмечалось, это происходит в результате события геопространства, Например, таким событием был распад СССР.

 Вопрос будущего заключается в том, приживется ли оторвавшийся на родной земли социум на новой земле, признает ли родной (и признает ли его земля), или этническая «ячейка» останется в чужом регионе чуждым ему производственным коллективом, преследующим лишь цели заработка (а потому более или менее криминальным). Более того, такая «ячейка» создает на новой земле свою локальную территорию социального проживания.
 Разница между американским Чайна-тауном, этническими кварталами Берлина (где прижились, найдя применение творческим силам присущего им труда турецкие диаспоры) и криминальным кварталом этнического локального проживания в России заключается в самом полиэтническом характере сознания России, которое исторически отличается от США и ряда земель Европы.
 Российские этносы тесно связаны со своими «малыми родинами» и поэтому на земле другого этноса далеко не всегда находят приложение своим специфическим силам. А не прижившаяся на земле «ячейка» родового сознания склонна не к труду, а к «быстрым деньгам», то есть криминалу.
 Такая демографическая экспансия, возникшая в результате исторического «разлома», становится неплодотворной

 Когда социумы некоторого этноса мигрируют на чужие земли с целью повышения своего дохода, как наёмники, это нередко связано с новой организацией жизни. Новая среда – разрушение старой семьи (а новая возникает далеко не всегда) – вот болезнь социума: разрушение семейной нравственности

 Сугубо коммерческое отношение к ресурсам среды, превращающее плотность народа в плотность населения (а значит, и к людям, как одному из ресурсов) приводят к нарушению этнической перспективы, хотя бы ВРП  (валовый региональный продукт) за счет производящего социума был бы и очень высок (в особенности за счет производств, дающих в XXI веке «быстрые деньги» - например, добычи полезных ископаемых)

 Если мы рассмотрим районы, где добываются «быстрые деньги» (как правило, северные, климатически экстремальные), отмечает там и высокие заработки населения и низкую плотность коренного народа (что касается плотности социального населения, она локальна относительно конкретных мест производства)
 А снижение плотности коренного народа означает сравнительно высокий уровень социального населения, и сравнительно низкий уровень рождаемости коренного этноса,  что судит плохие перспективы именно этнической экономике.
 Между тем, только экономика этносов получает в геопространстве необходимые будущему запасы этнической энергии. Социальная же экономика, смешивающая этносы в межэтнические коллективы (типичным его примером служит экономическая система СССР) служит лишь задачам выживания в настоящем.
 Они несомненно очень важны, но и лишают страну будущего.

 В случае преимущественно социального населения региона  России мы говорим о том, что высокий ВРП не соответствует в этом месте низкой экономической эффективности этнического сознания, а это лишает  районы необходимой этносам страны притока этнической энергии. Между тем, источники энергии социумов, как показывает состояние государственной экономики, клонятся к своему упадку.

 Почему же то, что прекрасно функционировало несколько десятков лет назад (например создание тяжелой стратегической индустрии Сибири и Дальнего Востока), более не функционирует в  XXI веке?
 Дело в том, социальная энергия, необходимая коллективному сознанию производящих социумов в настоящем - есть ни что иное как ограниченные запасы этнической энергии, сделанные предыдущими поколениями

Коэффициент экономической эффективности пространства

 Для определения того, насколько то или иное пространство (федеральный субъект, экономический район) обжито этносами, и оттого экономически эффективно в настоящем, но в особенности – будущем, насколько велики его запасы социальной энергии, необходимой экономическому развитию, нам нужен такой статистический показатель, который включает себя данные, распространённые в статистических отчётах государственных экспертов.
 Из этих показателей нам важно создать формулу  коэффициента экономической эффективности пространства – сокращенно КЭП

 Рациональные соображения показывают, что таких показателей требуется всего два.

