Теща-бодигард

Со своей капризной и въедливой, как серная кислота, супругой  Асей  Кирилл  Мошкин еще мог бы совладать. Пару раз поколотил бы для профилактики, чтобы голос не повышала на главу семьи. Но против суровой и надменной тещи Ядвиги Генриховны у него, как против птичьего и свиного гриппа, не было, ни вакцины, ни противоядия. В ее присутствии он робел, ощущал себя в унизительной роли подкаблучника.
Тучная, как  театральная тумба (по молодости преуспела в толкании ядра, метании копья и в борьбе сумо, а затем в качестве бодигарда в звании прапорщика служила  в охранном агентстве), она своим командорским видом ввергала  Мошкина, то в жар, то в холод. «Ядвига не только коня на скаку, но и танк остановит. Не только в горячую избу, но в любой офис войдет», — вместо гордости за колоритную тещу,  сокрушался он.
Имея свое  жилье, теща часто гостила у любимой доченьки и непутевого, по ее стойкому мнению, зятька. Кирилл при ее появлении, по совету друзей, держал в кармане кукиш, однако  ни разу не отважился его показать.
Бодигард взяла зятя в крутой оборот: едва рубль с зарплаты утаит, сразу  жилистые пальцы в кулачище сворачивает.   «С жалких 15 тысяч рублей  много не утаишь,  — с горечью подумал он. — Живу, как в аквариуме. Ася охладела душой и телом, а может, завела на стороне бойфренда? По ее пышному виду не скажешь, что голодает. Единственная утеха —  с такими же  друзьями-горемыками пустить шапку по кругу, выпить и закусить, что бог пошлет». 
 Однажды,  покутив  с  друзьями  в баре, он принес домой тяжелую голову и пустой  карман. На его счастье теща куда-то отлучилась, и  Кирилл воспылал нежностью к жене:
— Чем бы тебе,  Асенька, угодить по случаю праздника 8 Марта? 
— Уже угодил. Опять лыка не вяжешь. Мамуся тебя живо в чувство приведет, — пригрозила она и сурово велела. — Не торчи перед телевизором, а лучше помой посуду, гора накопилась. Проку с тебя, как с козла  молока.
 Мошкин  усердно принялся за дело. Минут через пять раздался звон. 
— Мой свадебный чайный сервиз, — простонала  Ася, по звуку определив фарфор, — Ты, Киря, словно слон в посудной лавке, после которого одни черепки и обломки.
— На счастье, душечка, на счастье! — виновато улыбался супруг. — Вспомни, как на нашей свадьбе бокалы били.  Эх, где мои семнадцать лет, где мой черный  пистолет? На Большой Каретной…       
— Размечтался, солист с погорелого театра. Прямо таки Шаляпин.
— У Феди бас, а у меня тенор, — просветил он супругу. — В музыкальной школе, которую я, к сожалению, не закончил,   мне прочили прекрасную карьеру оперного певца. Если бы ты не встретилась на моем  пути, то сейчас бы выступал в Большом театре или в миланской  Ла Скала. Купался бы в цветах, славе и роскоши, но ты своей неземной любовью сбила меня с верного пути. Представь на минутку: на сцену выходит конферансье  и объявляет: «Дамы и господа,  арию Евгения Онегина исполняет народный артист, лауреат международных премий Кирилл Мошкин…
— Ха-ха-ха! — схватившись за живот,  рассмеялась Ася. — От одной твоей фамилии зал  взорвется хохотом. Тебе больше подойдет роль клоуна, комика, изображающего недоумка. Киря, коль ты такой талантливый, голосистый, то бери в руки гармонь или балалайку и…шагом  марш в подземный переход, лишний рубль не помешает. Когда я от тебя дождусь подарка, золотой перстень с бриллиантом, серьги или французские духи? Другие мужики, что в лихие 90-е обитали в офисе Дома быта и  бегали по рынку с битами и арматурой, выбились в депутаты и чиновники. Именами своих жен и любовниц называют  виллы, яхты и магазины, одаривают дорогими подарками. А ты, хотя бы вшивый киоск назвал моим именем?
—  Мечтать не вредно. Будет и на нашей улице праздник. Во-первых, в городе нет подземных переходов…
— Так облюбуй оживленное место на рынке, автовокзале или у театра Пушкина, — не дала она ему договорить.
— Во-вторых, мне статус не позволят скатиться до рэпера или уличного музыканта, — продолжил Мошкин.
— Если тебе мешает высокий статус батрака, то  влачи жалкое существование, —  усмехнулась супруга. — Хватит мечтать, думкою богатеть. Если бы не мамкина гуманитарная помощь, то давно бы по миру пошли или разошлись, как в море корабли.  Порадуй любимую тещу. Пристрой ее  портрет в гостиной на стене.  Она обещала наведаться в гости, будет очень довольна, что мы ее почитаем, как икону. Веди себя прилично, не гневи, рученька у матушки  тяжелая, ого-го! В молодые годы рекорды била, а потом жирных буржуев в офисе охраняла и сейчас, хотя на пенсии,  но в спортивной форме.
