Не хочу быть братом!

Мне нравятся его письма.

Опять взялась за свой дневник... 

1962 год. Северная осень: холодная, мрачная, дождливая... на пороге зима. Первокурсница я теперь, стараюсь привыкать к кардинальной перемене своего бытия без трудной деревенской жизни, без папы с мамой и братишек.

Что-то редко ходят письма от сестёр: Тамара живёт на Украине, Дина в Казахстане, судьба их забросила после целины... Пишет часто только Коля Чайковский (брат Ивана - мужа моей сестры Тамары).

Мне очень нравятся его интересные, содержательные письма, я ещё не видела ни у кого таких классных писем. Коля тоже учится по линии музыки, только более углублённо. Ещё он пишет неплохие стихи, пока только для себя.

Как развивалось знакомство по переписке, начавшейся с той холодной осени 1962 года, как возникал интерес друг к другу и зарождение чувства симпатии, а потом влюблённости (заочно) – многие письма, к сожалению, не сохранились...

Время идёт быстро, оно просто летит! Я заметно повзрослела и малость поумнела, перестала тосковать о своих родных, да в принципе и некогда - надо учиться и не до какой-либо тоски.



"Не хочу быть братом!"

Здравствуй, Нина! Ты так добра и внимательна ко мне. Спасибо за книги, что ты прислала со стихами вологодских поэтов и за то, что ты такая. С официального знакомства я не ждал таких щедрот.

Да, ты права: за эти полтора года, когда мы стали писать друг другу, мог в нашем воображении родиться образ далёких, в то же время близких, нужных друг другу людей. Моё воображение питается не одними догадками.

Я видел тебя на фотографиях у Тамары и даже детские, так что я знаю тебя немножко, и у меня заветное  желание увидеть тебя, понимаю и тебя – хотя бы увидеть мою фотографию. Я тебе обещал, но так и не сфотографировался, стыдно быть таким треплом, но факты разоблачают. Но теперь клянусь честью мужчины, что в следующем письме получишь мой портрет. Сфотографируюсь специально для тебя...

Мне всегда хорошо думать о тебе, особенно зимой, когда Большая Медведица своим большим ковшом высыплет миллионы чистых и светлых звёзд. Мне почему-то всегда казалось, что небо начинается с Севера, хотя ему нет начала. Но теперь я точно знаю, что у неба есть начало, оно идёт от северной звезды, которая у тебя над головой, а значит, небо начинается с тебя.

Не думай, что я тебе льщу. Мне просто хорошо думать о тебе, и я рад этому, как в детстве сказкам, теперь я сам умею сочинять сказки и рассказывать другим.
Может, ты будешь хохотать над этими строчками, но мне нравятся вымыслы. Может, да и не может, а точно, никаких жар-птиц не существовало, однако, Царевич её поймал, и разве мы не счастливы тем, что существуют в мире сказки, поэзия и музыка, в которых живёт чья-то красивая душа, имя которой искусство.

Мне не хочется прожить жизнь так, чтобы увидеть её обнажённой, закричать, что она бессмысленна и пуста, хотя и бывают такие минуты, что хочется кричать об этом.
Я хочу сам быть творцом своей жизни, разве не от меня зависит видеть звезду золотой, серебряной или чёрной. Не думай, что я пишу пьяный или случайно не попавший в сумасшедший дом. Просто хочется стать независимым от быта хотя бы в своих мечтах...

Видел «Пер Гюнта», «Арлезианку». Рассказать об этом невозможно, а если бы я и попытался, то только слабо пародировал бы свои впечатления, словами, мало приспособленными к выражению того, что испытываешь, когда видишь настоящее искусство.

Скажу одно, что зал, набитый до отказа – не свидетельство успеха артистов, а жертва рекламы. Мне кажется, что многие пришли потому, что театр-то московский,  но ушли не обманутые в своих ожиданиях. И то, что там увидели, навсегда запомнится, как помнится самое лучшее, что бывает в жизни...