О плотности населения

 Первый из них – плотность населения в федеральном субъекте, который является минимальным пространством, подлежащем обсчету эффективности (КЭП отдельных городов нам менее интересен, так как города, в особенности большие, даже столицы автономных областей или республик, как правило,  содержат в себе промышленное и социальное, а не этническое население, то есть народ)
 Что есть такая плотность в регионе (в нашем случае федеральном субъекте) согласно официальной статистике? Это удельное население, то есть  количество проживающих людей в пересчете на один квадратный километр поверхности региона.
 Усредненная плотность размещения людей по поверхности региона показывает распространенность здесь носителей коллективного сознания, более или менее участвующего в производстве, то есть именно человеческий фактор пространства, которое мы оцениваем, измеряя площадь всей поверхности обсчитываемого региона, а не только экономически развитых территорий

 Правда, нам следует заметить, что получаемое статистикой число указывает на всё население местности вообще, а не только его народную составляющую, которую вычислить можно, но она не усредняется, потому что коренной этнос распределяется, локальными участками при неравномерности расселения людей на больших пространствах России

 Между тем, для определения эффективности развития экономики в том или ином регионе важна распространенность именно тех коренных народов, которые признают обжитую ими землю родной, а не сугубо производственное население социумов, тем более рабочая миграция, которую собирают участки экономической активности, вроде добычи природных ископаемых
 Именно этносы составляют устойчивые семьи-хозяйства, а в каждом этносе именно его на-род, который желает обжить землю, позитивно оценивает на ней свои перспективы, создает в семьях устойчивую рождаемость, то есть ту часть населения, которая выразительно называется коренной, так как пускает в землю корни, а потому склонно беречь ресурсы своей почвы, не относится к ландшафту как временному месту заработка
 Что же касается рождаемости в социальных слоях населения, её можно даже несколько стимулировать материально, но не существенно, и возникает она чаще всего в случайных неустойчивых связях и не бывает большой, так как даже если семья в социуме и возникает, как правило она слишком рациональна, чтобы рождать много детей в расчете на светлые перспективы будущего, такая семья склонна скупо рассчитывать ресурсы наличного дня. Лишь этнос провоцирует демографическую экспансию, давая людям веру именно в перспективы своего потомства

 Тем не менее, а точнее сказать, именно в связи с приведенным выше обстоятельством, высокая плотность населения в федеральном субъекте указывает на значительную долю народной составляющей в населении. Мы говорим теперь о регионе, а не о городе, где высокая плотность провоцируется очагами экономической активности, которые и создают локальное перенаселение, тесную скученность не столько производящего населения, сколько добывающего средства к жизни для их потребления, что совсем не одно и то же.

 Ведь локальное перенаселение, вызывавшее тревогу у Мальтуса и неомальтузианцев, вызывается «критической массой» потребителей в регионе относительно числа людей, действительно дающих обществу продукт экономики.

 Причиной «критичной массы» потребительства в России являются не инвалиды и не пенсионеры (поскольку их потребление, как правило, соответствует доходам), и не дети из производительных семей, и не люди интеллектуального или духовного труда в целом (поскольку те, как минимум, принимают активное участие в производстве социальной энергии, необходимой обществу) а те индивидуумы, в том числе конечно  производительного возраста, которые стремятся любой ценой к «быстрым деньгам», вызывающим цепную реакцию потребления 
 Заметим, что «быстрые деньги», ориентирующие на быструю и максимальную прибыль, требуют от человека не столько труда, не столько производства полезного продукта, сколько производства его финансового эквивалента. Именно несоответствие между первым и вторым – прямой и верный путь к криминалу, а высокий уровень криминала в экономике общества ведёт либо к обесцениванию человеческого труда, либо к обесцениванию денег

  Поэтому следующим необходимым для построения КЭП показателем региона,  учитывающим человеческий фактор и его экономическую эффективность, является удельный ВРП

О валовом региональном продукте на душу населения (удельном)

 Заметим сразу, что если общий региональный продукт показывает долю участия региона в валовом продукте страны, то смысл удельного продукта совершенно иной.
 Для нас не столь важен тот факт, что ВРП, в том числе и на душу населения, обсчитывается в рублях, а не единицах фактической продукции (так как усредняет именно денежный эквивалент ценности, показывающий меру его денежной стоимости).
  Но именно ВРП в перерасчёте на душу населения является косвенным показателем эффективности внутреннего производства в регионе. Этот показатель, как и плотность населения, указывает на человеческий фактор в экономике

