Лети-лети лепесток...

Зайчикова Л.

                Лети-лети лепесток…

                Человек устроен так,
                что если что-то зажигает его душу,
                то становится возможным всё!
                Жан де Лафонтен


     Остановись! Сколько бы тебе ни было лет - остановись, сделай паузу в нескончаемом беге, задумайся: куда несет тебя река жизни, в какие дали она тебя закинет,  в каком виде принесет  к берегам океана, протянет ли тебе кто руку помощи и подашь ли ты свою в ответ, не сломает ли тебя водоворот событий? Кто встретит на пути к обрыву? Человек  даст приют твоей душе, или дикий зверь избавит от страданий, или упадешь ты в бездну без надежды на спасение?
     Возможно, ты сумеешь победить пучину и развернуть реку в нужную тебе сторону… Хватит ли сил, мудрости, времени? Чего будет стоить  этот разворот и что принесет  он тебе в итоге? Поймешь ли, почувствуешь и не упустишь ли что-то очень важное в этой гонке:  свое счастье, своего человека и свое место в мире… И что значит для тебя весь мир?
---
     Дерево прибило к берегу.  За поворотом реки, совсем недалеко, раздавался грохот водопада, вода начинала бесноваться и закипать, ловя в свои потоки все, что безнадежно плыло к этому месту,  безжалостно кидая с обрыва, не разбирая, старое дерево это или еще живая душа...

---
     Она была почти без сознания, лишь увидела промелькнувшую тень, закрывшую ее от обжигающего солнца. Над ее лицом совсем близко склонились, словно в пелене  тумана, чьи-то бархатно-темные глаза, загадочные и глубокие,  глаза,  полные беспокойства и удивления...
     «Ангел, - подумала она,- наверное,  я уже на небесах… у демона не могут быть такие глаза...»
     Мир вокруг пришел в движение, в голове противно зашумело, дневной свет медленно погас, и темнота окутала ее сознание.
     Ангел пытался вырвать незнакомку из лап дерева, одежда на ней была разорвана, лицо и тело женщины были посечены мелкими ветвями,  волосы запутались, хотя не были длинными... Из кармана брюк он достал нож и начал осторожно отрезать пряди волос и лоскуты одежды, освобождая  от мелких ветвей. Рюкзак, который был на женщине, своей лямкой крепко притянул ее к стволу и не давал коряге скинуть с себя попутчицу.
   - Как ремень безопасности, - сказал Ангел вслух.
     Дама была без чувств, и он продолжил рассуждать уже про себя:
   - Как оказалась она в воде, прикованная к дереву? Уж не Русалка ли? Странно, откуда ее могла принести к нам река? Еще одна небольшая волна - и дерево рухнуло бы с ней вместе с высоты водопада... она наверняка бы разбилась о камни… Я как чувствовал!
     Дерево было ветвистым и корявым, Ангел пытался подтянуть дерево поближе к берегу, но оно было большое и, упёршись в дно, замерло, как корабль на мелководье…
   - Тебе повезло, что я решил притормозить и завернул сюда,- сказал Ангел опять вслух, обращаясь к женщине, стоя по колено в воде, но она его по-прежнему не слышала.
     Он отстегнул пряжку на рюкзаке, освободив пленницу, отнес Русалку на берег. В то время как он освобождал бедолагу от колючих веточек, сплетенных с лохмотьями одежды, которые, как пиявки,  впились в кожу Русалки, и пытался оказать первую помощь,  облегченное дерево вместе с рюкзаком утянула вода.
     Русалка оказалась во власти своего Ангела.  Но если бы она могла разглядеть этого Ангела... Ангел был давно не брит, не стрижен, черные, слегка волнистые волосы с заметной сединой  были растрепаны и, казалось, жили своей, отдельной от головы, жизнью, лишь белоснежная грустная улыбка на смуглой коже, оттеняла печальный образ Ангела... Потертые джинсы, рубашка нараспашку, накинутая поверх футболки… Если бы она могла его рассмотреть, то подумала бы, что этот Ангел или только что проснулся, или любитель хорошенько выпить -  в общем, Ангел имел несколько помятый вид.
---
     Очнулась она на следующий день, приходя в себя, медленно обвела взглядом окружающее пространство, никак не могла понять, где она, что с ней происходит и почему она тут…
     Место это оказалось старой придорожной больницей… Стены больницы давно не крашены, штукатурка лохмотьями свисала в углах, летали какие-то насекомые, рядом лежала странно одетая полуживая старуха и что-то бормотала, чуть поодаль сидела полноватая девушка с безразличным к чему-либо взглядом и было еще несколько человек. Каждый занимался чем-то или просто лежал, смотря в потолок.
            Из крана, который располагался  напротив ее кровати, капала вода, и эти капли мучительной болью отдавались во всем  теле… Лицо, руки и ноги  в местах, которые не были прикрыты во время водного путешествия одеждой, обгорели на солнце, все тело ныло так, как будто ее долго и жестоко били, правая рука и голова были перевязаны. Дрожащей левой рукой, которая не очень хорошо ее слушалась, она потрогала свое лицо. Оно было чужим, каким-то стеклянным, опухшим, расцарапанным, и натянутая кожа, казалось, лопнет в местах царапин при малейшем движении... Вошел кто-то в белом халате.
   - Врач? Почему я в больнице? - подумала она. Врач подошел к ней, о чем-то спросил, но она ничего не поняла, пыталась что-то сказать, но у нее не получилось  ни слова, только что-то вроде «миилии» сорвалось с ее губ.
     Осмотрев пациентку, врач вышел, но вскоре вернулся в палату. Следом за ним вошел невысокий обросший человек. Что-то показалось в нем знакомым…
     Мужчины разговаривали между собой на непонятном языке, поглядывая в ее сторону. Слова их звучали в ее голове в замедленном режиме, будто эхо  в трубе, и пульсирующей болью отдавались в висках,  как вспышки молний, пронзая мозг.
     «Где я, кто я, кто эти люди?..»  - мысли путались, все кружилось, голова, словно стянутая тисками, ужасно гудела, до тошноты хотелось тишины, хотелось куда-нибудь убежать или спрятаться под подушку и попросить людей помолчать… не произносить ни звука, ни шороха - так было плохо…
     Вошедшие разговаривали вполголоса, их беседа была о ней, и говорили они на хинди.
   - Полиция не знает, кто она, заявлений о пропаже не было за последние несколько дней. Документов при ней нет, лицо разбито, волосы клоками и непонятного цвета … Фото полиция сделала ужасное, к тому же в бессознательном состоянии. Ее так и родная мама не узнает, одежды никакой не осталось, одни лохмотья...
   - Так это  вы, Аамир, сделали ей такую стрижку, и если бы вы провели несколько дней в воде, то были бы не лучше…-  мужчины посмотрели друг на друга и на нее, - припухлость, царапины скоро заживут. Повреждений серьезных нет, множественные ссадины и синяки, вывих руки и общая слабость, шоковое состояние, возможна временная потеря памяти из-за сотрясения мозга  и нарушение речи, полнейшая дезориентация. Бог знает, что с ней случилось и сколько времени она провела в воде. Более трех дней -  это точно. Память, думаю, должна со временем вернуться, нужны положительные эмоции, уход, хороши были бы какие-то напоминания, что-то из прошлой жизни показать, но, кроме вещей, точнее лохмотьев, как вы правильно заметили, в которых вы ее привезли, ничего нет. И если это может помочь полиции, то не так давно (примерно с полгода) она перенесла серьезную операцию:  шрам во весь живот. Не знаю, в какой больнице она могла лежать. Мы проведем  дополнительно небольшое обследование, но видно, что врач профессионально и аккуратно сделал операцию,– с уважением в голосе произнес доктор. - Недельку она полежит у нас, а потом можно определить ее в приют для женщин, пока полиция будет решать, кто она такая и что с ней произошло. Они должны сегодня еще раз подойти, но вряд ли она что-то сможет им рассказать. Да, кстати, она попыталась сказать одно слово, я плохо разобрал, но что-то вроде «мили». Может, это ее имя?
   -Мили … - найденная? Может, она хотела сказать, чтобы мы что-то нашли или что мы ее нашли… она же действительно найденная. Или это ее имя? Ну, пусть будет Мили. Как-то надо ее называть. Когда я ее нашел, у неё был рюкзак, но, пока я  вытаскивал ее на берег, рюкзак уплыл. Его наличие прояснило бы, возможно, многое в этом деле, но - увы... Я подключил местных ребятишек к поиску, однако надежды мало. В том месте, где я ее подобрал,  очень сильное течение, а чуть дальше мощный водопад.  Я люблю этот участок реки и часто там бываю. Мощь пучины, готовящейся упасть с высоты, освежает своей неудержимостью мое воображение. Сила падающей воды и поднимающаяся над бездной радужная водная дымка вызывают восхищение!  Может, я преувеличиваю, и не такая уж бездна наш местный водопад,  но новые впечатления дарит каждый раз, когда я там бываю. В детстве мы часто с друзьями бегали туда, река выносит в этом месте много чего интересного.  А несколько дней назад выше по течению прошли сильные дожди, и сейчас буйство реки завораживает и пугает своей беспощадностью. Можете себе представить, что бы было с этой беднягой, если бы я пришел чуть позже... или вовсе не пришел…
     Река словно взбесилась, никогда Аамир не видел ее такой буйной и вздыбленной… Мутные воды взбунтовавшейся реки, несущиеся к смертельному водопаду, словно стремились  освободиться от тяжких, кем-то навязанных оков или пытались очнуться от кошмарного сна…
     Посмотрев внимательно в сторону своей находки, Аамир добавил:
   - Я буду заезжать к вам, доктор, держать в курсе расследования и навещать свою Русалку… Вы уверены, что она не сумасшедшая? У нее какой-то дикий, даже безумный взгляд, кажется, подойди я к ней поближе - она набросится и чего доброго покусает, - Аамир  смотрел в сторону своей подопечной.
   - Нет, она не сумасшедшая, но, видимо, есть проблема с памятью, она, судя по некоторым признакам, не совсем понимает, где находится, и это ее пугает, да еще вы так пристально ее разглядываете, будь она кошечкой, давно бы вам нос расцарапала,- попытался пошутить доктор.-  Все со временем должно восстановиться, нужно время.
   - Может, отвезти ее в город?  У меня есть знакомый врач, он сейчас в длительной командировке за границей, но он кого-нибудь порекомендует.
   - Вы мне не доверяете, Аамир? Уверяю вас, кроме покоя и внимания, этой женщине сейчас ничего не нужно. Покой и тишина. У нее в голове сейчас ураган. А потом нужно будет восстанавливать память и речь. Если не найдутся родные, то тяжко ей придется. Что у нас, что в городе  - никто не будет заниматься  беднягой. Много таких потерявшихся, - врач вздохнул. - Пока будут выяснять, кто она, и искать ее родных, определят в какой-нибудь приют,  а какая там обстановка,  вы сами знаете... Вот где, действительно, можно сойти с ума. Может, она вообще бездомная… Но что мы можем сделать? Простите, Аамир, но жизнь человеческая в наше время ничего не стоит… За многие годы работы в этой больнице я всякое повидал, вы видите, какие у нас тут условия,- врач только махнул рукой, -  это нормально, по-вашему, для медицинского заведения? Сколько я ни добивался ремонта, да все без толку.  На памятники средства находятся, это, говорят, воспитывает чувство патриотизма! Я не против памятников - это история и культура… Но  когда ко мне привозят еле живого человека, а я не имею возможности сделать ему элементарный укол, потому что лекарства закончились, а лекарства закончились потому, что в бюджете нет средств, то я не понимаю, о каком патриотизме мне говорят и как это объяснить родственникам страдающего или умирающего.
---
     Полиция как-то слабо вела расследование, считая, что женщина хотела покончить жизнь самоубийством и, скорее всего, ее никто не ищет, раз нет заявлений о пропаже, и место ее действительно в приюте.
    Аамир  заезжал в больницу почти каждый день, привозил фрукты, ненадолго подсаживался к своей утопленнице и пытался с ней разговаривать, но она смотрела  на него испуганными глазами, глазами загнанного охотником зверька, и молчала, забиваясь в угол своей кровати, здоровой рукой прижимая к себе подушку и прикрывая  голову забинтованной рукой.
    Аамир передавал врачу лекарства, какие-то свертки, врач благодарил его за помощь и участие, они перекидывались парой фраз, и Аамир уезжал.
    Через неделю от полиции так и не поступило никаких сведений о личности женщины. Угрозы для жизни не было, да и кто будет держать бродягу в больнице? Хотя речь и, возможно, память так и не вернулись. Ходить самостоятельно ей было сложно, кружилась голова, слишком она ослабела от своего водного путешествия, но между тем  ее надо было выписывать...
    Аамир привез краску, кисти и некоторые другие строительные материалы, подрядившись за свой счет сделать небольшой косметический ремонт в больнице. Он зашел к главврачу в кабинет договориться, когда лучше начать, чтобы не мешать лечебному процессу. Узнав, что его подопечную сегодня выписывают, вызвался отвезти ее в близлежащий приют для женщин, тем более он располагался недалеко от больницы по пути к его дому. Легко подхватив свою испуганную, не понимающую в чем дело и немного сопротивляющуюся Русалку на руки, усадил ее в машину и, получив сопроводительные документы из полиции и от врача, повез ее в многострадальный приют. Тот был не лучше больницы, такой же видавший виды…
     Аамир вспомнил  опустошенные взгляды женщин, которые сидели или лежали рядами на многоярусных  кроватях. Жизни, лишенные всякого смысла, - брошенные жены, самоубийцы, инвалиды, никому не нужные, выброшенные на обочину дороги века высоких технологий. Аамир видел столько безнадежности и боли в их глазах, что ему в очередной раз  только от воспоминаний стало не по себе. Он иногда заезжал в приют, в который вез сейчас свою Русалку. Тут работала его знакомая Зита,  и он оказывал этому заведению посильную помощь.
     Аамир взглянул на Русалку: она смотрела на себя в боковое зеркало машины и плакала. Любопытство не давало ему покоя.  Что же все-таки с ней случилось? Откуда ее занесло? Ему было жалко свою речную находку, он понимал, что из приюта ей не выбраться, надежды на полицию мало, а сама она вряд ли что-то вспомнит в таких условиях. Аамир, недолго думая, решил, что, пока она не окрепнет и не придет в себя, поживет у него. Подъехав к воротам заведения, он заглушил мотор машины, немного подумал, вынул ключи зажигания, взяв их с собой. «Береженого бог бережет! Мало ли что ей в голову взбредет!» - подумал он и пошел к начальнице приюта урегулировать все формальности.
     Мили осталась в машине.  Она, разглядывая себя в зеркало, сама себя не узнавала, и что-то в ее голове рисовало картинки. Словно гром и молния разрывали тучу ее сознания, вызывая видения. Она увидела себя в больничной палате, но не в той, из которой они только что уехали. Это была другая палата, но в ней такие же облезлые стены, старый рукомойник напротив ее кровати,  из крана капает вода, на окне сломанные жалюзи, и от солнца окно прикрыто приклеенной скотчем к стеклу газетой. Шесть постелей, женщины лежат, сидят, кто-то в косыночках или шапочках, девушка вся в капельницах кого-то странного желто-коричневого цвета. Лысая женщина в коротенькой рубашке, у нее на шее висят два пакета с желтым содержимым и к этим пакетам со стороны спины из области почек тянутся полупрозрачные трубки.  В этом видении кто-то как будто куда-то зовет Мили, но она не слышит голоса, встает и идет в соседнюю комнату. Это душевая… там на кушетке сидит высокая, худая, с бледно-черного цвета кожей то ли девушка, то ли женщина с большими пустыми ввалившимися  глазами, смотрящими в никуда, и обреченно легко рукой снимает с головы пучки волосы и кладет их рядом на кушетку...
---
     Аамир вернулся и сел в машину, Мили не увидела его, у нее перед глазами была женщина, снимающая с себя волосы…
   - Поехали, будешь пока моей гостьей! Если ты, конечно, не против,  – пристально посмотрев на нее, сказал Аамир. - Чего ревешь? Жива – радуйся!– Он дал ей салфетку. Она, опустив голову, тоскливо и безутешно всхлипывала и  вытирала  слезы.
     По дороге он пытался с ней разговаривать на хинди:
   - У меня, конечно, не хоромы, но чем богаты…, -  мужчина улыбнулся. - Это лучше, чем приют. Поживешь, окрепнешь, а там и кто ты и откуда  - разберемся. Только не реви! Врач прописал положительные эмоции, хороший уход, свежий воздух. Воздуха у меня много, мне не жалко…пользуйся. Река рядом… Хотя река, скорее всего, тебе сейчас не будет в радость…
      Но она никак не реагировала на его слова.
