Валуа

                Первое  действие.

 У  скульптора  Патриса  Валуа  длинные  с  проседью  волосы , серьга  и  несколько  цепочек , подруга  Рени  молода  и  обворожительна , брожение  по  имеющему  кирпичную  кладку  внушительному  помещению  они  осуществляют  втроем  с  благопристойным  агентом  по  недвижимости  Сильвеном  Гидодо.

Гидодо. Извините , что  вчера  я  не  мог. Дела  в  Безансоне  задержали. Наша  компания  всю  Францию  старается  охватить. Вам  в Безансоне  бывать  приходилось?
Патрис. Ездил  я  когда-то  к  одной… остановился  пообедать  и  с  другой  познакомился.
Гидодо. До  Безансона-то  доехали?
Патрис. С  четырьмя  бутылками  вина  мы  с  ней  пообедали. За  руль  я  в  тот  день  уже  не  сел. Мял  ее , помню , как  глину  давно  не  мял…
Гидодо. Мне  известно , что  вы  скульптор. Вы  мне  сказали.
Патрис. (Рени) Блестяще  он  меня  задел. Есть  ваятели , чьи  имена  на  слуху , а  вы  скульптор  по  вашему  собственному  признанию. Лепите  чего-то  из  чего-то… а  может , и  не  лепите. Та  девица  из  Безансона  тебе  во  многом  уступала.
Рени. Понятно , почему  ты  ее  на  первую  встречную  променял.
Патрис. Творцу  важна  новизна. За  грудь  потрогаешь  и  половина  будущей  женской  фигуры  готова. Ради  тебя  перспективой  великих  работ  я  пожертвовал.
Рени. Я  знаю , что  хранить  верность  у  тебя  не  получится.
Патрис. Сейчас  получается. В  мрачных  оттенках  ты  нашу  завтрашнюю  жизнь  не  рисуй. (агенту) Мы  здесь  и  жить  собираемся.
Гидодо. Помещение  вообще-то  не  жилое.
Патрис. Электричество  есть , кровать  притащим. Мебель  поблизости  продают?
Гидодо. В  окрестностях , по-моему…
Патрис. На  кроватях  из  магазина  предаваться  страсти  я  не  люблю. Были  в  употреблении , люди  на  них  кое-что  делали , мне  передается  их  энергия  и  дамочек  я  в  восторг. У  соседей  кровать  мы  купим. Поможете  сюда  перетащить?
Гидодо. Нам  бы  договор  аренды  оформить…
Патрис. Я  о  кровати  спрашиваю!
Гидодо. А  вы  не  думаете , что  они  откажутся  вам  свою  кровать  продавать? Вы  им  в  дверь  звонить  собираетесь?
Патрис. Не  откроют – из-за  двери  крикну.
Гидодо. «Продайте  мне  вашу  кровать!»? Через  пару  минут  вы , месье , сирену  услышите.
Патрис. Я  деньгами  из  завалю. Не  полицию  вызывать – ноги  мне  целовать  им  захочется. Уставшая  мадам  прилегла  и  задремала. А  я  с  ее  мужем  договорился , сказал , что  кровать  я  забираю  немедленно , и  скинул  он  мадам , на  пол  ее  стащил. Вскочив , она  толкается , в  оскорбленности  чувства  европейской  свободной  женщины  изувечить  его  грозится , а  он  называет  ей  сумму. И  ее  передергивает  гримаса  полного  счастья. Она  бы  и  на  спине  кровать  понесла , но  я  эксплуатирую  женщин , в  грузчиков  их  не  превращая.
Гидодо. Вы  роскошны.
Патрис. Я – босс. 
Гидодо. Чтобы  сказанное  вами  было  реалистичным , очень  значительную  сумму  вы  обязаны  им  предложить.
Патрис. Я  ею  располагаю. Киньте  взор  на  Рени. С  бедствующим  художником  она  бы , по-вашему , по  окраинам  разъезжала?
Гидодо. Женщинами , случается , ведет  только  любовь.
Патрис. Любовь , построенная  на  сексе. Единственный  тип  любви , деньги  куда-то  вдаль  задвигающий. У  нас  с  Рени  секс  весьма  жалкий – подкосили  меня  всякие  опасные  дары  виноградников  и  плантаций. Я  буду  твоей  девочкой , твоей  вещью… напряженно  работает  мысль. В  шляпе  с  широченными  полями  я  к  Рени  подошел. Сразу  понял , что  она  не  вещь , с  личностью  дело  имею – половые  стимуляторы  я , Рени , принимать  не  намерен.
Рени. Я  тебя  не  заставляю.
Патрис. Знаю  я  вас , прелестных  спутниц. Секса  вы  желаете  безумного!
Рени. У  меня  он  до  тебя  был.
Патрис. Это  меня  и  успокаивает. Женщина  молодая , но  пожившая , сильнейшим  оргазмам  в  силу  опыта  значения  не  придающая , равновесие  души – оно, месье  Иисус , звезда , к  которой  мы , нечестивцы , тянемся. О  размерах  арендной  платы  мы  договорились?
Гидодо. Да.
Патрис. Скиньте  мне  немного.
Гидодо. Но , месье , мы  же  с  вами…
Патрис. Деньги  без  скидки  я  вам  не  переведу.
Гидодо. И  сколько  процентов  вам  сбросить?
Патрис. Процентов  сорок.
Гидодо. Вы  не  в  себе. Извините  за  резкие  слова , но  ваше  предложение  несуразно. Пятипроцентная  скидка  допустима. Все , что  более , вы  меня  извините…
Патрис. В  задницу  скидку. О  чем  договаривались , то  вам  и  вывалю. Скидку  он  мне  словно  нищему  дает! Чего  вы  весь  сжались? В  башке  застучало , что  уплывает  клиент? У  вас  вид  тигра  перед  броском. Или  идущей  по  лесу  мадемуазель , треск  ветки  услышавшей. Похотливый  отморозок , она  думает , из  мрака  к  ней  направляется… о  сорока  процентах  я  ради  вашей  реакции  сказал. Она  была  омерзительной. Набросившемуся  на  тебя  мужчине  ты  бы  сопротивлялась?
Рени. Изнасиловать  меня  пытались.
Патрис. Кто?
Рени. Он  в  лесу  земляникой  меня  накормил. Мне  шестнадцать  еще  не  исполнилось.
Патрис. И  ты  в  лесу  уже  приключений  искала?
Рени. Я  с  немощным  дедушкой  в  лес  пошла  погулять. За  городом  он  у  меня  жил. Сразу  за  забором  полоса  деревьев  начиналась. Дедушка  метров  тридцать  прошел  и  в  обморок.
Патрис. Ясно , он  же  немощный.
Рени. Я  по  телефону  вызвала  помощь  и  неподалеку  от  дедушки  кружила , цветы  наклонялась  понюхать , усатый  месье  в  резиновых  сапогах  ко  мне  подошел. Земляники  в  ладонь  мне  насыпал. Когда  я  съела , он  меня  повалил. Я  закричала. Мне  повезло.
Патрис. То  есть?
Рени. Дедушка  очнулся.
Патрис. Не  выручку , старый  хрен , побежал?
Рени. Не  побежал , а  пополз. Лбом  рассекает  траву , пугает  моего  обидчика  кастрацией  садовыми  ножницами… месье  отступил. Зайцем  с  места  рванул.
Патрис. Дедушку  испугался. Не  очень  сильно  тебя , выходит , хотел.
Рени. Насколько  я  почувствовала , эрекции  у  него  не  было.
Патрис. Творческую  личность  я  в  нем  не  исключаю. Мистические  рассказы  в  глуши  он  пишет. На  рассказ  уходит  тридцать  бутылок  вина. Пишущее  перо  не  летает , застыло  оно  над  листом… без  вдохновения  ему  не  пишется!
Гидодо. Для  вдохновения  на  молоденьких  девушек  нападает?
Патрис. Амстердамский  скульптор  ван  Флиссен  для  вдохновения  старушек  подхватывал.
Гидодо. На  руках  их  держал?
Патрис. От  творчества  вы  далеки. У  тебя  на  руках  пораженная  происходящим  старуха. На  что  это  может  вдохновить?
Гидодо. На  памятник  мудрый  всемирной  матери.
Патрис. Занятная  мысль…
Рени. О  воплощении  призадумался?
Патрис. Наш  специалист  по  недвижимости  оказался  умнее , чем  я  думал.
Гидодо. Спасибо.
Патрис. Что  угодно  вдохновить  в  состоянии… твой  талант , чья-то  старость  и  получай , мир , творение  на  площадь  между  кленами. Старость  нужно  понять. Удерживая  на  вздувшихся  от  тяжести  руках , пропустить  сквозь  себя. Ван  Флиссен  шел  путем , для  него  более  подходящим. В  речной  канал  старух  он  бросал.
Гидодо. И  они  тонули?
Патрис. Ни  единого  смертельного  случая. Старуха  об  воду  и  всплеск! Одноименная  композиция  и  история  ее  создания   сделала  из  ван  Флиссена  фигуру  достаточно  обсуждаемую. Изначально  лепить «Всплеск»  он  не  собирался – от  сильных  эмоций  чего-то  отвлеченного  от  наблюдаемой  картины  он  ждал. Сгорбленный  рабочий  душит  змею! Невероятно  пропорциональная  девушка  обнаженно  грустит  на  унитазе! И  ты  доволен , и  людям  понравится. «Жить  только  для  себя  есть  злоупотребление». Шекспир.
Гидодо. Величайший  француз.
Патрис. Он  из  Британии.
Гидодо. Попытка  блеснуть  остроумием. Будь  он  французом , грандиознейшим  соотечественником  вы  бы  его  считали? 
Патрис. Да  хрен  ему. В  переводе , говорят , объективное  впечатление  не  составишь. Поэтому  мы  его  и  любим. Для  шекспировского  фестиваля в  Тулузе я , начинающий , Яго  слепил. Расставленные  фигуры  без  подписей. Под  каждой  приклеенная  бумажка. Узнал  персонажа – впиши. Мой  Яго  от  узнавания  ускользнул.
Гидодо. А  ваш  голландский  коллега? Насилие  над  старушками  с  рук  ему  не  сошло?
Патрис. В  Голландии  полиция  добродушная.
Гидодо. Конечно , они  же…
Патрис. Добродушная  до  поры  до  времени!
Гидодо. Полагаю , скульптора  ван  Флиссена  посадили.
Патрис. Вопрос , по  чьей  воле  старух  он  в  воду  швырял. Не  сами  ли  старухи  его  просили? Старухе  на  восьмой  его  задержали , и  он , ни  в  чем  не  признаваясь , кивает  на  бултыхающуюся  старую  леди , говорит , вытаскивайте  ее  и  допрашивайте , сто  пятьдесят  евро  за  швыряние  мне  она  заплатила.
Гидодо. На  месте  полиции  я  бы  поверил  старой  леди.
Патрис. А  она  его  показания  не  опровергла. Мозговая  деятельность  вследствие  преклонных  лет  почти  затухшая , к  тому  же  немалое  потрясение… полиции  она  о  сбежавшем  коте  сказала.
Гидодо. А  о  человеке , сбросившем  ее  в  воду?
Патрис. Ван  Флиссена  иногда  можно  увидеть  на  пришвартованном  у  Морского  музея  корабле. Что  о  нем  говорила  старуха , не  в  курсе. Сказала  бы , что  он  без  учета  ее  желаний  так  поступил , его  бы  под  суд. Суда  не  было. За  вином , детка , сходишь?
Рени. Схожу.
Гидодо. Далеко  ее  посылаете?
Патрис. До  машины  ей  надо  пройтись. Разрешаю  вам  ей  помочь. Гидодо. Бутылок  вы , наверное , прилично  захватили.
Патрис. Увлеченность  у  меня  чрезмерная. Тернии  непростого  пути! Невежество  в  мире  растет , деятели  искусства  богатеют… имя  себе  создай  и  лепи , что  тебе  в  голову  ударит. Без  зазрения  совести  выдавай  отвратную  дрянь. Помочь  мне  в  распитии  я  вас  не  приглашаю.
Гидодо. Помощница  у  вас  есть.
Патрис. Она  и  бутылки  не  осилит , стаканчик  в  лапке  сожмет  и  на  меня  сочувственно  смотрит… к  переменам  привыкаешь. Она  их  даже  полюбила!
Рени. Не  их , а  тебя.
Патрис. Огромные  чувства  к  гениальному  мастеру. Логично , потому  что  соразмерно. Бутылку  красного  вам  подарить?
Гидодо. Приму  с  удовольствием.
Патрис. С  кроватью  решим  и  любую  у  меня  забирайте. Они  у  меня  все  одинаковые! Сказал , что  мне  ящик , и  у  меня  спрашивают , а  какого? А  вот  такого! Пальцем , не  вглядываясь  , указал. Вы  ночью  где  спать  собираетесь? Гидодо. Дома.
Патрис. Ляжете  в  кровать , перед  сном  мысленно  обратитесь  к  Господу  Богу…
Гидодо. Я  неверующий.
Патрис. Примитивный  бездуховный  деляга! 
Гидодо. Для  духовного  развития  медитации  полчаса  в  день  выделяю.
Патрис. Козлиный  крест! Пустое  убийство  времени. Мелкие  людишки , в  себе  ковыряющиеся… чего  там  найдешь? Ничтожества  погружаются  в  себя! Изучают  себя  изнутри. (начинает  ходить  сгорбившись) У  меня  заказ. В  образ  горбуна  я  вхожу. В  его  душу  стараюсь  проникнуть.
Гидодо. Горбуна  из  Нотр-Дама  вам  заказали?
Патрис. Да  мало  ли  горбунов. Отцовского  пластического  дара  ни  грамма  во  мне , конечно. Папа  у  меня  мим. На  Лазурном  берегу  уличные  представления  устраивает. Гидодо. Рад  за  вашего  старика.
Патрис. За  подачки  на  набережной  надрываться?
Гидодо. Его  дело  требует  прекрасной  физической  формы. С  радикулитом  нет  пантомимы. Про  серьезные  заболевания  что  говорить.
Патрис. Здоровье  у  него  бетон. Всех , не  чихнув , гриппом  перезаразит. Яхту  куплю  и  с  берега  на  него  смотреть  буду. Прикажу  веревку  мне  из  трюма  подать. Тебе  прикажу.
Рени. Я  исполню.
Патрис. Намотаю  веревку  на  бутылку  шампанского , раскручу  и  на  берег  зашлю. В  стиле , от  нашего  стола  вашей  мостовой.
Гидодо. В  отца  попадете – он  пострадает.
Патрис. Мне  бы  в  прогуливающегося  русского  бандита  не  попасть.
Гидодо. Вы  же  на  яхте. Двигатель  врубите  и  сбежите.
Патрис. С  какой  яхты  бутылка  в  него  прилетела , он  не  поймет. А  кто  это  у  нас  на  яхте  в  море  уносится? Не  струсивший  ли  метатель  вдовы  Клико?
Гидодо. Из  качественного  шампанского  мне  больше  по  вкусу  Луи  Родерер.
Патрис. Лилипутская  у  вас  душа. Никогда  не  устану  подчеркивать , что  людей  вашего  пошиба  выделяет  категорическое  нежелание  признаваться  в  собственной  неправоте. Затаитесь , ничего  не  предпринимайте , русский  головорез  башку  потрет  и  уйдет… а  вы  мне  что  подсказали? Прочь  от  берега , раскрывая  себя , рвануть. Мы  его , детка , сейчас  отсюда  спровадим. В  постельку  ты  бы  прилегла?
Рени. Усталость  я  чувствую.
Патрис. Поваляться  и  я  не  против , но  чего-то  мягкого  я  здесь  не  вижу. Вы  идете  со  мной  за  кроватью. Грыжей  вы  не  обременены?
Гидодо. Меньше  тонны  таскать  мне  можно. Вы  и  вправду  настроены  кровать  поблизости  раздобыть?
Патрис. Я  богат. Милейший  Христос  своими  продырявленными  руками  двери  возможностей  настежь  для  меня  распахнул.



                Второе  действие.

  Рени  Ожени  нежится  в  широкой , появившейся  в  помещении  кровати. Патрис  Валуа  за  ее  спиной  творчески  мучается  с  куском  глины. 

Патрис. Что  же  за  дерьмо  получается…
Рени. Иди  ко  мне.
Патрис. Искусство  превыше  всего. Набросок  в  глине  придумаешь  и  только  руки  испачкаешь… кровать  удобная?
Рени. Как  королева  лежу.
Патрис. Это  я  у  нас  король.
Рени. Да , ты  Валуа. Мой  первый  мужчина  с  королевской  фамилией. Мне  нравится  тебе  подчиняться.
Патрис. В  отпуск  бы  мне  по  ранению! Каждая  неудача – это  же  рана. Берешься  что-то  делать , мнешь  материал , ждешь  результата… слышишь  гнусный  смешок! В  пьяном  сознании  чего  только  не  раздается. Вина  глотну  и  продолжу. За  столом  отрублюсь – не  буди. Помнишь , ты  меня  растолкала  и  спать  в  постель  повела?
Рени. Отругана  я  была  громко.
Патрис. Сновидения! Когда  напьюсь , тоскливые  они  у  меня  постели. Ноги  отнявшиеся , отец , на  которого  двадцать  миллионов  долларов  за  спасение  тонущего  сынка  филиппинского  миллиардера  свалилось… тонули  я  и  он.
Рени. И  твой  отец  стал  спасать  не  тебя?
Патрис. Я  кричал , но  он  бросился  захлебывающегося  мальчишку  вытаскивать. На  сорокалетнего  мужчину  внимания  не  обратил. А  это  его  родной  сын! Ладно , не  тонул  я , не  снилось  мне , что  параллельно  с  филиппинцем  тонул. Из  еды  мы  что  брали?
Рени. Господи , ты  есть  хочешь?
Патрис. Я  гренки , запеченные  с  творогам , у  мадам  и  месье  Франтье  съел.
Рени. А-ааа , у  тех  господ , чью  кровать  вы  утащили. Твое  предложение  их  не  оскорбило?
Патрис. Сначала  они , естественно , приняли  нас  за  безумцев. Перепуганный  месье  Франтье  фермерским  инвентарем  перед  моим  носом  махал.
Рени. Лопатой , я  полагаю?
Патрис. Откуда  у  него  в  квартире  лопата… жену  воспитывать? Замахнулся  на  нее  лопатой , и  она  присмирела? Люди  они  по  речи  довольно  простые , возможно  и  присутствует  в  их  отношениях  некий  взмах… я  бываю  крайне  неприятным  типом , но  женщинам  я  лопатой  не  угрожаю. Закрывающаяся  руками  мадам , а  над  ней  месье  с  занесенной  лопатой…
Рени. Думаешь  попробовать?
Патрис. Экспрессивная  композиция , живая… радость  на  меня  накатила! Творческую  удачу  унюхал  и  химическая  реакция  с  оттенком  блеска. Ты  любишь  меня  не  зря. Чем  твоя  обернется  твоя  любовь , раньше  бы  у  Бога  спросили , а  сейчас  не  у  кого. Неверие  проникает , освобождает  оно  временами… бессонными  ночами  на  берегу  Луары  в  окрестностях  Блуа  я  сидел. Возле  омута. Нырнешь  и  не  вернешься , замыслы  никчемны , но  вдруг  что-то  еще  придет…
Рени. Твой  талант  позволяет  тебе  надеяться.
Патрис. Я  услышал  характерный  звук  весел. Пригляделся  и  лодку  заметил. В  три  часа  ночи. Ты  бы , разумеется , прижалась  к  земле. Луна  была  яркая – увидели  бы  тебя  с  лодки , если  бы  меры  предосторожности  не  приняла.
Рени. Глубокой  ночью  на  лодке  плывет? Какой-нибудь  философ , а  это  нестрашно.
Патрис. Трезво  мыслить  сейчас  ты  способна. Там  бы  ты  в  мокрую  траву  вжалась  и  как  лист  тряслась. А  я  встал  во  весь  рост. Громким  голосом  поздоровавшись , поинтересовался , нельзя  ли  и  мне  на  борт. Месье  причалил  к  берегу  и  меня  забрал.
Рени. Удачно  поплавали?
Патрис. Он  читал  мне  Гете. На  языке  оригинала.
Рени. Ты  знаешь  немецкий?
Патрис. Он  объявил , что  почитает  мне  Гете. Романтический  немец  взял  напрокат  лодку , на  ней  рассекал  и  прикладывался , все  дно  пивными  бутылками  завалено. Среди  пустых  были  и  полные. Пива  той  ночью  я  попил...
Рени. На  веслах  его  не  сменил?
Патрис. Я  бы  и  пассажиром  прекрасно , но  с  пива  он  придремнул. Веслами  еле-еле , уже  во  сне  резко  ими  дернул  и  дальше  никак. Мы  встали.
Рени. А  течение?
Патрис. Не  помню , чтобы  оно  нас  куда-то  несло. Я  пытался  его  растолкать , но  за  минуту  он  погрузился  в  сон  практически  беспробудный. Добираться  до  берега  вплавь  я  не  собирался , и  мне  оставалось  лишь  грести  самому. Но  как  ты  прикажешь  заполучить  весла , если  он  намертво  в  них  вцепился? Говорят , покойники  хватку  не   разжимают. Однако  покойник  тебя   не  ударит , а  человек  живой , но  спящий , при  идущем  ему  поперек  шерсти  намерении  лишить  его  весел  может  страшно  тебе  заехать. Я  вздыхал , я  прикидывал… «во-первых , я  уверовал  в  Спасителя  и  даже  в   сатану , потом  поверил  в  девство  богородицы  и , наконец , в  адамову  вину». Не  Гете , но  Байрон – для  французского  патриота  не  все  ли  равно. Что  мне  предпринять , придумал  я  не  до  конца  для  себя  соблазнительно. Наверное , стоит  прокричать  ему  в  ухо , что  он  безобразно  набрался  и   сделал  мое  положение  несравнимо  хуже  того , чем  когда  я  сидел  на  берегу. При  этом  меня  беспокоило , что  от  неожиданности  он  подскочит , повалится  всем  весом  на  скульптора , который  под  ним  трагически  завизжит… ты  бы  закричала?
Рени. Чем  с  малознакомым  мужчиной  в  лодке  сидеть , я  бы  до  берега  сплавала.
Патрис. При  мне  ты  не  плавала.
Рени. Я  умею.
Патрис. Поплаваешь  для  меня. Подходящие  изгибы , возможно , высмотрю. Я  в  лодке  рта  не  открыл. Стоящая  луна , стоящая  река , пробуждающиеся  птицы  щебечут… нутром  впитывай  и  вдыхай! За  вдохновением  без  устали  гоняешься , а  сейчас  оно  чеканящим  шаг  добровольцем  придет. Да  и  поспать  не  помешает. В  лодке  я  хорошо… через  пять  минут  я  укладываюсь.
Рени. Рановато  для  тебя.
Патрис. Немного  вина  еще  позволительно. Грязными  руками  я  за  бутылку…
Рени. Ради  великих  свершений  пачкаешь.
Патрис. Успех  у  меня  пока  лишь  в  сфере  ню. Тайный  успех.
Рени.  Твоя  обнаженка  и  раньше  положительные  отзывы  собирала.
Патрис. Да , из  всевозможных  галерей  я  вывозил  мои  работы  бедным , но  удовлетворенным.
Рени. Покупателей  не  было , но  не  будь  тех  выставок , шейх  на  тебя  бы  не  вышел.
Патрис. Занесло  его  однажды  на  мои  творения  посмотреть…
Рени. Сначала  кто-то  из  его  подручных , наверно , увидел.
Патрис. Он  лично  в  надвинутой  бейсболке  по  галереям  шарил. Человек  сложных , противоречивых  взглядов! Ярый  исламист  и  сексоголик , противник  Израиля  и  фанат  баскетбольного «Маккаби»… в  его  пентхаусе  много  обо  всем  мы  болтали. Когда  мне  принесли  приглашение , я  никуда  не  пошел. Я  был  с  женщиной.
Рени. Не  со  мной.
Патрис. Ты  ворвалась  в  мою  жизнь  спустя  месяца  четыре.
Рени. Я  в  нее  тихо  вошла. На  тебя , стоящего  на  улице  Жакоб , засмотрелась…
Патрис. Время  было  примерно  как  сейчас.
Рени. Ближе  к  утру.
Патрис. И  на  лодке  я  в  это  время , и  с  тобой… по  улицам  я  бродил  трезвым. Окосевшим , я  бы  тебя  не  привлек. Не  пил , а  почему  не  пил… да  потому  что  я  пью  не  всегда. Ты  с  вечеринки , кажется , вышла.
Рени. Она  затянулась. Всем  уже  скучно , а  расходиться  по  домам  не  хочется , поскольку  дома  будет  тошно. Я  пошла. Мимо  тебя  не  прошла. Ты  взглянул  на  меня  равнодушно.
Патрис. Уставившиеся  на  меня  девушки  во  мне  в  лучшем  случае  равнодушие.
Рени. За  проститутку  меня  не  принял?
Патрис. Они  стараются  улыбаться. С  нездоровой  ошарашенностью  на  мужчину  не  смотрят.
Рени. Я  в  тебя  сразу  влюбилась.
Патрис. Теперь  я  знаю , что  ты  нормальная , а  тогда… я  был  одет  очень  дорого. В  пиджаке  за  полторы  тысячи  стоял – не  в  драной  майке. Попробуй  кого-нибудь  в  шлепанцах  и  драной  майке  привлечь – и  Казанова  бы  не  потянул. У  моего  шейха  записки  Джакомо  Казановы  изданиях  в  десяти. В  его  парижском  пентхаусе  библиотека  сплошь  на  эту  тему. Когда  с  женщиной  я  закончил , я , разумеется , опомнился  и  поехал  к  шейху. Его  предложение  меня  молотком  по  хоккейному  шлему – я  не  упал , однако  закачался. Двадцать  четыре  двойные  фигуры  в  позах  сексуального  соития… я  ему  сказал , что  добавлять  сексуальное  не  обязательно , соитие  и  есть  соитие. Он  промолвил , что  поправлять  его  и  саудовский  король  себе  не  позволял. Понимаешь , какой  уровень?
Рени. Море  денег.
Патрис. Моря  бывают  небольшие. Вселенная!
Рени. Вселенная  денег  и  возможностей.
Патрис. Кто  откажется , я  не  отказался. За  несколько  месяцев  налепил  и  на  его  самолете  полетел  к  нему  в  Катар. Полная  секретность , никаких  посторонних , у  них  же , несмотря  ни  на  что , шариат – помещать  у  себя  изображение  голой  натуры  суровыми  санкциями  пахнет. У  него  во  дворце  подземный  зал , куда  их  в  ящиках  внесли , и  я  расставлял. Вдвоем  с  помощником  тяжести  двигали. С  Дидье  Жуакаром. Арабам , кроме  самого  шейха , вход  туда  закрыт. Заходит  и  наслаждается , сигару , вероятно , курит… ты  считаешь  меня  веселым  прожигателем  жизни , но  я  работал  по  четырнадцать  часов  в  день.
Рени. Я  считаю  тебя  выдающимся  творцом  и  очень  приятным  мужчиной. Тех  статуй  я  не  видела , но  то , что  ты  мне  показывал , подействовало  на  меня…
Патрис. Горячего  багета  хочу!
Рени. Нужно  съездить  в  пекарню.
Патрис. Она  мне  попалась , когда  мы  за  кроватью  ходили. Тебе  что-нибудь  принести?
Рени. Ты  собираешься  уходить?
Патрис. Я  поем , и  мы  поспим. Просунь  мне  сквозь  решетку  свежайший  багет…
Рени. А  за  что  вас , мужчина , арестовали?
Патрис. Я  защищал  от  полиции  прелестную  девушку.
Рени. Они  к  ней  приставали?
Патрис. Наркокурьером  она , похоже , была. Они  заламывали  ей  руки , и  в  пять  гигантских  прыжков  перед  ними  возник  собеседник , совершенно , смею  думать , нежданный. Мира  вам  в  семьях  и  головах , я  полицейским  сказал. Девушку  не  трогайте , я  забираю  ее  с  собой , чтобы  смотреть  на  звезды  через  подзорную  трубу , используемую  мною  и  для  пускания  дыма… десять  суток  ареста. Потом  обещали  разобраться. Ты  свободна , но  твоя  свобода  ограничивается  стенами  этого  помещения. Приду  с  багетами. Захвачу  сокровища  храма!



