Кривая автослесаря 6

Слух о появившемся невесть откуда автоволшебнике быстро разнёсся по Шмуровску и народ потянулся.
Генка работал быстро и качественно – всякая работа у него спорилась: довольные клиенты без претензий и лишних торгов оплачивали выставленные счета.
А, уж, как радовалась и гордилась собой Лидия Вениаминовна!.. Обратного хода племяннику не было, через пару-тройку месяцев сидеть ему в неподъёмных долгах, а через годик будет рад любой подачке. А, как заерепенится, так умельцы сбивать спесь имеются. Не он первый, не он последний.
Генка трудился, как двужильный, чего нельзя было сказать о Жеке с Пахой: всю дорогу они находились в рабоче-пьяном состоянии и годились, разве на должность принеси-подай.
Герман Ильич разбирался в машинах не хуже Генки, но измотанный бесконечными придирками супруги,  быстро уставал и, для передыху, то и дело заводил  философские рассуждения.
— А, знаешь, Гена, – начинал он разглагольствовать, присаживаясь на дно смотровой ямы, – мне кажется, что у каждого человека есть своё предназначение и непременно должна быть заветная мечта. Вот у тебя какое предназначение? Какая мечта?
— Мое предназначение – ремонтировать машины, а мечта: работать в нормальных условиях и получать за свой труд реальные бабки, а не одни обещания.
— Предназначение должно быть великим!  Мечта – недостижимой. Мелко, не масштабно мыслите, молодой человек.
— Пусть для начала мелкое сбудется, а там уже и по-крупному можно фантазировать.
— Деньги, деньги, деньги… Что за поколение вырастили? Ни каких целей, идеалов, ничего святого! Гаджеты, тусовки, удовольствия – общество жалких потребителей без всяких устремлений к самосовершенствованию!
— Пока что, мои тусовки от рассвета до заката в смотровой яме проходят, а из удовольствий – баня по субботам. Скажи-ка лучше, когда зарплата будет?
На этом вопросе дискуссия обычно заканчивалась. Герман Ильич, кряхтя, поднимался и вновь приступал к работе.
За три месяца, Лидия Вениаминовна, пару раз подкидывала Генке небольшие авансы, а когда он спрашивал о зарплате, тётка тяжело вздыхала и говорила, укоризненно качая головой: «Геночка, ты же видишь, какая у нас сейчас тяжелая ситуация. Другой племянник вошёл бы в положение, а ты…  Эх, Гена, Гена…»
Эти тяжёлые ситуации никак не сказывались на тёткиной пышнотелости, в то время, как Генка проделывал очередную дырку на брючном ремне, что бы ненароком не потерять  штаны. Будь на её месте посторонний человек, он не поверил бы не единому слову, но с панталыку сбивало родство: не может сестра его матери кинуть или подставить, потому что… потому, что это невозможно и всё тут.