   - Да ты меня совсем не слушаешь или... не понимаешь? - он задумался и попытался продолжить разговор на английском языке.- Как ты попала в воду? Сама прыгнула или кто-то помог? - и снова никакой реакции. - Может, ты не слышишь?  Но врач сказал: проблема только с речью и, возможно, с памятью.– Аамир, поглядывая на дорогу, снова внимательно оглядел свою пассажирку. Ты не местная - это факт! И мне кажется, не сама решила лишить себя жизни! За жизнь-то ты, по всей видимости, пыталась бороться…
       Он включил магнитолу. Зазвучала музыка из какого-то индийского фильма, Аамир попытался переключить на следующий канал, но Мили остановила его, неуверенно коснувшись его  руки, и вновь перед ней всплыла картинка: та же больница, из предыдущего видения, телевизор в коридоре, кто-то невидимый переключает программы:  депутаты, дерущиеся в Думе; криминальные разборки; демонстрация и полиция, разгоняющая демонстрантов; самолеты, сбрасывающие бомбы на террористов; вдруг переключавший остановился на  индийском фильме - красивая девушка на фоне альпийского пейзажа поет и танцует...
   - Вроде не глухая - это уже радует! Я - Аамир! - он подал ей руку, она робко пожала ее.- А тебя буду называть Русалкой... Или лучше Мили, да?
     Мили, взглянув  на него, вздохнула, прислушиваясь к музыке, продолжила рассматривать проезжающих по дороге и проходящих мимо людей, внимательно разглядывая селения, попадающиеся им по пути.
     Аамир, осторожно наблюдая за ней, подметил для себя, что его спутницу удивляет и одновременно пугает происходящее вокруг. На ее лице застыло недоумение и ужас, было очевидно, что она не совсем понимает, где  находится и что происходит. Люди, разноцветно одетые, толпящиеся и что-то обсуждающие на пыльной обочине дороги; небольшие ветхие домишки и играющие около них полураздетые чумазые дети, подбегающие к любому  рядом с ними остановившемуся  транспорту и стучащие пассажирам  в окна; женщины в ярких одеждах,  спешащие по своим делам или жарящие и тут же у дороги продающие лепешки с самодельных прилавков, разливающие какие-то неведомые напитки ожидающим покупателям; буйволы с длинными узкими рогами, запряженные в повозки;  тощие коровы, бродящие сами по себе вдоль дорог и жующие все, что попадается им на пути; машины и мотоколяски, сигналящие дело не по делу, велосипедисты и пешеходы, снующие между автотранспортом по своим каким-то неведомым правилам… Было душно, очень шумно и пыльно...
     Аамир, проехав одну из дорожных развилок, притормозил и, немного сдав назад, развернул машину в почти противоположную сторону относительно того направления, куда он ехал сначала. Он решил поехать другой дорогой к дому, объезжая густо заселенные места. Этот путь был значительно длиннее,  но Аамир почти всегда ездил домой именно этой,  длинной, дорогой, когда не спешил по делам. Наслаждался местными красотами, отдыхал душой, восхищался  картинами, которые рисует природа. Длинный путь был удивительно спокойным местом. После того как построили новый мост через реку и проложили новую дорогу, которая в разы сократила путь следования между некоторыми населёнными пунктами, по старой дороге уже мало кто ездил, и местная природа, облегченно вздохнув, дарила спокойствие редко проезжающим путникам, позволяя немного расслабиться, особенно на закате, когда полуденный зной становился не таким обжигающим, а заходящее за горизонт солнце готовилось ко сну, сладко потягиваясь и зевая, рассыпая вокруг позолоту своих лучей. Безмятежность и чистота царили на всем пути следования,  в их объятия Аамир с радостью погружался после суеты городских будней.
     Дорога шла вдоль живописного ущелья, сначала поднималась на небольшую гору, потом спускалась к дому Аамира. После духоты небольшого придорожного городка и больничной округи  они словно попали в другую Индию: река, петляющая среди невысоких зеленых холмов, изрезанных оврагами, по которым в сезон дождей стекали бушующие потоки воды; заросли акации, кассии и мелких кустарников. Вдоль дороги  возвышались надо всем двухметровые темные молочаи, как стражи на  ответственном посту. Распаханные поля в долине, между которыми расположились деревья манго, папайи и пальмы…
      На всем пути следования к дому Аамира Мили почти ни разу на него не взглянула, она смотрела в окно на все проезжающее и происходящее по дороге. Изумление и страх видел Аамир на ее лице, она словно бродила где-то в закоулках своей памяти, пытаясь сопоставить происходящее за окном машины и болезненные обрывки-вспышки воспоминаний из какой-то непонятной, чужой жизни. Из спутанного сознания всплывали ниточки видений… Она вела себя словно человек, проснувшийся после страшного сна в замкнутом незнакомом месте, человек, которой не понимает, что ему делать и куда бежать… И бежать-то некуда... всё и все чужие... Мили ловила себя на мысли, что лишь мужчина за рулем машины смутно кого-то ей напоминает, как будто когда-то где-то она его уже встречала... Или не встречала... Его лицо казалось единственно знакомым из всего окружавшего ее за последнюю неделю...  Но думать о чем-либо было невыносимо, голова раскалывалась, хотелось лечь  и еще  хотелось пить и абсолютной тишины...  Ни суета поселений, ни безмятежность природных красот не приводили ее в чувство…
     Аамир, словно угадав ее мысли, достал откуда-то с заднего сидения и протянул Мили бутылку с водой, но, встретив ее взгляд, посмотрев на ее забинтованную руку, свернул на обочину дороги и остановил машину. Аамир открыл бутылку и поднес ее к губам Мили, она, помогая себе совсем еще слабой дрожащей левой рукой, пила с такой жадностью, слегка обливаясь водой, виновато поглядывая на Аамира, что он подумал, как иногда важно уделять внимание простым, но таким жизненно необходимым потребностям беспомощного человека. И то, что здоровому кажется элементарно возможным, для не вполне здорового может быть мучительно сложно выполнимым, а обычный стакан простой воды, постоянно наполненный и стоящий у изголовья,  даст понять, что человек не одинок, не брошен, о нем заботятся и волнуются, желая его скорейшего выздоровления.
---
     Машина подъехала к небольшому двухэтажному уютному старому домику, слегка обветшалому, но  некогда благородному. Дом стоял в стороне от ближайшего поселения, был окружен одичавшим садом. Обветшалость дома  и запущенность сада придавали жилищу какую-то особую непринужденную  атмосферу. Заросший сад создавал прохладу вокруг дома, даря его обитателям защиту от зноя. А лучи солнца, весело играя с деревьями, пытаясь прорваться через ветви и листья, раскидывали повсюду танцующие тени. Свежий ветер приносил запах чистой реки.
    - Вот и приехали! - сообщил Аамир, открывая дверь со стороны Мили. Она попыталась сама выйти из машины, но Аамир подхватил ее на руки и усадил на террасе в кресло. Дальний родственник Аамира Риши, живущий тут же и смотрящий за домом в отсутствие хозяина,  встретил их с негодованием.
   - Что за нищенку ты привез в наш дом? Да еще носишь ее на руках! А-а, это та, что ты  выловил из реки?  Тебе мало заботы? Может, она преступница… Что мы с ней будем делать?
   - Будем холить и лелеять. Потом найдем ей жениха и отдадим замуж с хорошим приданым. Обеспечим ей приданое? А? - пошутил Аамир. - А пока сходи, пожалуйста, пригласи Зиту. Она поможет нашей гостье помыться и одеться, и скажи ей: пусть прихватит что-нибудь из одежды.
   - Зиту? Она опять будет с тобой кокетничать и задавать мне кучу вопросов о твоей жизни.
   - Да пусть кокетничает, что тебе, завидно?
   - Спаси господи, я уже стар для такой зависти, она такая необузданная, я ее боюсь, а ты не теряйся…
   - Да, ладно тебе, Риши, я же веду здоровый образ жизни, наслаждаюсь природой, эмоционально не перенапрягаюсь, все, как советовал доктор,- с иронией в голосе сказал Аамир. - Ты же знаешь мое отношение к женщинам, я живу один, и меня вполне устраивает только твое общество.
   - Живешь один? А это чудо тебе зачем?
   - Не знаю… – задумчиво произнес Аамир. - Жалко, она такая беспомощная. Найдем ее родных и отправим домой. Места у  нас много, комната для нее есть.  А может, тебе ее сосватаем? Ты же у нас тоже холостой, а она смотри, какая смирная, молчаливая… не такая деятельная и напористая, как Зита,- подшучивал Аамир. – Чуть подлечим ее - и вперед!
   – Смеешься над стариком!  Но ты посмотри на нее, она и для старика слишком страшная…Какая-то вся побитая, больная и безволосая. Страх – да и только…. Какое лихо ее к нам занесло?– Риши брезгливо передернул плечами.
   - Ну, вот и договорились, значит, она не угроза нашей с тобой свободе!
     Риши только махнул рукой:
   - Ты хозяин, тебе и решать, я сам тут живу на птичьих правах,- с печалью в голосе сказал Риши.
     Риши был маленьким шустрым старичком, частенько ворчащим, но незлобным.  Сколько себя помнил Аамир, Риши всегда жил в их семье.  Он приглядывал за домом и садом, вел хозяйство и сажал огород.
     Аамир приобнял его…
   - Разве я когда-нибудь тебя чем-то обидел? Этот  дом всегда будет твоим. Ты в нем живешь со времен моего детства, и ты всегда будешь для меня родным человеком. Ты всегда заботился о нашей семье и обо мне. В последнее время я не часто сюда приезжал, а когда приезжал, был, возможно, несколько груб и небрежен с тобой, прости, если обидел или подшутил неуместно над тобой. Мне приятна и трогательна твоя забота.
     У старика навернулись слезы.
   - Ты лучше шути и улыбайся, тебе идет шутить, а то ты все время какой-то хмурый и замкнутый, - и Риши побежал, вытирая слезы, в соседнюю деревню за Зитой.
     Аамир вытащил из машины продукты, купленные по дороге домой. Перенеся вещи в дом, Аамир задержался на террасе и посмотрел в сторону гостьи. Без слез, действительно, на нее было тяжело смотреть: короткая стрижка, искромсанная Аамиром, волосы когда-то темные, но сейчас неопределенного цвета, то ли осветленные, то ли с сединой,  распухшее лицо, все в ссадинах и синяках, перевязанная рука, старая, когда-то белая, мужская рубаха на вырост…
   - И что меня дернуло привести ее в свой дом? – почесав свой затылок,  подумал Аамир, сомневаясь в адекватности своего поступка. – Мало мне, что ли, приключений в жизни? Да, таких «милых» дам в моем доме еще никогда не было…
       Она подняла на него глаза, заметив, что он ее разглядывает. И он отвел от нее взгляд, не выдержав, как будто заглянул  в ее душу, полную невысказанного страдания и страха.
     Вскоре Риши привел Зиту. Зита была  молодой, слегка располневшей женщиной. Рано овдовевшая, но полная энергии, шумная, она заполняла своим присутствием  все окружающее пространство.
   - Привет, Аамир! Риши рассказал, какую красотку ты привел в свой дом. Чем я тебе не пара? Она же полумертвая, - посмеиваясь, Зита разглядывала Мили.
   -  Перестань, Зита, ей надо просто помочь, она потерялась в этом мире. Как ей найти себя и свой дом? Врач прописал ей как можно больше внимания и хороший уход. Не мог же я, вытащив ее с края пропасти, отвезти в приют… Там не человеческие условия, ты же знаешь, работаешь ведь там.
   - Так в нашей округе много таких… А ты что, Армия Спасения или Красный Крест? Всем помогаешь, в больницу возишь лекарства, для близлежащих приютов покупаешь овощи и фрукты, одежду. А мне не хочешь помочь?- спросила Зита, ближе придвигаясь к Аамиру и бросая в его сторону страстные взгляды.
   - Зита, успокойся, давай помоги лучше нашей гостье помыться и переодеться. Я отнесу ее в душ, а потом заберу, ты заверни ее в простыню, а потом в комнате переоденешь. А то в больнице надели на нее эту бесформенную мужскую рубаху и штаны. Она на нищенку в них похожа. Или на какой-то тихий ужас…
     Пока Зита отмывала и причесывала Мили, даже умудрилась сделать несложный маникюр, потому что ногти у ее подопечной были поломаны, а руки сильно  исцарапаны, Аамир и Риши приготовили обед.
      Мили уже не сопротивлялась, лишь  пыталась понять, что ей требуется делать и как реагировать на действия окружающих людей.
     Зита завернула Мили в простыню и позвала Аамира. Он легко поднял Мили на руки и отнес в комнату. Опуская ее на постель, слегка задел край простыни, та соскочила с плеча, оголив спину. Лицо  и плечи Мили были загорелыми, даже обгорелыми,  ведь она провела несколько дней на солнце, а спина,  хотя и была покрыта царапинами, сохранила  светлый цвет  кожи, который  привлек его внимание,  он задержал взгляд, Мили перехватила его и натянула простыню на плечо.
     Зита тоже уловила этот момент:
   - Обратил внимание? У нее очень светлая кожа. Или она вымокла в воде. Лицо и руки-то темные. Смотри, Аамир, а вдруг она колдунья и ее сбросили со скалы,- и Зита громко засмеялась.
     Зита захватила с собой свою старую одежду, которая давно ей была мала: несколько футболок, рубашек, шорты -  и нарядила Мили. Аамир принес в комнату тарелку с рисом, приправленным каким-то соусом, и чай. Мили, сидя на кровати, без аппетита немного поела, но чай выпила с удовольствием. Слабость в теле, нарушенная координация, перевязанная правая рука плохо  слушалась. Зита понимала состояние этой женщины и помогла ей управиться с ложкой и со стаканом, а после, приложив две руки к своей щеке и закрыв глаза, показала Мили, что нужно поспать, и, уложив ее, как маленького ребенка, укрыла легким одеялом. Несмотря на злой язык, Зита была неплохой женщиной, Долгое одиночество, разбитые в девичестве мечты и борьба за выживание в этом сложном мире ожесточали ее сердце,  но она питала нежные чувства к Аамиру, однако он никак не реагировал на ее призывы…
   - Твоей Русалке нужно сейчас больше лежать, пока в голове мозги на место не встанут, наверняка она ударилась или ее ударили по голове. И поддерживайте при перемещении, чтобы она не упала, - с серьезным видом и со знанием дела заявила мужчинам Зита. - Если потребуется помощь (а ей требуется помощь женщины), я буду приходить сколько будет нужно. Но у меня работа и свое хозяйство, поэтому без вашей поддержки ей не обойтись в любом случае. Я напишу список необходимых вещей, придется, Аамир, купить… ну, раз уж взял на себя ответственность за нее.
     Снова надев  свою обычную, немного надменную маску  и чуть пококетничав, Зита ушла. Риши пошел в сад проверить свои посадки. Аамир зашел в комнату Мили, посмотрел на нее, спящую, и задумался. Вспомнил, как мчась на машине в пьяном угаре после очередной вечеринки,  сбил молодого парня-инвалида, слегка задев его, но парню пришлось все равно несколько дней провести под наблюдением врача. Аамир приложил все усилия, чтобы помочь этому парнишке, и выделил некоторые средства его семье. Когда Аамир отвозил его домой из больницы, он был поражен бедной обстановкой, в которой жил этот парень. В узких, заполненных мусором проходах среди многочисленных лачуг, слепленных будто из бумаги и картона, женщины готовили еду, стирали, купали детей, что-то мастерили. Люди тут жили поколениями, создавали семьи, рожали детей, умирали...  Аамир знал о существовании таких кварталов, но бывать тут ему не доводилось. Но еще больше его поразило то, как мать этого мальчика встретила его, его, виновного в происшествии с ее сыном! Она поклонилась ему и коснулась его ног в знак благодарности и уважения. Неужели те небольшие средства, которые он предоставил семье, чтобы загладить свою вину, могли так на нее подействовать? Он был готов упасть к ее ногам, вымаливая прощение за сына, но оказалось, что он еще и их благодетель. А потом Аамир узнал, что некоторые таким образом зарабатывают на жизнь, профессионально бросаясь под колеса проезжающих машин. И даже сами родители иногда подталкивают к этому своих детей. Он и раньше  слышал об этом, оно было, но было где-то,  и его это не касалось и воспринималось по-другому...
