Дорога домой. пятая часть

 До школы оставалось меньше месяца , и Салимат , уставшая от бесконечных драк и опасных шалостей хулиганистых   сыновей- погодков, надумала отправить одного из них вместе с другими детьми из  школы в интернат на Кубани. Но ни один, ни второй не горели желанием учиться и ни в какую не соглашались  уезжать из дома, да и муж был на их стороне, и ей пришлось отступить.

Все решил случай.
Оставшись дома одни, мальчишки подожгли  небольшую кучу  мусора в  огороде  за домом  и стали прыгать через  огонь . Мусор быстро догорел и вошедшие в азарт братья , недолго думая, пустили в ход лежавшие тут же строительные  отходы - обрезки досок ,куски рубероида и резины.
Костер разгорелся с новой силой и острые  желто- оранжевые языки  пламени взмыли вверх .
Совсем скоро густые клубы едкого чёрного дыма быстро заполнили огород и устремились во двор , а оттуда на улицу.
Если бы не прибежавшие вовремя соседи, беды было не миновать...

Костёр был потушен, но чёрный дым и копоть везде оставили свои следы, а особенно на лицах , руках и одежде обоих братьев , превратив их в белозубых  , резко и удушливо воняющих негритят.
Испугавшиеся  отцовского ремня ,они стали ссориться и валить вину друг на друга , и дело,как и обычно, закончилось дракой.
В пылу ожесточенной борьбы   , сами того не заметив,  они оказались на тлеющих остатках костра и вдруг оба с визгом подскочили и с  истошными воплями упали на  спину, дрыгая ногами и пытаясь сбросить дымящиеся сандалии ...»
Сгоревшую  резиновую подошву сандалий  от ступней старшего  из братьев- Ибрагима в больнице снимали  вместе с кожей.
Исмаилу повезло больше- его ожоги были не такими страшными и он провалялся в постели всего пару недель.

После так и не выяснилось, кто и почему ошибся , приписав  Исмаила к списку воспитанников  Дербентского детдома, да и вряд ли  потом в этом  долго  разбирались.
Так он  оказался  в детском доме- интернате города Жигулёвска Куйбышевской области вместо обычной школы- интерната на Кубани .

Жигулевск , молодой  и растущий день ото дня город , расположился в живописнейшем месте  на правом берегу Волги в окружении Жигулевских гор на территории  двух сел - Моркваши и Отважное .
И город , и находящуюся рядом Волжскую ГЭС строили заключённые, для которых в Морквашах были построены барачные лагеря .После окончания строительства  лагеря расформировали , а бараки остались.
Несколько таких мрачных и неуютных бараков , обнесённых проволокой,и занимал  детский дом.

Директор  детдома , человек   добрый и хозяйственный , не раз ставил в горОНО вопрос о продовольствии для вот- вот прибывающего пополнения. Там обещали сделать все возможное , но дальше  обещаний дело не двигалось и пришлось выбираться из положения, урезав порции своим  воспитанникам  , чтобы как- то прокормить новоприбывших сирот, пока их возьмут на довольствие.
Это-то и стало отправной точкой для непримиримой  вражды разделившегося  на два лагеря детдома.            
Сколько  бы воспитатели  ни пытались положить конец жестокому противостоянию сторон,все их попытки проваливались с треском.

Частые  массовые драки  стали обычным делом среди воспитанников.
Били друг друга, били противников, били сельских ,городских, старшие - младших, сильные - слабых, били  даже окна в спальнях ,,вражеского,, лагеря .
В холодные осенние  месяцы дети  не раз вскакивали среди ночи от оглушительного звона разбившихся стёкол . И назавтра мстили тем же.
Редкое окно не было заколочено досками  или картоном,  а где- то заткнуто одеялом или подушкой.
Жизнь и без того иерархически разделённых детдомовцев превратилась в тревожное и опасное  существование.

