Игра. Глава 16. Экспериментатор открывает карты

     Метрах в трех от меня в полутьме мерцал проем, обрамленный массивными косяками. Свет казался слабым, но необычайно насыщенным, непривычным. Через пару секунд, стоя возле полуоткрытой двери, я увидел большую комнату, наполненную голубизной вечернего неба. Это был дневной свет, проникающий внутрь сквозь высокие узкие окна. Возле одного из них сидел мальчик и, нетерпеливо ерзая на своем стуле, громко спрашивал кого-то:

     – А почему журавли улетают? Куда они летят и зачем?

     Он провожал стаю летящих в небе журавлей, ведя пальцем по стеклу, и продолжал:

     – Если очень захотеть, можно научиться летать?.. А охотники на журавлей охотятся? А ты будешь со мной охотиться на крыс?..

     Мальчик все продолжал задавать вопросы, и я слышал, как ему кто-то тихо и невнятно односложно отвечал на них.

     Чтобы увидеть его, отвечавшего, и убедиться, что это действительно о н, я почти вошел в комнату, вытянув вперед голову.

     – Не робейте, старина, проходите, – услышал я вдруг знакомый слегка гнусавый голос. – Да проходите же вы! – Громче прежнего, уже настойчиво повторил выросший передо мной фотограф. – Любопытство не самое плохое человеческое качество. Я знал, что вы придете, что рано или поздно выследите меня.

     Я вошел в комнату. Только теперь открылись ее стены, сплошь увешанные фотографиями. Этот жалкий тщедушный экспериментатор – сомнений уже не оставалось, – видимо, подрядился на склоне лет сделать фотоэкспозицию нашей отрезанной от внешнего мира жизни. То тут, то там я видел мужчин и женщин в самых неожиданных и нелепых позах. Все они воспроизводили исторически неопровержимый эксперимент над самими собой.

     – Не удивляйтесь, – широко улыбаясь, перехватил мой взгляд фотограф, – здесь собраны только шедевры. Шедевры не в смысле профессионального мастерства, а в смысле человеческой психики. Здесь – отражение сути моего великого дела, золотое сечение чувств, судеб, свершений и побед. Здесь – неоспоримое доказательство правильности и состоятельности эксперимента. Когда-нибудь эти фотографии займут достойное место в государственном музее. А пока... – он глубоко вздохнул, – пока мой мальчик учится по ним жить. Учится жить в эксперименте и реализовывать свои программы.
   
     Я посмотрел на мальчика, внимательно наблюдавшего за мной, и протянул ему руку:

     – Привет! Меня зовут Вячеслав Андреевич.

     – Здравствуйте, а меня зовут Вит, Виталий, – ответил он, встал со стула и пожал мне руку.

     – Наследник! – вставил экспериментатор.

     Я почувствовал крепость рукопожатия и от этого почему-то стало приятно. Мальчик выглядел рослым и сильным. Его глаза светились интересом.   

     – Каждый человек, – психоаналитик доверительно взял меня под руку и потянул за собой, – каждый человек, хочет он этого или не хочет, знает он об этом или не знает, делает в своей жизни одну либо несколько программ. Он сам их моделирует и сам исполняет.

     Фотограф подвел меня к сооружению в центре комнаты в виде большого иллюминатора, встроенного в пол. Сквозь сверкающее безупречной чистотой стекло я увидел внизу, метров на пятнадцать-двадцать ниже, множество людей в белых халатах и колпаках.

     – Они, – растопыренными пальцами экспериментатор показал на шевелящиеся фигуры, – помогают людям делать выбор быстрее. С помощью искусственного интеллекта они отслеживают, как человек развивается, к чему стремится. Иногда подкидывают ему головоломки, иногда пробуют на сопротивляемость... Эти работники, осознающие масштабы и значимость проводимого мной опыта, – специалисты будущего. Они освоили профессию программиста жизни. Это мои сподвижники, среди которых должны быть и вы. Ваша специальность архитектора, о которой я краем уха слышал, или по-нашему, по-простонародному, проектировщика, для нас тоже представляет интерес. Впрочем, вы можете от нее отказаться и проявить себя совсем в другом качестве. Можно выбирать, прислушиваясь к зову своего мотора. – фотограф осклабился и постучал кулаком по левой стороне груди. – В конце концов, насколько я понимаю, это главное, ради чего вы здесь. Мы ценим выше всего творчество и позывные сердца. Вы вольны выбирать... Вы вольны!..

     Меня покоробило от этого слова – «вольны»... В груди, подступая к самому горлу, клокотала ненависть. Я не задушил экспериментатора тогда по двум причинам. Во-первых, в комнате вместе с нами находился мальчик. А, во-вторых, голубоватый свет свободы, наполняющий комнату, вскружил голову настолько, что я пребывал в каком-то заторможенном состоянии.

     Тем временем внизу, под стеклом, два сподвижника размахивали руками, что-то доказывая друг другу, кто-то передвигался от одного человека к другому, а некоторые сидели за столами с установленной на них компьютерной и копировально-множительной техникой и смотрели в мониторы. Похоже, работа кипела. "Это надо же было так развернуться!" - подумалось мне. Создавалось впечатление, что здесь выполняется большой государственный заказ.