     Что-то сработало тогда  в его голове, или просто это была последняя капля в жизненной гонке. Было ощущение, что он куда-то катится и еще немного, совсем чуть-чуть - и он сорвется в никуда. Несколько дней Аамир не выходил из дома, не отвечал на звонки. Он решил уехать из города в старый дом родителей, где когда-то родился и провел свое детство. Ему нужно было встряхнуться, подумать, побыть одному.  Подальше от людей, от дел, от забот, подальше от мира, в котором он жил. Ему вдруг перестало хватать воздуха.  Все, чем он жил, к чему стремился,  как-то сразу перестало иметь значение. Дочь и сын выросли, жена умерла, рожая дочь. Больше он не женился, а мимолетные многочисленные романы оставались многочисленными и мимолетными... Дочка Каришма вышла замуж, ушла в дом мужа. Сын Самир недавно закончил университет, и Аамир оставил все свои дела на него, не сомневаясь:  сын справится. Самир был талантлив, рационален  не по годам, умен, учителя прочили ему блестящее будущее. Дети  - единственное, что грело остывшее сердце Аамира, но после того как судьба свела его на дороге с парнем-инвалидом и его семьей,  он ощутил пустоту в душе. Пустота, скорее всего, образовалась после смерти жены и... незаметно ширилась и множилась… Неотвязное чувство вины в смерти родного человека не давало покоя ни днем, ни ночью… Пытаясь как-то приглушить боль потери, Аамир с головой ушел в работу и в воспитание детей. Пока дети были маленькими, он все свое свободное время проводил с ними, даря им тепло и за мать, и за отца… А когда дети подросли и в бизнесе пришел успех, а затем и богатство, он начал куролесить и заполнять сердце суррогатами жизни. Сердце черствело и умирало…
     Дети дарят смыл жизни. Дети - наше все, но они и  самые большие потребители энергии. Энергия человеческого  родительского сердца  бесконечна, но и она требует подзарядки.  И  в его жизни появились отношения,  которым сложно дать название... Сердце - это дом для души, куда мы пускаем только самых близких нам людей. А как быть с человеческой плотью?  Пытаясь удовлетворять физиологические потребности без чувства, не впуская своего партнера в свой дом - в свое сердце, заряжаемся ли мы или  только на время обманываем свой разум, на время усмиряем свою плоть, а потом наступает еще большее опустошение, эмоциональное напряжение возрастает и со временем оказывает влияние и на моральную, и на физическую жизнь человека?   Работа без оглядки, проблемы детей, многочисленные женщины, алкоголь… И -  как следствие - ночные кошмары, страх смерти в ночи, приступы удушья, внезапные и непродолжительные боли в сердце, не имеющие отношения к угрозе жизни,  – «панические атаки», так называют это неврологи и психологи - результат бешеной и неразборчивой гонки... Гонки, в которой каждый стремится преуспеть, быть лучше других, боясь быть непонятым, не принятым кем-то, забывая оставаться самим собой, не умея, не зная, как быть и как жить, когда вдруг на пути встречается неоднозначная и непривычная ситуация, когда всю жизнь стремился к чему-то, вгрызался, добивался и добился, но в итоге какое-то незначительное событие, случайно произошедшее на этом пути, погружает в сомнения: не упустил ты что-то очень важное для себя?  А время ушло, его не вернешь. И вроде все у тебя есть, и все не так уж плохо, кто-то может позавидовать твоему успеху и твоей жизни, не понимая, отчего ты мечешься и чего тебе еще надобно... Но отчего же так тоскливо и пакостно бывает порой на душе, отчего хочется забраться  в самый дремучий лес, без дорог, и спрятаться в избушке без удобств и без всех благ цивилизации, облегчающих жизнь человечества, подальше от людей и от всего мира? От себя не спрячешься даже в другой галактике… И чем больше задаешь себе вопросов:  «Что не так-то?», тем меньше получаешь ответов… А ответ не так сложен:  человеку нужен человек, не партнер, а человек, способный помочь, понять, принять, простить, пожалеть, где-то не зло, но справедливо пожурить… Человек,  с которым можно поговорить и помолчать, порадоваться и потосковать… Ответ не сложен, да? Но секрет в том, что это должно быть взаимно… И это труд, труд нелегкий – это труд души, труд теплоты человеческого сердца… Когда ты не только берешь, но и отдаешь частицу своей души и теплоты взамен…
     Знакомый  психолог, помогая ему разобраться в себе,  задал ему вопрос:
   - Как вы расслабляетесь: секс, алкоголь...?
   - Секс, алкоголь, шумные вечеринки или работа до поздней ночи. Мне нравится моя работа, и я могу быть поглощенным ею до бесконечности, - ответил Аамир.
   - Очень важно уметь расслабляться... работа, даже любимая, должна сменяться отдыхом. Секс? Какой секс? Секс ради секса, чтобы как-то успокоить своих внутренних демонов?  Или когда земля уходит из-под ног, и мир кружится, и ты летишь оттого, что душа твоя полна огня и рядом человек, понимающий и принимающий тебя со всеми твоими тараканами... Когда от одного понимания, что этот человек есть где-то на белом свете и тоже думает о тебе, вырастают крылья и несут тебя по жизни и все тебе по плечу... от одного только знания, что он есть, этот человек. А когда этот человек рядом и вы принадлежите друг другу, ваша любовь может снести "крышу" и подарить море блаженства... О таком сексе идет речь? Некоторым одно лишь общение, чувство счастья и покоя рядом с любимым человеком помогает расслабиться. Это важнее и дороже всех богатств мира... Тепло близкого сердцу человека, не только согревает, но и лечит.
     Аамир задумался:
   - Я рано женился, жена была мне и любимой, и другом, мы были счастливы. После ее смерти я долго не мог прийти в себя. Словно душу тогда из меня вынули… После было немало женщин, не скрою, но ни одна не заполнила собою мое сердце. А сейчас такое ощущение, что  моя жизнь на полной скорости разбилась о стену пустоты. У детей своя жизнь, в бизнесе все налажено, и мое ежедневное присутствие на работе необязательно. Женщины чего-то от меня хотят, но я от них устал. Это старость, доктор?
   - Вам нужно отдохнуть. Уехать подальше за город, выключить телефон, телевизор и интернет. Современный мир переполнен информацией,  сложно не потерять себя в этом потоке. Попробуйте насладиться природой, тишиной. Прогуляйтесь по берегу реки, по лесу. Искупайтесь в озере, погрейтесь на солнышке или погуляйте под мелким дождем, походите босиком по траве. Попробуйте встать рано утром и посмотреть, как поднимается солнце.  Наслаждайтесь каждой минутой, подаренной вам новым днем. Насладитесь чашкой чая или кофе, в конце концов, но не набегу, а неспешно, как бы загляните внутрь себя. Почитайте хорошую книгу. Помогите людям, много в нашем мире душ, которым гораздо хуже, чем вам. Поплачьте над несчастным, слезы очищают и лечат, постарайтесь наладить контакты с новыми людьми, с людьми не из вашего повседневного мира...
     И тогда Аамир окончательно принял решение уехать в дом, где родился и вырос… В Дом, который в последние годы почти не посещал, но продать который не решался: были дороги воспоминания детства. Он на каком-то космическом уровне почувствовал, что малая родина его зовет, как мать, протягивая руки, чтобы приголубить и утешить свое дитя…

---
     Утром Аамир понес своей Русалке завтрак на подносе. Сам над собой посмеивался…
   - Завтрак в постель! Как романтично! «Налаживаем контакты с новыми людьми, людьми не из повседневного мира», - повторил он слова психолога. На лице его  появилась полуулыбка, а в потускневших, печальных глазах промелькнула тень самоиронии.
     Утром, перед работой, приходила Зита, помогала Мили помыться и умыться, а потом Зита с Аамиром уезжали. Он завозил Зиту в приют, где она работала медсестрой, а сам ехал в больницу и красил стены. Перед отъездом он всегда напоминал Риши, чтобы тот через какие-то промежутки времени провожал Мили в туалет и на воздух, на террасу, и настаивал на том, чтобы всегда стоял кувшин воды у ее кровати… Пьет она ее или нет, но наполненный кувшин должен стоять.
   - Сама она, вряд ли как-то попытается попросить и будет мучиться или еще чего доброго сама попытается выйти из своей комнаты, и не хватает еще, чтобы она упала где-нибудь, -  беспокоился Аамир.
     Риши недовольно бубнил что-то себе под нос, но до приезда Аамира исправно все выполнял. Вечером роль няньки была за Аамиром. Он в перерывах между своими вечерними делами брал под руку свою подопечную и выводил ее в сад, кормил с ложечки, поил чаем. Координация, как и говорил доктор, явно была нарушена, да и левой рукой у нее получалось не очень ловко, и она даже не хотела ничего есть, но он настаивал, и ей ничего не оставалось делать, как подчиниться. Выходя с Аамиром из своей комнаты, Мили сначала, робея, неуверенно держалась за него, но, понимая, что без помощи ей никак не обойтись, смелее опиралась на руку своего спасителя.
   - Буду твоей опорой, – шутил Аамир,- так что не стесняйся и держись за меня! Я крепкий парень, упасть тебе не дам!
     Мили не понимала, что он ей говорил, но чувствовала мужскую крепкую руку и понимала, что эта рука, на которую волей судьбы ей приходилось опираться, не подпорка, а именно опора. Не всегда понимая, что от нее хотят, она просто доверилась Аамиру и шла за ним -  другого выхода все равно не было. Он очень внимательно и бережно отводил ее на террасу, в сад,  или на кухню, или в туалетную комнату, оставляя  одну на некоторое время.
   - Никогда не подумал бы, что ты можешь быть таким трогательным нянем, - удивлялся Риши, тяпая свои грядки, иногда останавливался, опираясь на ручку мотыги, с беспокойством поглядывая на прогуливающуюся невдалеке парочку, или,  прибираясь в доме, наблюдал, как Аамир  трепетно ухаживал за незнакомкой.
   - Да, я такой! – подмигивал ему в ответ Аамир, невесело улыбаясь. – Небритый, лохматый, но вот такой трогательный нянь! Может, мне надо было идти работать воспитателем в детский сад или медбратом? Может, это мое призвание? А? Вот и ты считаешь, что у меня получается, да?
   - Да-да! – поднимая недоуменно брови, покачивая головой и вздыхая, Риши принимался за свои обычные дела. – Вроде взрослый, серьезный мужик, чего тебе не хватает?  Нашел себе канитель, да еще и нас с Зитой подключил. Что нам, заняться больше нечем? Теперь всех бездомных будешь с ложечки кормить и прогуливать по саду?
     Аамир, не обращая внимания на недовольство Риши, грустно поглядывая на Мили, молча заваривал чай, в очередной раз сам себе удивляясь.
---
     Через пару недель после прибытия в дом Аамира Мили сама уже прекрасно справлялась со своими нуждами, ей было неловко оттого, что столько незнакомых людей за ней ухаживали. Шум в голове начал проходить, и она приложила все свои оставшиеся силы для того, чтобы подняться.
     Раны ее постепенно затягивались, она уже не пугалась окружающих её людей, видя, как они старались помочь ей. Часто Риши и Зита что-то ей рассказывали, она не понимала их, но чувствовала, что им нужно было выговориться, возможно, излить свою душу, поделиться самым сокровенным. Чужим, незнакомым людям, часто случайным попутчикам,  легче получается рассказать о наболевшем, видимо, из-за отсутствия условностей или из-за отсутствия страха быть непонятым, непризнанным. Рассказал - вроде как к психологу сходил и дальше пошел. Часто люди, не имея возможности или желания с кем-то поделиться, разговаривают сами с собой, даже не замечая этого. Чтобы не взорвался мозг, важно с кем-то поделиться или… завести дневник -  если кому-то от этого легче, то почему бы и нет – может, и пользы особо никакой, но и вреда не будет. А тут живой человек… Они же знали, что Мили их не понимает, но она с таким вниманием и одобрением следила за их рассказами, иногда улыбалась, иногда становилась серьезной, что Зита и Риши забывали об этом и постепенно, Мили стала для них уже не чужой бездомной незнакомкой и если не другом, то добрым приятелем. 
     Только Аамира она еще какое-то время немного побаивалась, он мало с ней говорил, был серьезен и даже, как ей казалось, строг. Она понимала, что многим ему обязана. Он спас ей жизнь, привел в свой дом, но для чего ему это надо? Она не могла понять, теряясь в догадках,  наблюдала за происходящим вокруг. Мир, окружающий ее, был чужим, и только Аамир казался ей знакомым и в то же время совсем незнакомым.
     За несколько дней Аамир закончил покраску больницы и теперь был почти всегда дома. Он время от времени что-то чертил, рисовал, иногда уезжал куда-то на несколько дней, а когда возвращался, был еще более суров. Его небритость и всклокоченные волосы добавляли к его суровости некоторый вид разбойника,  это ее немного смешило. Когда же они встречались взглядом, она смущенно отводила глаза, но про себя улыбалась и со временем видела в нем уже не столько сурового мужчину, но мальчишку, заигравшегося во взрослую жизнь. Когда он был занят работой или читал,  она пыталась незаметно его рассмотреть. Он был невысокого роста, недурен собой, если его побрить, и хорошо сложен. Было заметно, что со спортом он дружит. Незарастающая тропинка, ведущая к турнику в глубине сада, служила тому доказательством. Большие выразительные темные глаза были всегда грустными, но, когда Аамир был в хорошем настроении, в них загорался лукавый огонек и озарял его лицо каким-то чудесным светом, прорывавшимся глубоко из души. Она заметила, что он любил долгие прогулки вдоль реки и после этих прогулок всегда приходил в хорошем расположении духа, улыбался, как будто шутил и даже немного кокетничал с ней.
     После выписки из больницы Мили была слишком слаба, но со временем Аамир стал приглашать и ее  с собой на прогулки. Врач рекомендовал больше уделять внимания Мили и разговаривать с ней, и неважно, понимает она или нет. Необходимо было не дать ей замкнуться в своих переживаниях.
     Он не пытался произвести на нее впечатление или каким-то образом завоевать ее внимание,  но раз уж взялся, то надо было помочь и скорее решить ее проблемы. Более естественно и свободно он никогда не чувствовал себя ни с одной из своих бывших многочисленных женщин. Оттого, что не видел в ней угрозы своей свободе и своему сердцу, или оттого, что затронула она какую-то потайную струнку в его душе? Даже Зита, которая делала ему всяческие недвусмысленные  намеки и которую сам он считал не более чем другом, при всем его уважительном отношении к ней иногда напрягала его своим даже не очень длительным присутствием и вызывала у него порой желание поскорее выпроводить ее из своего дома.
     Аамир с Мили обычно выходили на прогулку под вечер, когда все домашние и рабочие дела были сделаны. Он долго думал, о чем и как с ней разговаривать. Как не дать ей замкнуться и пробудить ее воспоминания? И решил, что будет читать ей стихи. И оттого сам оказался счастлив: за все годы своей жизни никогда не замечая в себе особых артистических талантов, вдруг открыл в себе неплохого чтеца. Мили ничего  не могла ему сказать, но очень внимательно его слушала и, казалось, все понимала. Ее глаза цвета меда излучали тепло и придавали ему уверенность в своем действе.
      Язык тела и жестов одинаков у разных народов. Все улыбаются и плачут, ненавидят и любят на одном языке. Гнев, удивление, страх, боль, желание, страсть одинаковы даже у племен, которые никогда не контактировали между собой, и у животных  проявляются так же. Не слыша человека, можно понять его чувства, а звуки придают дополнительные нотки для распознавания этих чувств.
        Мили  вслушивалась в  голос Аамира, наблюдала за его лицом, ей нравился тембр его голоса, она, ничего не понимая, слушала его, как песню. Он жестами и мимикой так здорово изображал события, о которых рассказывал, что, не понимая слов, она улавливала интонации и эмоции, а жесты очень красноречиво дополняли текст… Он то скакал на лошади, увлекая ее в неведомые дали, то сражался с невидимыми врагами, то признавался кому-то в любви, то плакал, то зловеще хохотал, пытаясь в шутку наброситься на нее… Получалось будто немое кино, но со звуком. Аамир сам не ожидал, что может быть таким великолепным рассказчиком и артистом. Он иногда так увлекался, что их прогулка затягивалась, и они уходили очень далеко от дома.  На обратном пути он, как правило, молчал, но это молчание не напрягало, а давало возможность подумать о чем-то своем, даже не подумать, а раствориться в ощущениях, отключить все мысли, насладиться природой и послушать реку. Аамир, заметил, что такие прогулки помогают  ему отвлечься от дел и хорошенько расслабить  напряженный мозг, который до недавнего времени готов был взорваться от обилия ненужных мыслей,  чувств и ощущений. «Прислушайся к природе. Тишина мира успокаивает лучше, чем миллионы ненужных слов!»- вспоминал чьи-то слова Аамир, вглядываясь в горизонт.
     Иногда они просто сидели на берегу реки и наблюдали за ее течением. Говорят, на воду и огонь можно смотреть бесконечно. А тем более бесконечно долго можно смотреть на воду, стремящуюся прыгнуть со скалы, уносящую за собой всякую всячину, попавшую под ее власть. Искрящиеся капли, будто разноцветный туман, поднимались вверх над водопадом и, отражая солнце, рисовали радугу… Теперь уже кино показывала природа… Сначала Мили не решалась подходить близко к падающей с высоты реке, но скоро страх прошел и она, следуя за Аамиром, подходила ближе, ловя на своем лице прохладные капли… Она закрывала глаза, подставляя себя под брызги, загадочно улыбалась… Аамир же внимательно наблюдал, как его гостья постепенно оживала,  и ее, пусть редкие, улыбки радовали Аамира. Он чувствовал себя причастным к ее выздоровлению и очень надеялся, что в скором времени память к ней вернется и тайна приоткроется.
   - Кажется, лед начал таять,- с удовольствием думал Аамир.
---
      Прошло почти два месяца…
      Аамир много раз ходил на реку, пытаясь отыскать  рюкзак Мили, но все было тщетно. Местные мальчишки, которым Аамир поручил докладывать обо всех вещах, выловленных в реке, тоже ничего не находили. Аамир иногда задумывался о своих действиях и не находил ответа, для чего ему все это надо. Он просто чувствовал каким-то внутренним чутьем, что не может просто бросить это дело, не может отправить эту женщину в один из приютов, куда ему все время рекомендовали ее отправить. Ее присутствие в доме, забота о ней наполняла его жизнь каким-то смыслом. Когда он по утрам приносил ей  завтрак в постель, она ужасно смущалась, и ему почему-то было приятно видеть смущение этой чудной, неведомо откуда свалившейся дамы.  Даже когда она начала уверенно себя чувствовать и свободно передвигаться  и стала приносить еду к его рабочему столу, когда он слишком увлекался работой или книгой, она все равно смущалась и, как ему казалось, немного побаивалась его. Он в душе улыбался, видя ее робость, но еще больше хмурил брови. А когда она уходила, он смотрел ей вслед,  и глаза его наполнялись теплом и даже нежностью к этой незнакомке. Она становилась родным человеком. Не произнося ни слова, она своим молчанием вносила какое-то умиротворение в его жизнь. И даже старик Риши стал называть ее иногда дочкой.