                Третье  действие.

 Окруженный  выпечкой  Боссистон  добродушно  улыбается  вошедшему  Валуа. Под  потолком  пекарни  болтаются  пожирающие  сладости  ангелочки.

Боссистон. Добро  пожаловать.
Патрис. Доброе  утро. По  мне  еще  ночь.
Боссистон. Мы  уже  работаем.
Патрис. Первый  я  у  вас?
Боссистон. Бесплатного  багета , увы , не  полагается.
Патрис. Не  стану  я  вас  заработка  лишать. У  вас  адский  труд. Адский  своим  однообразием. Вы , я  так  чувствую , хозяин.
Боссистон. Наемный  работник  у  меня  возле  печи. Загружает  и  вынимает.   
Патрис. Сонный , наверное.
Боссистон. Больше  пять  часов  мы  не  спим. В  десять  ложимся , в  три  встаем. Вы  сегодня  ночью , кажется , вообще  не  спали.
Патрис. Размышлял  о  жизни , пил  вино… за  завтраком  чаще  нет , а  за  обедом  я  обычно  две  бутылки.
Боссистон. А  за  ужином?
Патрис. За  ужином  не  считаю. Я  тут  неподалеку  мастерскую  арендовал. Место  тут  спокойное? С  ножом  мне  за  дверью  ночи  напролет  не  надо  сидеть?
Боссистон. За  какой  дверью? Священник  на  свинье  не  на  вашей  двери  нарисован?
Патрис. Данный  рисунок  присутствует.
Боссистон. Все  беспокойство  в  нашем  милом  захолустье  происходило  от  людей , собирающихся  у  вас. Они  не  шумели , но  как  стемнеет , съезжаются , заходят  внутрь , кто  такие…
Патрис. Кто  такие?
Боссистон. Не  знаю. Вы  не  из  их  числа?
Патрис. Да , я  с  ними. Они  сейчас  невинную  девушку  расчленяют , а  меня  за  багетами  послали. Я  пока  не  основанной – туда  сбегаю , оттуда  принесу. Шестнадцатилетнего  парнишку  повысили  и  вместо  него  взяли  меня. Начинаю  поздновато , но  тем  ни  менее  надеюсь  самой  вершины  достичь.
Боссистон. Это  были  очень  странные  люди. На  улице  темень , а  они  из  машин  в  черных  очках.
Патрис. Не  мафия?
Боссистон. Машины  скромные , одежда  так  себе. Клуб  закрытый , но  не  преступный. В  смысле , не  мафия. Что-то  противозаконное  точно  было. Вам  бы , месье , полицию  позвать.
Патрис. Следственную  бригаду  себе  в  мастерскую  вызвонить? Все  у  меня  переверните , но  кошачий  череп  найдите. Перерождающаяся  кошка , египетский  культ , двадцать  бездельников , против  Иисуса  Христа  бунтующих. Людей , я  уверен , они  не  убивали. В  вашем  районе  никто  не  пропадал?
Боссистон. Что  о  человеке  говорить. Пропади  у  нас  коза , мы  бы  к  ним  ворвались , и  им  бы  не  понравилось , как  мы  с  ними  разговариваем.
Патрис. Вас , смотрю , особо  не  обидишь.
Боссистон. Свою  собственность  мы  бережем.
Патрис. А  козы  у  вас  где  пасутся?
Боссистон. Сейчас  они  спят. Проснутся  и  на  луг  выйдут.
Патрис. А  луг  у  вас  где?
Боссистон. Мимо  домов  по  главной  улице  пройдете , и  сплошные  луга  пойдут. Коз  держит  месье  Пренель. Вам  он  козу  не  продаст. 
Патрис. Не  доверяете  мне?
Боссистон. Молоко  или  сыр  он  вам  с  удовольствием , но  сама  коза , если  вы  психически  здоровы , вам  без  надобности.
Патрис. Может  понадобиться.  Именно  мне. Я  скульптор. В  голове  прозвучит  приказ – лепи  козу. Придется  раздобыть  натурщицу. С  месье  Пренелем  вы  меня  сведете?
Боссистон. Он  весьма  гневный  месье. Козу  как-то  зашиб. Вам  к  нему  не  надо. Та  коза  лежала  совершенно  мертвой , а  когда  он  ее  закапывал , заблеяла. Ожила. Патрис. Мистическая  история.
Боссистон. Ее  бы  на  мясо  пустить , но  он  похоронить  ее  вздумал. Прочих  коз  на  похороны  привел. О  поступках  окружающих  слышу  и  отказываюсь  понимать…
Патрис. У  меня  восприятие  шире. Такого  навидался , что  похороны  козы – пример  здравомыслия. Под  Дижоном  моей  машине  мотоциклисты  дорогу  перегородили. Я  вылезаю , а  они  мотоциклы  побросали  и  по  полю  куда-то  поперли. Метров  через  семьдесят  завалились. Они  валяются , а  я  перед  их  мотоциклами  стою. К  их  байкам  притронешься – набегут , обвинят , что  без  разрешения  трогаю… или  они  уснули.
Боссистон. Под  наркотой  могли. 
Патрис. Прием  наркотиков  тебя  не  оправдывает! Я  достаточно  принимал  и  никаких  проблем  со  мной  не  возникало. Скосившимся  на  виднеющиеся  шлемы , задним  ходом  я  поехал. Решил  свалить , не  связываться ,  я  бы  так  и  поступил , но  я  был  весьма  пьян. Я  отъехал , получил  пространство  для  обгона , убирайте  ваши  хреновы  байки! – в  окно  закричал. – Не  уберете – по  ним  сейчас  пронесусь! Подкупленные  критики , дешевый  успех , примерно  об  этом  я  тогда  думал. Каталог  Мишлен  знаете?
Боссистон. Разумеется.
Патрис. Их  критики  фигуры  абсолютно  тайные , им  в  принципе  невозможно  денег  в  карман  насовать. А  в  мире  искусства  критики  на  виду , с  ними  можно  работать… вам  на  критиков  наплевать?
Боссистон. Наплевать. 
Патрис. И  мне! Меня  критики , кстати , хвалят.
Боссистон. А  почему  вы  на  них  взъелись?
Патрис. Дрянь  они  потому  что. Ничтожества , а  суждения  имеют… по  большому  счету  всем  процессом  руководят.
Боссистон. Навроде   футбольных  судей. Свистну , и  миллиарды  людей  у  телевизоров  со  стульев  попадают. Великого  игрока  полпланеты  боготворит , а  мне  вобьется  и  я  его  с  поля  выгоню. Футбол  не  смотрите?
Патрис. Я  все  смотрю.
Боссистон. За  какую  команду  переживаете?
Патрис. Я  отслеживаю  движения. Высматриваю  идеи  для  последующих  колоссальных  прорывов. Чуть-чуть  болею  за  «Ниццу».
Боссистон. «Ницце» позор!
Патрис. Вы  багеты  пеките. Что  за  нетерпимость? Порядочный  человек  нетерпимость  лишь  к  правительству  ощущает. Ну  и  к  педофилам  разным. Кто  у  меня  в  мастерской  собирался , что  за  ауру  они  после  себя…
Боссистон. Про  мотоциклистов  вы  закончили? Вы  закричали , и  байки  они  убрали?
Патрис. Я  закричал.
Боссистон. И  они  к  вам  не  прислушались?
Патрис. Они  меня  не  услышали. Далековато  я  для  разгона  отъехал , вне  досягаемости  моего  голоса  они  на  спинах  и  животах  прохлаждались. Кто-то  рухнул  лицом  вниз , солнышко  через  шлем  припекает… допускаю , что  и  тут  в  каком-то  обряде  дело. Вожак  возгласил: нас  зовет  земля , быстрее  влезаем  и  ее  волшебные  токи  через  себя  пропускаем! Нарастает  у  меня  тревога  насчет  гомосапиенса…
Боссистон. Как  вы  поехали? По  их  мотоциклам   пронеслись?
Патрис. Я  на  подержанном  ситроене  тогда  ездил. В  багажнике  копия  статуи  фараона  Сенусерта  Первого. Моя  копия.
Боссистон. От  оригинала  не  отличишь?
Патрис. Старался  сделать  похожей. Короче , не  та  у  меня  машина  и  не  тот  груз , чтобы  сквозь  мотоциклы  проламываться. Ситроеном  бы  рискнул , но  о  статуе  вспомнил. Отбитая  голова  для  античности  хороша – не  для  современных  работ. Объездным  путем  я  поехал , с  точки  зрения  чистого  разума  выше  всяких  похвал  поступил. Вином  вы , конечно , не  торгуете? У  меня  в  мастерской  недопитый  ящик , но  я  сейчас  бы  глотнул.
Боссистон. Из  моей  собственной  бутылки  могу  вам  налить.
Патрис. А  целиком  мне  ее  отдать? У  вас  в  ней  не  на  дне?
Боссистон. Не  меньше  трети. Доброе  утро , месье  Калавель.

   Уверенно  зашедший  в  пекарню  дальнобойщик  Огюст  Калавель  щупловат  и  лысеват.

Калавель. Мое  почтение. Подышу  свежим  хлебом , от  сигаретного  дыма  отдохну. Всю  кабину  себе  задымил , пепельница  битком. Здравствуйте , месье.
Патрис. Доброе  утро.
Калавель. Проснулись , чтобы  за  хлебом  идти?
Патрис. Я  не  спал.
Калавель. Вам-то  чего  не  спать. Это  я  засну  и  заполняемости  гробов  поспособствую! Я  грузовик  вожу.
Патрис. К  входу  на  нем  подъехали?
Калавель. Да.
Патрис. Громыхания  я  не  уловил. Совсем  бесшумный?
Калавель. Шумит  он  вполне  громко. Просто  у  вас , месье , голова  сейчас , много  чего  пропускающая.
Патрис. Бессонная  ночь , череда  опустошенных  бутылок… вы  не  вино  перевозите?
Калавель. Цветную  капусту.
Патрис. Простите , но  не  перевариваю.
Калавель. Я  же  не  себе  грузовик  накупил. Я  к  тому , что  к  цветной  капусте  я  спокойно. Мне  жена  под  домашним  сливочным  соусом  ее  подает.
Патрис. Из  любви  к  жене  и  чего  похуже  в  себя  впихнешь.
Калавель. Согласен! Вы  женаты?
Патрис. В  разводе. В  тройном. Мне , в  отличие  от  моих  предков , разводится  было  несложно – тебе  подушку , мне  пакетик  семян… моя  фамилия  Валуа.
Калавель. Королевская.
Патрис. Для  вероятно  потомка  знаменитой  династии  начал  я  отвратительно. В  крайней  бедности  прозябал. Багетами  под  водопроводную  воду  питался. Цветной  капусты  у  вас , полагаю , несколько  тонн?
Калавель. Полно  капусты.
Патрис. Давайте  я  для  местных  жителей  праздник  цветной  капусты  устрою. Бесплатное  угощение. (пекарю) Огромная  жаровня  нужна. Что-нибудь  можно  придумать?
Боссистон. Мысль , мне  думается , реальная.
Патрис. Нажарим  капусты , выставим  столы , народ  будет  радоваться. Сегодня  и  организуем. Мне  денег  не  жалко , почувствовать  себя  благодетелем  любых  денег  стоит. (шоферу) Идемте  вашу  капусту  разгружать.
Калавель. Она  не  продается.
Патрис. Вы  цену  мне  назовите. К  ее  цене  прибавьте  плату  за  ваши  проблемы  в  связи  с  ее  потерей. Налетели  грабители , перегрузили  капусту  в  собственный  грузовик…  понадобится  объяснение – вот  вам  оно.
Калавель. Я  ответственный  перевозчик. Капусту  я  только  в  случае  падения  с  моста  не  довезу.
Патрис. (пекарю) Мост  здесь  у  вас  есть?
Боссистон. Не  здесь , но  в  шести  километрах  отсюда.
Патрис. А  река  под  мостом  течет?
Боссистон. Река  присутствует.
Патрис. Разгружаем  капусту  и  едем  к  тому  мосту. Направляете  грузовик  на  ограждение , сами  выпрыгиваете , за  грузовик  я  вам  компенсирую. Господи , река! А  я  уже  начал  себя  спрашивать , чего  я  насчет  реки  поинтересовался… в  реке  грузовик  не  загорится. Так  бы  от  капусты  лишь  запах , а  без  уничтожения  огнем  остатки  изучат , капусту  не  обнаружат.. вы  уладите. Про  грабителей  советую  говорить. Ваш  грузовик  решено  с  моста  не  сбрасывать.
Калавель. Мой  грузовик  мне  дорог. Кто  его  на  трассе  заденет – размажу.
Патрис. Крутой , я  вижу , вы  человек.
Калавель. Кровь  у  меня  не  жидкая.
Патрис. Крутой , а  капусту  продать  боитесь. Ну  не  отказывайтесь  вы  от  денег, никогда  вы  столько  не  заработаете!
Калавель. Капуста  останется  у  меня  в  грузовике.
Патрис. Черствый  непрошибаемый  гад. Я  людей  хочу  порадовать! Наших  соотечественников , если  вы  патриот. Пошли  к  твоему  грузовику.
Калавель. (удерживая  Патриса  за  руку) Я  к  нему  не  пущу.
Патрис. Не  держи  ты  меня , я  тебе  сейчас  двину!
Калавель. От  моего  кулака  сильнее  тебе  достанется!
Патрис. Со  скульптором  тебе  не  справиться! Я  мраморные  глыбы  голыми  руками  ворочаю! Я  тебя  даже  не  изобью – я  тебя  удавлю! Где  твое  горло?!
Калавель. Где  всегда!
Патрис. Орудуйте , пальцы  мои  стальные. Орудовать  мы  готовы! За  короля!    


                Четвертое  действие. 

   Спавший  во  вчерашней  одежде  Валуа  садится  в  кровати.  Рени  перемещается  по  хозяйству.               

Патрис. Ты  чего  шумишь?
Рени. Завтрак  готовлю.
Патрис. А  паштет  мы  привезли?
Рени. К  паштету  сардины  и  круассаны.
Патрис. Они  вчерашние…
Рени. Мы  их  не  с  собой – они  из  местной  пекарни.
Патрис. Разве  я  что-то  принес?
Рени. Я  сама  сходила. После  твоего  возвращения  уже  не  уснула. Решила  сделать  приятным  твое  пробуждение.
Патрис. Дорогу  до  пекарни  ты  не  знала. У  кого-то  осведомилась?
Рени. Ну  да.
Патрис. Способность  к  правильным  выводам  о  приемлемом  состоянии  мышления  говорит. Я  не  одержим  идеей  покорить  весь  мир  своим  обаянием , нарочито  естественно  себя  веду… этой  ночью  я  наживал  себе  неприятности.
Рени. В  пекарне  тебя  запомнили. Нарисовала  твой  портрет  и  получила  подробный  отчет  о  скандале.
Патрис. А  зачем  ты  обо  мне  спрашивала?
Рени. Меня , видишь  ли , интересовало , был  ли  ты  там , куда  вроде  бы  направлялся. 
Патрис. А  зачем  тебе  это? Я  пришел , я  сплю , неужели  принципиально , где  я  был? Может , ты  за  мной  и  следить  тебе  будешь? Из  трех  жен  две  со  мной  из-за  ревности  развелись. Изводились , появлялись  в  неправильных  местах , итог – расставание. Тебе , Рени , я  чего-то  получше  желаю. Выпьем  кофе , займемся  любовью , моя  маленькая  девочка  сбегала  в  гнусную  пекарню  за  круассанами… взгляд  у  меня  благодарный.
Рени. Он  у  тебя  утренний. Неумеренно  пил  вино  и  наутро  такой  взгляд. Выпитым  здесь  ты  не  ограничился , еще  с  кем-то  полдюжины  бутылок  распил?
Патрис. Я  прекрасно  пью  в  одиночестве. Подключиться  никому  не  препятствую. Этой  ночью  компания  мне  нашлась.
Рени. Мужская?
Патрис. Увы  для  тебя! Я  выпивал  с  дамой.
Рени. С  дамой , не  просыхающей  дни  и  ночи?
Патрис. Попихавшись  с  шофером , я  потащился  по  узким  улочкам. Мои  уши  звенели  от  тишины , мысли  в  порядок  не  приводились. Скульптор , сумерки , городишко , мою  могильную  надпись  нанесли  мелом , и  я  ее  стираю … у  закрытой  аптеки  стояла  кое-как  одетая  женщина. Она  держалась  за  лицо. Расположение  руки , словно  бы  размышляет – у  меня  немало  работ  с  данной  позой. Я  поздоровался , она , не  глядя  на  меня , мне  кивнула , к  женщине  у  Макдональдса  я  бы  с  расспросами  не  приставал , но  она  у  аптеки. У  нее  что-то  болит! Не  исключено , что  прихватило  ее  мужа , но  я  подумал  на  нее. Посчитал  обязательным  предложить  посильную  помощь.
Рени. Была  бы  она  не  в  твоем  вкусе , ты  бы  мимо  прошел.
Патрис. Мама  у  меня  погибла…
Рени. Ты  невероятен. На  мать  перескочил! И  что  мне  остается? Твоей  потере  надо  сочувствовать…
Патрис. Не  разобралась  ты , маленькая. Матерью  я  от  той  женщине  не  отвожу , а  подвожу. Если  бы  моя  мама  не  погибла , а  до  сих  пор  меня  лелеяла  и  допекала , они  являлись  бы  дамами  одних  лет.
Рени. В  годах , получается , у  тебя  подруга… и  что  у  нее  болело , наверняка  зуб?
Патрис. Резкая  зубная  боль. Дома  обезболивающего  не  обнаружилось , а  аптека  откроется  через  два  с  половиной  часа. В  квартире  не  сиделось , пройдусь – отпустит , наивные  надежды  не  оправдались. Она  призналась , что  боль  настолько  страшная , что  ей  хочется  разбить  стекло  и  до  открытия  внутрь  проникнуть. Без  предложенного  ей  альтернативного  варианта  я  бы  ее  не  отговорил.
Рени. До  дежурной  аптеки  предложил  ее  довезти?
Патрис. О  дежурной  мне  не  пришло… для  заглушения  боли  я  предложил  ей  выпить.
Рени. Твой  стиль! 
Патрис. Она  поняла  меня  так , что  посылаю  ее  выпить  без  меня. Нет , месье , наедине  с  собой  вино  в  меня  не  полезет… рассчитывайте  на  меня , я  ей  сказал. Откупорю  бутылку , налью  себе  и  вам , возлияния  украсим  беседой. Привести  меня  домой  она  не  испугалась , за  опасного  типа  не  приняла. Я  шел , предполагая  наличие  у  него  бутылки , максимум  двух , но  вина  у  нее  было  на  тоскующих  с  безделья  военный  гарнизон. Когда  она  отключилась , я  еще  посидел , пробки  повыдергивал… под  сияющее  солнце  от  нее  вышел. Ловил  такси. Пребывал  в  уверенности , что  сам  не  дойду.
Рени. Какое  такси  в  подобной  глуши…
Патрис. С  такси  не  сложилось. Виляя , пошел , дорога  вспоминалась  и  забывалась… дверь  ее  квартиры  я , по-моему , настежь  оставил. Надо  проверить , не  проник  ли  к  ней  кто. Хотел  прикрыть , но  меня  шатнуло , я  схватился  за  дверь , а  потом  ушел. Проснулась  она , наверное , не  валяется  там  беззащитной. О  мастерской  я  ей  сказал. Если  у  нее  не  вылетело , может  наведаться.
Рени. Я  буду  с  ней  любезна.
Патрис. Занятная  мадам. «Сказки  и  легенды  Тибета» у  нее  на  полке  стояли. Я  взял  почитать , но  не  смог , буквы  издевательски  разбегались. Почему  ты  кофе  не  варишь?
Рени. Иду  варить. 
Патрис. Моя  первая  жена  с  ванилью  варила. Воротило  меня  от  ее  кофе! Молодым  и  влюбленным  не  высказывался , терпел… изменял  и  большим  грехом  не  считал. Она  на  меня  накричит , я  обижусь  и  кому-нибудь  соизволю  вставить. Случаи  неверности  чудесны , они  бодрят  дух… из  всех  моих  женщин  я  только  тебе  не  изменяю.
Рени. Я  тебе  крайне  благодарна.
Патрис. Присматриваюсь  к  тебе  и  думаю , что  буду  тебя  ваять.
Рени. Ты  бы  любовью  со  мной  для  начала  занялся.
Патрис. Ей  о  высших  проявлениях  человеческого  духа  говорят , а  она  с  плотскими  желаниями  лезет. Я  еще  не  в  порядке. После  завтрака  попытаемся. Нам  бы  помещение  перегородить. Отгородить  нас  от  приезжающего  к  нам  гостя.
Рени. Жуакара  ты  вызвал?
Патрис. Позвонил  ему  сегодня  около  семи. У  входа  сюда  на  машину  опирался  и  по  телефону  разговаривал. Поднявшемуся  над  массой  грозит  непонимание  окружающих! Жуакар  меня  понимает. Не  возражает  быть  разбуженным. Сегодня  он  не  спал. Привел  вечером  девушку  и  продолжал  ее  охмурять. Неотступно  к  сексу  ее  склонял! 
Рени. Склонял  весь  вечер , всю  ночь  и  к  семи  утра  не  склонил?
Патрис. Моими  качествами  он  не  обладает. Мужской  привлекательности  у  Жуакара , как  у  моего  шейха  успехов  в  лыжных  марафонских  заездах. Некоторым  девушкам  до  того  скучно , что  они  и  к  Жуакару  идут , но  вступать  с  ним  в  сексуальные  отношения  им  не  хочется , и  они  оттягивают , его  руки  отбрасывают , к  утру  он  весь  вымотанный , но  Жуакар  не  сдается , в  настойчивости  не  теряет , как-то  раз  к  нему  заехал , а  на  нем  лица  нет. Соблазнял , говорит , одну  рыженькую. Наверное , сейчас  умру.
Рени. Он  и  ко  мне  подкатывал.
Патрис. Исключено. Ты  для  него  слишком  симпатичная. Он  цель , исходя  из  своего  мелкого  калибра  выбирает. На  пантер  не  охотится.
Рени. Ты  познакомил  нас  в  галерее  на  Рю  Буше.
Патрис. Помню. 
Рени. До  твоего  прихода  Жуакар  не  знал , что  я  принадлежу  тебе. Минут  сорок  пять  относительно  нашей  близости  в  неведении  он  был. Ты  пришел , и  ситуация  прояснилась , но  до  того  он  вел  себя  вольно.
Патрис. Осмелиться  проявить  интерес  к  особе  вроде  тебя  моему  образу  Жуакара  не  соответствует.
Рени. Я  выглядела  неважно. Вполне  достижимой  добычей  ему  показалась. Вспомни  мое  отравление.
Патрис. Ты  отравилась. А  чем?
Рени. Твоим  суфле  из  сыра  Бофор!
Патрис. Приготовил  тебе  с  любовью…
Рени. Из-за  рвоты  и  покрывшей  меня  сыпи  от  топ-уровня  я  прилично  ушла. Любому  комплексующему  Жуакару  подойти  нестрашно.
Патрис. Я  рисковал.
Рени. Что  говорить… еще  бы  немного  подержал , и  оно  бы  доделалось.
Патрис. На  качество  моего  продукта  время  повлияло  иначе. По  компонентам  ударило. До  начала  приготовления  удар  нанесло. Суфле  не  бывает  без  яиц. Они  лежали  у  меня  весьма  долго , но  я  подумал , что  они  по-прежнему  годятся… их  жизнестойкость  я  переоценил.
Рени. Про  яйца  ты  сейчас  впервые.
Патрис. Таил  в  себе , не  находил  сил  на  признание… брат  шел  на  брата. Это  была  игра , но  игра , что  по  эмоциям  круче  всякой  войны. Брат  хватал  брата  за  нос  и  с  потоком  ругательства  носы  жутко  выкручивались. Безнадежные  братья  Булло. Мое  относительно  счастливое  детство. Может , не  яйца – сыр  с  микробами  не  менее  вероятен.
Рени. У  тебя  и  сыр  полгода  лежал?
Патрис. Сыр  я  буквально  накануне  купил. Совершил  сделку  обыкновенным  покупателем , которому  не  дано  знать , что  при  производстве  в  купленный  им  сыр  занесли. Формочку  с  суфле  я  для  тебя – залюбуешься.
Рени. Суфле  ты  лишь  для  меня. Такую  же  формочку  для  себя  не  стал  наполнять.
Патрис. Выражении  истинной  любви  подразумевает  исключительность. Тебе  и  лишь  тебе. Не  дублировать  для  себя. Мои  слова  ты  воспринимаешь  несерьезно , но  что  тебе , маленькой , известно… Понтий  Пилат  с  иронией  на  Иисуса  глядел. Сын  Божий , ну  разумеется… придуривается  еврей. Какой  симпатяга , не  расположен  я  за  психа  его  принимать. А  Иисус  потащил  мир  к  преклонению  перед  крестом , задал  потрясающий  бренд , закончу  я  эту  работу , заготовку  сюда  привезу  и  закончу… Пилат  лежит  в  траве.
Рени. А  Иисус?
Патрис. Иисус  в  траве  сидит.
Рени. И  в  чем  секрет?
Патрис. Пилат  умер. Забытый  всеми  Иисус  пока  жив , но  ему  не  встать , энергии  у  него  ровно  на  поддержание  себя  в  сидячем  положении , голова  свисает  к  земле , и  неизбежно  то , что  она  в  нее  уткнется. Мой  катарский  шейх  доверительно  признался  мне  в  следующем – и  у  них  пророк  Мохаммед  с  ярмарки  едет. Вышло  время , истек  срок  годности… с  Жуакаром  ты  нормально  общалась? Не  процедила , чтобы  он  от  тебя  отстал? 
Рени. Он  был  обворожительно  многословен. Ожидание  тебя  бесперебойно  мне  скрашивал.
Патрис. О  твоей  красоте  болтал?
Рени. Об  искусстве. О  храме  Посейдона  на  мысе  Сунион. Мы  с  тобой  путешествие  туда  совершим?
Патрис. На  мыс  Сунион? Нужно  проверить , есть  ли  с  ним  прямое  сообщение, рейс  Париж-Сунион. Я  не  хочу  на  паромах , на  катерах… выгадывай  момент , когда  я  напьюсь  и  на  танцы  тебя  потащу. Тогда  и  вспомни  про  Сунион. Тем  же  вечером , думаю , в  Грецию  мы  полетим.
Рени. Твой  алкогольный  кураж  глупо  недооценивать.
Патрис. Бутылку  для  распития  в  такси  прихватим  и  на  самолет.
Рени. А  билетов  не  будет?
Патрис. Частный  самолет  нам  найму. Держать  курс  непосредственно  на  мыс  Сунион! Наличие  посадочной  полосы  меня  не  волнует. За  пару  лишних  тысяч  на  шоссе  сподобится  сесть. В  детстве  у  меня  был  велосипед  с  очень  громким  звонком. С  очень  противным. На  шоссе  выеду  и  названиваю. От  мерзкого  звука  меня  пробирало , чуть  ли  не  выворачивало… зачем-то  себя  терзал. Выталкивал  из  зоны  комфорта. Для  зарождения  творческого  духа  обязательное  условие. С  одной  грудью  я  тебя , вероятно , слеплю.
Рени. Вторую  удалили?
Патрис. Не  последствия  операции , а  образ  занятный… наполовину  женщина , наполовину  не  она. Волосы , я  думаю , вертикально  вверх. Вызывающе  нетипичная  особь  охвачена  ужасом… творец  генерирует. У  него  напряжен  каждый  нерв! За  твою  внешность  ты  клянешь  дьявола , но  на  той  планете  дьявола  нет. Почему  ты  не  требуешь  моих  ласк?
Рени. Кофе  попьем  и  приступим  к  ласкам.
Патрис. Мне  кажется , еще  до  чашечки  кофе  я  на  тебя  накинусь. От  моего  возбуждения , если  оно , конечно , сформируется , тебе  не  сбежать.
Рени. Что-то  похожее   мне  Доминик  Дошо  говорил.
Патрис. Уголовник?
Рени. Прости , что  о  нем  я  сказала. Кофе  тебе  черный  и  мне  черный , черный  я  с  тобой  полюбила.
Патрис. С  Домиником  предпочитала  со  сливками?
Рени. Ну  не  нужно  нам  о  нем… не  ворочай  в  моей  душе  его  труп. Отвратительные  ощущения.



