Кошка

  На плече у этой женщины каждый обычный и неординарный день посиживает она и, приподняв на время, белые, длинные, как проволока, ресницы, снова их опускает. Посиживает, ластится, веселит мишурой приятных видений, рассуждает, винит и жалуется, переменчивая, ручная кошка-память. Женщина распрямляет свою кукольную фигуру, встает с дивана и позволяет кошке спрыгнуть с плеча, а та укладывается поудобней на вязаной шали. Никто кошку не потревожит до завтра. Женщина уходит спать.
"Завтра" приходит второпях, обрезает каравай сна неприятно острым лучом утра и женщина слышит ворчание и мужское покашливание на кровати у противоположной стены. Потом хлопает дверь, плещется в ванной вода, а кошка-память в это время мягко вспрыгивает на постель.
- Ну, что опять! Чего тебе? Киска, киска, брысь под лавку! Сон? Какой сон? Ах, да, видела маму и город мой. Было хорошо. Уютно. Холодно или тепло, не помню, а было счастливо, радостно.

  Вспомнив о сне, женщина чувствует себя, как малышка, у которой отобрали конфету. Очень большую, жизненно-важную конфету. Она сжимает надувшиеся было губы, глаза широко открыты от обиды и сердце стучит-стучит-стучит. Накинула халат, пошла в душ, ну и кошка за ней. Здесь они вместе поют песни, все про "колокольчик звенит" да "в степи глухой". Пар, горячая вода и кошка на плече, мечущая слайды перед глазами.
- Смотри, это твоя улица, соседи, сестра, школа, природа...
-Да, да, да...
В обмякшем теле больше спокойствия. Женщина оборачивает мокрую, до смешного подурневшую кошку махровым полотенцем и идет одеваться, готовить завтрак, провожать мужа на работу, хлопотать по хозяйству, встречать мужа с работы, а вечером, уставившись в телевизор, снова поглаживать кошачью шерсть, слушать задумчиво мурчание ушедшего времени и ощущать болезненно живо всех, кто исчез из её жизни вместе с её городом, страной и всем Евро-Азиатским континентом. -Где вы?
-М-р-р...
-Почему не зайдете в гости?
-М-р-р...
-Отчего так хочется вас всех назад?
-М-р-р...


  Теперь кошка, словно ведьма, уставилась ей в лицо своими двумя голубыми лужами. Уставилась, как будто готова слизывать невидимые слезы, а сама ловит их экранами глаз, заглатывает, пьет взахлеб. Там, на той стороне кошачьей сущности слезы сложились в дождинки и колотят, колотят по асфальту, по крышам, плюхаются в лицо девочке во дворе, которой женщина никогда уже не улыбнется в ответ на "Здрасьте!; на балкон соседям, которым она никогда не принесет пирог, испеченный без всякого повода; на опустившиеся плечи её мамы, с которой она никогда больше не увидится... И дальше, и дальше. Серый непроглядный ливень. Кошка опускает ресницы.