---
     Полиция молча делала свою работу. Делала, или не делала, или  все шло как шло, но информации о том, кто эта женщина, так и не было.
     Мили окрепла, но речь не вернулась…
По ночам ей снились то ли кошмары, то ли воспоминания о какой-то другой жизни. Она не могла понять,  что это… Ночные видения отрывали ее от существующей реальности и очень пугали. Она часто просыпалась, пытаясь кричать, но крика не получалось. Она вскакивала на своей постели в холодном поту…  Вопросы, вопросы, вопросы роились в ее голове. Но где ответы?
   - Кто я, где я, что происходит и кто эти окружающие меня совершенно незнакомые мне люди?..
---
     Казалось, что все еще будет, вся жизнь впереди. Сделаю то, сделаю это, успею пожить для себя, в свое удовольствие…  и вот уже за сорок …Мы все время чего-то ждем:  то лета, то Нового года, то любви, то счастья ... Кажется, что придет добрая крестная Фея и исполнит все мечты... Но вот лучшие годы прошли, молодость не вернешь, красота померкла, здоровья нет, сил нет, да и желания нет… Фея добрая, ты где-е-е-е? И зачем было ее ждать? Чаще в жизнь приходит Злой Сказочник. Да и сами-то мы не всегда  добрые волшебники по отношению как к окружающим, так и  к себе.
     Люди живут самообманом, психологически защищают свою личность, внушая себе мысли, которые не соответствуют действительности, подменяя реальность миром грез… Эта неискренность перед самим собой, быть может, и есть подмена счастья? Витаешь в облаках, а жизнь проходит, и назад нет пути, время вспять не повернешь, упущенных возможностей не вернешь... Жизнь-то одна, и нужно иметь смелость идти туда, куда зовет сердце… Идти и действовать... Не ждать часа удачи… Говорят: «Счастье придет -  на печи найдет!» «Счастье придет» - откуда оно придет? «Под лежачий камень и вода не течет». Счастье вокруг нас, его не нужно ждать, обязательно стремиться к лучшему, но не забывать радоваться тому, что есть. Радоваться дождю и солнцу, весне и осени. Не обращать внимания и не принимать близко к сердцу какие-то вещи, просто пропускать их мимо или использовать как опыт. Но как научится радоваться всему и чего-то не замечать? Как можно не замечать хамства и неуважения? Как не принимать близко к сердцу слезы детей? Как радоваться новому дню, когда в переполненном душном автобусе, выслушивая  крики невоздержанных нетерпимых пассажиров, с тяжелым сердцем едешь на работу, которой отдаешь всего себя, и думаешь, как бы дожить до следующей зарплаты. И что купить в первую очередь:  себе новое платье к весне или сэкономить на себе и ребенка отправить посмотреть мир?
     Некоторые люди, когда им хорошо или когда, наоборот, не особенно сладко в жизни, напевают песенки, а Мили вспоминала детскую считалочку из книги «Цветик-семицветик», которую в детстве часто читала сыну. Медленно произносила она ее вслух или про себя:
Лети- лети  лепесток…
Через запад на восток,
Через север, через юг
Возвращайся, сделав круг.
Лишь коснешься ты земли -
Быть по-моему вели…

И, пропуская строки, завершала свой маленький психологический тренинг:
И в тот миг волшебный
Счастье к нам придет…
Счастье к нам придет…
Сколько  нужно совершить в жизни ошибок, пройти путей и дорог, чтобы понять, в чем счастье и смысл жизни?..  Как та маленькая девочка из сказки, отрывая лепестки-годы от волшебного цветика-жизни, поняла ли Мили, на что требуется тратить волшебные лепесточки, исполняющие желания,  когда остался последний лепесток – последний шанс?.. И права ли была девочка из сказки, потратив свой последний лепесток на исцеление чужого человека? А исцелив его, исцелила ли свою душу?
---
     Когда-то любимый мужчина предоставил Мили право самой решить вопрос о рождении и воспитании сына, не желая в этом участвовать. Было обидно и непонятно, куда девался тот человек, в одно мгновение ставший чужим и совершенно незнакомым, который только что казался самым родным и близким, рассказывал, как он  любит и как он мечтает о сыне…
     Как известно, в любви участвуют двое… И виноваты двое, и каждый имеет право выбора  - поддержать или уничтожить все пути к некогда близкому человеку. Но для чего красивые слова, произнесенные им вслух, и красивые мечты, озвученные непонятно для чего?  Был ли этот человек вообще или это только мираж? Кто-то из мужчин однажды сказал, что у женщин вывернутая логика и что женщины многое сами придумывают и делают неправильные выводы из сказанных слов. Если человек говорит тебе: «Люблю!», какие можно сделать выводы из сказанного?.. Быть может, «вывернутая логика» у кого-то, кто говорит это, не задумываясь, не понимая на самом деле,  о чем это вообще он… Ну, скажи «Хочу!» - а дальше как дело пойдет. Или молчи, когда не спрашивают, а спросят, так объясни, чего ты хочешь. Быть может, от тебя хотят того же… Мир стал циничней, но все в душе хотят романтики, нежности и тепла, чтобы было с кем поговорить по душам, чтобы кто-то где-то вздыхал и думал только о тебе, готовый всегда выслушать, понять и принять какие-то вот такие жизненные обстоятельства. А ты бы жил  без обязательств и ограничений, в свое удовольствие, зная, что есть та, которая всегда ждет, и всегда тебе рада, кем бы и каким бы ты ни был и когда бы ни появился, коротко объясняя невозможность быть вместе:
           - Не все так просто, дорогая! Но я люблю только тебя!
     И  уже вроде не наивная девочка -  образование, ответственная работа, и все прекрасно понимаешь... Но все равно всегда рада его звонку и на встречу летишь как на крыльях... Да! Наверное, все-таки, действительно, у женщин вывернутая логика… Но вопрос не в этом, а в доверии и в ответственности за свои слова и поступки… А в итоге получается, что у каждого своя правда... И если после нескольких лет знакомства ты хочешь ребенка,  иди и рожай, а я пошел своей дорогой… и я тут как бы и ни при чем, у меня свои обстоятельства... А раньше не было этих обстоятельств? Они появились вдруг?  Ни при чем, так ни при чем – иди, живи и радуйся… никто за рукав не будет тянуть…
   - Слишком ты гордая! - сказал кто-то тогда Мили.- Надо плакать и умолять, одна ребенка не поднимешь.
     –  В таких ситуациях надо быть стервой! Вытряси из него не душу, так денег! Не для себя, для ребенка, – говорил кто-то другой.
     А она пыталась понять, простить, еще и чувствовала себя виноватой, зная, что сама не ангел. Но сердце ее остановилось, даже слез не было, было так невыносимо больно, что мысли о смерти казались тогда Мили вполне реальными и осуществимыми.  Было понятно, что чувствуют люди, когда решаются на самоубийство. Чувство вины за то, что своим самым сокровенным и таким естественным желанием создала любимому человеку проблемы. Мучительные ощущения от непонимания, что не так пошло и в какую сторону дальше двигаться, куда себя деть и где спрятаться от урагана навязчивых мыслей, когда чувствуешь, как болит не тело, а душа, огнем выжигая все твое нутро, оставляя лишь пепел.
     Немало людей, у которых на жизненном пути случаются подобные разочарования, но не каждому дано встретить в такой момент любящее и понимающее сердце, руку помощи, протянутую на самом краю обрыва. Со временем кажется, что не такая уж это и беда:  встретились, разбежались - со всяким случается. Но когда полностью растворяешься в человеке, когда мозг, не говоря уже о сердце и душе, отказывается верить, в такой момент, порой даже не момент, а всего лишь миг, бывает не так-то легко понять, что «и это пройдет», и не сделать шаг в бездну, откуда возврата нет… В такой момент важно не совершить непоправимого… «У каждой медали есть оборотная сторона», в любой ситуации надо искать хорошее.
   - Вырастим! Мы всегда рядом! – сказала тогда сестра Мили, хотя сама была еще совсем юной. И не просто сказала, но и помогла всеми своими возможными и невозможными моральными и материальными средствами, зная, что и Мили, как старшая сестра, всегда будет рядом, и всегда прикроет, и будет надежным тылом и фронтом.
     Благодаря семье,  сестре, их поддержке и вниманию тогда в Мили умерла только вера в любовь и вера в саму возможность счастья. Любовь не для нее, решила она для себя.
   - Не хочу!- говорила она себе впоследствии, не веря в искренность чувства, когда на горизонте появлялись претенденты с намеком на какие-либо отношения. То ли действительно не верила и не хотела никаких чувств, то ли претенденты попадались не слишком настойчивые, то ли все еще продолжала она любить человека, давно жившего своей жизнью и забывшего ее, когда-то в порыве страсти говорившего, что даже если они расстанутся, то он хотел бы остаться ее другом, и если ей нужна какая-то помощь,  он всегда будет рад ей помочь...
         Что это было - его и ее самообман?
  Но этот самообман подарил Мили самого дорогого человека на свете, главного человека всей  жизни… Рождение сына дало силы жить дальше. Время шло, боль утихала. Но тот любовный опыт сложно было пропустить мимо, слишком глубоко он ранил ее  сердце и оставил рваную рану, которая не давала возможности поверить и принять новую любовь. Возможно, именно боязнь причинить себе новую боль не дала раствориться в объятиях другого мужчины… А для того чтобы лететь, нужны два крыла. Нельзя же считать полетом то, когда проводишь время  с мужчиной, а сама думаешь, что там у него лежит на гардеробе,  завернутое в газету, или что приготовить на ужин? Видимо, только и проводишь время, а время не вернешь.
   - Не хочу! И я даже представить не могу, что кто-то чужой будет воспитывать моего сына, а если не нужен мой сын, так тем более, мне такой человек не нужен,- говорила она подруге, когда все же, поддавшись уговорам окружающих ее близких людей и подруг,  пыталась строить какие-то отношения с противоположным  полом.
   -  Не хочу! - повторяла она себе, в глубине души, где-то очень-очень глубоко, как и любой, даже весьма скептически настроенный человек, желая себе счастья и любви, но быстренько сворачивала все действия на любовном фронте. Чего-то боялась или кого-то ждала? А когда стало уже за сорок и бояться и ждать было, как ей казалось, уже и ни к чему...
     Секс без чувства… Спасает ли он, наполняет ли он энергией? Все кругом   уверяют вас, что секс необходим для здоровья. Для какого здоровья? Морального, материального или физического? Морального без чувства у нее не получалось,  материально каждый сам за себя, физиологически от страшной операции в онкологии ее ничто не спасло. Слава богу, диагноз не подтвердился, но чего стоило одно только ожидание результатов анализа… Она долго восстанавливалась после больницы. Морально и физически. Умирали ее новые знакомые. Женщины боролись до последнего, но химиотерапия не только убивала болезнь, но и отравляла весь организм. У кого-то не выдерживали почки, сердце, или болезнь прогрессировала, и ничто ее не могло остановить.
     Надежда Алексеевна – психолог, оптимистка, тормошила всех и не позволяла никому ныть и жаловаться. В моменты приступов, свернувшись калачиком, ложилась на кровать лицом к стене и, стиснув зубы, молча боролась сама с собой… Только бы не закричать, не устроить истерику, не поднять весь персонал больницы, понимая, что никто ничего не может сделать, и нужно переждать, перетерпеть эту боль.  От лекарств она стала абсолютно облысевшей, вместо мочеточников у нее были напрямую  в почки вставлены трубки, которые ей меняли каждый месяц. Она прошла адские муки. Но все время говорила: «Выйду из больницы -  куплю себе новое платье и пойду по гостям».  И действительно, покупала и выкладывала в соцсетях свое фото в новом платье. Сажала рассаду помидоров и была уверена, что новое лето наступит. Но оно однажды для нее не наступило… И в соцсетях появилась надпись "Помним, скорбим". Со временем родственники, имеющие доступ к паролям, закрыли страничку.
     Нина – с кишкой, выведенной в бок, спрашивала врача, можно ли ей кататься на велосипеде, потому что у нее дача и она очень любит ездить на дачу на велосипеде…
     Зина, которой вырезали все женское, что только можно, с улыбкой и теплом вспоминала веселого дальнобойщика, который раньше частенько заезжал к ней домой. И как она была приятно удивлена, когда он приехал в больницу и привез огромный букет роз!..
     Марина Владимировна – интеллигентная, милая, добрая учительница, тихая и спокойная… первая учительница ее сына.  Встретившись в больнице, они не сразу даже узнали друг друга. Видимо, в таком месте  не думаешь,  что кто-то тут может быть из знакомых…
     На ее похоронах Мили рыдала так, что душа выворачивалась наружу, и не было сил остановиться, слезы сами текли реками, сдержать их было невозможно. Уходили люди, которые верили в свое исцеление и боролись  до победного конца. Люди, которые были рядом в больнице, поддерживали и после операции, и после выписки, хотя им было тяжелее. Какой источник питал их, какая сила помогала верить, надеяться и не опускать руки в своей борьбе между жизнью и смертью, порой на грани умопомешательства от боли, когда никакие уколы и наркотические пластыри уже не могли помочь?..
     Воспоминания об этих женщинах придавали Мили силы в непростых жизненных ситуациях. Ей казалось, что они наблюдают за ней и поддерживают. Как будто говоря: «Не держи в себе, поплачь, легче будет, и душа очистится. Не все так страшно! Было бы здоровье и рядом близкие люди, а остальное всегда имеет аналоги».
     Не все бойцы в этой жизни. Мили пыталась вытягивать себя из депрессии, как барон Мюнхгаузен, тянула себя из болота за волосы, волосы седели, их становилось меньше...
      Как в жизненном вареве суметь разложить все по полочкам, расставить приоритеты, рассортировать на нужное и ненужное? Как понять важность мероприятия  или предвидеть последствия и серьезность проблемы, как рассчитать не только время, но и свои силы? Как понять и научиться чему-то однозначно сказать "нет" и что стоит твоего "да"?
     Время, стрессы, чрезмерная работа, болезни лишают внутренней энергии. В душе была пустота, никаких желаний, никаких перспектив.  Все разговоры о том, что у тебя есть многое, о чем другие только мечтают, никак не способствовали заполнению душевных пустот... Желание что-то доказывать кому-то и себе или стремление к лучшей доле слабело и умирало. Не  хотелось ничего, кроме тишины, покоя...
     «Отсутствие энергии – это первый признак приближающихся несчастий и болезней, » – говорят психологи. «Жизнь ломает людей без шума, без криков, без слез, незаметно» - написано классиком столетие назад, но как актуально в наше время! Где найти целебный бальзам на больную изломанную душу и не станет ли этот, на первый взгляд, целебный бальзам ядом и отравой всей оставшейся жизни? Как определить и распознать живую и мертвую воду? Но ведь без мертвой воды и живая вода не имеет смысла и силы. Одной живой воды недостаточно - воскрешение наступает, только если пройти через воду мертвую… И еще немаловажно встретить на пути к воскрешению надёжную руку, способную и искренне желающую окропить тебя живой водой... Хватит ли мудрости не оттолкнуть эту руку и протянуть свою в ответ?
---
     Аамир уезжал на несколько дней по делам, а когда вернулся, сразу решил проверить остатки одежды Мили. Пока ехал, пришла очередная мысль в голову, касаемо уточнения личности своей гостьи.
   - Риши, а где вещи нашей Русалки? Ты их выкинул?
   - Нет, они в сарае где-то лежат. Зачем они тебе? Там одни лохмотья. Найти?
   - Да, принеси, пожалуйста, хочу посмотреть остались ли на них этикетки…
   - Какие этикетки? Зачем тебе этикетки? - Риши с удивлением  поплелся в сарай, что-то бормоча себе под нос, пока Аамир заносил в дом многочисленные ящики и коробки.
   - Вот они, смотри! - Риши достал из пакета все, что когда-то было одеждой Мили. - Этот пакет ты привез вместе с Мили из больницы.
     Аамир, разглядывая остатки одежды и размытые надписи, ничего интересного не обнаружил. С досадой он бросил одежду на пол.
   -Made in China, понятно. Ну, на китаянку она не похожа,- заявил с иронией Аамир, - круг поисков значительно сократился. Риши, она ведь не похожа на китаянку?
   - Нет, не похожа. Как дела в городе? Что говорит полиция?
   - Ничего не говорит полиция. Как будут у них сведения, так сразу нам сообщат. Не понимаю, как можно не искать человека?! Не может быть, чтобы ее никто не искал. В полиции только руками разводят, такое ощущение, что до нее вообще никому нет дела. Вроде и есть человек, а вроде как и нет его. Рекомендуют отвезти ее в приют, не понимают, зачем я ее привез к себе домой. Что скажешь?
   - Так мне она не мешает, помогает в саду и по дому. Посмотри, какой она навела порядок.
   - Да? Это она? А я думал, что это ты убрался, пока я был в отъезде.