                Пятое  действие.


  Полицейские  Гранже  и  Аллар , бывалый  и  начинающий , допрашивают  рассевшегося  в  тюремном  одеяния  быка  Доминика  Дошо.   

Гранже. Меня  задевает  твое  молчание. (Аллару) Вчера  он  охотнее  с  нами  беседовал. Не  по  делу , но  рот  открывал  почаще.
Аллар. Вы  о  луковом  супе  поспорили. Месье  Дошо  настаивал , что  в  него  добавляют  портвейн.
Гранже. Только  коньяк. Луковый  суп  с  портвейном  и  для  тюремного  обеда  недопустим! Людей , такое  готовящих , я  бы  за  государственную  измену  упрятывал. Безусловно  имеется  классический  рецепт , по  которому  луковый  суп  готовится  с  портвейном , но  это  не  французский  рецепт. В  нашу  кухню  его  чужаки  занесли. В  данном  контексте  мне  месье  Дошо  нравится , насиловать  и  грабить  он  с  коренными  французами  ходил. Двух  мадам  из  финансового  отдела  Министерства  Образования , само  собой , не  они  изнасиловали!
Аллар. Медицинских  справок  те  дамы  не  предоставили. Пройти  обследование  у  нас  не  захотели.
Гранже. Но  изнасилование  было.
Аллар. Кричали  они  о  нем  красочно. На  опознании , месье  Дошо , они  бы  на  вас  указали.
Гранже. А  их  прямо  в  здании  министерства  чести  лишили?
Аллар. Одновременно  напали  в  двух  разных  комнатах. Подобная  согласованность , как  вам  должно  быть  понятно , исключает  любую  случайность. Вы  распахнули  первую  дверь , и  Жюст  Кремоль  тут  же  вломился  в  кабинет  по  соседств
Дошо. Ему , наверное , учителем  биологии  работать  не  давали. Он  пришел  мстить.
Аллар. У  Жюста  Кремоля  есть  диплом  биолога?
Дошо. Когда  его  выгнали  из  школы , он  дома  за  биологию  засел. Через  четыре  месяца  сдал  экстерном  и  школьную  программу , и  университетскую. Ему  всего  тринадцать , а  он  уже  Сорбонну  закончил. Бывают  же  субъекты , столь  Господом  Богом  поцелованные.
Гранже. Налет  в  Монпелье  он  с  божественным  вдохновением  провернул.
Дошо. Он  ни  при  чем.
Гранже. Его  камеры  сняли.
Дошо. Не  тема  для  обсуждения.
Гранже. О  выраженной  им  розе  с  признаками  пальмы  потреплемся , а  серьезно  поговорить  исключено?
Дошо. Слоны  ломают  деревья. А  розы  они  топчут? Где , вы  сказали , налет  был?
Аллар. В  Монпелье.
Дошо. Завел  я  там  когда-то  знакомство…
Аллар. С  кем? 
Дошо. Он  в  Марокко  слонов  дрессировал. Заметили , что  со  слонами  он  слишком  близок. За  использование  слонов  не  по  назначению  в  Марокко  жестоко  карают. В  Монпелье  он  ноги  унес. На  своего  слона  теперь  копит. О  Жюсте  Кремоле  вы  с  ним  побеседуйте. Цену  тюремным  слухам  вы  знаете , но  у  нас  говорят , что  Жюст  с  налета  ему  долю. На  слона.
Гранже. Мы  сейчас  тебя  отпустим. Досиживать  пойдешь. В  бумагах  отказ  от  встречи  с  нами  мы  зафиксируем.
Аллар. Через  охранника  нам  передал , что  с  полицией  он  не  общается.
Гранже. Написал  на  листочке , на  который  сплюнул.
Аллар. Подлинный  плевок  крутого  бандита. В  нашем  музее  мы  его  под  стекло. К  тебе  мы  втроем  приехали.
Дошо. Третий  у  начальника  тюрьмы  условия  потяжелее  для  меня  организовывает?
Аллар. На  работу  ему  наплевать , тип  он  безразличный. К  вам  в  столовую  пообедать  пошел. Проголодался  в  дороге. По  какому-нибудь  фрукту  мы  ему  сказали  для  нас  захватить. Принесет  по  банану – спокойно  к  себе  пойдешь.
Дошо. А  по  яблоку?
Аллар. Будем  втроем  тебе  кости  ломать. Без  свидетелей  ты  не  докажешь , что  это  мы  на  тебя  накинулись.
Дошо. В  суде  разберемся.
Гранже. У  тебя  неверный  ход  мысли. В  суд  на  нас  подавать? Думаешь , всему  переломанному  и  почти  ничего  не  соображающему , тебе  до  судебного  разбирательства  будет? Сообразить  бы  большую  нужду  не  по  себя , а  в  унитаз  справить. Суметь  бы  с  загипсованными  ногами  на  унитаз  сесть. На  утку  рассчитываешь? Имеешь  наглость  надеяться , что  в  тюремной  больнице  тебе  ее  по  первому  зову  подадут? (Аллару) Позвони  нашему  Тюакару.
Аллар. Человек  обедает , чего  беспокоить… что  мне  ему  сказать?
Гранже. Скажи , что  размытая  просьба  о  фруктах  конкретные  очертания  обрела. Пусть  по  яблоку  нам  принесет.
Аллар. Он  исполнит.
Гранже. Звони! (надевает  вытащенный  из  кармана  кастет) В  кастетах  ты  разбираешься?
Дошо. У  меня  есть  адвокат.
Гранже. Кастет  отличный , но  с  чужой  руки , не  совсем  мне  подходит… при  облаве  на  арабов  изъяли. (Аллару) Твоя  кисть  поменьше , тебе  его  подарю. У  тебя  какие  праздники  грядут?
Аллар. День  рождения  старшей  сестры  в  конце  месяца.
Гранже. Тебе , как  достойному  брату , преподнесу. В  конце  месяца  он  твой. На  нем  гравировка «Хасан  Бустами» , но  тебе  я  его  подарил , не  забывай , пожалуйста.
Аллар. Тюакару  мне  звонить?
Гранже. Он  сам  скоро  придет. (Дошо) Печенью  ты  не  страдаешь , нормально  она  у  тебя  функционирует?
Дошо. Не  жалуюсь.
Гранже. Приятно  слышать , получается , по  печени  бить  можно , не  подохнешь  от  удара-другого. Про  своего  адвоката  он  мне  напомнил… он  у  тебя  тот  же , что  на  суде  тебя  защищал? Мэтр  Суристон?
Дошо. Адвоката  я  не  поменял.
Гранже. Мэтр  Суристон  связываться  с  нами  не  станет. Процесс  против  нас  затевать? А  его  секс  с  несовершеннолетней  пикардийкой  кто  замял , не  полиция? Кто  девке  заткнуться  посоветовал? Он  сейчас  среди  нас.
Аллар. Разговор  обо  мне. Но  я  не  девке – не  выступать  я  ее  отцу  порекомендовал. Девка  претензий  к  мэтру  Суристону  не  имела. Она  бы  и  дальше  в  гостиницу  к  нему  бегала. 
Гранже. Объятия  горячи , но  незаконны. Папаша  проследил  и  мэтру  Суристону  досталось.
Аллар. У  мэтра  Суристона  разбита  губа. У  ее  папаши  сломана  челюсть. Папаша  у  нее  жилистый , но  мэтр  Суристон  вылитый  шкаф.
Гранже. Шкаф  с  деньгами. В  живущего  на  пособие  мужчину  на  тридцать  лет  старше  себя  она  бы  не  влюбилась. И  мы  бы  из  сложной  ситуации  его  не  вытаскивали.
Дошо. Купил  он  вас.
Гранже. У  него  связи. Он  посещает  рестораны , куда  тебя  с  целой  охапкой  купюр  в  сто  евро  не  впустят. Ты – шушера. Про  Жюста  Кремоля  нам  не  расскажешь – мы  тобой , честное  слово , займемся. По  распоряжению  министра  мы  действуем. Им  приказано , не  откладывая , Жюста  Кремоля  схватить. Добывать  сведения  нам  позволено  максимально  решительным  способом. Награду  за  них  высокую  предлагать.
Дошо. И  что  мне  от  вас , если  о  Жюсте  я  расскажу?
Гранже. Досрочное  освобождение.
Дошо. Я  вам  рассказываю  и  завтра  же  выхожу?
Гранже. Ты  выйдешь , когда  мы  Жюста  поймаем. И  не  просто  поймаем , а  по  твоей  наводке. Лучше  всего  назвать  нам  точный  адрес , где  он  между  ограблениями  отлеживается. Знаешь  такое  место?
Дошо. Оно  в  Тулузе.
Аллар. Говори  дальше.
Дошо. Освободите – к  моей  девушке  я  поеду. По  всему  выходит , что  она  меня  бросила. Она  и  до  тюрьмы  порывалась , но  я  ее  удерживал , а  меня  посадили  и  некому  стало , так  сказать , ее  отговаривать. Люблю  я  ее. Страдаю , с  другими  представляя.
Аллар. Ты  нам  о  Тулузе…
Дошо. Иди  ты  на  хрен  с  твоей  Тулузой!
Гранже. Невовремя   ты  с  Тулузой , не  уподобимся  мы  дровосеку , к  каштану  с  топором  подошедшему. Под  каштаном  целуются  очаровательные  влюбленные. Ему  начхать , он  начинает  стучать , позор  для  нации. На  арабов  не  спишешь - наш  был  дровосек , кровь  франков  в  нем  текла… эпоха  ручного  труда. Славное  прошлое  без  арабов  на  каждом  шагу. Дровосек  же  с  топором. Период  механизации  не  пришел , арабы  по-прежнему  где-то  за  морем. Влюбленные , разумеется , разнополые. Если  бы  ты  на  волю  к  мужику  рвался , твоего  освобождения  я  бы  попытался  не  допустить. К  женщине  мы  тебя  отпускаем. Говори  нам  про  Тулузу , не  затягивай.
Дошо. Жюста  Кремоля  я  предаю  из-за  любви.
Аллар. Из-за  нее  и  покруче  вещи  творились. Давай  нам  информацию!

                Субтильный  Тюакар  входит  с  двумя  бананами. 

Дошо. У  него  бананы.
Гранже. Яблоки  нам  теперь  ни  к  чему. (Тюакару) Мы  на  финишной  прямой.
Тюакар. Бананы-то  есть  будете?
Гранже. Положи  их  на  стол. Не  делай  бананы  чем-то  важным.
Тюакар. Я  их  хоть  на  пол  швырну , мне-то  что!
Гранже. Ну  не  кипи  ты  водой  вонючей… ты  срываешь  нам  то , зачем  мы  сюда  приперлись. Гадишь  следствию.
Тюакар. Это  мне  в  непрофессионализме  упрек? 
Аллар. Ты  нам  объективно  помешал. Сбил  его  с  признания.    
Тюакар. А  в  чем  ему  признаваться? Он  уже  осужден.
Гранже. Ты  с  ума  сошел? Нам  необходимо , чтобы  Жюста  Кремоля  он  нам  выдал! Ты  рехнулся , если  не  помнишь!
Тюакар. Я  только  пошутил , а  он  на  меня  вороной , выпавшей  из  гнезда , разорался… банан  бы  тебе  в  глотку  засунуть , уважение  к  коллеге  прививая.
Гранже. Из  тюрьмы  выйдем – попробуешь. И  этот  придурок  еще  женат…
Тюакар. Про  мою  жену  ты  ни  звука. С  какого  ты  мою  семейную  жизнь  приплел?
Гранже. Да  получит  ли  твоя  жена… получит  ли  за  тебя , убитого , пенсию  при  условии , что  убийство  я  совершил?
Аллар. Препятствий , по-моему , нет.
Гранже. Но  я  же  не  просто  взял  его  и  прикончил. Я  скажу , что  пистолет  на  меня  он  первым  навел. И  я  увидел  в  его  глазах  характерный  блеск  преступника-психопата. Ты  должен  будешь  сказать , что  за  час  до  своей  смерти  он  при  нас  кошку  зарезал.
Аллар. Бродячую  кошку?
Гранже. Она  дремала  на  солнышке , а  он  подскочил  и  располосовал. Нож  выбросил. Мы  значения  не  придали , ну  не  любит  человек  кошек , крысу  домашнюю  держит… жена  у  тебя  красивая? Отвечай , что  да.
Тюакар. Красивая.
Гранже. А  мне  возможность  жениться  на  красивой  так  и  не  выпала. Тут  ты  меня  сделал. Все  слышат , насколько  примирительно  я  говорю? Личное  я  отодвигаю , сейчас  меня  занимает  адрес  Жюста  Кремоля  узнать. (Дошо) Твои  планы  не  изменились? Жюста  ты  нам  выдаешь?
 Дошо. Ждите  его  на  улице  Раймонда  Четвертого. Девочка  моя  сладкая , не  за  горами  наше  рандеву… дом  четырнадцать!



                Шестое  действие.

  Прохаживающаяся  Рени  взбивает  в  миске  яйца. Чернокожий  художник  Копом  рисует  на  стене  невеселое  женское  лицо. Патрис  Валуа  и  его  заросший  приятель  Дидье  Жуакар  плечом  к  плечу  валяются  на  кровати.