 О формуле КЭП для федерального субъекта
 
 Итак, зная среднюю плотность распространения людей в федеральном субъекте - ПН, зная ВРП на душу населения - УВРП, нам нетрудно получить формулу, которая показывает в рублях экономичность использования в регионе единицы пространства.
 Такой показатель достигается путём умножения исходных элементов:

 КЭП = ПН * УВРП

 В чём смысл этой формулы, на основании каких соображений мы её получили?
 Если плотность населения указывает число людей, приходящееся на один квадратный километр поверхности в обсчитываемом конкретном пространстве (федеральном субъекте), а УВРП – на среднюю сумму, вырабатываемую здесь в производстве одним человеком, то произведение обоих величин даст удельный продукт, приходящийся на квадратный километр используемой поверхности. Это и есть КЭП

 Отметим важные особенности показателя КЭП, которые делают его гораздо более точным показателем эффективности федерального субъекта именно в оценке будущего, а не только настоящего, для чего в государственной статистике используют УВРП, причем именно для оценивания экономической эффективности, делящее экономические районы на «доноры» (накачиваемые федеральными средствами) и «передовые»

 Действительно, если сравнивать УВРП, например, одной из республик Северного Кавказа и Ненецкого АО в Северном экономическом районе или Ямало-ненецкого АО в Западно-сибирском экономическом районе, где добывают нефть и газ, картина получается выразительная (сделаем выборку некоторых федеральных субъектов с учетом этничности населения):

Север
Ненецкий АО – УВРП составляет 3489 тыс. рублей на душу населения
Ямало-Ненецкий АО -  1413 тыс. рублей на душу населения

Юг
Республика Дагестан – 78, 3 тыс. рублей на душу населения
Республика Ингушетия – 38, 1 тыс. рублей на душу населения

 Таково актуальное положение вещей, и уровень криминала региональных экономик ему точно соответствует, причем не потому, что в северных суровых районах гораздо меньше, казалось бы, можно ожидать искателей «быстрых денег» и рост потребительства, чем в жарких субтропических районах с плодородной почвой и благодатным климатом. Но далеко не всегда бывает именно так
  Хотя темперамент рас соответствует климату, характер этноса зависит далеко не только от расы-носителя, но в большей степени от факторов культуры, которая содержит в себе нормы нравственности, и экономики, которая дает людям область приложения присущих им сил для труда
 
  Цепная реакция потребления провоцируется чрезмерно высокими доходами, не соответствующими доля участия в общем производстве ценного продукта. Уже поэтому мы можем предположить, что высокое дотирование таких республик как Дагестан при всех благих пожеланиях наладить с помощью инвестиций производство, приводит больше к росту нетрудовых доходов части населения, то есть повышает здесь криминальность
 Почему это происходит? Потому что такие районы Северного Кавказа как Карачаево-Черкессия, Кабардино-Балкария, Чечня, Ингушетия, и в особенности Дагестан, являются регионами с преимущественно этническим населением. А для этноса  необходима не просто некая занятость населения, и тем более не создание отдельных, направленных на получение прибыли, социумов, а именно присущая тому или иному этносу его национальная экономика. Она должна быть действительно самодостаточной и находиться с другими национальными экономиками в состоянии конкуренции, которая поощряет здесь производство

 Поэтому для нас важно следующее. УВРП в достаточной степени выразительно показывает актуальное положение дел в  экономических системах,  а ориентированный на человеческий фактор КЭП, так как он включает в себя два удельных показателя, показывает экономические перспективы.
 Для выбранных нами федеральных субъектов это означает следующее  – коэффициент использования единицы пространства составляет:

Ненецкий АО - КЭП равен 638,8 руб. на кв. км.
Ямало-Ненецкий АО -  89,1 руб. на кв. км.
Республика Дагестан - 4588,38 руб. на кв. км.
Республика Ингушетия -  4343,4 руб. на кв. км

 Числа эти, показывающие при сравнении севера с югом совершенно другую картину чем в предыдущей оценке, сделанной согласно показателям УВРП, заслуживают анализа.
 Дело в том, что КЭП в гораздо большей степени чем УВРП зависит от плотности населения