   - Нет-нет, это она. Я сам не ожидал, пошел в деревню, прихожу, а она тут все моет, чистит, вещи по местам разложила, ничего не найдешь… Все твои рубашки перестирала, которые ты все собирался выкинуть. Вон висят на веревке, как новенькие… Посмотри, как ожила, на человека становится похожа, и  мне она кажется сейчас даже симпатичной. Я с ней разговариваю, она, может, и не понимает ничего, но слушает, не перебивает меня…
   - Да как же она тебя перебьет, если она немая? - улыбнулся Аамир
   - Совсем не немая, – Риши задумался.- Ты знаешь, она по ночам начала что-то бормотать… Я просыпаюсь и слышу: кто-то вроде разговаривает. Встал, посмотрел - никого, а потом слышу из ее комнаты какие-то звуки. Ну, я зашел, а она мечется по кровати и что-то бу-бу-бу. Ничего не разберешь. Я не стал ее будить. Постоял, послушал, она успокоилась, ну и я пошел спать.
   - Может, это к лучшему…Скоро, будем надеяться, расскажет нам что-нибудь о себе. Так, говоришь, не мешает она тебе? Пускай тогда у нас еще поживет, да?
   - С ней даже веселей, все живая душа в доме. Она сейчас у Зиты в гостях. Зита к ней привязалась, тоже рассказывает ей что-то, как будто она может понять, еду вместе готовят. Русалка наша учится у Зиты, а та на нее покрикивает, ну, ты знаешь Зиту, она же не промолчит: не так то, не так се, продукты, мол, переводишь… Но блюда получаются, хотя и своеобразные, но вкусные. Мы с Зитой поняли, почему у утопленницы нашей плохой аппетит: ей не очень нравится сильно приправленная специями еда. И мы с Зитой решили:  пусть сама готовит. Она с удовольствием взялась за это дело, мне нравится ее стряпня. Зита ее подстригла, хотя волосы ты ей клоками почти все отрезал, выпутывая из ветвей. Но она и с короткой стрижкой сейчас стала почти красоткой. А может, я к ней уже просто привык… Когда ты ее привез, она была как испуганный, загнанный зверек, заторможенная и заледенелая какая-то. А сейчас оттаяла, видимо, увидела в нас не угрозу, а поддержку? Или, может, еще что-то произошло? – Риши многозначительно посмотрел на Аамира.
   - Да что с ней могло произойти? - Аамир удивленно поднял брови, он внимательно слушал Риши, разбирая и занося в дом привезенные коробки. Риши только пожал плечами.
   - Откуда мне знать? Что-то произошло, каждый день что-нибудь да происходит, хотим мы этого или нет... Солнце встает, или дождь идет, река, вон, бурлит, трава растет...
   - Да ты философ! Вижу, и ты сам изменился... - с улыбкой отметил Аамир добродушный настрой своего дядюшки. - А какое отношение солнце и трава имеют к нашей гостье?
   - Она, как будто солнышко, проснулась, тучку отодвинула и лучиками своими невидимыми обогрела старика. Копаемся с ней в саду: тяпаем, поливаем -  или по дому что делаем… Я про всю свою жизнь ей рассказал, никогда столько ни с кем не разговаривал... Спокойная, тихая, улыбчивая, смотрит и молчит, кажется, что все понимает, а у самой на душе неспокойно... Душа у нее словно под наркозом... Ты помнишь, мне операцию делали пару лет назад? - Аамир кивнул. - Была боль, а укол сделали, мозг отключили, чик -  проснулся и не болит ничего... Смотрю на нее и думается мне: нелегкая у нее судьба, а кто-то там, - Риши поднял глаза и руки к небесам, - решил отключить ее от мира и послал нас помочь ей...
   - Никогда не думал, что ты великий сказочник. Я бы даже сказал - поэт... Шекспир! Да что ей делать-то еще? Только и слушать тебя целый день. Все равно вряд ли она что-нибудь понимает... А была бы буйной, так давно отправили бы ее по месту назначения... А улыбаться женщины умеют... Душа, говоришь, под наркозом? - Аамир ухмыльнулся. - Ты, случаем, не влюбился?
       Аамир отложил свои коробки и посмотрел на Риши с нескрываемым беспокойством.
   - Ты хочешь порой казаться таким бессердечным, особенно когда из города возвращаешься...  Она мне в дочери годится, а ты сразу "влюбился"…У тебя одно на уме, - нервно постучав себе пальцем по лбу, обиделся Риши. - Столько пришлось с ней повозиться, как с ребенком, пока на ноги ее поставили! Можно подумать, что тебе она не стала почти родной?
     Аамир задумавшись, пожал плечами и принялся снова разбирать привезенные коробки.
   - Ты  надолго приехал? - успокоившись, спросил Риши. Он не умел долго сердиться, особенно на Аамира.
   - Да. Решил кое-какие вопросы в городе и буду пока тут. Интернет хочу все-таки настроить, хотя в наших краях связь не очень хорошая, но поработать нужно,  у сына есть перспективный заказ. Я должен помочь подготовить проект. Не получается у меня расслабиться на полную катушку. Я привез с собой все необходимые документы и материалы,  но без интернета в наше время сложно.
   - Я-то обхожусь без интернета.
     Аамир посмотрел на старика и  улыбнулся. Риши был такой простодушный и даже забавный, что все время невольно хотелось по-доброму улыбнуться, глядя на него. И он переживал, когда, не задумываясь, задевал старика за живое.
   - А мне доктор прописал очки.- Аамир достал их из маленького футляра и смешно нацепил на нос, разрядив обстановку. - Ну как тебе?
   - Тебе идут. Ты такой в них важный! А почему ты колючий и невеселый приехал и даже шутишь как-то грустно? Голова и рубашка почему мокрые? Опять кого-то спасал?
   - Да так, встретил кое-кого… Свою бывшую подругу Пию с новым бойфрендом. А потом она заехала ко мне в гости, и мы не очень приятно пообщались.
   -Я и вижу, что ты не в себе. Как тогда, когда приехал и решил пожить тут …
---
     У Аамира была своя архитектурно-дизайнерская фирма, которая пользовалась популярностью и имела хорошую репутацию. Оставив дела на сына, он все равно прорабатывал некоторые особенно важные и сложные проекты и поэтому иногда уезжал из своей обители на несколько дней. Когда возвращался, почти всегда был напряжен и невесел.
     На это раз он встретил Пию с молодым симпатичным мужчиной, они не скрывали нежных чувств. Аамиру было не очень приятно, но он поймал себя на мысли, что по большому счету ему все равно.
     Через некоторое время Пия позвонила Аамиру и сказала, что им нужно встретиться и поговорить и  что она заедет к нему на работу. Он не испытывал никакого желания видеть ее, но она настаивала. Аамир вспомнил, как она кричала, когда он сбил парня, призывая оставить его на дороге, так как была поздняя ночь,  свидетелей этого происшествия не было. А когда Аамир усадил испачканного кровью и пылью юношу в машину и укрыл его своим супермодным и дорогим пиджаком, она вовсе вышла из машины, не желая в этом участвовать.
   - Я лучше пойду одна по ночной безлюдной улице, чем поеду с этим грязным и окровавленным оборванцем в одной машине, - кричала она, пытаясь выдвинуть ультиматум Аамиру. Он тогда с досадой  посмотрел на нее и не стал возражать, тем более, что до ее дома было уже не более трех минут ходьбы.
     Пия была яркой, красивой, обеспеченной современной женщиной, знающей, чего хочет от жизни, и идущей напролом, если ей что-то нужно. А хотела она, как и многие другие, беспечной и блестящей жизни с красивыми, шумными и богатыми вечеринками, и рядом с ней должен быть человек, имеющий возможность все это ей преподнести. Когда они встречались с Аамиром, он ей все это и преподносил до момента, когда решил уехать и отключиться от этого мира. Он предложил Пии поехать с ним, но та посмеялась, посчитав это чудачеством.
   - Ты  привык к комфорту и роскошной жизни и не пробудешь в своей деревне и трех дней! - сказала она ему тогда.- И меня еще зовешь… Что я там забыла, в этой глуши?!
      Аамир тогда ничего ей не ответил. Он не очень переживал по поводу ее отказа, ему хотелось побыть одному, тем более ночное происшествие на дороге и ее поведение в той ситуации ухудшили и без того неоднозначные и небезоблачные отношения между ними.
     Она приехала в обед. Зашла в его кабинет без стука, уверенно подошла к нему и присела на край стола.
   - Ты одичал,- сказала она, пытаясь погладить его по волосам. Но он уклонился от ее руки.
   - О чем ты хотела поговорить? Вроде мы все уже обсудили. Я вижу, ты нашла себе новое увлечение. Я рад видеть тебя счастливой, но не думаю, что нам есть,  что сказать друг другу. И, как видишь, твои предсказания не сбылись. Живу в старом доме уже несколько месяцев. И ты не поверишь, мне нравится там жить. Мне приятно общаться с местными жителями. Они такие простые, добрые, естественные, как сама природа.  Их богатство в том, что они умеют радоваться простым вещам, умеют поддержать друг друга…
     Пия его перебила на полуслове:
   - Да, я наслышана, ты привел в дом какую-то бездомную  нищенку и строишь из себя благодетеля, помогая всем окрестным больницам и приютам. Благотворительность сейчас в моде…
   - Ничего я не строю... Я не последнее отдаю, и к тому же, как выяснилось, мне доставляет удовольствие помогать людям. Помощь  не только денежной бывает, у меня, слава богу, есть еще сила в руках. Могу и дров нарубить, и стены побелить, и руку подать упавшему человеку. И…- Аамир посмотрел сквозь нее куда-то вдаль,- быть может, мне это нужно больше, чем им. И что такое для тебя лично «мода на благотворительность»? Ты модная девушка, но я не замечал, чтобы ты о ком-то, кроме себя, думала.
   - Я тебя не узнаю. Ты сам стал похож на какого-то бродягу и деревенщину. Во что ты одет? Не стрижен, не брит. Ты пьешь?
   - Не пью. Во всяком случае, не больше, чем пил раньше. Думаю, Пия, тебе пора, извини, но мне нужно уезжать.
   - Может, я заеду в гости как-нибудь?
   - Не стоит утруждать себя дальней дорогой. Да и предложить мне тебе нечего. Ты же в прошлый раз сказала, что тебе неинтересно тратить свое драгоценное время в какой-то глуши  и посмеялась надо мной. Что тебе какой-то старый дом? Мое чудачество, считаешь ты. Это не чудачество, Пия, это мое спасение. Что у тебя в голове, Пия? Приемы, вечеринки, драгоценности, наряды. Подойдет ли моя рубашка к твоим туфлям, будут ли твои украшения в одном стиле с моими? И то, что было модно в феврале, уже не модно в марте. Да?  Чушь собачья, Пия. Это все придуманное, оглянись вокруг, проснись. Сколько всего интересного и естественного в мире есть... Оторвись от городской суеты... Ты давно у родителей была в гостях? Тем более они живут недалеко за городом. И дом у вас богатый, с удобствами, тебе даже не придется далеко ехать и жертвовать привычкой к комфорту... Прогуляйся по окрестностям, по которым бегала девочкой, вдохни запах диких цветов, почувствуй дуновение свежего ветра с реки, займись чем-нибудь полезным, хотя бы попробуй. Книгу почитай! Сходи в какой-нибудь приют или прогуляйся по трущобам Дхарави, посмотри,  жизнь может быть и такой... Приготовь хотя бы сама себе чай с утра, а не буди свою служанку, у которой трое детей и она не спала все ночь, качая малыша…
   - Я плачу ей не за то, чтобы она спала, - недовольно перебила его Пия, передернув плечами.
     Он как будто ударился о стену головой, и желание о чем-то с ней говорить окончательно пропало.
   - Бог тебе судья, Пия.
       У Аамира горели глаза, он так проникновенно и страстно говорил, Пия никогда не видела его таким возбужденным и горячим.
   - Ты изменился, - ей захотелось поцеловать его, она сделала попытку, но он отстранился:
   - Ни к чему это, Пия. Будь счастлива и прости.
     Пия капризно поправила свою челку, встала с края стола, на который присела, когда пришла, и гордо прошла на выход, покачивая бедрами. У самой двери повернулась и  послала ему воздушный поцелуй.
   - Пока! - сказала Пия.
   - Прощай!- ответил Аамир и принялся собирать бумаги в приготовленные коробки.
     Пия ушла, хлопнув дверью. На выходе она встретила сына Аамира и, столкнувшись с ним, даже не поздоровалась.
     Самир удивленно посмотрел ей вслед:
   - К тебе заходила Пия? Что она от тебя такая злая вышла?
   -Давай не будем о ней. Тем более она тебе никогда не нравилась.
   - Не нравилась? Она красивая! Но мачехой она была бы не очень доброй. Мы с Каришмой для нее не существовали.
   -Да, я знал это, поэтому старался, чтобы вы не часто с ней встречались. И… и я не мог себе представить, чтобы вас воспитывала чужая женщина… Но ты уже большой мальчик, надеюсь, понимаешь меня.
   - Понимаю. Как и ты всегда нас понимал. И всегда принимал нашу сторону, доверяя нашему выбору и выслушивая нашу с Каришмой точку зрения. И даже когда мы были не правы, ты всегда находил нужные слова, давая нам возможность самим разобраться и оценить ситуацию. Это я только теперь понимаю, а в детстве мне казалось, что это я сам принимаю решения и сам несу за них ответственность. Ты как Ангел-хранитель, даже незримый всегда был рядом... Даже когда был не совсем трезв...
   - Прости, сын. Я в последние годы частенько бывал пьян и не всегда мог быть рядом с вами. И маму не уберег. Но вы лучшее, что было и есть в моей жизни. У вас теперь своя взрослая жизнь. Время идет незаметно, но очень быстро...
   - Тебе не за что просить у меня прощения. Ты нам был и мамой и папой. Тебе было несладко, а наш детский эгоизм не всегда это понимал. Ты нас прости! - Самир обнял отца.-  Чувствую, что Пия тебе здорово испортила настроение. Ты уже уезжаешь? На обед не останешься?
   - Нет. Не обижайся. Поцелуй за меня Каришму.  Я вас люблю! Созвонимся.
     У Аамира на сердце было неспокойно, оно клокотало,  желая выскочить из груди. Ему ужасно захотелось броситься в реку и охладиться, ощутить приятную прохладу воды на своей коже. И, наверное, если бы он сделал это сию минуту, то вода закипела бы вокруг него. Он с нетерпением собрался и буквально помчался в свой старый дом, он сам в последнее время удивлялся себе. Пия напомнила ему о разгульном прошлом, и, если бы ему полгода назад кто-то сказал, что он будет так стремиться в родительскую обитель, он посмеялся бы над этим человеком. По дороге он остановил машину у реки в том месте, где выловил свою гостью, и в чем был кинулся в воду, обжигаясь очищающей прохладой… Ни мыслей, ни чувств не было, ветер, скользящей по мокрой коже, дарил блаженство, остужая его пылающее сердце и успокаивая больную душу…
` ---
   - А скоро придет наша Русалка? Я привез ей подарок.
       Он достал коробку и отнес ее в комнату Мили. В коробке было простое, но очень симпатичное сари. До этого она ходила или в рубашках Аамира или футболках и шортах, которые ей презентовала Зита.
   - Ой, зачем ты так потратился? И так она живет на полном твоем обеспечении и еще сари.
   - Не знаю. Мне захотелось ее порадовать. А может, себя. Пусть она хоть иногда ходит по дому в красивом платье и радует наш с тобой взор. А? Я же привык к роскоши, - задумчиво улыбнулся Аамир. - Я и тебе привез обновку, и Зите. Пойду, пройдусь до деревни, отнесу Зите подарок и заберу домой нашу Русалку. Уже скоро стемнеет, не заблудилась бы  она, а то придется опять вылавливать ее из реки. 
     До деревни было идти минут 15-20, и, когда он пришел туда, сумерки начинали сгущаться. Женщины сидели на улице и чистили какую-то древнюю посуду от копоти. Зита что-то безудержно и весело рассказывала, а Мили слушала ее и молчала, иногда улыбаясь, смотря, как увлеченно Зита говорила на непонятном ей языке. Немногие умеют слушать, но более важно почувствовать собеседника. «Она стала красоткой», –  вспомнил Аамир слова Риши. Мужчина остановился в тени дома. «Ну, красавицей ее не назовешь, - размышлял про себя Аамир, разглядывая из своего укрытия Мили, - но она однозначно преобразилась с того времени, как я ее нашел».
     Щека у Мили была слегка измазана  сажей. Зита дала ей платок и продолжала говорить. Мили, вытирая щеку, так внимательно смотрела на Зиту, что Аамиру показалось: еще мгновение - и она что-нибудь ответит собеседнице.
     «Не красавица и далеко уже не девочка, но отчего мне приятно за ней наблюдать?» - продолжал размышлять Аамир, разглядывая ее седеющие волосы. Когда-то она была темненькая… 
     Мили чему-то улыбнулась, слушая рассказы Зиты. Аамир вздохнул. Риши был прав: улыбка у Мили была удивительно теплая и сердечная.
     «Чувственные манящие губы, открытая улыбка, темные брови и длинные ресницы. Не красотка? – сам себе задавал вопросы Аамир. - Какая же тайна скрывается в ее обволакивающе-бархатных глазах? Каков ее мир, тот мир, из которого она явилась?»