Копом. Разонравится – замажете.
Патрис. Плод  воображения  или  женщина  из  вашей  жизни?
Копом. Я  пытаюсь  изобразить  мою  маму.
Жуакар. Достойная  попытка! Глаз  не  оторвать , если  размер  твоего  таланта  учитывать.
Копом. В  Париже  я  с  моим  талантом  чуть  ли  не  побирался.
Жуакар. Рядом  со  мной  лежит  очень  богатый  скульптор. Стадия  нищеты  у  него  не  только  была – она   у  него  затянулась. На  билет  до  Буркина-Фасо  ты  бы  тогда  набрал?               
 Патрис. От  тех  пешеходных  прогулок  у  меня  до  сих  пор  ноги  крепкие. Я  на  метро  экономил , какое , дорогуша , Буркина-Фасо? Оно  у  нас  где , в  седьмом , кажется , округе? Что  вы  сказали , не  в  Париже  оно? Простите  мне  мое  затруднительное  положение , оплатить  загородную  поездку  для  меня , как  билет  до  Марса  купить.
Жуакар. А  он  этот  путь  проделал  и  на  нищету  жалуется. В  Париже , наверное , из  Лувра  не  вылезает. Йогурты  ест.
Патрис. Цилиндрические  йогурты , пирамидальные. В  Париже  вы  йогурты  ели?
Копом. Лувр  я  посещал  дважды. Немало  за  вход  там  берут.
Патрис. Соизмеримо  с  упаковкой  йогуртов. Женаты?
Копом. Угу.
Патрис. Жену  в  Буркина-Фасо  бросили?
Копом. Она  с  ребенком  сидит. Первый  у  нас  умер , второй  еще  жив. Нужно  о  нем  заботиться. Когда  я  закончу , кого-нибудь  из  вас  нарисовать? Денег  я  не  попрошу.
Патрис. Вы  будете  с  нами  обедать. Бульварным  художникам , что  за  пять  минут  тебя  нарисуют , платят  всего  чуть-чуть. Обед  дороже. Имени  у  вас  нет? Папа  с  мамой  вас  как-то  назвали , но  я  громком  имени  говорю. Пикассо , не  помню , пил?
Жуакар. Годами  не  просыхал.
Патрис. За  его  набросок , сделанный  трясущейся  с  похмелья  рукой , выложат  сотни  тысяч , поскольку  он  подписан  именем  Пикассо. Рисовал  апельсин , дернувшаяся  рука  округлость  формы  не  выдержала , на  листе  скорее  прямоугольник… Пикассо! «Апельсин-прямоугольник»  Пабло  Диего  Пикассо! Заложенный  в  тебе  гений  финансово  тебя  не  приподнимет. Мнение  критиков  легко. Настенная  живопись  не  основной  твой  профиль? На  холстах  ты  творишь?
Копом. Специализируюсь  я  как  раз  на  холстах. Прикреплю  и  масляными  красками  вытворяю.
Жуакар. А  себя  самого  никогда  не  разрисовывал?
Копом. Племенную  окраску  предлагаете  наносить? Я  не  из  племени.
Жуакар. Ни  к  какому  племени  жители  африканского  континента  не  могут  не  принадлежать. Я  слушал  интервью  со  знаменитым  сенегальским  микробиологом , и  он , не  стесняясь , говорил , что  он  из  какого-то  племени. Умнейший  мужик. Кембридж  закончил. Стыдиться  своих  корней  позорно , по-моему.
Копом. Я  не  задумывался , из  какого  племени  мои  предки. Почему  вы  постоянно  меня  задеваете? В  Париже  не  столь  ядовитым  вы  были. Издеваться  надо  мной  меня  сюда  привезли?
Жуакар. Я  подобрал  тебя  у  Лионского  вокзала. Ты  переругивался  с  девушкой, чем-то  страшно  похожей  на  проститутку. С  белой  девушкой.
Патрис. Если  ты  куда-то  клонишь , продолжай  клонить.
Жуакар. Белая  девушка  безобразно  его  обзывала. Он  отбрехивался , но  бессильно , понуро… она  сказала , чтобы  к  вечеру  он  из  квартиры  свалил  и  картины  унес. Ее  картины?
Патрис. Странная  щедрость.
Жуакар. По  типичной  оборванности  я  признал  в  нем  бедного  художника , выставляемого  со  своими  работами  под  сереющее  над  Парижем  небо. Снимал  угол  на  двоих  с  проституткой  и  полагающуюся  с  тебя  долю  не  внес?
Копом. Квартира  у  нее  в  собственности. Она  не  проститутка – в  телевизионном  шоу  ногами  машет.
Патрис. Машет  в  танце?
Копом. Вроде  телевизионного «Мулен  Руж». Не  смотрите?
Патрис. Телевизор  я  лишь  ребенком  смотрел. Если  она  машет  ногами , допустимо  подумать  о  шоу  девушек-каратисток… поэтому  и  переспросил. Девушка  с  телевидения  терпела  у  себя  неплатежеспособного  чернокожего  эмигранта…
Копом. У  нас  были  чувства!
Патрис. Чувственность  в  Париже  повсюду  разлита. Чувства  вспыхивают , затухают , прижившиеся  творцы  собирают  скудный  скарб  и  уходят , выслушивая  несущиеся  им  в  спину  оскорбления. Испытал  я  такое , не  прошло  мимо  меня… белые  женщины  сейчас  сплошь  и  рядом  с  вашим  братом  сожительствуют.
Копом. Времена  изменились. Цвет  кожи  уже  меньше  сложностей  создает.
Патрис. Мое  общественное  положение  под  угрозой  и  тебя , чернокожий  мой  ангел , я  выгоняю… для  твоего  папы  и  особенно  дедушки  это  было  бы  оправданием , но  не  для  тебя. Тебя  она  могла  выгнать  исключительно  за  дело. Все  силы  направил  на  творчество? На  сексуальную  жизнь  ничего  не  оставил?
Копом. В  постели  она  кричала.
Жуакар. От  возбуждения?
Копом. Вероятно. Разные  слова  выкрикивала… я  их  не  повторю , не  хочу  повторять.
Жуакар. Мы  мягко  попросим , и  ты…
Копом. «Трахай  меня , обезьяна! - она   кричала. – До  полного  забытья  меня , обезьяна , имей!».
Жуакар. Она  стремилась  отвлечься  от  действительности.
Патрис. Фразы  произносила  недопустимые.   
Жуакар. Он  от  нее  не  уходил , устраивало  его. Любимой  женщине  чего  не  простишь. Видишь , как  я  тебя  выгораживаю – в  небесные  сферы  ситуацию  вывожу. Любовь  выше  гордости. Все  начинайте  кивать.
Рени. Для  женского  оргазма  иногда  нужно…
Патрис. Для  чего?
Рени. Без  расизма  он  не  наступает , а  с  ним  да. (Копому) Ты  просвещенный  человек. О  правах  женщины  ты  заботился.
Копом. Я  с  ней  жил , с  ее  особенностями  свыкся… обезьяной  она  меня  только  в  постели.
Рени. Разумеется!
Копом. У  меня  есть  тот , кто  подтвердит. (Жуакару) У  Лионского  вокзала  вы  нас  слышали. Расизм  в  ее  оскорблениях  был?
Жуакар. Помоями  она  тебя  обливала , словно  ты  исконный  француз. Пылала  бешенством , но  про  цвет  кожи  не  проскочило.
Копом. Она  даже  не  шутила  про  него , про  мой  цвет. Не  говорила , что  если  я  пью  кофе  с  молоком , под  белого  я  пытаюсь  подделаться. Ночь  беззвездная , твоя  ночь… не  позволяла  она  себе. С  телевидения  поздно  вернется  и  об  отваливающихся  ногах  стонет. Обо  мне , о  моих  картинах , речь  и  не  заходила. Запомню  ее  симпатичной , негативно  настроенной… на  Лионский  вокзал  я  доставлял  ее  чемодан  с  танцевальными  костюмами. Их  телевизионная  группа  в  Осер  уезжала , там  программу  записывать. Она  всю  дорогу  бурчала , что  в  сорок  один  год  ей  бы  не  ногами  дрыгать , а  начальником  быть. Я  ее  успокаивал , ты  не  испытывала  мучений  жителей  Африки , говорил , мы  не  о  карьере , а  о  куске  хлеба  на  завтрашний  день  переживаем. Подобрал  утешение , ее  разозлившее , и  она  меня  выгнала.
Патрис. Зависеть  от  женских  эмоций  не  в  плане  сексуальной  близости , а  в  плане  жилья – вариант  из  самых  худших. Любовь  умерла , да  к  тому  же  жить  негде. В  общественные  организации  ты  не  обращался? Африканскому  творцу , приехавшему  в  Париж  проникнуться  величием  французского  искусства , уголок  бы , где  подуставшее  тело  растянуть. Из  ваших  фондов  на  аренду  мне  выделите. Не  ставьте  меня  перед  осознании  того , что  расизм  во  Франции  не  изжит. Само  собой , не  все  организации  ты  шантажируй – какой-нибудь  Союз  Сынов  Света  и  Примкнувших  к  ним  Хранителей  Армейского  Пистолета  обвинениями  в  расизме  ты  не  запугаешь. Беспокой  структуры , ориентированные  на  помощь  неразвитым  странам , от  нашего  колониализма
пострадавшим. Список  найдешь?
Копом. Я  бы  у  вас  денег  занял.
Патрис. Как  творец  у  творца?
Копом. Ваш  друг  мне  намекнул , что  с  деньгами  вы  легко  расстаетесь.
Патрис. Тысяч  двадцать  евро  я  бы  тебе  одолжил.
Копом. Мне  бы  и  пяти  хватило…
Патрис. Высшие  силы  не  на  моей  стороне!
Копом. Вы  о  Боге?
Патрис. Меня  бы  он  прикончил. При  прыжке  с  экстремально  низкой  высоты. Ты  можешь  уцелеть.
Копом. С  парашютом  вы  говорите  мне  прыгнуть?
Патрис. Я  договорюсь  с  пилотом , чтобы  он  страшно  низко  летел. Шансов  у  тебя  почти  не  будет.
Копом. Если  я  погибну , деньги  вы  отдадите  моей  семье?
Патрис. Только  тебе. И  только  в  долг. Условия  ты  принимаешь?
Рени. Заканчивай  ты  зверствовать , ты  же  бесчеловечен  сейчас.
Патрис. На  смерть  я  его  не  толкну. О  двадцати  тысячах  был  пустой  треп. Жить  с  ощущением  тяжкого  греха  мне  не  нужно. В  воображении  ты  их  практически  заполучил , подумал  о  вложении… особенно  не  огорчайся. Деньги  уплыли , но  зато  свое  гибкое  африканское  тело  в  целости  ты  сберег. Не  размазал  его  по  недружелюбной  французской  земле. Зачем  ты  приперся  во  Францию?
Копом. Рисовать.
Патрис. А  чем  тебе  родина  для  этого  не  подходит? В  тех  реках  течет  твоя  кровь , над  теми  равнинами  свищет  твой  ветер , ты  же  не  слесарь  и  не  таксист , ты  художник , тебя  не  заработок , а  развитие  дара  должно  увлекать. В  Париже  он  лучше  разовьется? А  как  же  сотни  художников  изображением  родного  края  прославившихся? (Жуакару) Прошлой  осенью  мы  с  тобой  работы  исландца  смотрели.
Жуакар. На  авеню  Монтень  его  выставляли.
Патрис. Природа – голяк , взглянув , поежишься… и  он  сумел  передать.
Жуакар. Сильная  выставка.
Патрис. Написано  далеко  не  с  любовью , но  пробирает , заставляет  активно  включаться  душу , каталог  отрою , и  ты  увидишь.
Жуакар. Африканцу  бы  на  столь  холодные  пейзажи  не  глядеть , нервы  не  портить. Глаза  привыкли  к  солнечной  яркости , а  тут…
Патрис. Ледяными  кинжалами  в  глаза! Художнику  полезно. Встряска  голове  и  сердцу  способна  и  в  дурдом , однако  чаще  новые  горизонты  она  открывает. Пять  тысяч  тебе  дать? Разозлись   и  твое  творческое  пламя  вырвется  на  волю! Я  раскатал  губы  на  двадцать , а  он  мне  всего  пять , сборище  негодяев  ваша  Франция! Жерико  у  них , Энгр… дутые  классики! Наша  первобытная  техника  к  космосу  куда  ближе!
Копом. Космос  от  земли  далеко.
Патрис. Не  очень.
Копом. Чем  дальше , тем  безопаснее… впритык  к  земле  из  самолета  выпрыгивать – риск  сумасшедший.
Жуакар. С  десяти  километров  пулей  лететь  в  свою  очередь  тоже  жутью  попахивает.
Копом. Мы  говорили  о  высотах  не  максимальных , а  минимальных. О  хороших  деньгах  за  безумную  отвагу  речь  шла. Вы  ваше  предложение  аннулировали.
Патрис. Оно  недействительно.
Копом. Я  бы  хотел , чтобы  оно  оставалось  в  силе. Возможности  выжить  при  прыжке  с  какой  высоты  я  буду  лишен?
Патрис. Знаете , мой  дорогой  сводный  брат , такими  цифрами  я  не  владею. Жуакар. Сводным  его  ты…
Патрис. Я  леплю , он  рисует. Мы  не  совсем  одной  крови. Хитрющий  он  африканец! Быть  его  косвенным  убийцей  я  не  желаю , и  он  думает , что  деньги  я  ему  без  прыжка – не  прыгай , не  рискуй , бери  деньги  так… цена  за  прыжок  изменилась. Пятьсот  евро  она  теперь. Станешь  прыгать?
Копом. Смертельная  высота , скажем , сто  семьдесят. Я  со  ста  восьмидесяти  прыгну.
Патрис. За  пятьсот?
Копом. Вас  зовут  Патрис  Валуа. С  вашей  королевской  фамилией  вам  следовало  бы  иметь  в  себе  больше  щедрости  и  жестокости. Найдите  для  меня  двадцать  тысяч. Встаньте  в  надменную  позу  и  с  ухмылкой  глядите  наверх.
Патрис. Словно  разуверившийся  король  в  лицо  Бога…



                Седьмое  действие. 

  Патрис , Жуакар  и  Рени  в  чистом  поле , притяжение  взглядов – голубой  небосвод.            

Жуакар. Не  подлетает  чего-то  самолетик.
Рени. Лучше  бы  в  Грецию  самолет  заказали.
Патрис. В  Грецию  мы  направимся. Не  на  поезде  в  Элладу  нагрянем. Сломавшего  ногу  Анри  Пужара  я  вспоминаю. Я  его  жалел , а  он  мне  сказал , что  ногу  он  вылечит  и  на  моей  могиле  станцует. Пребывание  в  гипсе  его  характер  ухудшило.
Жуакар. Он  был  талантом.
Патрис. В  одной  Великобритании  девять  скульптур  как-то  пристроил.
Жуакар. Англия – страна , в  искусстве  понимающая.
Патрис. Великобритания. Три  скульптуры  шотландцам  он  впарил.
Жуакар. А  Уэльс? В  Уэльс  ничего?
Патрис. Дотянуться  до  Уэльса  он  не  успел.
Жуакар. Смерть  забирает  великих , забирает  бездарных… рядом  с  нами  сейчас  незримо  бродит  и  облизывается. Самолетик  она  ждет. Наш  чернокожий  приятель  прямо  над  нами  вниз  кинется?
Патрис. Анри  Пужар  на  моей  могиле  не  станцевал.
Жуакар. С  лейкемией  не  до  танцев.
Патрис. Еще  до  болезни  к  нему  приходил , и  он  словно  бухгалтер  со мною  беседовал. В  континентальной  Европе  продажи  у  меня  такие , на  британских  островах  такие , мексиканцам  размахивающего  саблей  героя  крестьянской  войны  удачно  продал… о  твоих  продажах  я  тебя  спрашивал? Кальвадосом  залиться  и  баб  поругать  к  тебе  я  зашел. После  второго  развода  к  женщинам  я  охладел , винил  их  во  всем , как  иссохший  от  мастурбации  кюре  с  сельской  кафедры… когда  Анри  Пужар  помер , я  продолжал  оставаться  нищим. Досадно  ли  мне , что  моим  нынешним  богатством  мне  ему  в  физиономию  не  ткнуть? Он  мне  живым  не  очень  видится – кем  он  в  данный  момент  является, тем  он  является  и  для  меня. Изъеденный  червями  мертвец. Чего  ему  показывать , чего  ему  доказывать… скелет  с  лохмотьями  плоти. «Памяти  Анри  Пужара»  у  скелета  название. Займусь  я  этой  работой. Потрудиться  предполагаю  с  душой.
Рени. Изливать  на  покойников  яд  занятие  крайне  достойное.
Патрис. Достойнее , чем  из  Африки  ресурсы  выкачивать  и  до  получения  образования  аборигенов  не  допускать.
Рени. Чего  Африку  вбросил… 
Патрис. Она  у  тебя  в  голове. В  виде  волнения  за  черного  парашютиста.
Рени. Ты  догадываешься , что  с  ним  будет. О  сломанной  ноге  по  понятной  причине  заговорил.
Патрис. К  Анри  Пужару  ты  разговор  возвращаешь? Он  чучело  кабана  у  меня  из  мастерской  спер! Клыки  потом  в  посылке  прислал. Между  друзьями  нормально , но  мы  тогда  уже  не  дружили.
Жуакар. Анри  наладить  с  тобой  хотел. Перезапустить  приятельские  отношения  милой  шуткой.
Патрис. Кабанье  чучело  я  двадцатилетним  парнем  привез  из  замка  барона  Жиро. Для  его  каминного  зала  небольшого  охотника  с  допотопным  ружьем  выполнил. Барон  у  себя  в  ящиках  пошарил , денег  не  обнаружил , забирайте , мальчик , чучело , со  старческим  дребезжанием  мне  сказал. В  замке  у  него  запустение – крысы  и  те  пыльные. Чучело  я  пропылесосил , подставку  для  него  сделал – мой  первый  гонорар. Длинноногая , легко  одетая  девушка  шла  по  лестнице , выше  моей  квартиры  не  поднялась… девушки  были  у  меня , а  деньги  у  других. Я  смотрел  на  чучело , как  на  символ  облетающих  меня  денег , в  морду  кабану  временами  давал , отбитой  рукой  трясу  и  думаю , что  когда  разбогатею , обклею  кабана  крупными  купюрами  и , дико  напившись , сожгу. Бордовый  георгин  сладких  фантазий. Анри  Пужар  носком  ботинка  его  замочил.
Жуакар. А  где  гул  в  небесах? Почему  самолета  не  слышно?
Патрис. Время  вылета  четыре.   
Жуакар. У  меня  на  часах  пятнадцать  минут  пятого.
Патрис. От  аэродрома  лететь  минут  семь. Произошла  задержка. Пилот  проверил , а  бак  у  него  пустой. Пошел  за  топливом. Встретил  девушку , галантно  с  ней  разговорился… девушек  задевает , когда  пилоты  безмолвно  проходят  мимо. Пилота  заметит  и  вся  подберется , грудь  выставит… лицензия  пилота  мне  бы  не  помешала. Нужное  количество  часов  с  инструктором  налетаю , и  мне  ее  выдадут. Прекрасно  заработавший  скульптор  Патрис  Валуа  следует  своим  капризам. Колонка  светской  хроники. Крупные  буквы.
Рени. Погибшего  скульптора  Валуа  пришли  хоронить  только  его  подружка  и  кучка  нетрезвых  маргиналов. Та  же  колонка  несколькими  днями  позже.
Патрис. Маргиналов  ты  из  кладбищенских  пропойц  наняла?
Рени. Похорон  ты  достоин  более-менее  громких.
Патрис. Насосавшаяся  рвань  гомонила  бы – не  заткнешь. Я , Дидье , про  тебя  у  моей  дамы  спрошу. Выясню , почему  же  ты  прийти  не  сумел. Тяжеленное  горе  к  дивану  его  приковало? 
Рени. Он… он  за  тобой  последовал.
Жуакар. И  я  помер?
Рени. Не  ту  женщину  соблазнил. Переспав  с  тобой , она  впала  в  такую  депрессию , чтобы  психоаналитик  посоветовал  ей  пристрелить  тебя  из  ружья.
Патрис. Убрать  причину  и  с  новыми  документами  спокойно  зажить  на  Мартинике. Решение  экстремальное , но  современной  психотерапией  поддерживаемое. Сто  евро  за  бутылку  вина  цена  отнюдь  не  низкая.
Жуакар. Я  и  за  пятьдесят  никогда  не  покупал.
Патрис. Найди  мне  любую  бутылку , и  я  тебе  за  нее  сто  евро  вручу.
Жуакар. В  магазин  мне  идти?
Патрис. В  поле  ты  ее  вряд  ли  найдешь.
Жуакар. Пешком  замучаешься…
Патрис. Мою  машину  возьми. Вон  она – залезай  и  заводи.
Жуакар. За  сколько  бы  я  ни  купил , ты  мне  сто  евро?
Патрис. Слово  короля.
Жуакар. С  твоей  фамилией  незначительные  суммы  зажимать  мелко… но  я  же  приземление  нашего  парашютиста  могу  пропустить.   
Патрис. Запросто.
Жуакар. Поглядеть  на  это  меня  занимает.
Патрис. Рени  запишет  для  тебя  на  телефон. За  избавление  от  жуткого  зрелища  я  ему  деньги  плачу , а  он  сомневается! Ключи  от  машины  берешь? Кроме  денег , ты  и  мою  дружбу  потеряешь!
Жуакар. (Рени) Ты  бы  ему  сказала , что  такое  желание  выпить  плохо  о  нем  говорит.
Рени. Бутылка  вина  позволит  ему  счастливее  себя  чувствовать.
Патрис. Рени  бы  без  всякой  машины  за  бутылкой  для  меня  побежала! Правда, мышка?
Рени. Скажу , нет – ты  и  мне  грозить  начнешь.
Патрис. Я  сейчас  сяду  в  машину  и  поеду  за  своим  вином. Вы  отсюда  на  попутных  будете  выбираться. Как  действовать , знаете?
Рени. Мне  голосовать , а  ему  прятаться.
Патрис. Твоя  уловка  рассчитана  на  натуралов. Крутящий  баранку  гомосексуалист  не  тебя  бы – его  подобрал.
Рени. Какие  в  провинции  гомосексуалисты…
Патрис. Неявные. Гейскую  суть  не  выпячивают , но  месье , я  думаю , скорей  подберут. 
Жуакар. Вы  еще  женщину  за  рулем  не  учли. (Рени) Если  объективно , женщины  женщин  не  любят?
Рени. Не  сильно.
Жуакар. А  незнакомых  месье  они  боятся. Никому  из  нас , похоже , не  выгорит. Мне  не  послышалось!
Рени. Самолет. Давайте  его  высматривать. Кошмар  все-таки  случится…
Патрис. Развязка  близится.
Рени. Ты  его  в  самолет  запихнул , твои  деньги.   
Жуакар. За  месье  Валуа  я , Рени , тебе  отвечу. О  праве  Африки  на  самоопределение  европейский  интеллектуалы  твердили  десятилетиями , и  знаменательное  событие  произошло – у  африканских  граждан  свобода  выбора , они  сами  определяют  стричь  им  головы  или  разбивать , на  месье  Валуа  катить  не  за  что. Осуждающим  бормотанием  свободную  Африку  ты  унижаешь.
Патрис. Она  из  семьи  с  ультраправыми  убеждениями.
Рени. Ерунда!
Патрис. В  моде  извинения  и  заискивания , впитанные  принципы  резоннее  не  оглашать… забота  о  парашютисте  у  тебя  напускная. Волнуешься , что  при  приземлении  он  травмируется? А  скорая  помощь  почему  не  здесь , почему  ты  не  озаботилась  ее  вызвать? У  тебя  в  мыслях  она  вообще  была?
Рени. Не  додумалась  я  до  нее…
Патрис. Ох , жалко  нам  бедных  африканцев , от  лихорадки  они  мрут  и  от  кори. С  печальными  вздохами  пройдем  и  таблетку  аспирина  в  рот  не  положим. Самолет  появился.
Рени. Вижу.
Патрис. И  сейчас  скорую  не  вызовешь?
Рени. Про  неудачный  прыжок  с  парашютом  им  сказать?
Патрис. Про  увечья , полученные  при  полевых  работах , скажи. С  деятельности  мозга  похуже  у  тебя  стало. Судя  по  всему , из-за  каннабиса.
Жуакар. С  тобой  покуривает?
Патрис. Затянуться  всегда  рада. Косяк  держит  бережно , как  младенца.
Жуакар. Здоровенные  у  вас  косяки.
Патрис. Жить  умеем. Меня  жажда  творчества  донимает , а  у  Рени  счастье  полное. Низко  он  летит.
Жуакар. Высота  для  прыжка  отчаянная.
Рени. Упадет – я  сразу  в  скорую  позвоню.
Жуакар. Не  вываливается  африканец… струсил?
Патрис. Без  соизволения  пилота  парашютист  борт  не  покинет. В  данную  минуту  на  борту  не  исключена  схватка. Самолет  не  виляет. Повреждений , не  позволяющих  твердо  держать  штурвал , пилоту  не  нанесено.
Жуакар. Ты  знаешь  больше  нас.
Патрис. Я  провел  закулисную  операцию. Пилоту  твердо  указано  прыжка  не  допускать. Даст  круг  и  на  посадку.
Рени. Мне  приятно  понимать , что  я  насчет  тебя  заблуждалась.
Патрис. У  африканца  свое  зверски  противоположное  мнение. Он  собой  гордился , зажмурив  глаза , намеревался  смерти  в  пасть  сигануть , а  подлый  француз  его  провел.
Жуакар. Ты  спас  его  для  будущего. 
Патрис. Когда-нибудь , возможно , помолится  он  за  меня.
Жуакар. Он  не  станет  откладывать – прыгать  наверняка  расхотел , и  отмена  прыжка  в  нем  не  агрессию , а  облегчение.
Патрис. Он  художник… может  сорваться. Пилота  в  воздухе  бить  нельзя – убьешься , но  он  художник , им  руководят  импульсы , здравым  смыслом  не  подавляемые… авиакатастрофа  вполне  реальна.
Рени. Ты  и  подстроил  все  ради  нее?
Патрис. Во  что  выльется  мое  желание  сохранить  африканцу  жизнь , я  предугадать  не  в  состоянии. Хорошее  дело  сделаешь , и  жутким  демоном  тебя  выставят! Мне  надо  печать  заказать.
Жуакар. Для  документов?
Патрис. Королевскую  печать. (Рени) Тебе  бы  я  ее  не  доверил.
Рени. Я  и  не  прошу.
Патрис. Несвязные  фразы  на  листе  набросаю  и  внизу  королевскую  печать. Приказываю  выстроить  под  водой  макет  Карфагена. Повседневность  страшна. Библейский  Ной  промок , как  собака. Разбитые  скульптуры  хотят  стать  легендами. Орел  взмыл , а  ружье  под   деревом. Завтра  я  улетаю.
Рени. Улетаешь? Со  смыслом  уже  говоришь?
Патрис. Летательный  аппарат  с  Аравийского  полуострова  за  мною  пришлют. К  очередному  шейху  я  полечу. Вчера  стекла  у  машины  протирал , и  мне  позвонили. Ты  оценила , какие  чистые  стекла?
Рени. На  моем  боковом  муха  размазанная.   
Патрис. Что  за  свинство , я  чистоту  навожу , а  природа  гадит! Муха  с  наружной  стороны?
Рени. Я  бы  изнутри  ее  не  раздавила.
Патрис. Снаружи  могла  не  ты… врезалась  и  сплющилась? От  удара  об  стекло  она  бы  отлетела , не  млекопитающее  она , кишки  от  столкновения  выпускать… она  сидела , и  ее  раздавили. Какой-то  шустрый  малый. Ты  вокруг  машины  кружил – ты  это  был.
Жуакар. Я  муху  не  давил. У  меня  бы  резкости  не  хватило.
Рени. На  солнце  она  расслабилась.
Патрис. Во  всяком  случае  загорающего  человека  нетрудно  наотмашь  двинуть, реакция  у  него  заторможенная. Меня  били , а  я  секунд  пять  вообще  не  понимал…
Рени. Где  тебя  били?
Патрис. У  отца.
Рени. На  Лазурном  берегу?
Патрис. С  отцом , как  всегда , поговорили  мы  пылко , из  супермаркета  я  для  успокоения  пакет  с  четверкой  красного , по  ресторанам  не  я  ходил – одним  из  самых  бедных  людей  на  Ниццу  исподлобья  глядел… на  песке  бутылку  я  быстро. Следующие  в  туманном  затяжном  осмысливании  своего  положения  захлебывающегося  в  пессимизме  отщепенца… рубашку  с  брюками  стянул , бутылку  воткнул  в  песок  и , не  выпуская  ее , разлегся. Пролежал  до  ночи. Осознанно  загорал  всего  полчаса , но  лежал  долго.
Рени. Тебя , бедного , избили.
Патрис. Досталось  прилично.
Жуакар. А  у  кого  же  рука  поднялась  из  тебя , никого  не  тревожащего , дух  вышибать?
Патрис. На  них  были  чалмы.
Жуакар. Оборзели  мигранты!
Патрис. Нарядились  они , как  сикхи , но  сикхами  не  являлись. Политическая  провокация , против  сикхов  направленная. Шесть  нападений  за  сутки – на  пляже , на  парковке , на  велосипедной  стоянке… схватившая  их  полиция  выяснила , что  не  сикхи  они. Не  сикхи  мне  ребра  пересчитали.
Жуакар. Сикхи , кажется , в  Индии.
Патрис. Где  они , и  кому  подставлять  их  понадобилось , я  не  вникал  и  не  собираюсь.
Жуакар. Я  бы  внимание  уделил. Проблема , вероятно , серьезная. В  Катар  ты  из  Парижа  летишь?
Патрис. Мы  сегодня  в  Париж  возвращаемся.
Жуакар. В  Париже  мне  грозит  пустота.
Патрис. В  Париже?!
Жуакар. Утомился  я  от  него. В  Катаре  ты  сколько  пробудешь?
Патрис. Пару  дней.
Жуакар. Мы  бы  с  Рени  тебя  здесь  подождали.
Патрис. В  моей  мастерской? В  помещении  с  одной  единственной  кроватью?
Жуакар. Ты  думаешь , я  бы  посмел  приставать  к  твоей  девушке?
Патрис. Она  для  тебя  чересчур  элегантна.
Жуакар. Ну  да…
Патрис. Но  ты  к  ней  прежде  уже  приставал! Не  надо  кривить  рожу  великим  актерством , Рени  мне  все  рассказала. (Рени) В  Париже  у  матери  поживешь?
Рени. А  дать  мне  на  отель  ты  не  можешь?
Патрис. Выбирай , какой  понравится. После  этого  катарского  заказа  цена  на  что  либо  совсем  для  меня  значение  потеряет. (Жуакару) Тебе  живого  мамонта  куплю.
Жуакар. Низко  вам , ваше  величество , кланяюсь…
Патрис. Какая  мысль!
Жуакар. Какая?
Патрис. Коронация. В  покоях  арабского  шейха  детально  ее  обдумаю.


