Записки из-за бугра - 4. Fast food

FAST FOOD

Америка – страна простая и скучная.
        Это мы живем, как в театре с ежедневно меняющимся репертуаром, режиссерами, актерами и декорациями. Спектакли наполнены интригами, неожиданными поворотами сюжета, переходами от комедии к триллеру и обратно. Мы привыкли воспринимать корявые зигзаги бытия без излишних эмоций, с горькой иронией, молниеносно находить кратчайшие пути обхода постоянно возникающих препятствий, возводимых неистощимыми на выдумку  сценаристами.
Мы обладаем природным даром моментально реагировать действием на изменение ситуации и находимся в постоянном движении с гиперзвуковыми ускорениями и экстренными торможениями по замысловатым траекториям нашей непредсказуемой действительности. Мы посмеиваемся над изощренными социальными пассажами законодателей и продолжаем курить на платформах, разговаривать по мобильнику за рулем, зажигать файеры на трибунах и мочиться на обочине, гордо повернувшись лицом к стоящему в мертвой пробке потоку.
         В Америке все проще. Выстроив свои однотипные города в строгом соответствии с перпендикулярами стритов и авеню, бесхитростно пронумеровав их от единицы до бесконечности и постановив раз и навсегда, что за движение по диагонали или змейкой придется неминуемо платить или сидеть, американцы приобщили население к жизненной прямолинейности, размеренности и однообразию. Изредка возникающие мелкие, по нашим понятиям, форс-мажоры, воспринимаются как вселенские трагедии. Недостаток адреналина у обывателей умело компенсируют Голливуд, постоянно спасающий мир от пришельцев с далеких планет или злобных выходцев из бывших стран Варшавского договора и политики, пугающие народ северокорейскими ракетами,  обогащенным иранским ураном и российскими хакерами.
         Жить в Америке хорошо и спокойно – день сменяется точно таким же днем, неделя – аналогичной неделей, месяц – очень похожим месяцем, а инфляция, угрозы дефолта и рост безработицы волнуют рядовых граждан не больше метеосводки, где ожидаемый к вечеру легкий бриз с Атлантики подается в статусе штормового предупреждения.
          Конечно, в сумасшедшем Манхеттене присутствует бешеный, хардроковый ритм Большого Яблока. В Бруклине ощущается подправленный, но порядком сохранившийся менталитет российской пупковатости и пальцатости, а в замусоренном афроамериканском гетто Южного Бронкса знакомиться с бытом вчерашних сомалийских пиратов и членов их семей желательно из-за наглухо закупоренных стекол автомобиля на предельно разрешенной скорости. Но сами американцы считают, что Нью-Йорк – не Америка и в провинции недолюбливают жителей с берегов Гудзона.
          Если по прибытию в JFK взять в аренду простенький «додж», определить в навигации пунктом назначения какою-нибудь 8-ю стрит, Луисвилл, штат Кентукки и нажать на газ, то по мере сокрытия за горизонтом шпиля Эмпайр-Стэйт-Билдинга, все успокаивается и принимает унылые и однообразные очертания.
          Мало кто пытается перекрыть на Турн-Пайке «speed limit 65» более, чем на ненаказуемые пять миль в час, обогнать по обочине беседующего с богом на скорости шагающего экскаватора ортодокса  или запарковаться в сервис-эрии на месте для инвалидов. И за пределами автострады все происходит точно так же, в строгом соответствии с лозунгом: «Делай, что хочешь, если ты готов за это платить  или сидеть».
          Американцы очень любят считать доллары и терпеть не могут их тратить понапрасну, а полиция по каждому пустяковому поводу проявляет такие чудеса неподкупности, быстроты реакции, умения налететь на плевок мимо урны пятью-шестью экипажами и привычку надевать наручники до вопроса «Здрасьте, что случилось?», что у подавляющего большинства населения быстро вырабатывается рефлекс четвертого порядка - жить по правилам, которые передаются из поколения в поколение. Катализатором сохранения этого жизненного стационара является умопомрачительный сервис, зорко следящий, чтобы люди не делали лишних движений ни руками, ни ногами, ни мозгами и минимально проявляли ненужную самодеятельность – не крутили перегоревшие лампочки, не выходили из машины для пользования банкоматом и не дергали ручку унитаза. FedEx со товарищи исправно забрасывает палисадники купленными на amazon.com или ebay айпадами и телевизорами, полицейский с включенными мигалками охраняет вашу машину на хайвее, пока прибывшие механики меняют колесо, а для вашей собаки предусмотрены электрические зубные щетки и фитнес-центр.