Дети воровали , и воровали всё без разбору .Особенно часто от их набегов страдали сады и огороды соседей- отважнинцев.
Никто никого никогда не сдавал- это был неписаный и непререкаемый детдомовский закон.
Выявленных нарушителей   воспитатели наказывали в зависимости от степени вины- сажали в карцер или лишали обеда, бывало,  что и ремнём нередко отхаживали ,но это мало кого останавливало.
Даже наладившаяся вскоре проблема с  питанием уже ничего в жизни детдома не изменила.

Директор Георгий Иванович Лукин -Гёргиваныч  , как звали его дети, бывший фронтовик, имел справедливый  и мягкий  характер , детей жалел , как мог, и всегда заступался за них перед местными, взявшими привычку во всех грехах винить детдомовцев.
В воспитательный процесс директор не вмешивался, предоставив это дело педагогам .
Все в детдоме знали, что в блокадном Ленинграде у него от голода умерли жена и двое маленьких сыновей, поэтому самой  главной своей задачей он считал  обеспечение  детей необходимым продовольствием.

Приезжие  детдомовцы в  жестокости и способах мщения ничуть не отставали от местных. Даже то, что их было вдвое меньше, не остужало их пыл .
Исмаилу, имевшему глупость рассказать, что у него есть  нормальная семья,  а в детский дом он попал совершенно случайно, по чьей- то ошибке, сначала никто не поверил, считая все обычными байками детдомовца, но убедившись , что он сказал правду,многие  посчитали своим сиротским долгом ежедневно изощряться в мести за его благополучную жизнь, которой сами были лишены.

Он уже научился спать чутко и урывками, просыпаясь  каждые 5-10 минут. Проспит- значит, снова проснётся от ледяной воды, льющейся прямо  в его кровать  под хохот всей спальни.
- Что ж тебя твоя мамочка в горшок ходить не научила?- надрывались особо  едкие.- Ну теперь  мы тебя воспитывать будем , чтоб не путал горшок с кроватью!
Прибежавшим на шум воспитателям снова и снова торжественно демонстрировался мокрый матрас .
- Это же вода, вода! Понюхайте!-  поначалу пытался доказывать Исмаил ,чем вызывал усмешки  и упреки ещё и у воспитателей, затем  все больше стал затравленно молчать.

Остаток ночи он проводил, прикорнув  в оставшемся  сухим углу кровати.
Позже его спасительным местом по ночам стала лестница в конце коридора,ведущая на чердак, под которой находилась тёплая труба.
Забившись под лестницу и прижавшись к батарее, он с тоской вспоминал свою жизнь дома.

У них ,  давно уже   переселившихся из горного села в город, в большом новом доме всегда находилось место для многочисленной сельской родни . Родители  были щедрыми и гостеприимными людьми, а особенно  мама , которая души не чаяла в своих племянниках и племянницах , и уговаривала многодетных сестёр отпустить старших детей жить к ней, жившей в материальном достатке, чем сестры с радостью пользовались.

,, Всем нашлось место в доме, только я оказался лишним.’’- с непроходящей обидой  думал Исмаил,обняв батарею.
Ему , особо не отличавшемуся прежде ни внимательностью, ни вдумчивостью,неожиданно  вспоминались казавшиеся раньше незначительными разные мелкие ситуации  , вызывая у него  то радостные, то грустные эмоции и возвращая его обычно отстраненному выражению лица  прежнюю детскую живость.
И , хоть Исмаил  и чувствовал себя очень и очень провинившимся , но , сколько ни пытался , он никак не мог ни понять , ни принять тот факт, что  мама , такая добрая и любимая его мама смогла так легко отпустить  его из дома неизвестно куда...

,, Если бы ты знала, баба, как мне здесь плохо, какие здесь все злые и жестокие... Ты бы сразу же приехала и забрала меня домой... А я бы больше никогда не расстраивал тебя...никогда!’’
Теперь он мог не сдерживать беззвучных слез, катившихся по щекам ...
Все спали и никто не мог увидеть его плачущим.