   
                Восьмое  действие.

 Разместивший  ноги  на  пуфике  Патрис  Валуа  сидит  на  кожаном  диване  отчасти  сонливым. К  Патрису  направляется  юркий  референт  шейха  Халиль.

Халиль. Ожидание , месье  Валуа , негативно  на  вас  не  действует? Подать  фрукты , напиток  какой-нибудь?
Патрис. Я  бы  выпил  бокал  ледяного  вина.
Халиль. Алкоголь , извините , мы  не  приветствуем.
Патрис. Бутылки  вина  у  вас  нет?
Халиль. Для  представительских  целей  некоторым  запасом  мы  располагаем…
Патрис. Ну  и  несите  мне  бутылку.
Халиль. Это  превышает  мои  полномочия. Если  достопочтенный  шейх  распорядится , тогда  конечно. Хочу  вас  обрадовать – он  уже  в  здании. Совершит  моцион  и  предстанет  перед  своим  дорогим  гостем , из  Франции  к  нему  прилетевшим. Перелет  гладко  прошел?
Патрис. Самолет  размерами  не  впечатлил , но  что  он  него  требовалось , сделал.
Халиль. Хвала  Аллаху. С  двигателем  у  него  были  проблемы , волновались  мы  насчет  перелета. Когда  человека  оберегает  всемогущий  Аллах , никакая  беда  с  ним  не  приключится. В  мечеть , что  около  резиденции , вы  не  заходили? Вы  куда-то  выходили  погулять.
Патрис. По  улице  прошелся.   
Халиль. На  улице  сейчас  по  Цельсию  сорок  шесть. Достопочтенный  шейх  бы  огорчился , сознание  вы  потеряй. Негостеприимно , когда  гость  на  асфальте  лежит , не  соответствует  нашим  неписаным  законам. Пообещайте  мне  от  кондиционера  не  отдаляться. В  десяти  метрах  от  резиденции  мы  вас  подберем  и  спасен , а  в  ста  можем  не  увидеть.
Патрис. Экзотика.
Халиль. Жутчайшую  жару  экзотикой  вы  называете?
Патрис. Припечет , и  мысль  горячая , сырость  в  голове  ликвидирующая , прованская  зима  у  меня  там. Поторопить  шейха  нельзя? В  оскорбленных  чувствах  не  вбежит  он  сюда  с  золотым  заряженным  пистолетом? 
Халиль. У  нашего  шейха  изумительная  коллекция  холодного  и  огнестрельного  оружия. Позволительно  ли  ему  говорить , чтобы  он  поспешил? В  экстремальных  ситуациях  да. При  катаклизмах , угрожающих  его  драгоценной  жизни. Если  возникнет  пожар , покинуть  помещение  я  вправе  просить  его  настойчиво. На  нас  Аллах , хвала  Ему , огненное  бедствие  не  насылал , а  двоюродному  дяде  нашего  достопочтенного  шейха , тоже , разумеется , шейху , испытать  сильнейшее  возгорание , увы , выпало. Он  возлежал  в  постели  с  обворожительной  третьей  женой  и…
Патрис. Третья  жена  и  у  меня - залюбуешься.
Халиль. Вы  мусульманин?
Патрис. С  чего  бы?
Халиль. Иметь  несколько  жен  христианам  не  разрешено.
Патрис. Одновременно  не  получится , но  разведешься – женишься , разведешься – женишься… я  закончил. Больше  не  женюсь. Он  наслаждался  половой  близостью , а  во  дворце  пламя  начало  бушевать?
Халиль. Ему  звонили , стучали… он  огрызался  и  увольнением  всех  пугал. Огонь  приближается , заглядывает  в  коридор , к  спальне  шейха  ведущий , упрямый  шейх  эвакуироваться  отказывается. Верит  в  пожарных.
Патрис. А  они  внутри  или  в  пробке  стоят?
Халиль. Пожарная  служба  у  нас  под  контролем  шейха , не  благоволящего  к  шейхам  из  рода  моего  господина. Пожарных  он  мог  и  задержать.
Патрис. И  на  что  любвеобильный  шейх  рассчитывал?
Халиль. От  чрезмерной  вовлеченности  в  плотские  утехи  политический  расклад  у  него  из  головы  выпал.
Патрис. Напомнили  бы  ему.
Халиль. О  взаимоотношениях  между  шейхами  простому  человеку  вслух  говорить  нельзя! В  общение  на  рынке , ладно , вполголоса  говорите , но  не  самому  же  шейху  в  лицо. Какой-то  этикет  должен  быть!
Патрис. Выламывать  дверь  и  выволакивать  шейха  силой  этикет , конечно , не  допускает. Слуги  наполнили  чемоданы , с  чемоданами  во  двор  и  через  главные  ворота  на  биржу  труда , шейхов  на  ваш  век  хватит. Вы  же  не  самураи , животы  после  гибели  хозяина  вскрывать.
Халиль. Сгоревший  шейх – паршивая  рекомендация. Кроме  того , до  окончания  разбирательства  нечего  и  думать  куда-то  устроиться. У  дознавателя  под  рукой  слугам  положено  находиться.
Патрис. Под  рукой  бьющей?
Халиль. Расследование  частное , вне  полицейских  участков  и  хоть  малейшего  правового  поля… выбираться  из  охваченного  пламенем  дворца  шейх  не  захотел. Докажите , что  не  захотел. Не  докажете – они  останутся  при  мнении , что  шейха  вы  закрыли  и  подожгли.
Патрис. Хором  необходимо  его  призывать  из  дворца  выскочить. В  те  же  несколько  глоток  доводить  это  до  дознавателя. Не  сговорилось  же  столько  людей , не  заговор  же  слуг  его  прикончил.
Халиль. Без  заговора  он  бы  не  погиб. Если  не  его  собственная  воля , то  заговор.
Патрис. Запретил  курить  гашиш , перевел  всех  слуг  на  правильное  диетическое  питание , и  слуги  не  выдержали…
Халиль. Шейхов  часто  за  что-то  не  любят.
Патрис. Вас  достопочтенный  хозяин , само  собой , исключение? 
Халиль. Он  превосходнейший  человек  с  замечательнейшими  чертами  ума  и души. Из-за  юношеской  беспечности  хорошего  образования  он  не  получил , зато  прочитал  сотни  книг. Для  завоевания  его  расположения  советую  о  физике  конденсированных  сред  с  ним  побеседовать. Вы  в  ней  разбираетесь?
Патрис. Даже  на  чайную  ложку  познаний  в  голове  не  наберу.
Халиль. Изумительно!
Патрис. Что  изумительного?
Халиль. Наш  достопочтенный  шейх  в  данной  отрасли  физики  экспертом  у  нас  считается. Ваше  незнание  обратного  не  выявит. По  секрету  скажу , что  в  конденсированных  средах  он  поверхностно… на  базе  коротких  энциклопедических  статей  и  туманных  разъяснений  научно-популярной  литературы. Когда  ему  удается  проявить  себя  знатоком , он  буквально  преображается – чистый  детский  восторг  на  лице. Решите  о  конденсированных  средах  сказать – без  иронии  говорите.
Патрис. Иронизировать  над  конденсированными  средами  причин  у  меня… Халиль. Вы  меня  поняли. Достопочтенный  шейх  мне , между  прочим , не  раскрыл , зачем  вы  к  нам  прибыли. Вопрос  нефтяной?
Патрис. Конференция.
Халиль. А  ее  тема?
Патрис. Физика  конденсированных  сред. Ваш  шейх  организатор  и  основной  докладчик. О  совершенном  им  прорыве  строгой  аудитории  он  поведает.
Халиль. Проклял  меня  Аллах… если  при  шейхе  вы  не  удержитесь  и  съязвите, его  обслуживающему  персоналу  туго  придется. В  расстроенных  чувствах  он  прикажет  нам  сутки  выть. У-уууу-ууу… печаль  господина  мы  разделяем… горестно  воем  с  двенадцати  дня  до  двенадцати  дня.
Патрис. Ночью  во  дворце , думаю , страшновато  становится.
Халиль. Полный  ужас!
Патрис. До  вашего  шейха  никто  своих  слуг  такому  не  подвергал? Его  нововведение?
Халиль. Пятьдесят  лет  назад  у  шейха  Бамада  скончался  его  домашний  волк. У  него  жены , дети , но  духовная  близость  была  только  с  волком. Волк  подох, и  шейх  завыл. Из  солидарности  с  господином  вой  был  подхвачен  слугами. Добровольно  с  тех  пор  не  выли , но  в  качестве  наказания… счастлив  вас  приветствовать! 

   Зашедший  в  белом  шейх  Тасим  мужчина  по  животу  представительный. 

Тасим. Гость  без  меня  не  скучал?
Халиль. Я увлек  его  благородной  беседой. Его  заинтересовали  неизвестные  в  Европе  эпизоды  нашей  истории.
Тасим. Чего  ты  ему  наболтал? Не  про  Эш-Шамаль?
Халиль. Об  этом  я  бы  ему  не  рассказал , не  стал  бы  я  государственную  тайну  выдавать , я  же…
Тасим. И  про  недоразумение  с  ракетами  молчок?
Халиль. Молчок , как  Аллах  свят!
Тасим. За  урон , нанесенный  правоверным  правителям , Аллах  шеи  ломает  и  прах  развеивает. Покинь  нас , Халиль.
Халиль. Слушаюсь.

                Халиль  уходит.

Тасим. Мои  дела , месье  Валуа , улажены , и  я  весь  ваш. Могу  выпить  с  вами  кофе.
Патрис. Из  вашей  прекрасной  страны  с  чувством  выполненного  долга  я  уехать  хочу.
Тасим. Вы  уже  об  отъезде? Здесь  вас  чем-то  обидели?
Патрис. Мой  долг , как  производителя  культурных  ценностей , удовлетворять  запросы  заказчика. Вы  собирались  сделать  заказ. Предлагаю  о  нем  говорить.
Тасим. Рекомендовавший  вас  шейх  Абдаллах  упомянул , что  вы  с  ним  чуть  ли  не  подружились. Почему  со  мной  сугубо  деловой  подход  вы  избрали?
Патрис. Названный  вами  шейх  создал  для  меня  условия , в  которых  словно  на  родине  я  находился. На  столе  стояло  замечательное  вино.
Тасим. Вы  желаете , так  сказать , кровью  виноградной  лозы  дух  свой  взбодрить? 
Патрис. Ваш  секретарь  дал  мне  понять , что  с  выпивкой  у  вас  во  дворце  сложновато.
Тасим. Безмозглый  баран , перед  цивилизованным  миром  меня  позорящий! Какую  из  жутких  восточных  пыток  вы  для  него  выбираете?
Патрис. Я  ваш  гость. Желание  гостя  подлежит  исполнению.
Тасим. Пощадить  его  желаете?
Патрис. Кишки  из  живота  постепенно  вытаскивайте  и  понемногу  отрезайте. Прошу  исполнить.
Тасим. Коварно  вы  со  мной… в  неловкое  положение  меня  поставили. Было  же  ясно , что  о  пытках  я  без  намерения  пытать – уважительным  жестом  к  предкам  грозный  нрав  продемонстрировал. Шейх презрел  желание  гостя , четырем  поколениям  не  отмыться , как  бы  ни  поносили  они  меня  на  площади… будем  выпутываться. Его  мучений  вы  ведь  не  жаждете?
Патрис. Нисколько.
Тасим. Меня  вздумали  подловить?
Патрис. Грешен  в  этом.
Тасим. Отступать , мой  драгоценный  месье  Валуа , мне  теперь  некуда. Мы  идем  в  ногу  со  временем , технологически  Калифорнии  не  уступаем , но  в  интересах  поддержания  стабильности  институт  жестокого  насилия  над  человеческим  телом  у  нас  сохранен. Обреченного  благодаря  вашей  неосмотрительной  просьбе  Халиля  найдется  кому  до  смерти  запытать. Его  кишки  внутри  чего-то  засиделись , пора  наружу  их  выпускать , никому  никакого  прока , но  достоинство  я  не  уроню. Присутствовать  при  выпускании  вы  намерены?
Патрис. И  мое  присутствие  можно  устроить?
Тасим. Не  уяснили  вы  себе  еще  ситуации… не  исполнить  желание  гостя  я  не  вправе. Если  вы  желаете , сегодня  в  полночь  вас  заберут. До  входа  в  печально  знаменитое  помещение  шофер  за  двадцать  минут  вас  домчит.
Патрис. Не  думаю  я , не  допустите  вы  меня  до  подобного  зрелища. Во  Францию  вернусь  и  газетчикам  увиденное  продам. Эффект  разорвавшейся  бомбы. Сведения  же  от  меня , а  я  в  европейской  культуре  фигура  видная.
Тасим. Вашу  значимость  вы  переоцениваете. 
Патрис. Что  еще  за  разговор? Чего  вы  на  меня  накатываете?
Тасим. Авторитетные  журналы  по  искусству  о  вас  не  пишут. По  материальной  обеспеченности  вы  на  самом  верху , но  ей  вы  обязаны  не  высочайшему  художественному  рейтингу , а  шейху  Абдаллаху. Без  его  заказа  вы  бы , месье  Валуа , прозябали  в , скажем  так , полунищете. О , как  же  больно  бывает  от  правды!
Патрис. Непочтительно  вы  с  гостем  говорить  начали. Не  тот  уже  стал  ваш  Восток!
Тасим. От  связки  гость-хозяин  мы  незаметно  перешли  к  главному. К  связке  покупатель-продавец.
Патрис. А-ааа , дошло  до  меня…
Тасим. Аллах  знает – я  верил , что  дойдет.
Патрис. Указывая  на  мое  скромное  место , цену  за  мою  работу  вы  сбиваете…
Тасим. А  вы , не  разобравшись , решили , что  оскорбляю  я  вас. Да  как  же  можно? Вы  же  мой  гость!
Патрис. Ваш  гость  хочет  получить  с  вас  сумму , которую  шейх  Абдаллах  ему  дал.
Тасим. Нет. На  треть  меньше.
Патрис. Понимаю , у  вас  на  Востоке  принято  торговаться , ну  что  же…
Тасим. Торговли  не  будет. На  треть  меньше.
Патрис. Поставим  определение  цены  вслед  или  следом  за  уточнением  творческого  момента. Скульптуры , созданные  мной  для  шейха  Абдаллаха  своими  глазами  вы  лицезрели?
Тасим. Он  меня  провел. Доверительность  между  шейхами  в  моде  никогда  не  была , но  содержимое  его  подземного  этажа  представить  мне  он  рискнул. Похвастался , будто  бы  мне  нечто  такое  в  жизни  не  заиметь! Телесную  любовь  для  шейха  Абдаллаха  невероятно  откровенно  вы  изобразили.
Патрис. Абсолютная  откровенность.
Тасим. Абсолют  только  на  небесах  полностью  абсолютен. Для  меня  вам  придется  отыскать  положения  тел  более  выразительные… более  развратные. Развращенность  в  каждом  изгибе.
Патрис. Развращенность  я  в  силах  совместить  с  извращенностью. Но  у  нас  данную  сексуальную  направленность  извращенностью  не  называют.
Тасим. У  вас  в  творческих  кругах?
Патрис. У  нас  на  Западе. Гомосексуализм  мне  внести?
Тасим. Я  его  отвергаю. 
Патрис. Как  шайтана?
Тасим. Да  не  коснется  он  меня  и  моих  сыновей , молюсь  я  Аллаху , при  вас  молюсь…
Патрис. Специалисту  в  области  физики  конденсированных  сред   менее  замшелые  взгляды  следовало  бы  иметь. Неожиданно  про  физику  я  ввернул?
Тасим. Крупным  научным  деятелем  я  себя  не  позиционирую…
Патрис. Я  читал , среди  арабских  ученых  нового  времени  позиция  у  вас  лидирующая.
Тасим. Источник  вам  попался  правдивый. Говоря  о  физике  конденсированных  сред , следует  заметить…
Патрис. Заметьте  вот  что: вы  говорите , что  заказ  шейха  Абдаллаха  вывел  меня  из  клошаров  и  миллионеры , и  я  истинность  этого  признаю. Денег  у  меня  полно , я  могу  пить  пина-коладу  и  руки  глиной  не  пачкать , выполнение  вашего  заказа  потребует  от  меня  массы  усилий. Я  обленился , мне  и  сахар  в  чашке  размешивать  лень… зачем  мне  себя  насиловать? За  обедом  я  объедаюсь , в  голове  и  животе  жареные  свиные  ребра… вы  свинину  не  едите.
Тасим. Я  и  не  пробовал  ее.
Патрис. Цивилизованный  мир  ее  ест. Под  бутылку  красного  вина  я  что-нибудь  свиное  без  чувства  меры – брюхо  набью  и  валяюсь , сон  не  идет , но  на  роскошной  кровати  за  двадцать  тысяч  мне  и  бодрствовать  хорошо… при  моих  приземленных  запросах  денег  шейха  Абдаллаха  мне  на  три  жизни. Чего  ради  мне  с  вашим  заказом  корячится? Если  я  за  него  возьмусь , то  только  из  симпатии  к  вам , науку  вперед  продвигающему.
Тасим. Наука  для  меня  приоритет.
Патрис. Прекрасно. Второстепенность  порнографической  композиции  из  ваших  только  что  сказанных  слов  я  правильно  вывел?
Тасим. Мне  бы  хотелось  ее  у  себя  иметь. Мой  заказ  я  никоим  образом  не  обменяю. Я  заплачу  вам , сколько  шейх  Абдаллах  заплатил.
Патрис. За  те  же  деньги  лень  мне  не  пересилить. Я  говорю  вам , что  есть. Не  цену  накручиваю , а  доверительно  о  моем  внутреннем  состоянии  вам  сообщаю. Работать  за  те  же  деньги  находится  за  пределами  моих  возможностей. Ваши  надежды  по  ветру  я  развеял?
Тасим. Вы  сделали  мне  больно.   
Патрис. Средств  для  избавления  от  боли  у  вас  вполне  достаточно. Я  же  не  вдвое  больше  у  вас  попрошу , не  настолько  я , хвала  Аллаху , обленился. Шейха  Абдаллаха  значительно  вы  беднее?
Тасим. А  что  вас  подвигло  о  моей  бедности  говорить? Чем  мой  дворец  выдает  во  мне  бедняка? Может , ворох  драгоценностей  вам  принести? Выписки  с  банковских  счетов  показать? Я  в  миллиметре  от  того , чтобы  закипеть…
Патрис. Электрический  чайник , закипев , выключается.
Тасим. Про  чайник  вы  к  чему?
Патрис. Я  про  электрический  чайник. Он  является  достижением  науки , а  вы  ей , мягко  говоря , не  чужды. Ну  а  где  наука , там  и  цивилизация. Никакого  угнетения  по  национальным  признакам  и  никакого  кипения  по  ходу  деловых  переговоров. Выходит , шейха  Абдаллаха  вы  побогаче?
Тасим. Сейчас  подведете  к  тому , что  раз  я  богаче , с  меня  и  денег  побольше…
Патрис. Побольше  с  вас  в  любом  случае. Сопоставляю  я , чтобы  отметить  у  себя  в  голове , что  шейх  Тасим  богаче  шейха  Абдаллаха , в  иерархии  шейхов  он  и  в  остальном  его , вероятно , выше… придем  мы  к  договоренности  или  не  придем , самолет  для  обратного  перелета  вы  мне  предоставите?
Тасим. Он  в  вашем  распоряжении.
Патрис. Скажите  пилоту  посадку  в  Ницце  сначала  сделать. Моего  отца  заберем.
Тасим. Он  в  Ницце  у  вас  проживает? Миллионер?
Патрис. У  отца-миллионера  был  сын , нарушивший  его  волю – не  в  бизнес , а  в  искусство  пошедший… сюжет  распространенный , но  не  наш. Про  искусство  кто-то  сказал , что  это  чувственное  выражение  сверхчувственного. У  меня  и  отец  таким  образом  себя  выражает.
Тасим. Неплохо  он  себя  выражает , если  на  Лазурном  Берегу  живет.
Патрис. Он  там  родился.
Тасим. И  вы  из  тех  мест?
Патрис. Моя  мама  туристкой  там  оказалась. Он  ее  соблазнил , и  она  со  смешанными  мыслями  вернулась  к  себе  в  Жиронду. Вскоре  появился  я.
Тасим. Внебрачно?
Патрис. Узнав  о  ее  беременности , он  бы  ближайшим  поездом  с  предложением  руки  и  сердца  к  ней  не  выехал. Мама  это  знала  и  его  не  дергала. Спустя  четыре  года  она  поехала  в  Ниццу  вместе  со  мной , на  попечении  тети  Изабель  меня  не  оставила… не  отца  мы , наверное , искать  ехали , впрочем , не  убежден. Взирай , сынок , на  достопримечательности , мороженое  не  кусай , а  лижи… как  же  департамент  называется…
Тасим. Чего  департамент?
Патрис. Департамент , где  Ницца… Приморские  Альпы! Не  переименовали?
Тасим. Я  за  переименованиями  французских  департаментов  не  слежу. С  отцом  вы  встретились?
Патрис. Натолкнулись  на  него. Он  на  той  же  набережной  выступал. Клоун-мим. Пластичная , не  ведающая  сомнений , машина!


                Девятое  действие.

  Натренированный , пенсионный , накрашенный – со  шляпой  у  ног  мим  Феррант  на  своей  набережной. Его  телодвижения  увлекают  притормозивших  штучек  Клодайн  и  Лисет.