         
Между тем, успешные усилия государства и бизнеса по внедрению коммунистического лозунга «все для блага человека», наряду с неоспоримыми и недостижимыми плюсами при нашем, исконно российском менталитете имеют и существенные минусы. Не буду даже пытаться унизить американцев с помощью запрещенных приемов. Например, предположить, что произойдет, если запретить автоматическую коробку передач или будущей зимой в Нью-Джерси недельку продержится мороз минус 20 по Цельсию (не говоря уже о Фаренгейте). Понятно, что настанет коллапс, но и абсолютно ясно, что сие невозможно в принципе. Поэтому, факт, что многие из нас еще не разучились ездить «на ручке» и ходят в январе по Воркуте без шапки вовсе не повод для гордости… Но минусы все-таки есть…
        …Так сложилось, что в последние годы мне довелось проводить долгие летние месяцы не по российским стандартам: Турция (Египет, Бали, Гоа, Кипр, Тайланд и т.д., нужное - подчеркнуть), с железным распорядком – чартер, «пять звезд», олл инклюзив, пиво-воды, море, солнце, анимация, экскурсия к пирамиде Хеопса (купальне Афродиты, вулкану Гунунг Агунг, на крокодиловую ферму и т.д.), а в среднестатистическом американском городе Коламбус, штат Огайо, находящемся вдали от атлантических пляжей Вирджинии, обеих Каролин и Флориды, в стороне от помпезных и культовых вашингтонских Капитолия и Белого Дома, «одноруких бандитов» Атлантик-Сити и, тем более, недосягаемых в один перегон Ниагарского водопада и Большого Каньона. Всеми достопримечательностями и отпускными развлечениями в Коламбусе можно было с большой натяжкой назвать спуск в холодную индейскую пещеру за 27 долларов без тэксов, поход на бейсбол, правила и смысл которого, несмотря на все перенапряжения мозга, являются для меня большей тайной, чем уравнение Фредгольма и городской Art Museum, по сравнению с которым коллекцию полотен Новохрякинского краеведческого музея можно считать экспозицией Лувра.
         Эти лишения я принимал на бытовой почве, связанные с углубленными занятиями Мелкого плаванием. Почему каждое лето сыну было необходимо тренироваться и соревноваться в Америке в целом и в Коламбусе, в частности, тема для длинного и очень специфического рассказа, интересного для небольшого круга людей, знающих, как минимум, что обозначают термины «низкий дельфин», «двенадцать гребков на бассейн» и «аэробная производительность». Поэтому, скажу лишь одно – в этом ракурсе убийство отпусков в американской глуши было  оправдано.
        Мы всегда жили, по бедности, в дешевом отельчике сети Best Western, расположенном на пересечении двух хайвеев в районе, который, даже соблюдая излишнюю политкорректность трудно не назвать «черным». Отель нас устраивал по нескольким причинам: проходящая рядом 70-я дорога, которую мы моментально окрестили МКАДом связывала со всеми нужными объектами. Гостиница располагала полноценным тренажерным залом, 25-ярдовым спортивным бассейном и бесплатным паркингом. В номерах были холодильник, кофеварка и микроволновка, что позволяло максимально экономить на питании, а сама гостиница была окружена гастрономами, как спартаковская фанатская трибуна омоновцами.
        Весь объем моих ежедневных телодвижений состоял из подъема в шесть утра, безжалостного стаскивания одеяла с Мелкого, нехитрого завтрака, семнадцати минут равномерного движения по хайвею до бассейна, наблюдения за тщательной постановкой техники плавания и тридцати минут езды по тому же хайвею до летнего детского лагеря. Там Мелкий пребывал до вечера, развлекаясь со сверстниками на свежем воздухе и, по ходу, успешно обучая их русским словам первой необходимости. В пять «пи-эм» я забирал его из дружного отряда юных американских пионеров и отвозил на вторую тренировку или, если ее не было по расписанию, мучительно искал мало-мальские развлечения и полезные занятия. Таким образом, временные промежутки между десятью часами утра и половиной пятого вчера, а также после пяти-тридцати до отбоя были полностью посвящены поискам ответа на извечный русский вопрос «что делать?» в его буквальном понимании.