  Казалось бы, плотность населения в северных, климатически тяжелых и лишь весьма локально приспособленных для жизни местах, должна носить  совершенно иные причины и быть зависимой от иных факторов, чем  на небольшом и плодородном Северном Кавказе, где множество этносов теснятся на крохотном «пятачке» пространства.
 Природа разделяет север и юг, но человеческое общество их соединяет в цельные системы экономики.
  В обществе всё сложнее чем в геопространстве, с учетом человеческого фактора приспособляемости этносов к родной среде: и горный Северный Кавказ, хоть он и южнее русского Севера, не везде пригоден для жизни, и для северных районов приспособленные к его условиям коренные этносы могут давать ( и в самом деле дают) реальный прирост населения, хотя им конечно именно по природным условиям более привычна локальность чем этносам умеренного климата (сотни квадратных километров нежилого пространства перемежаются в суровом климате редкими «демографическими оазисами»)

 И мы можем заметить, что именно показатели роста населения (а для преимущественно этнических регионов население в процентном отношении больше состоит из коренных народов чем в районах с преимущественно социальной экономикой) ближе к оценке, даваемой КЭП, чем УВРП. Здесь прирост (соотношение рождаемости и смертности) составляет в процентах (обсчёт 2010 г.):

Ненецкий АО - 0,72 (при этом процентный рост ненецкого населения и спад русского)
Ямало-Ненецкий АО - 1,13 (при этом процентный спад ненецкого населения и рост русского)
Республика Дагестан - 1,34
Республика Ингушетия - 1,89

 Мы видим, что республики Северного Кавказа, причем именно показателями этнической эффективности (относительно высокий реальный прирост) ближе к КЭП чем УВРП, то есть коренные этносы позитивнее оценивают свои перспективы. Правда, в Ингушетии рост населения выше чем в Дагестане, хотя КЭП и ниже, но следует учесть, что Ингушетия - этнически более гомогенна чем пёстрый своей народной палитрой Дагестан
 Заметим, что сравнительно высокому росту народностей Ингушетии и Дагестана не только не мешает высокая смертность вследствие криминально-этнических войн, но войны скорее поощряют активные этносы к демографической экспансии

 Теперь обратим внимание на север. Следует отметить как важный фактор, что когда мы сравниваем два федеральных субъекта, составляющие местаразвитие ненецкого этноса, то видим, что этнос ненцев на русском севере даёт заметный прирост, а в Восточной Сибири спад. Действительно, за период с 1959 года по 2010, то есть за приблизительно за пол-века, как показывают переписи населения, в Ненецком АО доля ненецкого этноса в населении с 10,89 % увеличилась до 17,83 %, а в Ямало-Ненецком округе уменьшилась с 22,42 % до 5,69 %, то есть более чем в три раза

 Русского же населения в Ненецком АО  за тот же период времени соответственно становится меньше на 5 процентов, а в Ямало-Ненецком АО возрастает более чем на 15 процентов
 И русский суперэтнос, населяя Восточную Сибирь, где бурное развития нетегазовой промышленности даёт людям занятость, обеспечивает здесь прирост населения намного выше чем в Ненецком АО, где «русский север» понемногу становитсяя «ненецким».

 Впрочем, вправе ли мы утверждать, что прирост 1,13 процента в год в самом деле «намного выше» чем 0,72, где критерий этого «много» или «мало»? Ведь рост, вроде бы, есть в том и другом случае, рождаемость выше смертности, и показатели в обоих случаях близки к одному проценту.

 Да, дело в том, что с учетом фактора урбанизации можно разделить прирост населения (то есть положительную разницу между рождаемостью и смертностью) на реальный (выше одного процента в год) и мнимый (меньше одного процента). Это даёт основания провести качественную черту между показателями роста населения в Ненецком и Ямало-Ненецком АО
 Но что дает основание для заключений о реальности или мнимости роста?
 Этому стоит уделить некоторое внимание

 Реальный рост населения и мнимый. Что такое «старение» этноса?

 Как известно, государственная статистика получает показатель роста населения в некотором регионе и в некотором году путем вычитания числа здесь умерших от числа в данном году рожденных

 Такой «валовый» подсчёт хорошо подходит для учета поступления и выдачи товаров на складе, в результате чего получается показатель абсолютного роста. Это метод чисто количественный.
 Когда же речь идёт о человеческом обществе, живущем на земле, нужно кроме количественных, учитывать еще и качественные показатели.