Лисет. А  бесплатно  нам  можно  смотреть?
Клодайн. Он  еще  не  доказал , что  платы  достоин.
Лисет. За  старание  я  бы  евро  бросила.
Клодайн. Если  понравится , десять  дадим. А  твой  Гуиллом  не  женат?
Лисет. Не  скажет  же  он  мне , что  у  него  жена  и  два  ребенка.
Клодайн. И  оба  инвалиды.
Лисет. Инвалидов  не  оставишь… и  ни  к  чему  ради  меня  семью  оставлять , не  настолько  он  мне  нужен.
Клодайн. Вчера  переспали , а  сегодня  уже  не  хочется?
Лисет. Кислым  в  постели  он  был. Потом  лежали , и  он  признался , что  на  самом  деле  он  не  Пьер , а  Гуиллом.
Клодайн. Серьезное  признание.
Лисет. Этому  миму  мы  не  меньше  десяти  евро… он  очень  старается. Вы  классный  мим! Он  не  говорит , но  слышит. У  Гуиллома  крутая  тачка.
Клодайн. Битая  только. Не  уточняла , почему?
Лисет. Он  же  мне  не  скажет , что  битой  ее  по  дешевке  купил. Наплетет  про  стритрейсинг , столкновение  с  мазерати  графа  Андре… непонятные  романы  с  такими  Гуилломами  моей  натуре  не  отвечают.
Клодайн. Спать  с  ним  тебя  никто  не  заставлял.
Лисет. Будешь  слишком  избирательной – без  секса  домой  уедешь. Ты  же  первая  засмеешь. У  меня  Гуиллом , а  у  тебя? Сомнительный  австралиец  с  дискотеки? Тебя  на  кровать  толкнул  и , как  кенгуру , на  тебя  запрыгнул?
Клодайн. Парень  он  горячий.
Лисет. Да  не  пошла  бы  ты  после  дискотеки  к  какому-то  незнакомому  мужику. Нафантазировала  ты  его , ну  скажи  мне  правду!
Клодайн. С  австралийцем  я  танцевала.
Лисет. По-моему , и  не  танцевала  ты  с  ним. Он  тобой  полностью  выдуман.
Клодайн. Я  же  не  восхитительного  индийского  магараджу… обыкновенного  австралийца.
Лисет. Чувство  меры  тебе  не  изменило.
Клодайн. Без  австралийца  мужчин  у  меня  ноль. Насмехайся , если  хочешь. 
Лисет. Я  спала  с  Гуилломом. Ты  ни  с  кем. И  кто  победил?
Клодайн. По  тебе  я  вижу , что  не  ты.
Лисет. От  Гуиллома  я  отделаюсь  и  мы  с  тобой  оторвемся. Плевать , сколько  у  мужиков  денег. Лишь  бы  симпатичные. Миму  надо  заплатить.
Клодайн. Позже  заплатим. Ты  говоришь , симпатичные , но  тебе  же  не  угодишь. На  третий  день  парни  из  Эльзаса  к  нам  клеились. Из-за  тебя  их  отшили.
Лисет. Бодрые  дегенераты – не  мой  тип.
Клодайн. Твои  Гуиллом…
Лисет. Он  не  урод  и  не  идиот. Но  кого-то  посимпатичнее  я  бы  не  возражала. Хочется  в  удовольствие  загулять. Когда  пойдем , на  яхты  не  заглядывайся.
Клодайн. На  яхтах  плейбои…
Лисет. Моложе  сорока  я  не  видела. С  сорокалетними  мы  успеем.
Клодайн. Они  на  молоденьких  смотрят.
Лисет. На  кого  им  вздумается  они  вправе  смотреть.
Клодайн. Мимо  отеля  «Адажио» мы  проходили. Крашеный  папик , я  помню , как  на  тебя  уставился.
Лисет. Ему  под  шестьдесят , а  он  в  ярко-рыжий  цвет  волосы. Жену  и  ту , наверное , пугает.
Клодайн. Он  придерживается  воззрения , что  эпатаж – это  классно. Возможно , он  музыкант , у  нас  неизвестный , а  в  Америке  страшно  популярный.
Лисет. Рэпер.
Клодайн. Помимо  того , что  белый , еще  и  старый , и  рыжий…
Лисет. Оригинально , но  стадион  не  соберешь. Я  миму  сейчас  заплачу , свою  мелочь  он  заработал.
Клодайн. Платить  ему  мы  не  обязаны. Он  не  для  нас  телом  тут  двигает.
Лисет. Для  нас.
Клодайн. А  не  было  бы  нас?
Лисет. Он  бы  отдыхал.
Клодайн. И  пусть  отдыхает. Интересный  мужчина  подходит , расслабленный  и  породистый… 

                Появляется  Патрис  Валуа.

Патрис. День  хороший , а  зрелище  не  особенно. Правил  приличий я  не  нарушаю?
Клодайн. А  в  чем  может  быть  нарушение?
Патрис. Мое  мнение  никто  не  спрашивал , а  его  высказал. Возле  этого  мима  давно  стоите?
Лисет. Не  слишком.
Патрис. Когда  он  работает , находится  рядом  с  ним  небезопасно. Непрерывное  гипнотическое  воздействие. По  умению  гипнотизировать  он  уступает  лишь  знаменитому  марсельскому  миму  Пукару. Для  трижды  отсидевшего  Пукара  выступления  на  публике  под  категорическим  запретом , а  ему  дозволяют. Он  осторожен , подчистую  не  обирает… внушит  вам , что  вами  часы  вы  мне  отдайте , а  серьги  не  нужно , бумажник  мне , а  колечки  себе , гипнозом  пользуется , но  не  зарываясь. Пару  монет  вы  ему  уже  кинули?
Клодайн. Мы  ему  ничего  не  дали  и  не  дадим.
Патрис. Милые  вы  мои  мадемуазель… вы  же  не  свиньи. Неужели  вы  настолько  бессовестные? Человек  напрягается , пытается  вас  эстетически  впечатлить , а  вы  стоите , смотрите  и  даже  монеткой  отблагодарить  не  собираетесь? Вы  не  такие. В  данное  состояние  сознания  он  гипнозом  вас  ввел. Не  дадим , не  дадим… и  щелчком  поворот , приводящий  к  следующему: дадим , что  скажет. Я  с  ним  знаком , перескоком  от  внушенной  скаредности  к  того  же  типа  щедрости  он  и  меня  обчищал.
Лисет. В  полицию  вы  заявляли?
Патрис. Не  докажешь. Он  приказал  отдать  ему  триста  евро , я  отдал , но  были  ли  они  у  меня , не  придумал  ли  я  их? Я  без  полиции , собственными  кулаками  попытался  с  ним  разобраться.
Клодайн. Сумели?
Патрис. Он  машет  кулаками  круче  меня. Свидетели  видели , что  я  начал  первым , приехавшая  полиция  меня , еле  стоящего  на  ногах , увезла… как  жертва  нападения  он  гражданских  иск  мне  вчинил. Сколь  бы  сильно  тебя  ни  избили, если  драку  начал  ты , закон  не  на  твоей  стороне. Суд  постановил  три  тысячи  ему  выплатить. В  целом  знакомство  с  ним  в  три  триста  мне  обошлось. Помешаешься  тут  от  несправедливости! Я  думал , буря  внутри  уляжется , но  волны  не  уменьшаются , не  получается  у  меня  успокоиться. С  рук  я  ему  не  спущу. Поскольку  драться  с  ним  бесполезно , подорву  я  его.
Лисет. Взрывчаткой?
Патрис. На  днях  я  съездил  в  Сен-Тропе. За  гранатой. В  Сен-Тропе  проще  купить , чем  здесь. Его  кличку  вы  знаете? Собачью  кличку  этого  мима!
Клодайн. Мы  не в   курсе.
Патрис. Его  зовут  Люло. Смотрите , девушки , не  отрываясь , последняя  пятиминутка  мима  Люло! Через  пять  минут  он  на  куски  разлетится. На  телефончики  снять  желаете? Мое  лицо  присутствовать  не  должно. Полиции  скажете , что , умирая , про  прибыльную  точку  он  пробормотал – арабские  мимы  стремились  меня  с  нее  выжить , я  упирался , и  они  меня  прикончили… на  ложный  след  полицию  наведете. Не  все  ли  вам  равно , что  фараонам  говорить?
Клодайн. За  вранье  у  нас  неприятности  будут. (миму) Вы  нас  слышите? Да  не  двигайтесь  вы , спокойно  постойте! Какое  у  вас  отношение  к  его  словам? Он  всерьез  или  что  здесь  происходит?
Лисет. Рот  он  не  открывает.
Патрис. Миму  положено  молчать. Ужасы  нашего  существования  встречать  молча. Разрешаю  вам , девушки , меня  ощупать.
Клодайн. Для  чего?
Патрис. Поиски  гранаты  осуществить. Сможете  найти – заберете , и  он  не  погибнет.
Клодайн. Водить  по  вашему  телу  руками  нам  чего-то…
Патрис. Но  не  я  же  вас  стану  лапать. Вы  меня. В  четыре  руки  играют  на  пианино , а  вы  как  бы  на  мне , на  живом  человеке… приятные  ощущения  для  всех  нас  я  предчувствую. Ну  тяните  же  ко  мне  ваши  славные  ручки! Лисет. Я  бы  его  потрогала. Обыскала , точнее  сказать. Ты  убеждена , что  гранаты  у  него  нет?
Клодайн. Глаза  у  него  слишком  нормальные. Похотливый  огонек  замечаю…
Лисет. Психи  тоже  возбуждаются. Мы  уйдем , а  он  действительно  мима  взорвет.
Клодайн. Начинай  его  щупать. Тебя  одной  вполне  хватит.
Патрис. Нет! Или  четыре  руки  или  идите , куда  хотите. И  двадцати  метров  не  отойдете , как  уши  заложит! Ха-ха , летят  осколки , в  сладкие  попки  они  впиваются… на  мима  вы  с  Эйфелевой  башни  плюете , а  на  себя?
Клодайн. Вы  нас  буквально  принуждаете  к  вам  прикоснуться.
Патрис. Ни  малейшего  принуждения. Гранаты  у  меня , конечно , нет. Уходите , ни  о  чем  не  тревожась. До  свидания , милые  девушки , удачи.
Клодайн. Не  пойду  я  никуда  без  проверки , что  у  него  есть. Ты  обыскивай  его  спереди , а  я  сзади.
Патрис. На  ваше  усмотрения  я , где  кому  искать , никого  из  вас  не  выделяю… потрясающие  ручки , прекрасно  друг  друга  дополняют. Ты  видишь , отец! Не  мучения  на  кресте  в  этот  раз  наблюдаешь!

   
                Десятое  действие.

  Патрис  Валуа  у  отца , в  квартирке  которого  пустовато. Настенный  натюрморт – засохший  красно-белый  букет. 

Патрис. Крепкий  несладкий  кофе  заменяет  тебе  деньги  и  семью. Вся  комната  им  пропахла.
Феррант. Из  веток  и  листьев  кофейный  отвар  я  делаю. Для  чего  он  мне , ты  меня  принципиально  не  спросишь.
Патрис. Мы  с  тобой  еще  наговоримся. Я  настроен  тебя  с  собой  увезти.
Феррант. В  Париж?
Патрис. В  мою  загородную  мастерскую. Свалить  от  городского  шума  выпадает  бродягам  и  людям  со  средствами , ну  так  я  не  по  помойкам  объедки  ищу, а  в  трехзвездных  ресторанах  питаюсь. Я  преуспел.
Феррант. Скульптурой?
Патрис. К  твоей  чести  надо  сказать , что  заниматься  ваянием  ты  меня  не  отговаривал.
Феррант. Посвятить  себя  пантомиме  ты  не  захотел , а  в  остальном  я  тебе  не  советчик.
Патрис. Ты , наверное , самый  ограниченный  человек  из  всех , кого  я  когда-либо  встречал.
Феррант. Я  продолжатель  протянувшейся  сквозь  века  линии  великой  французской  пантомимы. 
Патрис. С  твоим  уходом  она  не  оборвется. Ради  смеха  залез  в  Интернет  и  убедился , что  мимов  в  стране  хватает.
Феррант. Истинных  мастеров  всего  четверо-пятеро.
Патрис. В  зависимости  от  того , считать  ли  тебя  за  одного  или  за  двоих?
Феррант. В  недалеком  прошлом  во  мне  и  на  троих  мастерства  было. Мастерства , которое  я  способен  показать. Приезжающие  сюда  парижские  коллеги  глядели  на  меня  со  скепсисом – для  них , если  ты  выступаешь  не  в  Париже , ты  не  гонщик  на  Тур де  Франс , а  участник  велогонки  в  рамках  инвалидного  параолимпизма. При  этом  они  специально  приезжали  на  меня  посмотреть. Не  мельком  окидывали  и  довольными  уходили , а  по  часу , не  отрываясь , взирали.
Патрис. Твое  эго  купалось  в  шампанском.   
Феррант. Я  работал. Честно  выполнял  заученные  движения. Я  и  перед  сегодняшними  девицами  ниже  собственного  уровня  не  опускался. Взорвать  отца  гранатой – это  смешно.
Патрис. Мои  чувства  к  тебе  ты  знаешь.
Феррант. Да , они  похожи  на  чувства  еврейского  народа  к  Адольфу  Гитлеру.
Патрис. Ты  лишил  меня  матери.
Феррант. Не  я , а  сумасшедший  убийца  по  фамилии  Пуасвиль.
Патрис. Не  потащи  меня  мама  к  тебе  в  Ниццу , мы  бы  с  месье  Пуасвиллем  не  встретились.
Феррант. Кому  написано  на  роду  пасть  от  руки  Пуасвилля , от  урагана  в  Калифорнии  не  погибнет. Возможно , погибнет  в  Калифорнии , но  от  руки  Пуасвилля…
Патрис. Чего? Биография  Фабьена  Пуасвилля  известна  от  и  до. Он  не  был  в  Америке.
Феррант. Судьба  погнала  бы  в  Америку  твою  маму , а  за  ней , не  имея  о  ней  ни  малейшего  представления , поехал  бы  ее  будущий  убийца… в  его  поврежденных  мозгах  вспыхнуло , что  в  Калифорнии  вновь  началась  золотая  лихорадка. Золото  не  нашел , на  платформе , откуда  отходит  поезд  на  Сан-Франциско , увидел  женщину  с  ребенком… что  поделаешь , если  тебе  суждено, чтобы  твою  маму  убили  у  тебя  на  глазах.
Патрис. Я  к  ней  не  подошел. На  похоронах  специально  мимо  ямы  землю  бросил.
Феррант. С  похорон  ты  уехал  со  мной.
Патрис. По  документам  еще  не  отец , а  забрал , повез… почему  меня  с  тобой  отпустили?
Феррант. Отравиться  в  приют  тебя  бы  больше  обрадовало?
Патрис. Я  понимал , что  еду  жить  с  совершенно  чужим  мужиком. Мамы  не  будет. Привез  и  фасолевым  супом  меня  накормил…
Феррант. У  меня  целая  кастрюля  была. Отдельный  суп  тебе  прикажешь?
Патрис. Мама  никакие  супы  не  варила. Не  ели  мы  с  ней  суп. Мальчик  потерял  маму , он  вот-вот  перейдет  грань  отчаяния , а  ему  в  тарелку  красное  месиво  льют… багет  у  тебя  есть?
Феррант. К  супу?
Патрис. У  тебя  и  суп  есть?
Феррант. Из  шампиньонов.
Патрис. Не  фасолевый – кланяюсь  я  тебе , Дева  Мария  Гасконская! Галантно  кланяюсь  и  ручку  целую. Фасолевым  супом  остроты  в  наши  отношения  ты  бы  добавил. За  напоминание  о  том  дне  неприятие  к  тебе  и  твоему  удушающему  жилищу  у  меня  бы  возросло.
Феррант. Рецептуру  фасолевого  супа  я  с  годами  коренным  образом  поменял. Ничего  общего  с  супом  твоего  детства. Багет  у  меня  есть. Поужинаем?
Патрис. Я  бы  багетом  с  сыром  перекусил. Поужинаем  в  ресторане. О  моей  матери  ты  когда-нибудь  вспоминаешь?
Феррант. Нет. Странный  вопрос – за  всю  жизнь  я  с  ней  общался  часа  два-три. Привела  мальчишку , сказала , что  он  мой  сын… я  принял  на  веру. До  семнадцати  лет  растил. Тебя  я  вспоминаю , а  ее-то  мне  чего  вспоминать?
Патрис. Я  тебя  спросил , потому  что  воспоминания  о  ней  и  ко  мне… и  ко  мне  давно  не  приходят. Но  я  ее  любил!
Феррант. Твоей  любви  она , наверно , достойна.
Патрис. А  тебя  не  люблю , но  частенько  вспоминаю. Живую  рыбу  с  тобой  покупали , жарить  несли… она  трепетала. Умирать  не  хотела.
Феррант. Отпустить  ее  ты  меня  не  просил.
Патрис. Я  боялся  показать  свою  слабость.
Феррант. К  тому  же  жареную  рыбу  любил.
Патрис. Вкусы  ты  мне  сформировал  ужасные. На  убогие  фантастические  фильмы  водил…
Феррант. Десятилетнего  мальчишку  на  сухой  бытовой  реализм  мне  таскать?
Патрис. Я  дома  на  него  насмотрелся.
Феррант. Вот  тебе  и  ответ. Твоя  фантазия , как  скульптора , не  от  тех  ли  фильмов , где  чудеса  в  каждом  кадре?
Патрис. Дома  у  нас  было  суховато. Не  с  сыном  посидеть , а  наклоны , растяжки… в  одних  трусах!
Феррант. Моя  обычная  тренировочная  одежда.
Патрис. Лет  в  тридцать  у  меня  настал  период , когда  я  из  стрип-клубов  не  вылезал. На  девок  гляжу  и  тебя , изгибающегося , вижу.
Феррант. В  эти  клубы  тебя  приводила  тоска  по  отцу. Что  же  ты  меня  даже  на  свои  свадьбы  не  приглашал?
Патрис. На  третью  собирался. Твоя  популярность  остановила. Знаменитого  певца  стали  бы  уговаривать  спеть , а  на  тебя  бы  насели  выступить  с  пантомимой. Вы  знаете , отец  жениха , он  же  выдающийся  мим… он – легенда! Подходите  сфотографироваться  с  легендой! 
Феррант. Ты  надо  мной  издеваешься , но  на  твоей  свадьбе  я  бы  выступил  так , что  тебе  не  было  бы  за  меня  стыдно. Гром  аплодисментов. Не  все  же  подобны  тебе , не  к  классическому  национальному  искусству  с  таким  презрением. Что  ты  там  о  поездке  в  твою  мастерскую  говорил? В  связи  с  чем  я  тебе  понадобился?
Патрис. Ничего  не  делая , в  моей  мастерской  деньги  ты  зарабатывать  будешь. Я  тебя  нанимаю. Феррант. Статую  проклинаемого  сыном  отца  с  меня  намерен  лепить?
Патрис. Для  меня  ты  окажешься  невидим. Я  расположу  тебя  внутри  твердого  непрозрачного  материала.
Феррант. Бредишь?
Патрис. Залезешь  в  вылепленную  для  тебя  нижнюю  часть , и  сверху  я  на  тебя  туловище  с  руками  и  головой. Дырки  для  глаз  я  проделал. Захочешь  по  нужде – верх  я  с  тебя  сниму , и  ты  вылезешь. В  остальное  время  в  положении  будешь  статичном. Достаточно  ты  надергался. Неподвижно  постоишь. Если  для  тебя  предпочтительней  драматическая  поза , ничем  не  могу  тебе  помочь. Форма  для  тебя  уже  изготовлена. Руки  вдоль  туловища  висят. Пять  тысяч  евро  в  неделю , как  статуя , ты  заработаешь.
Феррант. Конечно , можно  расценить  унижением…
Патрис. Унизительно  брошенные  монеты  вечерами  жадно  считать.
Феррант. Выступления  дают  мне  эмоции.
Патрис. В  эмоциях  ты  не  потеряешь. Будешь  стоять  и  богатого  сынка  проклинать. Ты  орешь на  меня , а  я  на  тебя! Наконец-то  вдоволь  наговоримся.
Феррант. Мои  ощущения  от  стояния  в  тесных  внутренностях  твоей  статуи…
Патрис. Она  просторная. Нежные  плечи  тебе  не  натрет.
Феррант. Мне  неизвестно , что  я  буду  в  ней  чувствовать , но  на  крик  я  постараюсь  не  срываться. В  твоей  мастерской  кроме  нас  кто-то  предполагается?
Патрис. Куча  изысканных  женщин  и  прикладывающихся  к  бутылке  мужчин.
Феррант. Объектом  для  глумлений  меня  он  собираешься  демонстрировать?
Патрис. Тебя  этим  не  проймешь. Выглядеть  более  жалко , чем  пожилой  мим  на  той  блестящей  золотой  набережной , ну  реально  ли… вещей  много  с  собой  заберешь? В  самолет  влезут?
Феррант. А  ты  не  на  скоростном  поезде  сюда?
Патрис. Ненавижу  я  поезда! У  меня  мать  на  платформе  убили!


                Одиннадцатое  действие.         
          
   Прилизанный  Шарль  Куатье  напряженными  мелкими  шагами  перемещается  по  мастерской  скульптора  Валуа. В  ней  обнаженная  мускулистая  статуя , к  удивлению  Куатье  заключающая  в  себе  человека.

Феррант. Обворовывать  нас  пришли?
Куатье. Статуя… статуям  здороваться  не  надо?   
Феррант. Не  будучи  в  курсе  ваших  намерений , не  имею  чести  знать , кем  мне  вас  воспринимать. К  моему  сыну  явились?
Куатье. Маленькой  статуи , то  есть  вашего  сына , я  здесь  не  вижу. Вас , наверное , для  ночного  шоу  поставили… вместо  братьев-близнецов  отец  с  сыном  нас  порадуют?
Феррант. О  чем  вы  говорите , моему  сыну , возможно , известно , но  меня  он  ни  во  что  не  посвящал. Что  за  шоу?
Куатье. Эротическое.
Феррант. И  в  нем  участвовали  близнецы?
Куатье. Ну  довольно  воплощенное  неведение  изображать. Вы  не  в  музее  народных  ремесел  стоите. Это  место  становилось  ареной  зажигательного  шоу  братьев  Фруминье , о  чем , находясь  здесь , вы  должны  быть  наслышаны. Если  вы  не  хотите  раскрывать  секреты , дело  другое. Святой  Лионский  Аннемунд  , а  вы  не  из  них? Не  один  из  братьев? Кто  же  мне  признается , сюрприз  убивая… во  Франции  я  отсутствовал , а  когда  приехал , мне  сказали , что  шоу  пришел  конец. Был  бы  моим  источником  откровенный  военный  чин , я  бы  смирился , но  сведения  об  отмене  шоу  до  меня  донес  месье  Гри. Насквозь  несолидный , устриц ,б-ррр , даже  летом  заказывающий… летних  устриц  вы  не  едите?
Феррант. Особого  вкуса  в  них  нет.
Куатье. Они  летом  на  устриц  не  похожи! Червяки  в  воде! Пусть  наш  уважаемый  месье  Гри  с  кем  хочет  спит , что  хочет  в  желудок  пускает , тут  его  выбор. Но  ничем  не  подтвержденным  словам  такого  человека  я  не  поверю. Разносящих  шампанское  девушек  как  вы  оденете? Я  бы  количество  одежды  на  них  увеличил. Люди  не  на  них  приходят  смотреть.
Феррант. Вас  интересуют  мужчины. Общества  собиралось  здесь  многочисленное?
Куатье. Вам  ли , месье  Фруминье , не  знать.
Феррант. Фамилию  я  ношу  покороче.
Куатье. Вы  затаились , я  и  покорно  согласен  играть  по  вашим  правилам. Пятьдесят-шестьдесят  человек. Билеты  по  триста  евро. За  имитацию  полового  акта  и  тридцати  достаточно , но  вы  же  все  делали  по-настоящему.
Феррант. В  брата-близнеца  анально  проникал?
Куатье. Нам , благодарным  зрителям , не  забыть  ваши  попеременное  вхождение  друг  в  друга. В  окружении  вихря  оргазмов  умопомрачительным  действом  я  наслаждался. Какая  тут  текла  жизнь! А  сегодня  одинокая  статуя. Скажите , что  у  меня  нет  причин  огорчаться!
Феррант. Когда  я  работал  на  своей  набережной…
Куатье. Вы  и  на  набережных  с  братом  работаете? В  публичных  местах?
Феррант. Я  работал  соло.
Куатье. Фу , сколь  жалко… чего  бы  вы  ни  вытворяли , пять  евро  этому  цена.
Феррант. С  человека  мне  бы  хоть  евро  заработать. С  каждого  по  евро , и  я  бы  не  бедствовал. Но  платят  не  все.
Куатье. Я  бы  не  заплатил!
Феррант. Начертать  поперек  груди «Платить  обязательно» меня  не  посещало. Я  выступаю , а  оплата  на  совести  тех , кто  внимание  на  меня  обратил. Про  огорчение  я  сказать  вам  хотел. На  одной  из  яхт  была  перестрелка , и  выживший  в  ней  остановился  около  меня. Его  вид  я  бы  назвал  огорченным.
Куатье. На  яхте  стреляли , потом  кто-то  сошел  на  берег  и  встал  около  вас?
Феррант. Он  на  моторке  подплыл. Обернувшись  к  яхте , пистолет  бросил  в  море.
Куатье. И  он  не  от  полиции  наутек , а  на  вас  стал  пялиться?
Феррант. Его  не  тянуло  убегать. Печальное  окаменение  напало. Десять  евро  мне  положил.
Куатье. Поразительно , что  не  наплевал  на  это , заплатил.
Феррант. Внутренняя  культура. В  ресторане  навсегда  расстался  с  любимой  женщиной , душа  у  тебя  в  клочья , но  ты  поднимаешься  со  стула  и  как  зомби  идешь  топиться , счет  оплатив. Перед  официантом  не  позоришься.
Куатье. Официант  выбегает , кричит  тебе: месье , что  вы  творите?!... подобная  ситуация  меня  бы  не  испугала. На  официанте  фирменный  костюм  его  ресторана. Схватка  со  мной  по  его  заведению  бы  ударила. Отпугивать  клиентов  им  ни  в  коем  случае  нельзя. Они  бы  скорей  допустили , чтобы  я  бесплатно  у  них  пообедал. При  их  ценах  на  морепродукты  меня  прямо  подмывает  ничего  им  не  дать!
Феррант. Подбирайте  заведения  себе  по  карману. Благотворительными  столовыми  пользуйтесь.
Куатье. Вы  говорите  с  потомственным  аристократом. Хамство  требую  исключить!
Феррант. Тогда  вам  придется  целовать  мою  твердую  ладонь.
Куатье. Руку  вам  целовать?! Я  вас  сейчас  расколю  и  взгрею , поймете  вы  у  меня…
Феррант. Не  кричите  на  короля.
Куатье. На  кого?
Феррант. Какая  бы  у  вас  ни  была  фамилия , рядом  с  моей  она  будет  звучать  фамилией  ничтожного  лавочника. Династию  Валуа  припоминаете? Ну  так  я  Валуа.
Куатье. Вы  Фруминье… трахающий  своего  брата  извращенец! Утверждать  иное  не  смейте , не  всякую  ложь  я  стерплю!