— Е-мое, я все понял, — засуетился Мошкин. Попытка отыскать молоток не увенчалась успехом и он, радуясь своей смекалке, взял утюг. Глухие удары в стену оборвались истошным воплем. Резвым козлом  скакал по комнате и дул на посиневший палец, суеверно поглядывая на портрет Ядвиги, похожей на грозную мать-игуменью, блюстительницу  целомудрия  молодых монашек.
— Эх, ты, бич, руки-крюки,— вздохнула  жена. Взяла гвоздь и двумя короткими ударами вогнала его в стену, с гордостью водрузила  портрет  в позолоченной раме. Кирилл поднял голову и тут же съежился под свинцово-холодным взглядом тещи.
— Срочно сходи  на рынок, — Ася вывела его из прострации, подала две сумки. — Надоело быть ломовой лошадью, руки от тяжести  отваливаются. Имею я право в день праздника отдохнуть.  Купишь кило говядины и бурака, кочан капусты, три кило  картошки, по два кило яблок и  лука… Память у тебя, что решето, поэтому запишу на листе.
 Она вручила список товаров, от которых у него зарябило в глазах.
— Сократи перечень, я ведь не верблюд?         
 — Иди, иди, да в оба гляди, — напутствовала она.  — Вперед и с песнями!
— А деньги? — напомнил он. — Бесплатно только в тыкву дают.
— Так у тебя оставалось? — удивилась супруга.
— Эх, Ася, ты же знаешь, что  цены кусаются, а деньги, как вода, имеют гнусное свойство…
—  Какое именно?
— Быстро заканчиваются, тают, будто снег.
— Ладно, не ной. Мелких купюр нет, поэтому даю тебе тысячу, — она достала вышитый разноцветным бисером кошелек и, держа в руках купюру, помедлила, решая, дать или нет. — Сдачу  вернешь. Не вздумай заложить за воротник, с тебя достаточно…
—  Ни в одном глазу,  — заверил Кирилл.
—  Не забывай  мамины  наставления о том, что копейка рубль  бережет, а курочка по зернышку клюет.
 — Достали вы меня со своей золотой курочкой, — отмахнулся он            
 Спустя  час, едва держась на ногах, Кирилл поднялся на лестничную площадку. Надеясь на то, что Ася встретит его с распростертыми руками, он не воспользовался ключами, а нажал на кнопку электрозвонка.
С похолодевшим сердцем услышал чугунные шаги. Дверь распахнулась и в ее проеме предстала  Ядвига Генриховна, гренадерского роста с широким монголоидным лицом, с густыми, как смоль,  брежневскими бровями  и массивным наполеоновским подбородком.
— А, а, дорогой зятек, явился,  не запылился, — иезуитски-въедливо произнесла она и могучей десницей втащила его в прихожую вместе с сумками. — Поглядим-поглядим, чем ты затоварился?
ввалился в квартиру. Чеканя шаг чугунной поступью командора, вышла из спальни Ядвига Генриховна.
—  Больше я на рынок не ходок, — простонал зять и  боком,  словно краб, пополз в угол. С тоской подумал: «Разбор полетов неизбежен».      
Теща деловито полезла в  сумки для проведения  ревизии. Ася с интересом наблюдала за этим действом.
— Это что такое? —  теща воинственно, как  кувалду,  подняла  обглоданную кость.
— Мясо, говядина, — со знанием дела ответил Мошкин. — Пельмени слепите и еще на котлеты хватит.
—  Я из тебя верблюда слеплю. Разуй глаза, — покачала головой бодигард. — Тебе всучили кости, которые годятся собаке на корм.
— Мясник сказал, что порода такая, костно-жилистая, спортивная.
— Вот и будешь хлебать щи с костями.
— Что за яблоки? Где ты такую убогую дичку раздобыл? Они же сморщились от старости, — вступила  в диалог Ася.
— Зато на всем рынке  дешевле не найти, — заметил он и похвастался. — Цыганка нагадала, что жить нам суждено  в любви и радости.
— Мать честная! Цыганки нам только не хватало! — всплеснула Ядвига сильными руками. — За красивые глаза она тебе гадала?
 — Нет, — попросила десятирублевую монету завернуть в сторублевую купюру.
— Завернул?
— Она сама завернула.
— Каков результат?
 —  Сказала, что аванс за работу. Грамотная оказалась. Может, и верно нагадала семейного счастья и процветания полный короб? — воодушевился он. И в следующее мгновение увидел мощный тещин кулак с массивным золотым перстнем-печаткой и парализующий волю голос:   
 — Я те, мошка,  покажу, как подрывать семейный бюджет!
Помня, что Ядвига Генриховна гордится, когда ее с благоговением величают бодигардом, Мошкин, согнув колени и опустив голову,  взмолился:
— Дорогая  мадам-бодигард, простите меня великодушно.
— А-а,  смерд, как заячий хвост, дрожишь,— торжественно заявил теща. — Ради  женского праздника объявляю тебе амнистию.