 Возьмём, например, миграцию. В исторической России люди испокон веков перебегали из менее благополучной местности в более благополучную, от одного сельского района к другому, из села в город или наоборот («бег от голода»).
 Когда голодомор поражал тружеников на земле, нередко они стремились на заработок в город, а если голод свирепствовал в городах, то бежали из города в село, где на земле можно было хоть что-то вырастить. С этим государство боролось разными способами, но особенно ему помог процесс закрепления хлебороба за участком земли, принадлежащей собственнику в процессе выталкивания крестьян из сословной жизни общества, превращения их в нанятый персонал на чужой земле (а оскудение имуществом обернулось и лишением прав) .
 Рождение крепостничества на Руси, как известно, произошло в конце XVI – начале XVII века

 При этом вплоть до крупных процессов советской индустриализации, создания тяжелой промышленности, Россия оставалась преимущественно аграрной страной, где около 80 процентов населения проживало вне городов. Затем по мере сосредоточения в городах источников промышленной и культурной активности, ситуация стала резко меняться. И хотя советская идеология осуждала крепостничество, но массовые попытки бегства из сельских и вообще неблагополучных районов принудили и советскую власть резко ограничить миграционные возможности людей,  и в особенности сельских жителей, так как урбанизация стала приобретать угрожающие размеры.

 И поскольку в стране с гипертрофированно развитым государственным сектором экономики власть государства над обществом обладала большими возможностями, эта политика вполне себя оправдывала.
  Но вот монополизм власти госсектора показал свои слабые стороны

 При возврате России к ситуации баланса между государственным и частно-промышленными секторами экономики ( а это логично совпало с распадом СССР и официальным исчезновением идеологии, ориентирующей на ясные общественные цели в будущем) вернулась прежде сдерживаемая историческая проблема трудовой миграции, а в связи с проблемами постиндустрии, к сокращению районов этнической экономики, к падению семейной нравственности, свойственного этносам перспективного роста, что дает возможность демографам говорить об угрожающей ситуации с ростом этнического населения.
 Действительно, в России есть и такие федеральные субъекты, где смертность превышает рождаемость. В других рождаемость выше смертности, но менее чем на один процент. И лишь этнически насыщенные регионы дают подлинный прирост

 Что же в условиях урбанизации и трудовой миграции означает превышение рождаемости над смертностью менее чем на один процент?

 Задумаемся:  если в коммерчески ориентированном обществе не только отдельные люди или группы людей, но и целые этносы в виде диаспор оседают в пространстве проживания других этносов, образуя здесь компактные черты оседлости, это значит, что по некоторым причинам прежде родная земля больше не обеспечивает их необходимым, или по крайней мере, исчезает то чувство родины, что прежде даже в самые трудные годы побуждало держаться родного клочка земли.
 Но насколько принимает диаспору новая земля, в особенности города?
 Если национальная диаспора в городе даёт слабый рост, это говорит о том, что она живет здесь уже не по законам открытого пространства, свойственного этносам, где в семьях достигалась высокая рождаемость, а по законам прагматичного социума.

О значении одного процента

 В безразличной цифре, которая указывает на рост населения в определенном регионе, важно отметить качественные показатели, которые позволили бы установить, какие категории населения (в том числе этнического) умирают быстрее.
 Зачем это нам? Статистика возрастной смертности указывает на производительный потенциал народа в том или ином регионе, преобладание той или иной возрастной категории. Если, к примеру, у возрастной группы, тем более производительной,  смертность в фиксированный период времени окажется выше чем у других, она может компенсироваться только высокой рождаемостью - более процента.

 Но почему мы говорим именно о проценте в год как критерии подлинного демографического роста, почему не о доле процента или же, наоборот, двух, трех, десяти процентах, а может быть, и еще большем числе?
 Один процент составляет долю года в веке. А понятие «век», как некое качественное осмысление изменений во времени, важных для общества, только потому составляет столетие, да еще привязано к некоторой шкале, начало которой является важным общественным событием (началом отсчёта поколений), что сто лет составляют условный предел человеческой жизни, а для общества это период, содержащий в себе полный переход от поколения к поколению.