     Аамир встряхнул головой, освобождаясь от нахлынувших размышлений, и, подкравшись незаметно, хотел напугать веселушек, но они одновременно заметили его  и разгадали его умысел.
   - Аамир, твой план провалился, выходи,- сказала весело Зита. - Ты только приехал?
   - Ну вот, не дали мне вас напугать,- засмеялся Аамир.
     Он отдал Зите коробку. Там было такое же сари, как и у Мили, только другого цвета.
   - Ой, это мне? Как приятно. Сегодня какой-то праздник?
   - Да, Зита, сегодня праздник! Я приехал домой. Это разве не праздник для тебя? - улыбнулся он.- Спасибо тебе за помощь. Вижу, вы подружились с нашей Русалкой.
   - Спасибо, Аамир, но мне приятно и так тебе помогать. А она такая смешная и трогательная! Слушает, будто все понимает. Мы с ней вместе делаем то одно, то другое. Веселей и дело спорится. Мы уже почти закончили. Она сама вызвалась, ты не подумай, что я ей навязываю какую-то работу. Она заходит ко мне вечером за молоком и подключается к моим домашним  хлопотам. А то я к вам забегу после работы, надо же мне ей тоже помочь разобраться с вашим хозяйством. Она даже в приют со мной пару раз ездила. Увязалась за мной, ну как я могла ее не взять? Она так своеобразно на все реагирует... Рассматривает простые вещи и даже людей, как будто никогда не видела... - Зита сбивчиво и торопливо говорила, как будто во все время недолгого отсутствия Аамира ей никак не терпелось его увидеть, чтобы поделиться с ним своими наблюдениями.- Давай я угощу вас чаем?
   - Уже поздно, Зита, скоро стемнеет. Вы засиделись, и, если бы я не пришел,  как бы она пошла одна в темноте? – строго спросил Аамир.
   - Да, мы заболтались. Но что-нибудь придумали бы. Может, я оставила ее у себя, – пыталась оправдываться Зита.
   - А Риши волновался бы, да? Он мне про нее все уши прожужжал, как только я приехал. Что у вас тут произошло в мое отсутствие?
   - Я все-таки налью нам чай,- сказала Зита и ушла в дом. Вскоре она уже вернулась с подносом.
   - Ничего не произошло, просто мы стали  больше общаться с твоей гостьей. Она ожила, стала смелее, но мне все больше кажется, что она не местная, не похожа на индианку. Она плохо переносит жару и за что ни возьмется, делает  как-то по-своему.
   - Да что ж не так? - спросил с улыбкой Аамир.- Две руки, две ноги, одна голова. Как и у нас с тобой. Или, ты думаешь, она инопланетянка?
   - Готовит, стирает, убирает вроде бы так же, но как-то не так.  За ней интересно наблюдать! Взгляни на  ее лицо -  оно загорелое, глаза темные,  волосы тоже темные, но кожа там, где не загорелая, совсем светлая.  Она точно не индианка, в любом случае точно не местная.
   - Ты повторяешься, Зита, - улыбнулся Аамир, отпивая чай. Она не обратила на иронию никакого внимания и продолжила свои размышления.
   - Сейчас, когда зажили все ее ссадины и синяки, это  стало особенно заметно. Да дело даже не в цвете кожи, может, она из города, сейчас много разного народу по миру понамешано. Но все-таки мне все больше и больше кажется, что она вообще не из Индии. Многое из еды она не ест, а как будто пробует. Рассмотрит сначала, потом откусит кусочек и медленно разжует, смакуя или пытаясь понять вкус, как дегустатор, а некоторые продукты будто вовсе никогда не видела и не знает им применение. И людей разглядывает, правильно ты подметил, как инопланетянка! - подвела итог Зита.
     Зита была очень проницательной и грамотной женщиной. Когда-то она жила в городе, училась на медсестру,  мечтала стать врачом, но родители были вынуждены отдать ее замуж в эту деревню: жених был завидный, хотя уже немолодой, но имел неплохое хозяйство. Прожили они недолго, не успели завести детей.
     Они посмотрели на Мили, и та, поняв, что разговор о ней, опустила глаза и принялась пить чай.
     Аамир давно все заметил, и это волновало его не меньше Зиты. Он высказал это предположение полиции, но пока оно никак не повлияло на результат. В полиции считали, что ничьи советы, наблюдения и предположения им не нужны, и если конкретных фактов по этому делу нет, то они сами разберутся с этим делом.
   - Спасибо, Зита, за угощение. Но нужно идти, уже стемнело.
     Аамир поставил стакан на стол и кивнул головой, показывая Мили, что пора идти. Мили встала и пошла за ним. Он шел впереди, рассуждая вслух, иногда оглядываясь на нее.
   - Не индианка, не китаянка. Явно не африканка и не японка. Какая сила занесла тебя сюда? Европа, Америка?..  Если тебя зовут Мили… - он задумался,- но зовут ли тебя так на самом деле? Может, ты и не Мили вовсе? «Инопланетянка» -  усмехнулся Аамир, вспомнив заключение Зиты.
     Стало уже совсем темно. Он протянул Мили руку, так как дорога стала не очень ровной и Мили все время спотыкалась.  Она неуверенно взяла его за руку -  и будто электрическая волна пробежала по их телам. Он вздрогнул от неожиданного ощущения и замолчал. Они даже не посмотрели друг на друга, но он непроизвольно еще крепче сжал ее ладонь. Так они и пошли дальше, в полной тишине. Дом был уже недалеко, но было непреодолимое желание идти и идти все дальше и дальше, не отпуская рук друг друга. Они подошли к террасе, молча остановились, еще некоторое время держась за руки. Он сделал движение, как бы пропуская ее вперед к двери, и разжал руку. Она быстро прошла в свою комнату и присела на кровать, приходя в себя. Быстро, машинально разделась и забралась под одеяло. Ее трясло как в лихорадке, и она никак не могла согреться.
     Аамир же прошел к холодильнику и быстро и жадно выпил бутылку холодной воды, немного брызнув себе на лицо. Ему было жарко.
   - Не понял. Что это было?- спросил он сам себя вслух и поднял глаза к небу, как бы пытаясь получить ответ на свой вопрос. Но ответа не последовало.
   - Встретились в пути два одиночества, мало ли что привидится в ночи одинокому мужчине, - немного цинично произнес он.
     В это время на кухню зашел заспанный Риши:
   - Ты с кем разговариваешь? - удивленно спросил Риши.
   - С богом, - ответил Аамир.
   - И что он говорит?
   - Говорит, что пора спать, - сказал Аамир. Ему не хотелось разговаривать, и он ушел в свою комнату. Не раздеваясь, он лег на постель и провалился в сон.

---
     На следующий день Мили встала очень рано. В эту ночь ей почти ничего не снилось и она хорошо выспалась.  Приснилась только девушка, темноволосая, с длинной косой. Она шла с подругой, видимо из школы, так как в руках у девочек были портфели. Они шли, весело о чем-то болтая, по дороге зашли в магазин и купили молочный коктейль с коржиком. Было видно, что это своего рода их ритуал, приносящий несколько минут счастья. Да-да – счастья, даже во сне Мили понимала, что коктейль с коржиком, иногда выпитый с подругой по пути домой из школы, может на всю жизнь оставить ни с чем несравнимое ощущение пусть маленького, очень-очень маленького, но - счастья. И всегда любое упоминание о коктейле вызывало именно это воспоминание…
Мили налила себе чай с молоком, и, накрывшись пледом, села на террасе. Солнце только всходило, было свежо и легко дышать. Она закрыла глаза, подставив лицо первым лучам солнца, таким тонким и ранимым.
Аамир проснулся чуть позже, он решил выйти на улицу и, выходя из двери, заметил Мили. Она сидела в кресле, глаза  были закрыты. Легкий бриз шевелил ее коротко остриженные волосы, нежные лучи солнца касались  лица, и казалось, что она сама и есть свет. Она открыла глаза, вздохнула, и взгляд ее устремился сквозь горы и время. О чем она думала в этот момент? Он стоял и смотрел, не смея глубоко дышать, чтобы не спугнуть новое чувство, наполнявшее его сердце, и это чувство как будто приподняло его над землей, подарив ощущение легкости.
- Значит, вчера не показалось, - промелькнуло в голове. Аамир встряхнул ею, испугавшись чего-то, пытаясь отогнать мысли.
- Может, она и правда колдунья? - подумал он. - Или все-таки инопланетянка… или русалка...  или я сошел с ума... Да, о чем мне вчера говорил Риши?
Мили оглянулась, почувствовав его присутствие, смутилась, встала с кресла, прошла в дом. Проходя мимо Аамира, она не подняла на него глаз, но слегка задержалась, ожидая, когда тот пропустит ее, отойдя от дверного проема. Он лишь почувствовал, как быстрее забилось ее сердце, в унисон с его сердечным ритмом.
- Или мне снова показалось? - Аамир проводил ее взглядом, уселся на освободившееся место, еще хранящее ее тепло, и, закрыв глаза, задремал.
Только сейчас Мили заметила коробку. Она открыла ее, удивилась и обрадовалась подарку. Примерив сари, не совсем понимая, как правильно с ним управляться, не стала в нем выходить, а надела свою прежнюю одежду.
Риши уже возился в саду. Мили приготовила завтрак, вышла в сад и, помахав рукой, позвала Риши в дом. Он понял, что она приглашала его на завтрак, так как из кухни доносился приятный запах только что испеченных лепешек. Проходя в дом мимо спящего Аамира, он громко чихнул, и Аамир проснулся. Сладко потягиваясь, Аамир спросил, который час, но, не дождавшись ответа, проследовал на кухню. Мили раскладывала по тарелкам лепешки и рис, она не знала, как поблагодарить Аамира за подарок,  и чувствовала себя неловко.
На выручку пришел Риши.
- А ты не заметила у себя в комнате ничего особенного? - спросил он. Взяв Мили за руку, повел в комнату. Аамир посмотрел им вслед, уплетая с жадностью лепешку, как будто не ел целую вечность.
Указав на сари, Риши показал ей, чтобы она его надела.  Мили смутилась, но послушалась Риши. Старик, заметив с какой растерянностью она взяла в руки одежду, покачал головой и показал на себе как правильно задрапировать и обернуть себя тканью в области талии, так, чтобы правый конец оставался длинным…
-Понятно? – спросил дядюшка... Со вздохом посмотрев на Мили, Риши вернулся на кухню и принялся доедать свой завтрак.
Мили долго не выходила, а когда наконец  появилась и подошла к мужчинам, они посмотрели на нее и заулыбались. Мили носила иногда смешную косыночку на голове, видимо, стесняясь коротко остриженных волос, рано поседевших. Аамир встал из-за стола, снял с нее эту косынку и поправил на ней конец сари, накинув на голову Мили вместо косынки. Потом, немного подумав, Аамир достал из укромного уголочка коробку с украшениями матери. Украшения были простыми,  но, несмотря на их скромность и старость, все еще очень красивыми. Аамир помог их примерить Мили, так как она очень растерялась и никак не могла понять, как их надевать. Она  поблагодарила его, наклонив голову и приложив руку к сердцу.  Какая она была милая! Как изменилась и преобразилась с момента, когда он вытащил ее из воды! Аамир стоял и рассматривал ее, то поправляя на ней сережку, то меняя браслеты местами непонятно для чего, пока Риши не толкнул его в бок.
- Чего уставился? Совсем смутил дамочку. Женщин, что ли, давно не видел?- прогудел дядюшка.
Аамир весь день был рассеян, пытался заняться работой, но работать не получалось.  Он достал бутылочку виски, давно привезенную, но до сих пор не начатую.
К вечеру, перебрав с алкоголем, он почувствовал, что его потянуло на подвиги!!! Мили стояла у плиты, она только закончила что-то жарить. Было заметно, что в новом наряде ей было не очень удобно управляться с хозяйственными делами. Аамир сидел за столом и нагло разглядывал ее: «И фигурка у нее ничего себе, ладненькая!». Он, слегка пошатываясь, тихонечко подошел к ней сзади, обнял за талию и хотел поцеловать  в шею. Мили держала в руке еще не совсем остывшую сковородку, задумавшись о чем-то своем, далеком и пугающем ее,  и  от неожиданности со всего размаху ударила ею по голове Аамира. Аамир выпустил свою жертву, схватился за голову, закричал диким голосом и упал на пол. Она бросила сковороду и кинулась к нему с растерянным видом, но он оттолкнул ее. На крик прибежал Риши. Не понимая, что произошло, он смотрел то на Аамира, то на Мили и не знал, что ему делать. Опомнившись, Риши подхватил Аамира под руку и помог ему переместиться на диван. Мили налила в чашку холодной воды и  намочила полотенце. Она приложила его к голове Аамира, но он грубо вырвал полотенце из ее рук, сам пытаясь что-то сделать. Кожа на щеке и ухо покраснели, глаз начал заплывать. Риши откуда-то достал какие-то снадобья и стал втирать их в кожу Аамира. Риши так ничего и не понял. Аамир молчал. Мили стояла, не двигаясь, и все еще держала чашку в руках. Ей хотелось провалиться сквозь землю или убежать далеко-далеко. Но куда ей было бежать?  Она, будто окаменевшая, сквозь набегающие слезы наблюдала, как Риши заканчивал колдовать над раной Аамира. С повязкой, прикрывающей один глаз, Аамир был похож на злого пирата. Он не смотрел в сторону Мили и ничего не говорил. Риши все причитал, пытаясь выяснить, что же произошло, но Аамир ничего ему не рассказывал.
Взяв бутылку с недопитым виски, он ушел в свою комнату, хлопнув дверью. Мили вздрогнула, поставила чашку с водой на стол и тоже прошла в свою комнату. Она сняла сари, украшения и все аккуратно сложила в коробку. Проплакав не один час, она заснула на мокрой от слез подушке. Утром она несколько раз просыпалась, но не решалась выйти из комнаты. Она не понимала, как ей дальше быть, как жить и что делать. Проснулась окончательно она от какой-то суеты в доме. Она встала, оделась в свою прежнюю одежду, взяла коробку с подарком Аамира и вышла.
Риши дрожащими руками пытался снять прилипшую к коже Аамира повязку. Он что-то без умолку бормотал.
- Ой, не нужно вчера было тебе делать эту повязку. Как ее теперь отодрать? Что ты все молчишь, что вчера произошло тут у вас? - молчание Аамира беспокоило Риши, он мучился, теряясь в догадках и предположениях, но Аамир по-прежнему ничего не рассказывал.
Мили положила коробку с сари и украшениями на стол и хотела вернуться в свою комнату, но, видя, что у старика никак не получалось  обработать рану,  с неуверенностью взялась помочь ему. На этот раз Аамир хотя и был недоволен, не отказался от ее помощи.
Он искоса посмотрел на коробку, а потом незаметно на Мили и, смягчившись, про себя подумал: «Так тебе и надо! Преподнес женщине подарок и сразу возомнил себе невесть что! Как вор, подкрался и, конечно же, напугал ее. Надо завязывать с виски, а то можно и совсем без головы остаться… Как больно, однако! Нужно к врачу съездить, глаз  - это не шутка. Но одному, пожалуй, не стоит ехать на машине».
Глаз у него, действительно, совсем заплыл. Хотя ожог не был сильным, но  удар оказался довольно ощутимым, а сковородка  - горячей.  Мили, размочив повязку, аккуратно сняла ее с головы Аамира и решила, что другую повязку не стоит накладывать, а лучше протереть лицо обеззараживающим раствором и оставить открытым. Аамир поймал себя на мысли, что, несмотря на боль, ему приятны ее прикосновения. Он глубоко вздохнул, закрыл глаза, наслаждаясь ее близостью. Желание обнять ее не пропало,  и виски тут уже ни при чем. Но он поостерегся, понимая, что вчера и так напугал ее, ведя себя далеко не по-джентельменски. За что, собственно, справедливо и получил по физиономии.
Риши принес им чай. Аамир выпил, а Мили не стала. Она сидела, потупив взгляд в пол, и перебирала руками край своей футболки. Все чувствовали себя неловко.
Аамир встал, пригласил ее жестом пройти с ним. И она пошла. Он открыл дверь машины, показал рукой на сиденье.
-Да, в приюте мне самое место, - подумала Мили, но слез не было, ей было все равно, только бы подальше от него.
Аамир, видимо, понял, о чем она подумала. И посмотрел на нее как-то очень бережно, не зная, как ей объяснить, что совсем не собирается ее никому отдавать, просто ему с разбитой головой как-то не очень комфортно ехать одному к врачу.  Он включил приемник и как бы нечаянно коснулся ее руки. Она не убрала ее,  и это порадовало Аамира.