Вскоре приехал к нам Щедрин, молодой московский композитор...
Современную музыку надо слушать в небольших дозах, потому, что мы воспитаны на благозвучных консонансах Баха, Моцарта и тут вдруг – малые секунды, большие септимы и тритоны, которые так режут слух. Но всё же это была настоящая музыка – ясная и доходчивая, свойственный Щедрину юмор в музыке не может рассмешить ни баховцев, ни бетховенцев.

На другой день, когда мы с ним встретились, он подтвердил это и в беседе. После отъезда, он оставил кучу поклонников современной серьёзной музыки, и даже многие взялись за перо, стараясь записать свои мысли и настроения на нотном стане.

Наш курс отыграл академический концерт. Программы хорошо никто не выучил, колхоз виной тому. Я сейчас начал готовить новую программу: Дакен «Кукушка», Прокофьев «Мантекки и Капулетти» из «Ромео и Джульетта», концерт Баха для скрипки с фортепьяно «А –moll». 

06.12.64.   Пиши о себе больше и откровенней.  Николай Чайковский.               
      

               
Узнать и понять, какой же ты на самом деле?

Я влюбилась в его письма. Что я могу писать ему? Он уже давно сформировался, а я ещё почти дитя, куда мне до него. Я младше его на много лет, это что-то значит! Пусть он будет для меня названным братом...

Написала ему об этом и предложила для знакомства свою соседку по нашей студенческой келье - Галку Биричевскую, ведь она тоже пишет стихи и они легко поймут друг друга...

А сама частенько думаю о нём, пытаюсь представить его. Если бы он приехал сюда в Кириллов или к нам в деревню... Хочется увидеть его, узнать и понять, что он за человек.



Сколько слёз принесло мне это его письмо!

"Здравствуй, Нина! Конечно, я фантазёр, и вижу, что напугал тебя, и как подействовало моё воображение на твоё решение – зачислить меня в родственники, ибо часто им мы меньше всего высказываем свои симпатии и чувства.

Боюсь, что когда я стану тебе братом, то ты из родственных побуждений перестанешь писать письма своему названному брату. Но дело твоё: брат так брат, хорошо, хоть не дядя. Этот абзац писал не фантазёр, дальше будет продолжать он.

У тебя есть тот, кого ты называешь не братом, у меня - тоже, но и для тебя он, и для меня она – не всё. Ты его можешь назвать любимым, мужем, но не всем. Так же и я могу её назвать, кем может быть реальная женщина реальному мужчине, но не тем, кого ищет моя мечта упорно и неотступно с тех пор, как я начал бредить любовью, с тех пор, как я начал понимать, что в мире есть прекрасное.

Меня по-разному называли: и любимым, и другом, и врагом, но не было той, которая могла бы назвать меня – всем. Я уже не раз ошибался и разочаровывался, но веры в то, что она придёт – я не теряю, ибо она может придти только к тому, кто сам такой и кто её достоин.

Тебя я никак не называл, хотя повторяю ещё раз, было приятно думать о тебе. Моя беда, что я проболтался и, кажется, сказал лишнее. Я не знаю как бы тебя назвал при встрече, но, слава Богу, мне теперь не стоит над этим ломать голову – ведь я брат, а это обязывает уважать свою сестру и не помышлять о большем. Что ж, можно и так. В этом я виноват сам, боюсь, что у твоего брата быстро исчерпается запас родственных отношений.               

А той, которая хочет со мной познакомиться, скажи, что я сумасшедший и могу обозвать её любимой, только пусть попросит фотографию, чтобы знать, во что я ей гожусь, в брата или в прадедушку. А то знаешь, в стихах неудобно писать, что мне двадцать семь лет, социальное положение – студент, холост, судимости не имею, в революции и в Великой Отечественной не принимал активного участия...

Я сейчас сфотографировался для тебя, хватит и ей, а если есть там ещё желающие, так что тебе стоит написать объявление: имеется для знакомства человек не совсем молодой, но с умом – переписываться можно. Забавный фантазёр – похохотать можно. За справками обращаться к студентке третьего курса Н.Н..  Думаю, что найдутся любители послушать бред больной души, не находящей в людях того, о чём поёт ему ветер, настоянный хвоей Севера...

