Перевернутые Розы

  Всем нам когда-нибудь дарили розы. Кому-то - с регулярностью праздников и дней рождения, кому-то - не чаще, чем луна затмевает солнце, а кому-то - с внезапностью метеоритного дождя. О самых необычных букетах в моей жизни, тех, что застигали меня врасплох, а потому ярко выделились из череды всех остальных, здесь и пойдет речь.

  Это было в семидесятых. Темно-красные розы в хрустящем целлофане, похожие на произведение искусства, принес мне семнадцатилетний тогда Ваня, с которым мы познакомились в танцевальной студии при дворце культуры города Н-ска. Днем он работал на заводе, а вечерами мы с ним выплясывали задорные народные танцы и как-то само собой дело дошло до поцелуев. В тот вечер он стоял под окнами общежития моего училища и орал на всю Ивановскую, что любит меня, а я слушала в отворенное окно на 5-м этаже и вместе со мной - все общежитие. Непонятно, то ли следуя правилам, то ли от зависти, но дежурная по этажу во всеуслышание грубо отчитала моего Ромэо и даже пригрозила милицией. Может это было плохое предвестие, но вскоре мы с Ваней расстались очень внезапно и странно. Бутон нашей любви, волею судеб, едва распустившись, разрушился скорее, чем завял его непревзойденный букет.

  Прошло время и вот кандидатом быть запечатленным в моей памяти вместе с цветами стал непутевый Юрка, у которого, кроме хобби археолога и, в то время только начинавшейся, успешной карьеры забулдыги, не было ничего постоянного. Ранним утром он протиснулся в дверь моей квартиры, держа охапку бледно-розовых, лохматых, мокрых от росы роз, не собранных ни в какой букет и нестерпимо колючих. Он высыпал их ворохом на стол, спросил, есть ли у меня ваза, одновременно с криками "Ой! Ой" распутывая ветки, и с простецкой улыбкой заявил, что нарвал их на городских клумбах! Оригинально и даже где-то лестно (он их добыл с риском для жизни, и ценой в кровь исцарапанных рук!), хотя и достойно всяческого осуждения. С Юркой у нас так ничего, несмотря на гармоничное расположение наших звезд, и не сложилось даже в простенький букет.

  Еще годы спустя, когда у меня родилась дочь и мой муж Павел забирал меня из роддома, роз мне как раз и не досталось. Он оббежал весь город и всех знакомых с палисадниками, но в связи с тем, что неделю назад было 1-е сентября, все цветы в округе были срезаны и, проданы, и преподнесены учителям, а новые еще не выросли. Когда муж пришел с пустыми руками, я обиженно заявила, что так неторжественно забирать меня из роддома нехорошо, так что пусть найдет розы, и шампанское с шоколадом для медперсонала, или я с малышкой остаюсь ночевать. К вечеру он принес букетик жиденьких, побитых георгин и пачку шоколадных конфет. Как розам не довелось стать частью столь важного дня, так и Павлуше впоследствии не довелось стать частью моего будущего.

  И вот, после того как море воды утекло, и страна людей, верящих, по принуждению или всерьез, в равенство для всех, то есть наша страна, пала, и стала перестраиваться, одновременно разрушаясь, из-за дальнего моря-океана прилетели ко мне на крыльях аэрофлота экзотичные, искусственные, но изумительно правдоподобные розы всех цветов и оттенков. Их стал слать мне каждую неделю Джеймс из Америки до своего приезда в Россию. Шелк, притворявшийся столь мастерски цветком, нельзя было даже обозвать безвкусицей! От них не пахло цветами, но веяло сладким, стойким ароматом заморской страны, незнакомой, но уже безмерно обожаемой из дальнего-далека.

  Теперешняя жизнь наша с Джеймсом получается тоже немного не настоящая, а как буд-то шорох пластиковой мишуры, сухой, подкрашенной, обращенной в ароматизированный суррогат жизни, незаслуженно претендующий на большее. Мы топчемся долго на подмостках мечты о прекрасной жизни в Америке. Мы мнемся у порога, но когда открывается дверь, это опять не наша очередь, а нам для ублажения протягивают искусственный цветок.

  Но, мне никогда не забыть, как, еще до того, как я пересадила себя в американскую почву, на Московском вокзале, три элегантные розы вручил мне мой бывший однокурсник, Вадим, в доме которого я остановилась на неделю перед отлетом в США. Вадим - талантливый художник, неподражаемый, порядочный, галантный мужчина, и к тому же неимоверно красивый - был моим тайным безответным увлечением начиная со студенческих лет. В тот мой приезд в Москву мы гуляли по Красной площади под-ручку, пили шампанское, смотрели салют и вспоминали годы совместной учебы, проведенные под покровительством Богемы. От него я узнала интересный способ засушивания цветов, не между книжными страницами, а просто вверх ногами. Если срезанные розы высушить, подвесив их в перевернутом виде, то они сохранят форму и даже будут приятно пахнуть много лет спустя, что и было методично проделано с подаренными им розами. Вместе с ними я увезла с собой его первый и последний, полный загадочности поцелуй в щечку при прощании.

  Как жаль, что засушенные розы, когда их снова поставишь в вазу, не наливаются румянцем, не оживают, а только припудривают лицо невидимым облачком пыльцы и пыли, и похрустывают, и требуют осторожного обращения, но ни намека на возвращение в кровь и плоть. Так, засушив благоухание неразделенных чувств, уехав от тех, кого мы обожали, мы когда-то возвращаемся назад в ожидании возрождения законсервированных надежд, но только пыльный прах времени щекочет нам ноздри и мумия любви, сухая, пожухлая и хрупкая никак не воскресает, как бы мы того ни хотели.

  От букета до букета, я живу, наслаждаясь прелестью лепестков и опасаясь колючек, но, так же, как розы, жизнь то превозносит нас, то причиняет нам боль усердием тех, кто дарит нам розы.