Мили думала, о том, что, по сути, ничего страшного не было в том, что он вчера решил приобнять ее. Он ей нравился. Но нелепость того, что произошло в итоге, его подбитый глаз и ожог… Ведь так она могла и убить его! Голова ее склонялась все ниже и ниже. Мало того, что видения не давали ей покоя и она никак не могла в себе разобраться, так еще и это…
Они подъехали к знакомой больнице, Мили хотела выйти из машины, но Аамир показал, что ей выходить не нужно. Он скоро вернулся, ему наложили легкую повязку, выдали какие-то снадобья, и они поехали обратно домой. Мили зарыдала, понимая, что они возвращаются. Аамир остановил машину, наклонился к ней, вытер слезы салфеткой и сказал:
- Опять ревешь?  Да ладно уже. Не плачь. Извини, я вчера перебрал, но и ты… зачем же сковородкой. А если бы в руке у тебя был нож? - Он представил, как она ножом жестоко расправляется с ним. Потом продемонстрировал на себе эту сцену, по-детски уронив голову на плечо и высунув язык на бок... и захохотал до слез.  Она недоуменно смотрела на него, ей было не до смеха, было очень неприятно от  вчера произошедшего.  Она чувствовала себя виноватой, но, с другой стороны, он тоже был вчера не в лучшей своей роли.
- Будешь меня лечить. Вот, изучай! - Аамир положил Мили пакет с лекарствами на колени. Но, видя ее растерянный взгляд, добавил:  - Не бойся, вместе разберемся, врач мне объяснил, как этим всем пользоваться, и к тому же к пилюлям есть инструкции по применению...
  Он взглянул ей в глаза, потом перевел взгляд на ее губы, вздохнул, завел машину, и они поехали дальше.
---
Дни шли своим чередом. Мили хлопотала по дому. Аамир занимался чертежами, отвлекаясь только тогда, когда она проходила мимо или оказывалась в поле его зрения.
Он старался незаметно смотреть на нее поверх очков, наблюдая, за тем, что она делает. Ее утешающий взгляд и лучезарная улыбка, ее плавные, неторопливые движения, ее смирение и в то же время неприступность, ее молчаливость и искреннее желание выслушать и поддержать, пусть только молчанием или теплым взглядом, ее терпеливая натура, тихая внутренняя сила и глубокая загадочная улыбка производили на него какое-то волнующее действие. Он не понимал и не мог объяснить себе своих собственных чувств, но ему было приятно наблюдать за ней. Какая-то  приятная мурашка пробегала по его коже, когда она просто проходила мимо или случайно задевала его рукой за столом. Любое ее движение казалось ему восхитительным. Быть может, так волновало ощущение того, что она была в его власти и ее жизнь и судьба зависела сейчас только от него. Или его подкупал и манил огонек, предательски загорающийся и поблескивающий в ее глазах, когда они встречались взглядом или она незаметно пыталась смотреть на него. Как сама природа после долгожданного обильного дождя, Мили оживала, расправляя плечи, на глазах у своего спасителя. А спаситель радовался и был счастлив наблюдать за пробуждением, понимая, что на это потрачена и часть его души.
Аамир пытался анализировать свои чувства и ощущения, но они не поддавались анализу. Он понимал и видел, что он  тоже не безразличен Мили.  Что с ними происходит? Даже домашний питомец со временем становится членом семьи. Кем стала она - домашним питомцем? «А кошечка-то показывает коготки и зубки»,- улыбаясь, вспоминал Аамир, как она огрела его сковородкой, и других попыток приблизиться к ней не делал.
Днем Мили что-то делала по дому и в саду или просто сидела, рассматривая картинки в журналах, которые он привез великое множество. Читать она не могла – это Аамир сразу понял. Иногда, протирая пыль на его рабочем столе, пробегала слегка пальцами по клавиатуре, смотря на незнакомые символы кнопок. Латиница еще как-то и о чем-то ей, видимо, напоминала, но остальные буквы были для нее из области фантастики… Иногда она уходила в себя,  и ее сосредоточенность в этот момент подсказывала ему, что она пытается что-то вспомнить или ее сознание, возможно, рисовало какие-то картинки. В такие минуты она не замечала ничего вокруг, погружаясь в бездну, непонятную и многослойную... В бездну, расположенную где-то очень глубоко внутри нее, пытаясь вытягивать воспоминания слой за слоем...   У него складывалось ощущение, что Мили смотрит сквозь стену, уносясь через годы и  расстояния. Было что-то в этом мистическое и завораживающее. Зрачки расширялись, ее чайного цвета глаза становились в такие минуты темными, почти черными, она как будто была в состоянии транса, и, если бы он подошел и пристально посмотрел в ее глаза, она бы не заметила его. Иногда она становилась напряженной, блуждая где-то во тьме, иногда улыбалась, видимо, пробираясь к свету, а когда возвращалась из своего потустороннего путешествия, заметно было ее состояние растерянности от непонимания, где она только что побывала, куда и зачем вернулась и что с ней происходит. Возмущенная прикосновением бездна укладывала с трудом приподнятые слои в обратном порядке до следующего погружения Мили в ее тайны... В такие минуты она была такой трогательной и беззащитной, что Аамиру нестерпимо хотелось подойти, обнять ее и укрыть от всего мира, но что-то каждый раз останавливало его... Она вглядывалась в его лицо и видела те самые глаза «Ангела» полные беспокойства и участия. Ей безумно хотелось прижаться к нему, уткнуться в его плечо, поплакать. Он стал для нее кем-то большим, чем спаситель. Она была ему безмерно благодарна за его взгляд, который дарил ей чувство защищенности и какие-то еще неведомые и непонятные ощущения… Но видения, которые приходили все чаще и чаще, не давали покоя ее душе, она пугалась этих видений, не понимая, где реальность. Однако его сопереживание давало ей надежду и веру в то, что все будет хорошо и ей нечего бояться, что он рядом и весь мир за нее порвет… Она доверяла ему, и это доверие окрыляло ее. Мир снов пугал ее, и ей не хотелось этого мира. Только зеленоглазый мальчик, который звал ее из этих снов,  был чем-то очень важным для нее.
Аамир ничего не говорил ей, да если и  говорил, она все равно ничего не понимала, и сама не могла ничего ему сказать, но чувствовала всем своим существом, что он друг, ему можно верить и он не обидит. Она так чувствовала и в минуты выхода из транса, была безмерно благодарна ему за один только его взгляд...
Не так важно, что человек слышит… Мы порой говорим много пустых, красивых  или обидных слов, но слова могут быть лживы. Важно чувствовать.  И они чувствовали… Чувствовали и ощущали друг друга на каком-то энергетическом уровне. У каждого человека есть свое поле, свет (назовите, как хотите),  и  великое счастье -  встретить человека с энергией, которая не поглощает твою, а взаимно обогащает и дарит возможность быть самим собой. Возможно, это и есть гармония,  и как нам всем  не хватает этой гармонии в жизни!
Аамир  давал ей чувство защищенности, она дарила ему свою заботу, участие… Не зная ничего друг о друге, они принимали друг друга такими, какими свела их судьба. Молчаливые взгляды друг другу в глаза дарили им если не счастье, то ощущение взаимного притяжения, невысказанного, но необыкновенного желания быть рядом, видеть друг друга.  Рождалось чувство безусловной любви, и оно наполняло обоих энергией. Такая энергия помогает перевернуть мир, многое становится возможным, все вокруг делается светлее, люди -  добрее. Зависимость от внешнего мира уже не является господствующей. Мир с его стрессами  и постоянной изменчивостью  не кажется таким непроглядным.
---
Мили много времени проводила с Зитой. Она иногда ходила в приют для женщин, где Зита работала медсестрой, и по мере возможности помогала ей. Мили нравилась Зите, они стали подругами и очень привязались друг к другу.
Зита, понимала, что Аамир счастлив и влюблен, но влюблен не в нее. Удивительно, но она не ревновала его к Мили. Аамир был неплохой партией для Зиты, но была ли она в него влюблена? От Аамира и Мили исходило такое  свечение, когда они были рядом,  что Зита видела в этом какую-то нереальную  неземную связь. А для Зиты Аамир, скорее, был другом или братом, и она решила для себя, что ей нужно принять ухаживания своего соседа, и дала согласие выйти за него замуж. Вскоре  все готовились к свадьбе.
---
В минуты потерянности Мили в параллельных мирах она как бы потухала, и от нее веяло холодом… Обрывки каких-то воспоминаний терзали ее, не давая покоя ни днем ни ночью…
…Сын вырос. "Привет, мам! Пока, мам! Я сегодня задержусь!" Хорошо, что хоть предупреждает, заботится… У него своя жизнь, друзья, интересы. Дома почти не бывает, все время где-то носится, все дела у него важные, срочные, требующие неотложного решения. А если дома, то или отсыпается или в интернете.
Подойдет, поцелует, приобнимет, спросит: «Ты как, мам?» и пошел дальше по своим делам. Возможно, и мы так же ведем себя по отношению к своим детям?! «Ты как, сын? Ты ел? Какую оценку сегодня получил? Уроки сделал? Не сиди долго в интернете, убери свои вещи…», - и дальше по своим делам.
Сидя в его комнате, изучая каталоги с выставки "Текстильлегпром", интересно наблюдать, как он в наушниках общается в онлайне с друзьями. "Тут зеленый пришел", "у меня изумрудов до фига", "пойду блоки копать", "это шахта, вау, сколько тут железа", "я в блоках застрял", " у меня нет вещей зачаренных" - о чем это?.. Или как он сосредоточенно учит экзаменационные билеты или рассказывает что-то очень для него важное…
Мили могла бесконечно долго наблюдать за ним, за своим зеленоглазым мальчиком. Но мальчик уже большой, и она понимала, что ее постоянное присутствие в жизни сына уже не столь  необходимо. Вспоминала, каким он был забавным в детстве, смешно топал, падал и поднимался, как смешно говорил… У Мили был целый альбом фотографий с подписанными фразочками маленького сына. Как быстро время пролетело!..  Иногда Мили выходила прогуляться. Просто ходила по улице. Это помогало отвлечься от суеты, проветрить мозги. Шла куда ноги несли, опустив голову, будто что-то пытаясь разглядеть у себя под ногами, но видела только пыль и грязь.  На обратном пути обычно покупала продукты и шла домой…
- Мам, чего-нибудь перекусить по-быстрому! Я убегаю, буду поздно. А ты куда ходила? - говорил сын, собираясь уходить.
- В магазин.
- В магазин? Так долго? Магазин напротив нашего дома…
- Ну, побродила немного...
Егор, закидывая в рот бутерброды и отпивая чай, на ходу застегивая рубашку, целуя мать:
- Ты моя бродяга! Буду поздно, хотим с Сэмом и Бычком в гараже покопаться. Не скучай, мам!
- Хорошо, как скажешь! Не буду скучать.
- Да, кстати, звонил дядя Сережа. Хотел тебя куда-то пригласить. Просил перезвонить ему, как только ты придешь, -  почти с лестницы кричал сын.
- Да, я тебя услышала, - отвечала уже сама себе Мили, закрывая за сыном дверь, понимая, что никуда она не пойдет.
В гараже друзья отрывались, изобретая из хлама всякую всячину, проводя все свое свободное время, копаясь в старых механизмах. Организовали службу бесплатного вывоза старой бытовой техники. Оставляли себе все, что пригодится для дальнейшего использования, а ненужный хлам сдавали на металлолом. Хобби помогало немного зарабатывать. Знакомым чинили все, что могли, за чисто символическую плату, продавали б/у запчасти. Попутно заканчивали университет…
Закрыв дверь, помахав сыну в окно, она садилась за компьютер. Со вздохом принималась за работу, допивая чай, пролистывая каталог и делая в нем отметки, одновременно изучая интернет.
Работа, работа, работа. Бег по лестнице из цеха в офис… Несоответствие оттенков  и плотностей пришедших из Китая тканей. Впору свою текстильную фабрику открывать… Командировки, многочисленные незнакомые водители с непрозрачными намеками….Страшные аварии на дорогах и не совсем адекватные ситуации… Один случай в пути оставил незабываемое впечатление и  особое воспоминание на всю жизнь.
Туман непроглядный… Машина едет как будто сквозь молоко… На трассе на полпути к дому водитель резко сворачивает на еле различимую обочину, останавливает машину, выходит, нервно закуривает, подходит, открывая дверь со стороны Мили и хриплым голосом говорит:
- Выходи!
Новый водитель, совершенно незнакомый…  Поле, лес, едва различимые в тумане, мысли  одна другой страшнее, вся жизнь пронеслась перед глазами за секунду: «Так в поле  и останусь, и никто меня не найдет…»  Оказалось, пробило переднее колесо со стороны водителя. Было понятно волнение шофера, но зачем же было пугать ее? Чтобы достать сменное колесо,  пришлось частично разгружать машину.  Пока водитель менял колесо, а она фонариком подсвечивала, мимо проползали маленькие тени легковых машин и огромные, страшные, еле различимые на расстоянии вытянутой руки тени монстров-фур с включенными фарами и габаритными огнями, которых даже вблизи было не разглядеть из-за тумана. Снесут и не заметят… Впечатлений на всю жизнь хватило. Когда Мили рассказывала потом про это на работе, было даже смешно, но это «Выходи!» Мили частенько снилось в страшных снах…
Руководитель, Елисей Евгеньевич, не признающий никого и ничего, кроме людей, которые имеют как минимум последнюю модель машины марки BMW. Сотрудницы, отвечающие за работу с клиентами, которых Мили и остальной коллектив приняли и выучили, пообщавшись с Елисеем, переняли его манеры общения  и демонстрировали их в отношениях с коллегами. Они считали, что только они работают и только они болеют за производство. Грубые, хамоватые девочки не стеснялись в выражениях. Они, как Винтик и Гаечка, накручивали и накаляли вокруг себя атмосферу, матерясь и обсуждая и осуждая всех и вся. Они даже внешне были похожи на винтик и гаечку.
Винтик – Лара, красивая худая и высокая, всегда нервная и на взводе. Задав вопрос, не дослушав ответ, могла выйти из кабинета или, не успев зайти утром и еще не раздевшись с дороги, начинала выдавать всем одновременно какие-то распоряжения, показывая тем самым, видимо, свою особенную занятость и значимость. Производственники, у которых рабочий день начинался на час раньше, чем у остального персонала, заслышав издалека мощный, громогласный стук ее каблуков, посмеивались:
- О, «директор» идет!!! Сейчас работа закипит. А то сидите, не знаете чем заняться!
И Гаечка – Элла, пышнотелая, не очень высокая, с тягучими плавными движениями.  Она гордо носила свое тело, как будто боясь уронить корону с головы… Одной интонацией в голосе  она могла казнить и миловать, хотя не имела на это никакого морального и служебного права. Как лиса, томным голосом она могла повествовать вновь прибывшим сотрудникам об их ошибках и промахах, не замечая своих. Либо добавляла разные зловредно-стервозные фразочки, вроде как ничего и не хотела никому сказать и вроде как никому и ни на что не хотела намекнуть, но в душу людям напакостить ей удавалось.
- Ну, да! Конечно же, это моя головная боль, за всеми  этими проверять, - растягивая слова, выводила Элла.
За какими «этими»?! А Лара с деловым видом тут же добавляла:
- Покажите нам должностные инструкции! Мы что,  должны проверять за кем-то ошибки?
- Нет, конечно же, не должны! – спокойно отвечала Мили, пытаясь защитить молодых сотрудников, в которых летели неверные расчеты. - Но если возникли сомнения, почему бы не проверить самому и не подсказать человеку, где он ошибся? К чему эти швыряния и высказывания кто есть кто? Каждый знает свое место, и не нужно все время указывать на это место. В ваши должностные инструкции разве входит пунктик «надавать тумаков кому-то»?
В своем стремлении порой не решить проблему, а найти виноватого, этакого «мальчика для битья», они были достойными ученицами  Елисея.   Хотя сами же  страдали от него, порой несправедливо, но не замечали, как постепенно перенимали, впитывали его фразы и стиль общения  по отношению к другим сотрудникам, становясь похожими на своего начальника.
Их задача заключалась в том, чтобы принять заявку от заказчика, понять, что за изделие он хочет видеть на выходе, довести эту задачу до производства и любыми способами получить заказ. Но они периодически забывали, что все решает команда, забывали, что заказ зависит не от того,  как они всех распиночат, а от работы каждого члена этой команды, от поддержки и совета друг другу, от здорового эмоционального спора, обсуждения, но никак не от постоянного выговаривания и предъявления не всегда обоснованных претензий,  и остановить их было сложно. Скорее всего, руководителей устраивало присутствие в коллективе особых людей, которые могли бы покусывать других сотрудников, тем самым создавая видимость движения в работе. Менеджеров иногда было жалко, потому что напрямую перед заказчиками именно им приходилось отвечать за все производственные промахи, объяснять причины невозможности что-то сделать или согласовывать оттенки материалов, выслушивать негодования и угрозы за срыв сроков и прочие производственные форс-мажоры, но это как раз и был основной пунктик в их должностных инструкциях -  с наименьшими потерями разрулить сложившуюся ситуацию. Каждый за что-то и перед кем-то отвечает на своем участке и выслушивает не заказчиков, так поставщиков… В конечном итоге все делают общее дело, и да -  никто не обязан ни за кем проверять, но и оскорблять в каком бы то виде ни было разве давал кто-то кому-то право?! Пытаясь  понять их, призывая к уважению, Мили переставала понимать и уважать себя. Сложно разговаривать с людьми, которые не хотят тебя слышать. И постепенно она стала стараться не связываться с грубиянками, потому что после таких призывов и  разговоров, как будто частица жизни уходила безвозвратно. Отношения сотрудников и руководителей было достаточно демократичными, но демократия была какая-то извращенная.