                С  двумя  большими  пакетами  входит  Патрис  Валуа.

Патрис. Твоя  клюквенная  бурда  закончилась. Передо  мной  последнюю  бутылку  забрали. Почему  на  тебя  кричит  этот  человек? (Куатье) Вы , как  та  собака , которую  статуи  раздражают?
Куатье. Ваше  лицо  меня…
Патрис. Вдохновляет? 
Куатье. Обескуражило  оно  меня. Вы  не  Фруминье. И  в  статуе , вероятно , не  он.
Феррант. Он  о  братьях-близнецах  говорит. Они  здесь  друг  друга , извиняюсь , имели.    
Патрис. В  моей  мастерской?
Феррант. Видишь , куда  ты  отца  притащил.
Патрис. Мы  с  тобой  не  юная  монашка  и  ее  согрешившая , но  отмолившая  монахиня-мать , мы  от  оскорбленной  добродетели  визг  не  поднимем. Братья  сношались , а  вы  при  чем? Чем  они  вам  дороги?
Куатье. Я  на  них  смотрел.
Патрис. У  кровати  стояли?
Куатье. Было  шоу. Билеты  на  него  продавались.
Патрис. От  чего  возникает  рак! Внятных  объяснений  нам  не  предоставляют. Съезжающиеся  люди , подозрения  на  закрытый  клуб… благодаря  вам  объяснение  теперь  есть. Прошу  снисходительности! Не  настаивать  умоляю! Это  помещение  арендовано  мной. В  субаренду  на  предназначенные  для  экстаза  ночные  часы  близнецам  я  его  не  сдам. Апеллировать  собираетесь?
Куатье. К  кому? Перед  обратной  дорогой  я  бы  у  вас  посидел…
Патрис. У  нас  вы  посидите  бессмысленно.
Куатье. Я  и  в  машине  могу  посидеть…
Патрис. Вашу  машину  я , когда  парковался , чуть  не  задел.
Куатье. Твою  сестру  пенисом  в  рот! Вы  же  не  пьяный , почему  такая  неуверенность?!
Патрис. Я  пьян.
Феррант. Пять  бутылок  вина  он  с  утра.
Патрис. Прямо  с  утра  напряженно  работаю. «Соблазнительная  пастушка , израненная  межгалактическим  взрывом». Слезы  надеюсь  вызвать. Довелось  ли  вам  попробовать  секс  с  мужчиной , я  вас  не  спрашиваю. Я  понимаю , что  вы  им  живете.
Куатье. Живу  весьма  достойно. Долю  в  преуспевающей  фирме  имею. Обратите  внимание , среди  партнеров  я  единственный  гомосексуалист.
Патрис. Конторкой  хитроватых  геев  я  ее  и  не  считал. Я  о  вашем  приглашении  на  коронацию  подумываю. В  качестве  именно  гомосексуалиста. Прошлая  знать  ими  кишела , а  у  меня  никого  не  ожидается. По  лицам  пробежишься  и  достоверности  высшего  общества  не  увидишь… пятнадцатого  вы  свободны?
Куатье. Ваш  отец  мне  сказал , что  он  Валуа. Его  короновать  будете?
Патрис. Себя.
Куатье. Но , как  ваш  отец , он  занять  трон  должен.
Феррант. От  королевской  короны  я  отказался. На  коронации  с  меня  довольно  статуей  поприсутствовать.
Куатье. Посидели  бы  за  столом  с  сыном , приобняли  бы  его , поздравляя…
Патрис. Он  останется  статуей. Что  за  бред , не  меня , а  его  короновать? Корону  нашей  династии  я  вернул. Предпринял  гигантские  шаги , чтобы  вытащить  нас  оттуда , куда  он  нас  задвинул. Угрозами  и  увещеваниями , кинжалами  и  подкупами  я  прокладывал  дорогу  назад , к  короне  Франции… а  он  в  Ницце  на  Английской  набережной  дрыгался.
Куатье. В  плане  работы  или  для  удовольствия?
Патрис. Он  умудряется  это  совмещать. Словно  бы  девушка  перед  свиданием  лицо  перед  работой  подкрашивает. С  тем  же  предчувствием! 
Куатье. А  кем  он  на  набережной…
Патрис. Сообразил  я , о  чем  вы  подумали!
Куатье. О  занятии  проституцией. Цены  на  мужчин  я  на  той  набережной  знаю…
Патрис. Платной   любовью , так  сказать , увлекались? 
Куатье. Цены  на  будущее  узнавал. Растеряв  привлекательность , придется  уповать  на  толщину  кошелька. Нет  денег – нет  надежды. В  Ниццу  приедешь  и  печалишься , исключительно  морским  воздухом  себя  радуешь… расскажите  мне  про  вашего  отца. Неужели  древнейшая  профессия  у  него?
Патрис. Меня  он  к  своей  профессии  не  приобщил. Она  у  меня  полнейшее  неприятие  вызывает!
Куатье. Вас  несложно  понять.
Патрис. Даже  вам?
Куатье. Я  собой  не  торгую. Уподобить  меня  вашему  отцу – это  одно  и  тоже , что  порядочную  женщине  проститутке! Но  если  он  ваш  отец , он  же  совсем  пожилой. Как  он  клиентов  находит?
Патрис. Перебои  у  него  с  ними , недельный  простой – не  редкость. Его  сутенер  злился , но  я  уладил. Выкупил  моего  папеньку  у  кормившегося  с  него  цыгана. Теперь  я  его  сутенер.
Куатье. Сутенер  собственного  отца?
Патрис. Будет  у  меня  в  фитнес  ходить , с  марихуаной  завяжет , до  пятидесяти  клиентов  в  месяц  его  уровень  я  собираюсь  поднять. Поведу  его  дорогой  возрождения , ну  и  брать  с  него  буду , конечно , больше. Тридцать  процентов  мои.
Куатье. Забирать  у  отца  деньги , заработанные  им  на  панели… гнусно , я  вам  скажу.
Патрис. Вы  предлагаете  все  деньги  ему  оставлять?
Куатье. Я  бы  своего  отца  с  панели  увел. Поселил  бы  в  прелестном  домике  у  озера  Кастельжалу. Как  же  так  можно – месье  преклонных  лет  и  чем  занимается…
Патрис. Вашим  любимым  делом.
Куатье. Заканчивайте  меня  оскорблять! Секс  по  взаимной  симпатии  все-таки  отличается  от  секса  за  пару  купюр! Вы-то  что , натурал?
Патрис. Моя  девушка  приедет  с  минуты  на  минуту.
Куатье. Девушки  и  для  отвода  глаз  бывают…
Патрис. А  три  жены?
Куатье. Вы  трижды  состояли  в  законном  браке? 
Патрис. В  общей  сложности  девятнадцать  лет  я  в  нем  состоял. Совершеннолетия  достиг  и  поумнел. Вскоре  развелся , клятвенно  себе  пообещав , что  отныне  никакой  законности.
Куатье. Детишек  родили?
Патрис. Детей  нет.
Куатье. Почему?
Патрис. Детей  не  хочу. Всю  жизнь  презерватив  не  снимаю.
Куатье. Сложности  между  вами  и   отцом  на  ваше  решение , согласитесь , повлияли. Однако  мне  не  кажется , что  в  проституции  он  погряз. Слишком  спокойно  об  этом  вы  говорите. (подходит  к  Ферранту , стучит  ему  в  грудь) Вы  расположены  со  мной  пообщаться?
Феррант. Не  стучите , тут  резонанс. Разумеется , пообщаться  с  вами  я  могу.
Куатье. Можете , но  не  расположены?
Феррант. От  неподвижности  тело  у  меня  затекло. К  неподвижности  оно  не  привыкло.
Куатье. На  набережной  вы  же  не  бегом  занимаетесь… работаете  на  ней?
Феррант. Работаю.
Куатье. Насчет  проституции , он  получается , на  вас  не  наговорил?
Феррант. За  ним  водится  перед  незнакомцами  невесть  кем  меня  выставлять. Мое  ремесло – пантомима. Я – уличный  мим , не  имеющий  ни  малейших  комплексов  от  того , кем  я  являюсь.
Куатье. Вы – бесчувственный  профи.
Феррант. Чувствовать  я  способен  до  размеров  античной  драмы… я  любил  замужнюю  женщину.
Куатье. Наша  Франция – страна , на  морали  не  помешанная. Кого  бы  ты  ни  любил , действуй , и  женщина  станет  твоей.
Патрис. Женщина  или  мужчина.
Куатье. Безусловно!
Феррант. Звезды  выходят , когда  не  просят. Порядочность  губит  любовь. Своему  мужу  она  бы  со  мной  не  изменила. Он  у  нее  болел – было  бы  подло  ему  рога  наставлять. Они  проживали  на  яхте , у  берега  постоянное  положение  занимающей. На  ней  не  плавали. Не  выбирались  развеяться  подальше  от  опостылевшего  ему  вида. Днем  я  ее  мужа  всегда  на  палубе  видел. Он , оперевшись , на  город  смотрел.
Куатье. А  болезнь  у  него…
Феррант. Болезнь  психики.
Куатье. Их  яхта  не  «Четыре  монгола» называлась? Некогда  я  по  работе  общался  с  брокером , сходящим  по  моему  мнению  с  ума. Он  грозился  приобрести  яхту  и , произведя  переименование , «Четыре  монгола» ее  назвать. У  меня  на  потолке  мухи. Я  врубаю  обогреватель , уничтожаю  их  жарой , при  шестидесяти  градусах  они  падают  на  меня  мертвыми. Шестьдесят  градусов  обогреватель  разве  нагонит?
Патрис. Мощнейший , вероятно , может.
Куатье. Но  мухи  при  шестидесяти  не  умрут.
Патрис. Какой  у  них  предел , я  не  знаю.
Феррант. Заснули , и  он  за  мертвых  их  принял. Он  же  детально  не  проверял , есть  ли  в  них  жизнь.
Куатье. Спящие  мухи  сидят , где  сидят. Вниз  не  падают. Ладно , а  что  вы  на  «Четыре  монгола» скажете? Зачем  ему  такое  название?
Патрис. Эпатаж.
Феррант. Бурлескная  экстравагантность , здоровому  сознанию  присущая. В  настоящем  безумии  и  намека  на  нее  нет. Безыскусная  погруженность  в  себя , в  темную  бездну… он  с  ней  совершенно  не  разговаривал. Муж  покорившей  меня  женщины. Чтобы  с  кем-то  пообщаться , она  беседовала  со  мной.
Патрис. Она  изливала  тебе  душу , а  ты  ей  внимал , двигаться  не  прекращая? Размалеванная  физиономия  полную  безучастность  хранила?
Феррант. Я  рядом  с  ней  присаживался  и  замирал. Рослая  шатенка  с  идеальной  грудью… каким  бы  то  ни  было  телом  меня  не  очаровать – сверх  него  что-то  необходимо. Ее  интонации , медленные  повороты  головы… все  обрамлялось  навечно  мне  запавшим  парфюмом…
Патрис. (Куатье) Вы  женским  парфюмом  пользуетесь?
Куатье. Да  чего  мне  с  вами  свой  парфюм  обсуждать…
Патрис. Женским  или  нет? Что , мужским? Или  специальная  линия  для  вас  выпускается?
Куатье. Концентрацию  вы  на  вашего  отца. Он  важнейшую  для  него  историю  вам  рассказывает , а  вы  с  глупыми  вопросами  ко  мне  лезете!
Патрис. Я  спросил , именно  об  отце  думая. Нанесли  бы  вы  на  себя  тот  парфюм , доставили  бы  ему  удовольствие…
Куатье. Не  удовольствие , а  страдание. (Ферранту) От  того  парфюма  вы  бы  мучились , я  верно  вашу  ситуацию  оценил?
Феррант. В  последствии  я  его  неоднократно  улавливал. На  меня  накатывала  теплая , согревающая  печаль. Восемнадцатого  июня , точно , господа , восемнадцатого , я  пришел  на  набережную , а  яхта  исчезла. Не  исключено , что  они  накануне  ее  продали , и  новый  хозяин  ее  куда-то  увел.
Куатье. Мысль  о  продаже  яхты  в  разговоре  с  вами  у  женщины  не  проскакивала?
Феррант. Она  столько  всего  говорила… речь  неумолкающая , а  взор  огорченный.
Патрис. Развесил  бы  ее. С  моей  матерью  очень  складно  у  тебя  получилось. У  женщины  неполноценный  супруг , конечно , она  грустит. На  комбинацию «стол  в  ресторане – номер  в  отеле»  без  колебаний  она  бы  откликнулась.
Феррант. Секс  со  мной  ее  бы  не  заинтересовал.
Патрис. Ты  мим.
Феррант. Не  стыжусь.
Патрис. Мим , разумеется , но  рок-звезда , но  если  не  с  кем , и  мим  сойдет. В  отчаянном  положении  женщина  любому  миму  рада.
Феррант. Ты  про  какую-то  другую  женщину  говоришь. 
Патрис. Про  женщину , у  которой  муж  помешался.
Феррант. Он  сдурел , но  мужские  качества  не  утратил. До  завтрака , после  завтрака , до  обеда , после  обеда… по  ее  признанию  секс  у  них  бесконечный. Когда  она  отсутствует , муж  стоит  на  палубе , когда  на  месте , в  кровати  они  лежат. Она  о  нем  так  комплиментарно , но  я-то  видел…
Куатье. Подсмотреть  подплывали?
Феррант. Она  была  на  яхте , а  он  не  с  ней – на  палубе  он  стоял. Перехваливала  она  его , от  любви  приукрашивала…
Патрис. Ты  завидуешь! Мой  отец  завидует  сумасшедшему!
Феррант. Меня  поймет  лишь  тот , кто  полюбил  и  остался  ни  с  чем. Нашего  приятеля  гомосексуалиста  неразделенность  чувств  явно  била , а  тебя , сомневаюсь. Ты  мало  кого  любил. Изредка  влюбишься  и  удачно , поцелуют  тебя  в  ответ… с  кем  ты  целовался  в  твои  шестнадцать , я  не  забыл. С  Лилиан  Белоне , дочерью  газетного  киоскера  Жирарда.
Патрис. Девица  мягкая , однако  нервная.
Феррант. Ты  уехал  в  Париж , а  она  подалась  с  любовником  в  Албанию  и  там  его  зарезала.
Патрис. Я  не  слышал… почему  в  Албанию?
Феррант. Ее  любовник  оттуда.
Куатье. К  нему  на  родину , вероятно , поехала.
Патрис. Познакомились  в  Ницце  и  из  Ниццы  в  Албанию? Из  Франции  его  что , выслали?
Куатье. Думаю , да. Иначе  зачем  ему  из  Ниццы  в  Албанию? Безупречной  нашу  страну  никак  не  назовешь , но  не  на  Албанию  же  ее  менять.

      Строго  одетая  Орианна  Фиало  следует  за  Рени  Эжени. 

Куатье. К  нам  дамы!
Патрис. Вы  эмоциональны , словно  человек , ими  интересующийся.
Куатье. Женской  компании  я  не  чураюсь , немалое  удовольствие  в  ней  нахожу. К  вашим  услугам!
Рени. Я  Рени , а  она  мадам  Фиало. Она  думала , что  мужчин  здесь  будет  двое.
Куатье. Нас  как  бы  двое  и  есть.
Рени. Про  статую  она  знает.
Орианна. Пребывающий  в  статуе  отец  будущего  короля  моментом  мне  видится  тонким. По  ходу  коронации  вы  разрешите  ему  что-нибудь  сказать?
Патрис. Его  напутствие  мне  не  понадобится. Корону  не  он  мне  передает – я  сам  ее  взял. Взмыл  на  вершину  из  ямы , куда  он  своей  нерадивостью  нашу  семью  спихнул. Рени  вас  предупредила , что  определяющим  является  мое  мнение? Вы  приглашены  не  организатором , а  консультантом.
Орианна. В  центральную  фигуру  я , месье  Валуа , не  полезу. Моя  сфера  ответственности – соответствие  одежд , причесок…
Патрис. Насчет  причесок  я  передумал. Неохота  под  историческую  эпоху  подгонять.   
Орианна. А  одежды? Я  же  эскизы  в  ателье  отнесла.
Патрис. Деньги  заплатили?
Орианна. Частично.
Патрис. Деньги  я  вам  не  верну. Решу  в  камзолы  всех  обряжать , вашим  заказом  воспользуюсь  и  компенсирую , а  захочу  в  джинсах  короноваться , потраченные  вами  деньги  пропадут. Ничего  не  обговорено , договор  не  заключен , а  вы  куда-то  бежите , что-то  заказываете… моя  наивная  девочка  Рени. Не  исполнила  ты  мое  поручение.
Рени. Ты  поручил  мне  специалиста  по  средним  веками  привести. Я  в  интернете  порылась  и  увидела  ее  публикацию. С  чего  тебе  показалось , что  она  не  историк?
Патрис. Историку  известна  история  человечества. Он  и  одного  евро , не  заручившись  гарантиями , не  потратит.
Орианна. Я  загорелась  вашим  проектом! Не  терпелось  поскорее  к  реализации  приступить. О  деньгах  я  не  волновалась , я  же  не  с  нищим  поэтом  связывалась. Ваша  подруга  сказала , что  вы  миллионер , признанный  миром  скульптор…
Патрис. Всемирное  признание  она  от  себя. Не  общепринятая  точка  зрения , что  я  мир  покорил. Трон  вы  мне  подобрали? Сможете  трон  мне  достать?
Орианна. Хочется  верить , что  речь  не  о  троне , на  котором  сидел  настоящий  король. Огромная  музейная  ценность , нечего  и  мечтать  позаимствовать. Но  троном  я  обеспокоилась! Копия  безупречная , мастер  неоднократно  работал  для  кино , исполнение – пять  дней. За  срочность  заплатить  вам  придется  существенно.
Патрис. Денег  у  меня  много.
Орианна. Ну  так  заказываем  ему  трон?
Патрис. Я  и  на  стуле  посижу.
Орианна. Королю  следует  выделять. Сидеть  на  таком  же  стуле , как  прочие , противоречие  нашим  французским  традиция  в  себе  несет. По  крайней  мере , стул  бы  вам  поярче.
Куатье. С  огромнейшей  спинкой!
Патрис. Не  беспокойтесь , выделиться  я  сумею  куда  более  ярче , чем  предшествовавшие  мне  короли. Стул  только  для  меня  мы  оставим.
Орианна. На  церемонии  гостям  положено  стоять , а  после  нее? У  них  же  возникнет  нужда  в  отдыхе.
Патрис. Сидеть  при  короле – излишне  демократично , я  думаю.
Феррант. Он  мой  сын. Он  об  отце  подумал. Мне  не  присесть , а  помоложе  меня  на  стульях  с  комфортом  расположатся? Мой  добрый  сын  не  желает , чтобы  его  коронация  скандалом  была  омрачена. Кричащая  статуя  на  всю  Европу  его  бы  ославила.
Патрис. Равные  мне  короли  обменялись  бы  между  собой  насмешливыми  посланиями  по  мою  душу… а  по  какому  праву  они  насмехаются? У  кого  из  них  кричала  не   любовница , не  мать , а  статуя? Президента  Академии  художеств позвать  я  намеревался , тысяч  за  двадцать  при  мне , сидящем , заставить  стоять… надменный  он  месье , на  мою  выставку  однажды  пришел  и  с  той  же  снисходительной  гримасой  ее  покинул. На  безродную  шваль  деньги  тратить , вобьется  же  в  голову…особу  голубой  крови  я  к  себе  на  коронацию  вытяну. Правящего  монарха  мне  не  подцепить , но  кого-то  из  королевского  дома  заполучить  мне  по  силам. Кого  мне  эмиссаром  направить?
Куатье. В  какую  страну?
Патрис. В  избежавшую  статуса  республики. Я  бы  в  Швеции  поискал.
Орианна. Голландия  ближе.
Патрис. Полчаса  на  самолете  выиграть  хотите?
Орианна. У  меня  в  Голландии  есть  дела  и  параллельно  я  бы  могла…
Патрис. Набьете  чемодан  тюльпанными  луковицами , а  после  всякой  мелочью  найдете  время  заняться? Такого  пренебрежения  королям  нашей  династии  еще  не  выказывали… куда  бы  то  ни  было , но  с  поручением  я  отправлю  не  вас. Возлагать  на  меня  корону  кто  будет , священник?
Орианна. Наполеон  Бонапарт  надел  ее  сам.
Патрис. Он  выскочка , а  я  Валуа , подрубать  устои  не  с  моим  генеалогическим  древом. На  меня  возложит  священник.
Куатье. Ряженый  святой  отец  допустим?
Патрис. Абсолютно  допустим. Совершить  наш  сомнительный  обряд  порядочного  священника  не  уговоришь , а  к  чему  мне  бессовестная  сволочь , на  мои  деньги  польстившаяся? У  меня  есть  чернокожий  африканский  знакомый.
Куатье. Черный  Иисус – тема  модная.
Патрис. Наравне  с  ним  я  рассматриваю  вас. Вы  мне  не  откажете?
Куатье. Мне  предстоит  сыграть  архиепископа , не  меньше… королей  у  нас , по-моему , в  Реймсе  короновали?
Орианна. Королей  династии  Валуа  вне  всякого  сомнения. Архиепископ  Реймса  был  старшим.
Патрис. Архиепископ  до  сих  пор  в  Реймсе  присутствует?
Орианна. Историческую  справку  я  вам  могу , а  с  нынешними  реалиями  у  меня  похуже. А  куда  он  из  Реймса  делся? Чем  Реймс  заслужил , чтобы  его  понизили?
Рени. Я  в  Реймсе  чуть  с  женщиной  не  переспала.
Куатье. Иисус  Христос , сын  божий , яви  же  ты  нам  всепрощение! Ну  и  невеста  у  нашего  будущего  короля.
Патрис. В  наши  дни  цвет  кожи  у  французского  архиепископа  возможен  и  черный…
Куатье. Он  и  гомосексуалистом  способен  быть.
Патрис. Мужчины  гейской  направленности  и  в  прежние  годы  важные  церковные  кафедры  занимали , а  черные  лишь  с  недавних  пор  выдвинулись.
Куатье. Не  в  мою  пользу  что  ли  аргумент? Не  ко  мне , а  к  жителю  Африки  вы  склоняетесь?
Патрис. Выбор  я  сделаю  обдуманный. И  что  же , Рени , тебя  сбило? Почему  лесбийская  телесная  любовь  не  стала  для  тебя  явью?
Рени. Я  передумала  уже  в  кровати.  Перед  женщиной  потом  извинилась. Очень  серьезная  женщина – финансист  в  компании , экскаваторы  выпускающей. Я  измучилась  от  мужской  грубости , из  отеля  пошла  и  телефон  не  взяла… мне  бы  не  позволили  спокойно  погулять. Он  бы  достал  меня  звонками.
Патрис. Твой  сидящий  в  тюрьме  бандит?
Рени. Попутешествовать  меня  он  повез. Из-за  пустяка  омерзительно  сорвался. В  кафе  я  заказала  кальвадос , и  ко  мне  подсела  уверенная  в  себе  дама… зубы  у  нее  проблемные.
Куатье. Ее  плохие  зубы  от  греха  тебя , дочь  моя , уберегли! Вживаюсь  я  в  роль , получается  у  меня. Да  здравствуют  костры , сжигающие  всех  способствующий  грезу  стоматологов!
Рени. Да  здравствует  король.
Патрис. Будем  здравствовать , помирать  подождем…


                Двенадцатое  действие.

  Газетный  офис. Высокородный , но  отнюдь  не  царственный  Фредерик  сидит  на  столе  перед  пренебрегающей  уходом  за  своей  внешностью  Хелин.