        За первые десять дней первого года пребывания мы посетили все окрестные культурные и познавательные объекты, включая зоопарк, аквапарк, пожарный и железнодорожный музеи, детский познавательно-развивающий центр COSI и огромный музей авиации в Дейтоне. В последнем мы с удивлением узнали о полной и безоговорочной победе Соединенных Штатов во второй мировой войне и с огромным трудом нашли газетный ксерокс о некотором участии в ней Советского Союза. Некоторую свежесть ощущений и успокоение совести давали только ежедневные полуторачасовые посещения тренажерного зала, где моя бледнолицая внешность была представлена в единственном числе среди темнокожего поголовья, поднимающего штанги, которые я бы не смог оторвать от пола и, узнав о моем российском гражданстве, хором воспевающим Анджелу Дэвис.
        Исчерпав все культурно-образовательные возможности окрестной территории я сел у окна с живописным видом на паркинг отеля, по которому слонялись преимущественно «афроамериканцы» и выходцы с Ямайки, и сдался судьбе.
        И вот, результатом длительного наблюдения за паркингом, бесцельного шатания по продовольственным и промтоварным магазинам, ежедневным стокилометровым передвижениям на машине, которые, в силу ленивого, взаимоуважительного и неэкстремального дорожного движения способствовали детальному изучению окружающей обстановки, я стал замечать в быте американской периферии то, чему ранее не придавал значения, и что теперь вызывало некоторые вопросы, требующие разъяснения.
        Некоторые из них имели весьма простые ответы.
       Например, мне стало интересно – а кто управляет школьными автобусами? Сотни желтых «скулбасов» по причине летних каникул угрюмо томились на огромных паркингах в каждой более-менее приличной деревне, что создавало определенное непонимание: а чем занята их бравая шоферская братия? Греет органы в Майами или стоит в очереди к кухне «Армии спасения»? Ведь даже в учебный период школьные автобусы работают пару-тройку часов в день. Утром отвез в школу - вечером привез, и заработная плата за такой, мягко говоря, либеральный режим работы, вряд ли позволяет водителю дарить жене бриллианты на Кристмас и ездить на «бентли» в булочную. Оказалось, что на «скулбасах» работают мамы-домохозяйки, бабушки и дедушки. Они проходят специальные курсы и подрабатывают несколько часов в день школьными извозчиками. Муниципалитет платит им разумную зарплату и не парится в поиске шоферни с опытом работы в дальнобое. И, учитывая дорожные привилегии, когда стоящий для посадки или высадки детский автобус можно объехать только в наручниках на полицейской машине, они с удовольствием совмещают общественно-полезное с материально-приятным и, одновременно, имеют возможность исполнять необходимые для психического и физического здоровья телодвижения в цепких лапах всеобщего изобилия.
        На некоторые другие вопросы я так и не получил удовлетворительных ответов.
        …Холодильник в гостиничном номере был маленький, по размерам и характеристикам чудовищно напоминавший наш «Север» времен холодной войны. Для пополнения его внутренностей я регулярно посещал ближайший продмаг сети «Giant Eagle». По размерам торговой площади этот монстр гастрономии превосходил два любых наших «Ашана» вместе взятых, и чтобы запастись минимумом продуктов на день приходилось проделывать по нему путь, близкий по километражу к путешествиям Афанасия Никитина.