Только что с концерта, слушал четвёртую симфонию Чайковского, первый фортепьянный концерт и увертюру-фантазию «Франческа ди Римини». И сейчас ещё не могу успокоиться: кажется, моя личная обида ничто в сравнении с адскими воплями душ, погубленных человеческими страстями.

Думаю, откуда зло? Почему оно так мощно и потрясающе и почему так беззащитна любовь, почему она так скромна и застенчива перед чёрной силой зла, почему она не в силах победить рок и всегда его жертва? Почему?

Неужели она слабее чувства зла? Ведь одержимый любовью и злом находится в одинаковом возбуждении, и всё же зло сильнее, а она всегда идёт на компромисс перед ним. Считается, неудобно солнечным днём целовать любимую в толпе на улице, а вот в морду дать обидчику – дело чести, подвиг.

Кто это всё выдумал? Кто любви назначил ночь и тёмные углы? Кто к её чистоте прицепил ярлык пошлости? Кто заковал её в цепи уюта? Почему чистые чувства считают нереальными, бредом?

Ведь у нас же смешно выглядел бы человек, вздумавший прокричать на многолюдной площади о своей любви, а вместо этого крика слышишь на улицах города: «Покупайте пирожки! Горячие! С горохом!»

Неужели любовь только в музыке, в поэзии? Неужели её нет меж людьми, чистой, возвышенной, безрассудной и сильной, как девятый вал, который бы захлестнул всё мелочное и серое в жизни?

Пётр Чайковский знал её. Это гимн в финале фортепьянного концерта, это упругое шествие счастья по планете! Значит, есть она сильная, гордая, независимая, и каждую минуту надо быть готовым, она приходит однажды, как юность, как жизнь, она застаёт врасплох, ослепляет своим блеском и заливает хмельным восторгом счастья и даёт мечте белый парус.

Ну вот, фантазёр сказал всё, он обиделся на тебя. Он иногда меня подводит, суёт нос в мои личные дела, а когда я играю на академ-концертах, возьмёт и смоется, и отдувайся тогда за него. Вот и в письма суётся, говорит, дай – напишу хоть строчку. Я ему доверяюсь, а он рад стараться, и потом мне приходится быть тебе братом...

Знаешь, мне братом не хочется быть, ведь я и так тебе родич.
Если тебя смущают мои откровения, я могу заткнуть глотку фантазёру, он меж нами лишний и нам от этого полное спокойствие и выгода экономического порядка – меньше тратится бумаги.


             ***
Когда пробьют часы полночи,
И переступит твой порог
Грядущий год, простит пусть впрочем,
Что с ним к тебе придти не смог.

Когда ты с полного бокала
Пригубишь капли три вина,
Ты знай, что кто-то пьёт стаканом,
До дури кто-то, чья вина?

Когда ты в белом вихре вальса
Пойдёшь кружить тогда с другим,
Я буду в окна к вам стучаться
Крылом надломленным пурги.
               
Я буду выть от злости дико
И вслед за вами побегу;
И ты услышишь мои крики,
Следы увидишь на снегу.

А кто-то скажет, здесь был парень,
Тобою бредил... И зимой
Метель взметнула белый парус
И полетела над землёй.

               Н. Чайковский.

С Новым годом. Желаю счастья. 26.12.64.               
             
 
               
Сколько слёз принесло мне это письмо! Какая же я дура, как же я глупа и по-детски наивна!

Гляжу на его портрет: очень качественный чёрно-белый снимок, видимо выполнен в  хорошем фото-салоне. Коля запечатлён при костюмчике ещё и с галстучком!  Мои однокурсники-ребятки так не одеваются!

Первое впечатление: лицо довольно симпатичное, но не как у юного мальчика, видно, что человек в возрасте, странная причёска (короткая стрижка - не по нынешней моде), но глаза удивительные, они прекрасны: огромные, карие, лучистые и в то же время очень печальные...

А какой же ты на самом деле? Какой?