Хелин. Про  махинации  в  том  цирке  не  напечатаешь. Сведения  оказались  фальшивыми.
Фредерик. Там  происходит  постоянно. На  что-то  возлагаешь , и  оно  тебя  подводит.   
Хелин. Повезло , что  корреспондент  у  нас  въедливый. Не  поленился  в  досье  нашего  информатора  покопаться. На  своей  предыдущей  работе  он  тоже  начальника  оклеветал.
Фредерик. А  в  цирке  он  кто?
Хелин. Акробат. До  двадцати  пяти  лет  сидел  в  конторе , а  потом  круто  все  поменял. Заявил , что  начальник  тратит  деньги  фирмы  на  проституток , и  на  цирковую  арену  подался. База  у  него , занимался  он  в  юности  чем-то. Опубликуй  мы  его  измышления , цирк  бы  нас  в  покое  не  оставил.
Фредерик. Ваша  газета – рупор  истины. Из-за  небольшого  искажения  общественность  бы  от  вас  не  отвернулась. С  трудом  я  адаптируюсь… на  парковку  приду , а  мое  место  пустует.
Хелин. Ты  продолжаешь  на  нее  ходить?
Фредерик. Мою  машину  угнали  у  меня  на  глазах. Психологические  последствия , разумеется , неминуемы. Я  перемещаюсь  на  такси.
Хелин. Я  в  курсе.
Фредерик. Другую  машину  не  покупаю. В  твоем  кабинете  ты  до  меня  кому-нибудь  отдавалась?
Хелин. В  этом  кабинете  я  всего  четыре  месяца. Нет , здесь  я  только  тебе. Относительно  прочих  кабинетов  предлагаю  тебе  себя  потерзать. Помучить  догадками.
Фредерик. Пакет  молока  и  стейк  замороженный… с  молоком  и  стейком  к  машине  я  шел , когда  ее  у  меня  угнали. При  мне  вскрыли  и  прямиком  на  шоссе.
Хелин. Побежал  бы  следом. Стейком  в  заднее  стекло  запустил.
Фредерик. Осколками  угонщика  бы  поранил , и  он  бы  выскочил…
Хелин. Подрался  бы  с  ним.
Фредерик. А  попади  осколок  ему  в  горло? С  перебитой  артерией  он  бы  кровью  истек.
Хелен. Представитель  королевской  семьи  убил  несчастного  угонщика-эмигранта…
Фредерик. Вы  бы  первыми  заголовком  поставили!
Хелин. Более  броско  было  бы  без  угонщика.
Фредерик. Просто  эмигранта  убил?
Хелин. Для  определенной  категорией  населения  глубоко  почитаемым  ты  бы  стал. Период  пассивности  завершился! Королевская  семья  вступает  в  бой  за  Отечество! Свою  политическую  программу  ты  бы  излагал , понятно , в  тюрьме.    
Фредерик. За  убийство  стейком?
Хелин. А  кому  ты  его  нес?
Фредерик. Себе.
Хелин. Не  с  какой-нибудь  доступной  дамой  ужин  затеял?
Фредерик. Сердечных  увлечений , за  исключением  тебя , у  меня  нет.
Хелин. Затащить  меня  в  постель  тебе  удается  не  всегда. Мне  чаще  хочется  отвертеться.
Фредерик. Горячей  штучкой  тебя  не  назовешь.
Хелин. Работу  влияет. И  ты.
Фредерик. Я  тебя  не  завожу?
Хелин. Сначала  мне  думалось , что  ты  совсем  не  в  моем  вкусе. Постоянными  появлениями  ты  заставил  меня  к  тебе  присмотреться. Сейчас  некоторое  желание  ты  во  мне  вызываешь.
Фредерик. Стремительно  разворачивающийся  конфликт… ты  этого  не  допустила – догадалась  сказать  обо  мне  нечто  доброе.

                В  комнату  заходит  Дидье  Жуакар.
 
Фредерик. О  ты , богоподобный  мужчина , явился  ты  упрочить  власть , имеющеюся  у  тебя  над  ней…
Жуакар. Я  француз.
Фредерик. Французам  женщины  покоряются  и  потом  над  ними  не  издеваются…
Хелин. В  редакцию  вы , месье  француз , по  делу?
Жуакар. Я  позвонил  во  дворец , и  мне  сказали , что  месье  Фредерика  я  могу  застать  в  редакции  вашей  газеты.
Хелин. О  наших  с  ним  отношениях  во  дворце  наслышаны. (Фредерику) Резко  негативно  воспринимают?
Фредерик. Не  очень  резко.
Хелин. Беженку  из  Судана  они  бы  с  их  яростной  политкорректностью  посчитали  бы  подарком  судьбы , а  меня  недолюбливают. Подталкивают  его  со  мной  разорвать.
Фредерик. О  таком  у  нас  не  заходило!
Хелин. Впрямую  тебе  не  указывают , но  физиономии , когда  речь  обо  мне , кривят. Вы , месье  француз , монархию  у  себя  извели  и , думаю , ни  разу  не  пожалели.
Жуакар. Монархия  у  нас  в  прошлом. Но  я  к  вам  насчет  коронации. Вы  приглашены.
Фредерик. Во  Францию?
Хелин. Вам  сдуревший  президент  корону  решил  напялить?
Жуакар. Президент  не  при  чем.
Фредерик. Разумеется , не  он , из  старых  династий  кто-то  назад  в  политику  рвется. Бурбоны?
Жуакар. Валуа.
Фредерик. Я  о  них  и  забыл… я  слышал  о  потомках  орлеанской  династии , Бурбонах , Бонапартах. А  Валуа  откуда  взялись?
Жуакар. Обнаружились. И  вот  я  катаюсь  по  Европе , приглашения  раздаю , хотите  поехать  вдвоем - пожалуйста , мы  оплатим. Фото  и  видеосъемка  разрешена. Журналистке  должно  быть  интересно.
Хелин. А  ваш  будущий  король , он  не  сумасшедший , по  причине  сдвига  в  мозгах  провозгласивший , что  он  Валуа?
Жуакар. Валуа  он  настоящий. Его  фамилию  в  паспорте  я , как  вас  сейчас , видел.
Хелин. (Фредерику) Нам  бы , наверное , ухватиться.
Фредерик. Упустим – пожалеем.


                Тринадцатое  действие.

  По  созданному  гостями  живому  коридору  Патрис  Валуа  приближается  к  держащему  корону  Шарлю  Куатье. Все  взгляды  прикованы  к  коронуемому  монарху – отпущенный  из  мест  лишения  свободы  Доминик  Дошо  вошел  и  внимания  не  привлек.
  Дошо  сжимает  автомат.

Дошо. Быть  незаметным  я  не  собираюсь. Обернитесь  ко  мне! Кто  здесь  скульптор? Почему  здесь  столько  народа? Интеллектуальная  тусовка  у  вас?
Рени. Когда  тебя  выпустили? Тебе  же  еще  пять  лет  отбывать.
Дошо. Я   содействовал  следствию. Адрес  у  твоей  матери  узнал. Голоском  с  ней  тоненьким , под  твою  подружку  работал. Солидный  у  меня  автомат?
Рени. Я  с  тобой  не  пойду.
Дошо. Тогда  я  уйду  без  тебя. Твоего  скульптора  предварительно  пристрелив. В  кого  мне  стрелять , давай , выделись  из  толпы!
Патрис. Я  хочу  извиниться  перед  гостями. Полная  для  меня  неожиданность , поверьте. Вам , господин  Фредерик , надеюсь , не  слишком  страшно?
Фредерик. Пришить  из  автомата  он  намеревается  не  меня. Это  удерживает  мой  страх  в  терпимых  пределах.
Патрис. Да , основной  кандидат  в  покойники  не  вы , а  король. Взбунтовавшаяся  чернь  нам , королям , всегда  докучала. Я  сегодня  сомневался , пить  ли  мне  пятую  бутылку  вина. Коронацию , необходимость  не  пасть  и  буквально  не  свалиться… мой  черный  коллега. Пятая  бутылка , по-вашему , мною  не  опустошена? Из  чувства  ответственности  я  ее  отодвинул?
Копом. Вы  вылакали  ее  до  капли. Если  я  ошибаюсь , пусть  Африка  опять  в  рабство  на  сотни  лет.
Патрис. Рискнули  вы  судьбой  ваших  сестер  и  братьев… сестер  я  вперед , поскольку  женщинам  очень  симпатизирую. Но  любовь  у  меня  одна. Моя  милейшая  Рени! Под  дулом  автомата  тебе  в  любви  признаюсь!
Куатье. Умопомрачительная  храбрость.
Жуакар. Крайне  достойный  у  нас  король.
Патрис. Подданные  мною  довольны! Визитер  с  автоматом – не  революция , а  мятеж  нездорового  одиночки. Я  отказываюсь  с  ним  говорить. 
Дошо. Я  тебя  положу  и  мы  оба  помолчим.
Хелин. В  короля  очередь  пустишь?
Дошо. Почему  в  короля? Чего  он  король , овощной  лавки , что  тут  по  дороге?
Хелин. Он  король  Франции.
Дошо. Дурнее  людей  не  встречал…
Патрис. А  на  каком  основании  вы  про  овощную  лавку? Овощами  я  не  занимаюсь. Чем  я  заслужил?
Жуакар. Ты  баклажаны  из  глины  лепил.
Патрис. А  он  их  видел? С  выставки  десятилетней  давности  у  него  отложилось. (Дошо) Что  мои  баклажаны  подчеркивали? Кто  баклажаны  держал?
Дошо. Ты  же  не  дурак , Рени  тебе  обо  мне  говорила… к  тебе  приезжает  вооруженный  преступник. Ты  вместо  оправданий  устраиваешь  здесь  фарс. Богатая  сволочь. А  за  супом  для  бедняков  в  очереди  стоял.
Патрис. В  социальную  плоскость , как  я  и  думал , он  переводит. Король  и  голодающая  чернь. Но  я  не  Людовик  Шестнадцатый , нужды  я  такой  похлебал – тебя  бы  вывернуло  и  кишки  наружу. Не  за  автомат  бы  схватился , а  вены  в  ржавой  ванне  паршивого  отеля  бы  вскрыл. За  счет  чего  ты  собрался  с  силами  и  к  торговцу  оружием  за  автоматом  пошел? Втаптывающую  тебя  в  землю  тоску  злостью  на  весь  мир  не  перешибешь. Если  бы  не  самоубийство , куча  бедолаг-отщепенцев  бандитами  бы  стали. Ходишь , грабишь , убиваешь , миру  мстишь – весьма , скажу  вам , бодрит. Однако  они  покончили  с  собой. Налетчиком  или  насильником  жить  не  продолжили – не  смогли. А  ты  потянул. Из  этого  следует , что  совсем  в  упадке  ты  не  был.
Дошо. Не  ко  времени  ты  философию  развел.
Патрис. Меня  творчество  к  свету  вытянуло! Таланта  ни  к  чему  нет – помирай , убивай… у  нас  с  тобой  открытое  противостояние  из-за  женщины. Она  тебя  не  выносит , но  у  тебя  автомат. В  упор  в  меня  выстрелишь – сделаешь  ее  несчастной , твой  тип  любви – в  горе  любимую  погружать… убирайся  отсюда.
Дошо. Не  тебе , знаешь , командовать.
Патрис. Ты  в  змеиную  пещеру , братец , зашел. Вокруг  тебя  змеи  на  двух  ногах!
Дошо. Они  неопасны , мне  на  них…
Копом. Я  опасен.
Дошо. Ты , уголек , не  влезай , он  же  неспроста  с  себя  на  вас  переводит. Намеренно  вовлекает  в  наш  конфликт  посторонних  людей. Какие  они  змеи? Что  в  них  от  ядовитых  змей?
Патрис. Характеры  мерзкие. Чернокожему  художнику  на  его  родине  краски  из-за  характера  не  продавали. Кто  его  не  похвалит , краской  в  лицо  он  плескал. А  краски  у  них  не  наши  европейские , капелька  в  глаз  попадет  и  глаз  вытечет. Как  ты , Рени? Комфортное  самоощущение?
Орианна. Она  не  может  вам  ответить.
Патрис. Речь  от  ужаса  отказала?
Орианна. Я  не  в  курсе , почему  она  молчит. У  нее  спрашивайте. К  чему  я  вообще  голос  подала , не  мне  же  был  вопрос… я  по-женски  к  ней  на  выручку – она  молчит , и  я  постаралась  объяснить , почему. Ничего  не  объяснила. Видимо , она  испугалась. В  жутком  страхе  и  я  сейчас  нахожусь. И  любая  женщина! Причуда , думала , у  обеспеченного  человека , коронацию  захотел , посоветую  ему  с  колокольни  моей  образованности. По  заведенному  церемониалы  вы  бы  это , а  вы  бы  то… но  у  нас  дама  сердца. Не  только  единственного , нескольких  сердец. Криминальный  оборот  она  всему  придала.
Рени. Я  придала?
Орианна. Надо  думать , с  кем  в отношения  вступаешь. Не  плодить  бывших , готовых  из-за  тебя  в  приличное  общество  с  автоматом  врываться. Уведите  его  и  в  себя  приведите. Точнее , уезжайте  с  ним  куда-нибудь.
Патрис. Она  останется  со  мной. Ты , отец , разделяешь  мою  позицию  с  ней  не  расставаться? 
Феррант. Упреков  от  меня  ты  услышишь.
Патрис. (Дошо). Ты  понял?
Дошо. Статуя  говорит?
Патрис. Мой  отец  превращен  в  статую  агрессивным  страсбургским  колдуном. В  очереди  за  билетами  на  японского  флейтиста  он  создал  ситуацию , когда  драка  была  неизбежна  и , уступив , отыгрался  на  моем  отце. Посочувствуйте  старику! Он  любит  общение , а  как  стал  статуей , с  ним  мало  кто  говорит. Подойдите  к  нему , руку  погладьте , Рени  я  запрещаю  к  нему  приближаться. Чересчур  страстно  он  на  нее  смотрит , неприятно  мне  наблюдать. А  ее  к  нему  тянет.
Дошо. Гнусные  басни…
Патрис. Каждый  день  я  ее  от  статуи  отгоняю. На  днях  пригрозил , что  выпорю  я  ее. (Орианне) Невест  короля  в  Средневековье  пороли?
Орианна. При  автомате  в  его  руках  не  могу  я  про  Средневековье… королеву  выпороли , и  ей  понравилось.
Куатье. Венценосный  супруг  ее  отстегал?
Орианна. Не  буду  я  про  прошлое! Он  мне  выстрелит  в  руку , и  я  в  ногу  у  него  попрошу! Пули , потрясающие  пули , продлевайте  мое  удовольствие…
Хелин. От  истерики  у  меня  в  сумочке  есть.
Фредерик. Ты  же  не  истеричка.
Хелин. В  сумочке  у  меня  есть.
Орианна. От  напряжения  я  подустала , видите , сорвалась! Что  же  стало  последней  каплей?
Патрис. Мое  спокойствие?
Орианна. Не  убеждена. Призываю  на  помощь  весь  мой  опыт , сложности  я  уже  испытывала… бейте  его  сильней! Остальные  тоже  набрасывайтесь!

   Чернокожий  Копом , накинувшись  на  Дошо , его  избивает , вырывает  автомат , к  художнику  присоединяется  Жуакар , отрубившийся  Дошо  продолжает  принимать  их  удары.

Патрис. Прекратите , убьете  вы  его!
Рени. Пусть  убьют.
Патрис. Нужно  знать  меру. Они  его  явно  вырубили. Без  сознания  он  никому  не  навредит.
Рени. Начнется , и  снова  начнется.
Куатье. Очнется  он  в  полиции.
Рени. Из  тюрем  его  отпускают. Если  его  в  тюрьму , он  через  час  будет  здесь. Разбейте  ему  череп.
Куатье. Удивительно  страстно  ты  его  ненавидишь. Где  причина  лежит , в  сфере  человеческой  или  интимной?
Рени. Он  полная  сволочь.
Патрис. В  любом  из  нас  есть  черты  зверя  и…
Рени. Не  будь  он  такой  сволочью , я  бы  так  тебя  не  любила!
Патрис. Я  нашему  африканскому  знакомому  руку  пожму. Сейчас  я  рассуждаю  гуманистически , но  совсем  недавно  смерти  ему  я  желал. Смелость  ты  проявил…
Копом. Звериную?
Патрис. Мы  вынашиваем , а  к  вам  пришло  и  в  сразу  же  воплощаете. Не  откладываете  на  потом.
Копом. Мы  - это  Африка?
Патрис. Люди  во  власти  комплексов. Я  его  хвалю , а  он  про  себя  в  расизме  меня  обвиняет! Автомат  я  подберу. Система  мне  известная.
Хелин. Вы  у  нас  скульптор , в  стрелковом  оружии  разбирающийся?
Патрис. С  подобным  автоматом  я  возился , когда  полуметрового  автоматчика  для  венесуэльского  клиента  лепил. Модель  сокращенная , но  достоверность  быть  должна , и  я  достал , правда , без  патронов.
Хелин. А  кто  из  Венесуэлы , венесуэльский  бунтарь  у  вас  заказал?
Патрис. Бакалейщик. В  его  чистом  горячем  сердце  он  несомненно  революционер-сокрушитель , войной  идущий  на  капитализм. Фигурку  заказал  низенькую , чтобы  не  засекли. Сегодня  мы  постреляем.
Жуакар. Он , наверное , не  заряжен. 
Патрис. (пустив  очередь  в  потолок) Это  я  для  сомневающихся. По  описанию  моей  любимой  Рени  ее  прежний  возлюбленный  мужчина  рьяного  склада. К  нам  сюда  он  бы  не  заявился , не  имея  возможности  меня  пристрелить. Поеду, дам  выход… с  Рени  он  вел  себя  неподобающе , а  автомат  заботой  у  него  окружен. Смазанная  машинка. Сегодняшнюю  ночь  в  кровати  посплю , а  завтрашней  заступлю. Улицы  контролировать  буду. И  пошла  молва , что  безопасны  стали  улицы  наши , исчезли  с  них  банды  и  работающие  допоздна  коммерсанты… культурная  общественность  была  бы  в  шоке. Думала , он  умирает. Я , господа , о  Рубенсе  вам  говорю.
Жуакар. Он  от  чумы  умирал?
Патрис. Кочергой  великого  фламандца  избили. Убивать  не  собирались , но  почти  произошло. Через  четыреста  лет  некий  художник  поведает  людям  обо  мне , скажет , что  в  мастерскую  скульптора  Валуа  уголовник  с  автоматом  зашел , великого  Валуа  представлять  той  публике  ни  к  чему , всем  образованным  людям  он  прекрасно  известен… в  такую  идиллию  как-то  не  верится. Обо  мне  и  спустя  четыре  десятилетия  не  вспомнят.
Фредерик. Человек  с  маленьким  эго  коронацию  бы  не  затеял.
Патрис. Издевательство  она… над  собой  издеваюсь. Легких  денег  на  арабах  срубил  и  вот  я  миллионер  с  вечно  довольной  физиономией. Выставляйте  мне  счет , к  поджаренному  тосту  с  черной  икрой  мне  бриллиантовые  запонки  из  того  виднеющегося  ювелирного… рядом  со  мной  коллеги  распивают  за  столиком  бутылку  вина  и  треп  у  них  о  тенденциях , гонорарах , мастерах. Если  бы  они  встретили  меня  овациями , я  бы  все  вино  в  ресторане  для  них  скупил. Но  они  возносят  людей , с  которыми  меня  не  спутаешь: разница  в  форме  носа , длине  подбородка , пантеон , храм  гениев , он  забит , и  я  по  нему  хожу  и  себя  не  высматриваю. Не  включены  вы , месье  Валуа , для  ваших  арабов  вы , вероятно , божество , а  мирового  искусства  кошачий  кал  в  музейной  подсобке. Король  Валуа! Вскрывающий  кошельки  исламского  востока  порноваятель! Для  отца  я  не  совсем  бесталанно  сработал.
Куатье. Выглядит  настоящей  статуей.
Патрис. Выдержит  ли  его  второе , данное  мною  тело , мою  автоматную  стрельбу…
Хелин. Я  не  желаю  присутствовать. Вы  хотите  стрелять  в  вашего  отца?
Патрис. Мне  бы  военного. Я  ему  сказал , какой  материал , и  он  бы  мне  поведал , справится  ли  с  ним  пуля. Боксер  вышел  на  бой  испуганным! Кулаков  противника  опасался. Когда  на  ринге  в  него  начали  стрелять , он  пробормотал: ну  и  дураком  я  был , из-за  мелочей  волнуясь. Долгов  ты , отец , не  наделал? После  твоей  смерти  ничего  мне  выплачивать  не  придется?
Феррант. У  меня  скутер  в  кредит.
Патрис. Ты  же  до  своей  набережной  пешком  добираешься.
Феррант. Я  взял  за  привычку  ночью  по  городу  ездить. Гонять , насколько  возможно , отчаянно.
Патрис. Выжимать  полный  газ – это  высшее  интеллектуальное  действие. Меня, потрясающего  автоматом , ты  видишь? Дырки  для  глаз  гости  тебе  ничем  не  заткнули?
Феррант. Левее  сместись. Чего  не  смещаешься?
Патрис. Мне  и  отсюда  стрелять  удобно. По  ногам  я  не  стану.
Жуакар. Слой  материала  там  тоньше?
Патрис. Ноги  ему  перебью , и  пантомима  для  него  закончится. Былую  подвижность  он  не  вернет. Лишить  любимого  дела  более  жестоко , чем  убить. На  костылях  придет  на  набережную , передернет  грудными  мышцами , печально. Старик  идет , останавливается , лупит  костылем  по  едва  зарубцевавшейся  ране, валится , ревет  от  боли. Измышления  об  его  будущем  мне  бы  в  ткань  расправы  не  вплетать…
Фредерик. Пули  гарантированно  прошьют? Надежда  совсем  отсутствует?
Патрис. Я  из-за  него  мучился…
Феррант. Тебе  со  мной  не  посчитаться. Я  прожил  долгую  жизнь. Мстить  мне  не  за  что , но  если  ты  хочешь  отомстить  мне  за  мать , знай , что  ты  мне  не  отомстишь.
Патрис. Я  не  за  нее – за  свои  переживания , за  свой  надлом…
Феррант. И  за  него  ты  мне  не  отомстишь. Лучшие  годы  я  прожил , впереди  у  меня  только  угнетающая  старость , патроны  еще  остались – стреляй. Я  исчезну , а  у  тебя  голова  еще  действует , и  в  ней  погибшая  мать , убитый  отец… не  ты  от  стрельбы  в  меня  выиграешь.
Рени. Хороший  у  тебя  отец. Заботится  о  тебе. Кроме  него , у  тебя  есть  твоя  Рени. И  твой  талант. Давай  всех  выгоним  и  побудем  вдвоем. 
Патрис. А  завтра  я  что-нибудь  вылеплю…
Рени. У  тебя  получится! Господа , сейчас  же  покиньте  нас. (Жуакару) Ты  пожалуйста  свяжи  того , кто  лежит , и  в  полицию  его  отвези. До  свидания , господа , свечи  погасли!
Хелин. Вы , милейшая , не  вправе  подобные  распоряжения  отдавать. Пользующихся  уважением  людей  нельзя  на  улицу  выпроваживать. Вы  растаптываете  нормы , установленные…
Патрис. (стреляя  в  потолок) До  свидания! Выход  тут  один - осторожно  выходите  без  давки.
Жуакар. (Копому) Содействие  в  обматывании  веревками  мне  не  окажешь?
Копом. По  выспренной  речи  сразу  понятно , в  каком  обществе  я  нахожусь. А  веревки  где?
Жуакар. Я  обеспечу.
Хелин. (Фредерику) Пойдем , раз  гонят.
Фредерик. Коронация  даже  не  состоялась.
Хелин. Я  найду , о  чем  написать.
Патрис. Рекламу , прошу , мне  сделайте.
Орианна. (Хелин) Вы  статью  о  нем , о  Валуа? Вы  его  не  ругайте. Болеет  за  свое  творчество , живет  в  любви. Деньги  за  мои  услуги , надеюсь , поступят?
Патрис. Сегодня  переведу.
Орианна. Я  и  говорю , замечательный  человек.
Куатье. Вы , дамочка , к  выходу  шагайте.
Орианна. Я  иду. Вы  на  машине?
Куатье. А  сюда  автобус  ходит?
Орианна. Могли  на  такси.
Куатье. Ну  давайте  всевозможные  возможности  перебирать… скульптор  беспардонного  типа. Женщин  гонит , чего  о  нас  говорить. Но  если  бы  людей  моей  ориентации  он  презирал , он  бы  меня  не  позвал.
Орианна. А  он  позвал.
Куатье. Позвал  и  прогнал.
Орианна. Наедине  с  девушкой  он  хочет  побыть.
Куатье. И  что  мужчины  в  них  видят…
Патрис. Отец! Застынешь  для  меня  завтра.
Феррант. Я  и  в  данный  момент  не  двигаюсь.
Патрис. Без  панциря. Старого  артиста  пантомимы  буду  с  тебя  лепить.
Феррант. Меня  самого  что  ли?
Патрис. Название  следующее: «Прибрежный  мим , проживший  жизнь  впустую». И  продолжающий , ха-ха , жить  дальше!