 Таково значение века-столетия в общественном сознании. Что же есть год – один процент от века в этом случае?
 Числом лет меряется в этносе человеческая зрелость, то есть готовность к воспроизводству потомства, а значит, и готовность к производству, способному обеспечить потомство средствами к жизни. Это значит, что этническое сознание, где год соизмеряется с веком, регулирует от времени к времени возраст человеческой зрелости, готовности к производству в зависимости от того, какова смертность его производительной части.

 Действительно, можно заметить, что во время лихих событий  люди обретают умение трудиться и воевать так рано (или так поздно), как не требуется в мирное время.
 Кроме того,  на производстве ушедших мужчин заменяют женщины, а отчасти и дети. Вообще пределы возраста профпригодности расширены в этническом сознании, когда требуется суровыми обстоятельствами: известно, что подростки и юноши в Великую Отечественную войну воевали не менее профессионально и храбро, чем зрелые мужчины, и пожилые люди показывали такие образцы силы и выносливости, на которые не были способны в мирное время.

 Эта «взаимозаменяемость» женщин и мужчин на производстве (невозможная еще в первую мировую войну) тем более стала в середине ХХ века возможна, что в урбанистическом технизированном обществе разница в производительности между женщинами и мужчинами постепенно нивелируется (в том числе выравнивается смертность по промышленным рискам), поэтому есть смысл говорить только о возрастных категориях.

 Таким образом, если в некоторые особые периоды жизни этноса  наблюдается убыль производительной части, общественное сознание ежегодно должно компенсировать убыток соответственно необходимым приростом.
  Реальный прирост народа начинается с процента, потому что  меньшая разница между смертями и приростом осуществляется, как правило за счет мигрирующего населения, этнос же отвечает приростом только сверх процента
 
Процент есть минимальная доля в демографии этноса, в отсчете общественного сознания, так как сотая часть составляет взаимоотношение между мерой зрелости человека (измеряемого годами) и мерой зрелости общества (меряемого столетиями при смене поколений)
Поэтому, если мы, например, видим в статистике региона число 0,7 процента прироста в год (или 7 человек на тысячу, что то же самое), речь идет не о приросте этносов
 
 Таким образом, в среднем за десятилетие подрастает смена уходящим ежегодно 10 процентам до того момента, когда убыток может быть сведен к минимуму. Тогда рост этноса входит в состояние равновесия

 Это прирост,  больший чем процент, так как нужно компенсировать еще и другие риски: детской смертности, миграции социального населения, подменяющего собой представителей коренного этноса на производстве и пр.,
 Прирост, как правило ограничивают энергоресурсы региона (исключения составляют особые периоды, вроде крупных войн, когда от этноса требуется большой рост, так как ему в будущем предстоят большие задачи, тогда ресурсов хватает, так как  снижаются потребности людей, а с ними и расход ресурсов)

 Такой тонкой чувствительностью к росту рождаемости в зависимости от смертности производительной части, которая регулируется также ритмом поступления энергии от геопространства,  обладает только целое сознание  этноса, но не социальное население.
 Поэтому когда этносы распадаются на отдельные социумы, происходит нарушение присущих этническому сознанию семейных традиций, тогда падает рождаемость ниже необходимого, а люди  и мигрируют, и в городах показывают смертность молодых мужчин и женщин, то есть, сокращая рост за счет производительной молодой части, локально «стареет»

   Конечно, это пока лишь гипотеза. Между тем, в действительности так и происходит, это показывают происходящие в России события, и её не очень оптимистичная демографическая статистика

 От производительного потенциала местности зависит, останутся ли люди на месте или они будут склонны искать себе лучшей доли.