        В какой-то момент, между поисками полюбившегося по цене-качеству кофе Dunkin;Donuts и почитаемого Мелким греческого салата меня посетила навязчивая мысль: а кто все это ест?! По всей непомерной территории магазина катали тележки и ездили на электрических машинках от силы три-четыре десятка покупателей разных национальностей и вероисповеданий. При этом количество и разнообразие продуктов и напитков на полках превосходило любые изощренные фантазии о вкусной и здоровой пище. Вопрос напрашивался сам собой: куда уходят нереализованные продукты питания при столь низкой посещаемости торговой точки, ибо, чтобы смести с полок весь провиант необходимо организовать в статусе «free» посещение универсама парой тысяч голодных таджикских мигрантов? Понятно, что чаи-кофе, пепси-кока-колы-воды, чипсы и сухарики хоть и имеют по 50-100-200 видов, но являются долгоиграющими продуктами. А что происходит по мере истечения срока годности с сотнями сортов сыра, колбас, сосисок, тоннами разнообразных овощей и фруктов, хлебом, готовыми блюдами, мороженным, тортами, стейками и рыбой, которыми завалены прилавки длиною с перрон Савеловского вокзала? Организация американского административного и уголовного правоприменения начисто блокировала даже мысль о широко практикуемом на Руси пролонгировании срока годности и осетрине второй свежести. Версии – «в переработку», «взято на реализацию» и т.д. меня так до конца и не убедили.
          И только один довод заслуживал внимания, хотя ничего не объяснял – «если магазин работает, значит это выгодно»…
          Однако, самым экзотическим зрелищем, потребовавшим для правильного понимания консультаций с аборигенами, был избыточный вес населения.
          Находясь в Нью-Йорке, где добрая половина жителей еще находится в поиске своего места под звездно-полосатым солнцем, эта американская трагедия не так заметна, а вот на периферии, где мало свежеиспеченных эмигрантов, и большинство населения достигло американского стандарта «жизнь удалась»: дом в ипотеке под смешные три-четыре процента, хорошая работа у мужа, жена-домохозяйка, воспитывающая детей, машины в лизинге, утварь по кредиту, страховки на все случаи жизни, весовой беспредел граждан начинает резать глаз, как памятник Петру Первому работы Церетели. Чудовищи весом за 150 кг, не имеющие форм и содержания, одетые так, будто они собрались клеить обои или окучивать картошку в какой-то момент начали меня обступать со всех сторон, словно зомби из фильма ужасов. Они, с трудом пролезая в двери и пыхтя одышкой, слонялись по универмагам, кряхтя и охая выбирались из пикапов и минивэнов, повышая их клириенс на пять сантиметров и занимали в кинотеатрах, как минимум, два места. При этом возрастная категория основной массы гигантов едва превышала 30-летний рубеж.
        Самое удивительное то, что Америка – страна спортивная. Сотни и тысячи людей бегают по утрам по улицам, ездят на велосипедах и плавают в бассейнах. Фитнес-центров больше, чем бензоколонок, а велотренажер или беговая дорожка в каждом доме, такой же обязательный предмет обихода, как кондиционер. Дети занимаются спортом почти поголовно, благо по количеству и качеству спортсооружений любая школа напоминает Лужники в эпоху застоя. Но стройные, подтянутые, натренированные американцы и, особенно, американки в общей массе глубинки теряются в среде гардеробоподобных «жиртрестов», как иголки в стоге сена.
        Первой и единственной мыслью, позволявшей мне подойти к пониманию ситуации, было поголовное хроническое гормональное заболевание и эпидемия неправильного обмена веществ, но когда я высказал это наивное биохимическое предположение своим друзьям, живущим в США не одно десятилетие, они рассмеялись мне в лицо, махнули рукой и хором сказали – «фастфуд»!
        Да, конечно, биг-маки, вапперы, чизбургеры, сэндвичи, хот-доги и их многочисленные аналоги задают тон в общественном питании. «Макдональдсами», «бургеркингами», «вендисами», «данкинданатсами», «кентаккичикенами», «сабвеями», пиццериями и их аналогами застроены все доступные территории. Цифровое и кабельное телевидение в формате HD, журналы, интернет, уличная реклама ежеминутно выплескивают наружу тысячи шипящих, лоснящихся, благоухающих бутербродов всех мыслимых и немыслимых видов, с аппетитом пожираемых мужчинами с бицепсами молодого Шварценеггера и женщинами с фигурами Наоми Кэмпбелл.
