Кривая автослесаря 9

Герман Ильич поехал закупать запчасти и Генка остался за старшего. Теперь он принимал оплату за выполненную работу и аккуратно передавал деньги Лидии Вениаминовне. Тётка, бормоча себе под нос, пересчитывала купюры, быстро прятала их в сумку и, с подозрением поглядывая на племянника, каждый раз повторяла одни и те же фразы:
— Сейчас немного выровняемся и тогда уж заживем. Геночка, ты точно все отдал?
— Да вы что, Лидия Вениаминовна! – Обиженно возмущался Генка.
—  Не обижайся Геночка. Я людей всяких повидала. Я на людишек насмотрелась. Зверя подлее, чем человек в природе не сыщешь.
Передавая Генке пакет с продуктами, и обязательной бутылкой спирта, она напутственно приговаривала: «На работе, Геночка не пей, а вечерком рабочий мужик выпить должен – святое дело».

Генка наконец-то закончил реставрацию «Победы». В сотый раз он придирчиво осмотрел своё творение и вновь не обнаружил ни единого изъяна – машина словно только что, сошла с заводского конвейера. Он открыл журнал, нашёл нужный номер и набрал хозяина восстановленного раритета.
Уже через полчаса к мастерской подъехал «Lexus» и из него вылез маленький, пузатый дядька. По костюму и важному выражению лица, Генка угадал в нём чиновника.
Не замечая Генку, будто тот был частью окружающего, убогого антуража, дядька просеменил к своей «Победе». Он несколько раз залезал в салон, смотрел под капотом, в багажнике, подпрыгивал, нагибался, тёр пальцем краску и наконец, восхищённо воскликнул: «Ка-а-ак?! Как можно, сидя по уши в дерьме, умудриться слепить такую конфетку?!»
— Как-то умудряемся. – Ответил Генка и любовно погладил «Победу» по крылу.
— Бегает? – Спросил дядька и посмотрел на Генку, теперь уже, как на одушевлённый предмет.
— Лета-а-ает. - Расплылся в улыбке Генка и снова погладил своё творение.
— Сейчас проверим.
Важный пузач сделал на «Победе» пару кругов вокруг мастерской и, не вылезая из салона, крикнул своему водителю: «Я на этой красавице поеду, а ты давай следом». Он поманил пальцем Генку и сунул ему пачку пятитысячных купюр.
Генка пересчитал деньги и обнаружил лишнюю пятитысячную банкноту.
— Здесь пятёрка лишняя.
— Так ты ещё и честный?! – Изумился дядька. – Лидка таких рукастых дураков любит. Сожрёт она тебя, срыгнёт и выплюнет. А, как у тебя с этим делом? Он щёлкнул себя пальцем по горлу.
— По праздникам и без похмелятора. Запоями не умею.
Пузач оттопырил нижнюю губу и нахмурил брови.
— Взял бы я тебя к себе, да не могу – ухожу на повышение. А, так, запросто, от Лидки не сбежишь – везде достанет. И так достанет, что… Дядька замолчал, побарабанил пальцами по панели и вдруг заговорил быстро и тихо:
— Барыня хорошего механика ищет. Гараж у неё будь здоров – шесть машин для личного пользования на все случаи жизни, а ремонтироваться в этой помойке, у неё отвращение. Лидка, вместе со здешними бандюками, против Барыни – гопота дворовая! У той крыша такая, что сам губернатор перед ней шапку ломает. В общем отзвонюсь я ей и тебя отрекомендую. Я-то ту-ту-у-у-у, а Лидке подгадить напоследок сам бог велел. 
Барыней-то мы эту фифу прозвали, а так она: Барышева Елена Дмитриевна – баба грамотная и с замашками. В башке не поймёшь, чего творится: искусство, поэзия и всякая дребедень. Кой чёрт её сюда занёс непонятно, но развернулась она о-го-го! Слушаешь?
— Слушаю.
— Эту пятёрку возьми себе на помывку и подстрижку. Оденься поприличней. Придёшь на собеседование – следи за языком, смотри не ругнись. Какую бы чушь не молотила – соглашайся. Хорошо, если пару умных словечек ввернёшь. Что-нибудь покажет – хвали. Хоть не понимаешь – всё равно хвали, она это любит. Ей не столько механик нужен, сколько свободные уши. Смотри, чтоб без осечки. И меня подведёшь и… про тебя и говорить нечего – сразу верёвку намыливай.
Пузач протянул Генке две визитки: свою и Елены Дмитриевны. Закрывая боковое окно, он уже говорил сам с собой: «Хорошо, если бы Барыня парня взяла. Попила Лидка моей кровушки…»