 Более того, с  данными удельной смертности можно получить представление о том, за счет какой категории  населения достигается рост в регионе: коренного народа или мигрантов
 Поясним эту мысль подробнее

Индустриальные риски и смертность молодёжи

 Изучение демографии, особенно в индустриальные периоды жизни страны, показывает, что в промышленных городах смертность в самой производительной возрастной категории ( мужчин и женщин от 25 до 35 лет)  превышает смертность людей пожилых. Особенно отчетливо это выражено для самого экономически благополучного города страны –  её столицы Москвы.
 Приводим такие выразительные цифры статистики за 2000 год: смертность среди мужского населения 15-34 лет составила 27, 4% против 13,2 % у категории от 35-69 лет и 3% в категории от 70 лет.
 А у женщин? Картина почти такая же: 27,9%  у категории 15-34 лет против 7,9% в категории 34-69 лет и 5,4%  в категории от 70 лет
 
Разумеется, этот факт промышленных рисков, в особенности если сочетается с эффектом бегства коренного населения в другие регионы страны или в другие страны (причем чаще всего мигрируют представители этносов в активном производственном возрасте, которые рассчитывают на новом месте найти применение своим силам), приводит к тому, что называют «старением этноса».
 При том население больших, экономически более или менее процветающих городов неуклонно растёт
 Возникает уже нами упоминавшийся феномен, позволяющий вспомнить о неомальтузианстве: рост населения сопровождается снижением роста коренных этносов.
 Как это возможно? За счет небольшой демографической экспансии пришлого населения, но не столько экспансии рождаемости ( хотя в активных этносах семьи рождают больше детей), сколько экспансии мигрирования

 Правда, можно указать на тот факт, что население больших городов всегда так или иначе пополнялось извне людьми, затем приживающимися, укоренившимися, обрастающими семьями, то есть плодоносящими, что население городов и не было никогда ростом только единожды ставших коренным населения.
  Верно. Но индустриальный ХХ век внёс в этот процесс свои коррективы

 Постиндустриальные социумы ХХI века хотя производят продукт (и тем удовлетворяют коммерчески ориентированную экономику), но не приживаются, дают потомство чаще всего в случайных связях, новая земля не даёт диаспорам  мигрантов энергии жизни. Поэтому общий прирост жителей в российских городах невелик, население прирастает за счет постоянного притока взрослых людей, стремящихся к заработку, слабо подверженных культурной интеграции - населения, нередко конфликтного и криминального
 А ведь не отдельные социумы мигрантов, лишь творческие силы коренных этносов на родной земле дают ей перспективы, в особенности экономике производительной

 Итак, мы логично переходим к особенностям отдельных контуров геопространства, более или менее экономически эффективного, то есть более или менее способного снабжать энергией коренные социумы на историческом месторазвитии или же их отдельные "ячейки" на чужой земле

О формуле КЭП для экономического района (контура геопространства)

КЭП федерального субъекта (человеческий фактор УВРП для единицы пространства) мы обозначаем одним числом, которое в действительности (ведь показатель плотности и ВРП усреднён) является лишь максимумом, то есть короткой формой записи для целой области значений (любой федеральный субъект есть инфраструктура мелких экономических регионов)

 Нам необходимо указать полную формулу КЭП, которую мы используем для характеристики экономического района, который обозначает контур геопространства
 Экономический район охватывает собой ряд федеральных субъектов, и таким образом, контур геопространства обозначает себя как вмещающий хорос, способный обеспечить энергией структуру топосов (роль топоса в этос случае играют федеральные субъекты)
 Вероятно, формула для области значений КЭП федеральных субъектов, входящих в геопространственный контур,  такова:

 КЭП геопространственного контура = (минимальный КЭП федерального субъекта – максимальный КЭП)

 Здесь  «–«  есть не минус – знак операции вычитания в номотетической формуле, а идеографическое обозначение всех КЭП федеральных субъектов, которые по величине находятся между минимальным и максимальным значением

 Далее мы рассчитываем КЭП федеральных субъектов России, получая следующую таблицу значимостей для всех геопространственных контуров (экономических районов) за исключением особой Калининградской зоны:

                Эк.районы                Площадь    Население   Плотность            КЭП
                (тыс. кв.км)   (млн. чел.)  (чел/кв.км.)      (руб/кв.км.)       