       Однако, кроме изобилия и шаговой доступности фастфуда, его обширной и навязчивой рекламы, существует еще и здравый смысл. Любой, имеющий минимальные умственные способности наверняка понимает, что если питаться исключительно высококалорийными и при этом объемными продуктами, то отложение и накопление жиров в организме так же неизбежно, как заморозки в декабре на Аляске или ношение оружия в штате Техас. Кроме того, не может человек не понимать, что критически лишний вес убивает сердце, суставы, позвоночник, внутренние органы, мешает семейным отношениям, затрудняет трудовую деятельность. Поэтому, людей, испытывающих культовую любовь к котлете в булке и превращающие себя за 5-10 лет из сексапильных тинэйджеров в безобразную глыбу, было бы правильнее подозревать в психических отклонениях.
        В конце концов, в Европе и у нас в стране нет недостатка в гамбургерах, майонезе и кетчупе, но некоторые мужчины отращивают увесистые «момоны», в основном за счет пива, что имеет другую физиологическую основу потребления, а, что касается женщин, то до американского беспредела им так же далеко, как неандертальцу до изобретения процессора.
       Конечно, фастфуд это вкусно и быстро. Перехватить гамбургер во время заправки на длинном перегоне или изредка побаловать ребенка в макдональдсе – это нормально и удобно. Но поглощать килограммы углеводов, жиров и холестерина всегда и везде и, к тому же, делая минимальное количество движений – постель, три шага, гараж, машина, ноль шагов, окно «макдональдса», завтрак, банкомат, ноль шагов, интернет, ноль шагов, заправка машины, ноль шагов, магазин, ноль шагов, окно «бургеркинга» и т.д., это нонсенс.
       Дом убирает клининговая компания, кусты и траву на участке стригут профессиональные садовники, ужин для семьи привозят доставщики пиццы, детей в школу возят уже упомянутые «скулбасы», счета оплачиваются по интернету, почта работает, как атомные часы, не позволяя сделать ни одного лишнего движения. При этом обыватели, весом под два центнера с постоянным сэндвичем в одной руке и картонным стаканом отвратительной бурды, напоминающей «Кофейный напиток» из ржи и цикория эпохи развитого социализма в другой, абсолютно не парятся на тему своего облика и считают, что куда полезнее ни в чем себе не отказывать.
       Даже выбираясь на пляж, ни одна семья не забудет первым делом загрузить с трудом помещающийся в Шевроле Тахо холодильник на колесиках, из которого будут извлечены французские батоны длинною до метра, разрезаны вдоль, заполнены упаковками сосисок и соусами и съедены под колу в количестве – один-два на каждого члена семьи. А что касается здоровья, то есть медицинская страховка: поплохеет – вылечат, утянут желудок, напичкают лекарствами, витаминами и депрессантами. Не нравится внешний облик жены? А там, в тумбочке на втором этаже лежит брачный контракт – иди, читай, плюй на пол и скорбно возвращайся к ужину…
      …Закончив свои плавательные дела в Коламбусе, мы решили вернуться в NJ через Ниагарский водопад. В ста метрах от знаменитого бурлящего потока находится ресторан, где было решено устроить прощальный ужин. Мы расположились на веранде и принялись изучать меню.
- Мы же, практически, в Баффало, - сказал Мелкий, - А еще ни разу не пробовали «Баффало чикен вингз»!
- Вообще-то, здесь и суп есть, и мясо, и рыба…Но, не возражаю. А сколько штук ты будешь? Здесь порции - восемь, двенадцать или шестнадцать?
- Двенадцать, наверное много, а шестнадцать – совсем никуда, - блеснул логикой Мелкий.
- Ну, какое в крыльях мясо – одни кости, - возразил я. - Восемь мало, давай по двенадцать!
В это время к соседнему столику, за которым сидели две дамы по тридцать лет и 180 кг на каждую, подбежал официант, неся две большие плоские тарелки, в которых без труда угадывались те самые легендарные «баффальские крылышки».
- Видал? – мелкий наклонился ко мне и добавил шопотом. – Даже эти бомбы по восемь едят! Мне восемь, греческий салат и мороженое!
- Как это сосчитал?
- Ну, видно же, что не двенадцать! Кстати, заметил – они не фастфуд едят. Худеют…
Пока мы ждали заказ, женщины обглодали крылья, запивая их колой и махнули официанту. Через пару минут он подошел к их столику с двумя огромными блюдами, на каждом из которых возвышались по четыре двойных гамбургера. Мелкий прыснул и, бесшумно смеясь, уткнулся в тарелку…