Северо-Южное (кольцевое) пространство (5) КЭП (277,4 - 38480)

1. Северо-Западная                200         8,830       44,15             (1156,9 -  12878,5)
2. Северная                1466,3       4,725        3,22               ( 480   -   2022,8)
3. Центральная                485,1      30,5         62,87               ( 394,4 -  38480)
4. Центрально-Чернозёмная         166,8        7,8         29,43              (3496,64 - 11869,1)
5. Волго-Вятская                265           7,5         31,5                (1178,2  -  8338,17) 

Западно-Восточное (линейное) пространство (6) КЭП (58,1 - 5844,6)

1. Северо-Кавказская                355,1         19,445     54,75           (2763,75 - 11128,1)
2. Поволжская                537,4          17             25                ( 277,4 -  13812,1)
3. Уральская                824             19,4        23,5              (1379  -   5250,16)
4. Западно-Сибирская                3758,155      16,59        4,4                (203,8 -  5844,6)
5. Восточно-Сибирская              4123               8,387       2                (143,52 - 1193,3)   
6. Дальневосточная                6215,9           6,263       1,01               ( 58,1 -  5600,8)      

Правила сравнения пространственных коэффициентов

  В дальнейшем нам понадобиться проводить математические операции с величинами КЭП экономических районов. Единственная операция, которая здесь возможна и нам как раз необходима – сравнение
 Прежде всего следует заметить, что сама формула (мин.- макс.) является идеографической, а не номотетической вроде формулы КЭП для федерального субъекта, где указывают порядок операций во времени (в данном случае операцию умножения)
 Идеографическая формула показывает взаимное расположение элементов в статическом пространстве с использованием символов алгебраического характера
 КЭП(мин.- макс.) есть величина в качестве области значений, показывающая их в интервале двух предельных числовых величин

Показатель максимума

 Сравнение двух таких идеографических величин возможно по численным величинам показателей (в данном случае максимума или минимума)

 Основным правилом сравнения величин КЭП(мин.- макс.)  является правило максимума: больше та величина, которая позволяет достигнуть в своей области значений соответственно большего максимума.
 Это логичное числовое правило максимального результата в экономике

 Сравним, к примеру, КЭП Восточно-Сибирской экономической зоны с аналогичным показателем Дальневосточной. Очевидно, что

( 58,1 -  5600,8)   >   (143,52 - 1193,3)   

  По каким критериям это очевидно? Геопространственный Дальневосточный контур позволяет достичь в себе больший максимальный КЭП (5600 в Сахалинской области), чем Восточно-Сибирский, где лучший показатель 1193 в республике Хакасия
 В данном случае менее существенно, что у Восточной Сибири значительно выше минимальный показатель – 143, 52 в Республике Тыва чем у Дальнего Востока (58, 1 в Чукотском Аок). Дело в том, что КЭП показывает перспективы развития, открываемый верхним пределам. Этот как раз тот случай, когда равняются не по отстающим, тем более если «отстающие» являются особой климатической зоной с преимущественно натуральной экономикой

 Однако количественный показатель верхнего предела имеет также исключение – когда речь идёт о выдающихся обстоятельствах, связанных с «человеческим фактором» федерального субъекта, чей КЭП является максимальным
 Тогда сравнение области значений КЭП есть смысл проводить, сверяясь со значением минимума

Показатель минимума

 В отдельных случаях, а в России нам известен только один подобный случай, когда экономический район нужно сравнивать с другими по критерию минимума, так как реалистичным является именно минимальное значение
 Речь идёт о Центральном геопространственном контуре ( 394,4 -  38480), где максимум намного превосходит все показатели других контуров за счет особого положения Московской области, включающей в себя Москву – федеральный финансового-экономический центр страны

 Таким образом

 Центральная эк.район ( 394,4 -  38480) < Центрально-чернозёмный (3496,64 - 11869,1)

 Хотя максимум в первом случае (Московская область – 38480) намного выше чем максимум во втором  (11869, 1 в Белгородской области). Но в том и дело, что это превышение чрезмерно, носит финансово-экономические причины, не отражая производительные показатели регионов.
 Поэтому есть смысл провести сравнение по низшему пределу. Наихудший показатель Центрально-Чернозёмного района 3496,64 в Тамбовской области выше чем  низший в Центральной экономической зоне (394,4 в Ивановской области). Даже с допущением того, что Ивановская и Костромская области по  критерию исторических слоёв могут не относиться к Центральному региону, и потому демонстрируют столь низкий КЭП, лучший показатель при их исключении составляет 2269,87 в Тверской области, то есть ниже чем в Тамбовской