- Я с тобой советуюсь,- кричала Лара Елисею в трубку телефона, -  а тебе бы только загнать в угол и пинков надавать. А потом спрашиваешь, что можно еще предложить. А предлагать уже и не хочется ничего. «А ты читала, а ты смотрела» - для чего ты это мне говоришь? Я рассматриваю заказ и советуюсь с тобой, как лучше поступить. Я прочитала и посмотрела заявку, и мне непонятны некоторые моменты. Если можешь дать свои комментарии к письму заказчика и советы, дай их. Но для чего на любой мой вопрос сразу идут упреки и обвинения? Я, не сказав и полуслова, уже в чем-то перед тобой виновата. Я не понимаю: в чем моя вина? Я тебе вопрос, а ты мне сразу втык…То зачем предложили, то почему не предложили. То дура, то не дура! Ты уж определись.
- Вынес мне весь мозг!- бросая трубку, Лара ту же набрасывалась на кого-то из молодых сотрудников, вынося мозг уже им, иногда задевая и своих учителей, и руководителей отделов.
- Никакой субординации и уважения! Поспокойней, пожалуйста! – но пытаться остановить ее было бесполезно.
Лара не замечала, что разговаривает с точно такими же пренебрежительными интонациями и выражениями, как только что с ней разговаривал Елисей… Цепная реакция или что это такое? Делать постоянно в таких случаях замечания и учить? Но не детский же сад… «Выпрямили детки спинки, положили ручки на коленочки…»  Или разговаривать и отвечать ей в таком же ключе, передавая эстафету негатива дальше? Мили пыталась не обращать внимания, но иногда не выдерживала и просила попридержать эмоции и далеко не литературные выражения. И не потому, что ханжа. У всех бывает плохое настроение и частенько хочется девятиэтажно ругнуться, но, когда люди постоянно разговаривают в таком стиле, забывая об окружающих, это уже как-то, по меньшей мере, неуважительно… Неуважительно по отношению к самому себе, не говоря уже о ком-то еще. Если бы разрешение любой ситуации зависело от того,  чтобы найти виноватого, а порой и не виноватого, а того, кто не может дать отпор, и посильнее его оскорбить, переливая на него  все то, что только что вылили на тебя… Получалась этакая ролевая игра «Передай другому»,  и главное правило этой игры - утопи ближнего и положи сверху камень потяжелее.
Холодная офисная война? Войну легко развязать, но в условиях войны не все выживают. Как правильно повести себя в ситуации, когда самому плохо? Перейти или не перейти черту, за которой боль, страдание и унижение другого человека? Прав или виноват этот человек, но когда, кто и кому дает право сделать другому больнее, этак ненавязчиво оскорбить, а если в ответ еще и никто не реагирует, то раз за разом пытаться подцепить и вывести на конфликт, уже, возможно, не так открыто, а ёрничая или выказывая излишнюю любезность, в ответ на призыв к уважению сотрудников? Ах, вы такие культурные?! Нате вам культуру!
- Уважаемая,  а не соблаговолите ли вы подать мне расходные нормы, которые вы изволили намедни распечатать… Ах, огромное спасибо, вы так любезны! – что-то в этом роде.
- Ехидство ваше неуместно, милостивая сударыня! - только и хотелось сказать в ответ.
Причем при отсутствии на работе одной из менеджеров по причине  отпуска или по какой-то иной причине другая вдруг становилась «душкой», излишняя вредность и  напряжение, видимо, уходили в работу, или, быть может, негативные моменты не находили поддержки и отклика со стороны других сотрудников.
Важно в разгаре драки не раздуть огонь, а загасить его. Кто-то должен сдержаться, остановиться, но не произойдет ли на этом ком-то короткое замыкание и не перегорит ли предохранитель в какой-то момент? Физика… Скачок напряжения  должен привести к опасному  и порой непредсказуемому результату.
За долгое время работы Мили сменилось много людей, на которых приходилось тратить силы и время, обучая премудростям и специфике текстильного производства для рекламных компаний, раз за разом объяснять, как сделать расчет и куда позвонить уточнить стоимость, наличие или сроки и условия поставки материалов под заказ; что такое пукля, кедер, фастекс, хольнитен..; в чем разница, не видная на первый взгляд, между тканью нейлон и полиэстер; чем полартек отличается от флиса, а рибана от кашкорсе; какой вид и степень мятости может иметь ткань в рулоне, кипе или пачке, какие виды пропиток и отделок бывают на тканях; чем войлок отличается от фетра и почему на шерстяном нельзя делать сублимацию, а на синтетическом можно, но ширина при этом должна быть не менее 150см ; что еще может иметь в виду заказчик, когда ему нужна сумочка из конопли, а вот когда ты найдешь именно такую ткань, то наконец-то поймешь, что такое стиль Хемп и почему у одних поставщиков липучка называется липучкой, а у других она велькро, а суть при этом одна и та же и т.д. и т.п... Уходили люди,  достойные и понимающие процесс работы, уходили и те, кому было сложно понять принцип работы  «Пойди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что, но попадет тебе в любом случае». Мили раздражала реклама, но реклама была частью ее работы и ее зарплатой. Реклама, конечно же, двигатель торговли, но если бы качество и цена рекламируемых продуктов соответствовали информации, содержащейся в рекламе,  а также запросам и требованиям, предъявляемым к одноразовым, никому, по сути, ненужным изделиям, участвующим в рекламе: разноцветным флаерам, захламляющим почтовые ящики и летающим по лестничным клеткам в подъездах; всевозможным сумочкам и кошелёчкам, валяющимся в кладовках людей - выкинуть жалко и применить некуда... Колпачок или юбочка для бутылки, шапочка для яйца, полотенце для вытирания слюней собаки и подвязка на ногу коня... Нет ли какого-то  более полезного применения миллионным затратам, идущим на манипулирование вкусами и эмоциями людей?
- Пока кто-то сходит с ума – у нас есть работа! – сказала как-то главный технолог предприятия, придумывая очередной текстильный  выкрутас для заказчика, уверенно обозначив смысл нашей работы.
Реклама, реклама, реклама…«Пейте пиво «Любимое»,  и у вас всегда будут друзья!» - да-да, все дело именно в пиве, по-другому вам друзей не найти. А менеджер  - самый главный человек в производстве продукта, не пахарь и не пекарь, не швея и не токарь, не конструктор и не технолог – именно менеджер!  Получается, что если менеджер не даст пинка пахарю, то пахарь не вспашет поле и не посеет зерно? Но, с другой стороны, хороший менеджер может продать услуги не всегда самого лучшего пахаря...  У каждого своя роль и задача. Кто-то пашет, кто-то идеи генерирует, кто-то продает, кто-то руководит, кто-то учит, кто-то лечит,  а кто-то пляшет и танцует… Но нужен ли пинок пахарю? И кто все-таки главный в этом процессе, кто заслуживает большего уважения, преклонения и достойной зарплаты, и имеет ли кто-то из участников этого  процесса от производства до продажи и потребления право демонстрировать свое неуважение к кому-либо из участников этой операции?
Мили вспоминала с улыбкой и еще каким-то непонятным и неприятным чувством ситуацию, когда, подбирая материалы для одного из многочисленных проектов, обнаружила, что образовалась цепочка менеджеров, ожидающих, когда Мили найдет и предложит варианты по нестандартным и не совсем ходовым тканям. Словно в анекдоте: Мили, подыскивая и уточняя сведения о возможностях поставок той или иной ткани, передавала информацию Ларе, Лара, добавляя от себя возможности нанесения логотипа на этом материале, передавала информацию Елисею, эта информация через Елисея или Лару передавалась помощнику менеджера одной их крупных рекламных компаний, помощник менеджера передавал информацию ведущему менеджеру, ведущий менеджер докладывал руководителю проекта, а руководитель проекта сообщал уже непосредственно заказчику рекламной продукции. Заказчик водил носом и говорил: «Не хочу!», или «Дорого!», или «Слишком блестит!», или «Слишком шуршит!», или «Оттенок не тот!»,  или «Плетение простовато!», или «Сроки поставки велики!» и т.д. и т.п…  Информация шла уже в обратном порядке, доходя до Мили. И вся эта честная компания, возложила на Мили почетную обязанность что-то еще (никто не знает что) предложить и в кратчайшие сроки доставить максимально дешево и максимально качественно… и еще сделать плановые расчеты себестоимости на все виды предложенных материалов…
Мили умела разбираться и со снабжением,  и с экономическими расчетами, и с программой, и других обучать могла, и раскроить, и пошить, если надо… Утеплиться и в 30-ти градусный мороз съездить в командировку, а потом принарядиться и съездить на Международную текстильную выставку в столицу… А еще, как и у большинства женщин во всем мире, у нее была почетная обязанность приготовить обед, убраться в доме, сделать с ребенком уроки, почитать, проверить английский и французский, которых она не знала, послушать рассказ ребенка про моллюсков, узнать о пищеварительной системе кольчатых и прочих червей  по биологии; заполнить таблицу дат и событий, повлекших за собой Великую французскую революцию и взятие Бастилии;  написать доклад по географии о рельефе дна Северного Ледовитого океана или о движении водных и воздушных масс в Индийском океане; по обществознанию разобраться с пирамидой Маслоу и понять наконец-то для себя, каковы же они - наиболее важные потребности человека… А если ребенок далеко не вундеркинд, то раз за разом самой ковыряться   в физике, геометрии и алгебре,  помогать писать сочинение по произведениям Некрасова о тяжелой жизни народа или разбираться в отношениях Дубровских и Троекуровых и размышлять  вместе с сыном, почему Троекуров был такой гад и не давал спокойно жить своему соседу, и чего ему не хватало в жизни и т.д. и т.п., а в выходные отвозить Егора на соревнования или организовывать культурное мероприятие... В свободные дни, которых бывало не так много, Мили с Егором покупали однодневные туры и путешествовали по близлежащим городам и посёлкам, посещая музеи и усадьбы знаменитых людей, или совершали паломничество по святым местам... Или нужно было бросить ребенка и заняться своей личной жизнью и пусть будет так, как будет? И ругаться ли на ребенка, когда он принес двойку по биологии за то, что не смог ответить и рассказать про все части моллюска, когда сама, слушая чтение параграфа по этой теме и потом задавая вопросы сыну, про этого моллюска ничего не могла вспомнить.
Старалась и делала все для Егора, как могла, понимая, что сил уже никаких нет, и времени катастрофически ни на что не хватает, срывалась, покрикивая на сына, а потом плакала ночами, потому что понимала: нервы ни к черту, надо сдерживаться, а сын - это главное в любой пирамиде!
Мили любила общаться  со своей крестницей. Алина - старшая дочь сестры - умница и красавица, участвовала в различных олимпиадах и конкурсах по иностранным языкам и иногда обращалась за советом и помощью в подготовке какого-нибудь проекта или презентации. И тогда они сначала по телефону обсуждали идею той или иной темы, а потом уже собирались у кого-нибудь дома и писали сценарии, делали по ночам микрофильмы, предварительно снимая небольшие городские сюжеты или используя фото и видео из своих многочисленных путешествий. Вместе собирали информацию в интернете на заданную в конкурсе тематику, обращались к многочисленным друзьям и родственникам, просили их прислать фото и видео о разных городах страны, а потом монтировали небольшие ролики, например "Что бы вы рассказали иностранцу о том или ином городе?»
- Я знаю, что существует неоднозначное мнение о нас! - говорила Алина по сценарию в камеру. Делали по нескольку дублей, как в настоящем кино, выбирая разные ракурсы и фоны городских пейзажей.- Но я люблю свою страну  и горжусь ею, думаю, как и любой житель планеты гордится своей! А барьеры и непонимание создаются искусственно, по непонятным мне причинам... Приезжайте в гости на задушевный разговор за чашечкой чая! - А потом Алина делала переводы-рассказы или субтитры на французском или английском языках.
Сообща рисовали газету к какому-нибудь празднику с фотоколлажами и переделанными стихами и песнями или придумывали приветствие команды, когда случались выездные мероприятия...  Сыну Егору такие вещи не очень были интересны, хотя он мимоходом давал иногда девчонкам толковые советы или сопровождал их в "киноэкспедициях", но все же больше времени он проводил на соревнованиях, или общался с друзьями, или помогал деду по мужской части домашнего хозяйства и, как казалось Мили, слегка ревновал, когда его двоюродная сестра заезжала к ним и увлекала его маму своими мероприятиями. Мили понимала Егора и была уверена, что и он поймет ее. Видя блеск в глазах и искреннее желание племяшки что-нибудь сотворить и оформить эти творения, Мили не могла ей отказать и с удовольствием чем могла, тем и помогала, что могла, то и придумывала, пусть и не всегда удавалось занять какие-то призовые места. Приятно, конечно, когда твою работу оценят, но бессонные ночи имели свой особый потаенный и более глубокий смысл:  Алине и Мили нравился сам процесс подготовки мероприятия, и дорогого стоило само общение во время этих подготовок, давая возможность раскрыться Алининым талантам и понять, что может быть девочке интересно в дальнейшем и как-то определиться с профессией. Возможно, это останется просто приятным воспоминанием, радующим тем, что рядом всегда есть мама и близкие люди, к которым она всегда может обратиться в любую минуту своей жизни и при любых обстоятельствах.  В такие моменты Мили вспоминала школу и участие в конкурсе "А ну-ка девушки",  когда не без ее участия одноклассницы переделали сказку "Волк и семеро козлят" и сыграли ее в рамках конкурса. Козлят в их переделанном произведении, правда, было всего трое, и по сценарию Коза изменяла Козлу с Волком. Вот такой "злободневный" подростковый школьный спектакль родился у старшеклассниц:
-Я, Коза, тебя любил,  дом, детишек всегда чтил! Ты же с Волком тут гуляла, дом, детишек забывала. Изменяла мужу ты небывалой красоты!- так страдал главный герой, и именно Мили досталась эта главная роль - роль Козла. Ее сестра, которая училась в этой же школе только двумя годами младше, тогда сказала, смотря удивленными и восхищенными глазами на свою старшую сестру:
- Никогда не думала, что ты так можешь!
  А учитель физики по  фамилии Козлов, имевший троих детей, обиделся, увидев, видимо, себя в этом спектакле. Девочки ничего такого не имели в виду и пародию на него не хотели сделать. Только после спектакля, после того как физик, будучи членом жюри, поставил им единицу за этот конкурс и вышел из зала, а остальные судьи поставили высшие баллы, под бурные аплодисменты зрителей девочки поняли, что намек-то был очевидный. Но между тем у Мили всегда была пятерка по физике и даже на выпускном экзамене по этому предмету, когда Мили растерялась и до истерики никак не могла решить задачу из билета, учитель аккуратно и незаметно помог ей. В результате физика в аттестате имела статус «отлично»! Был ли какой-то в этом смысл и нужна ли вообще была эта пятерка по физике - это другой вопрос. А вот куда идти дальше учиться после школы,  Мили не знала. Мед, пединститут или политех? Одно она знала точно: бухгалтером она быть не хочет... Но почему-то пошла учиться именно на экономический... И закончила его с красным дипломом, хотя до последнего не понимала, что она делает на этом факультете... И как сложилась бы жизнь, если бы она послушала свое сердце... Но сердце в момент принятия решения говорило лишь о том, чего оно не хочет, не делая даже малейшего намека на то, чего оно на самом деле желает. И своей ли дорогой пошла в результате обладательница этого сердца?
  - Экономика - это же всегда  престижно и востребовано в обществе, - говорили родители.
  У родителей задача не просто вырастить, накормить и одеть детей, но порой и принять за них решение, когда ребенок не имеет представления о жизни.  Не все дети раскрывают свои таланты, не все четко знают, чего хотят. Как правильно сделать выбор за самого близкого человека? Как важно и ответственно разглядеть в своем чаде искру, не затушить ее волевым решением, а подсказать правильный путь?
Диплом экономиста, в отличие от пятерки по физике, пригодился в нынешней ее работе. Пригодился, но и принес дополнительную головную боль. Раз умеешь делать плановые экономические расчеты и знаешь бухгалтерскую программу, значит еще к основным обязанностям - отделу снабжения - поручим и калькулировать  себестоимость изделий...
Когда-то поэт красиво описывал женщину с богатырским характером, обходящуюся без помощи мужчины:  "Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет", но женское ли это дело?.. Мужчины, вы где? Коли дамы должны спасать ваши горящие "избы"? Да и в сутках, к сожалению, только 24 часа...  И тот же писатель, уже жалеючи слабую половину человечества, писал: «Доля ты!.. долюшка женская! ... Не мудрено, что ты вянешь до времени…». Плохо не иметь возможности в конце неугомонно-насыщенного дня положить голову на родное плечо и почувствовать одобрение и поддержку, позволить себе быть слабой, но одновременно сильной, потому что защищенной. И как здорово понимать, что не все решения придется принимать самой единолично, что есть рядом сила сильная, которая поднимет и понесет над всем, согреваемая и ее теплом... Почувствовать себя просто любимой, желанной без всяких условностей - не это ли женское дело? Но, увы, когда в голове мысли только о том, что ты должна и ты обязана, но тебе не обязан никто, расслабиться не получалось, а вместо силы поддерживающей и понимающей на пути встречалась в основном глухая стена... Вот и приходится "коня на скаку» тормозить и спасать все время "горящую избу", то одного, то другого "коня"…
- А вот кто-то найдет! – говорил Елисей, когда не удавалось что-то найти или все предложения никак не устраивали заказчика. «Поддержать» он умел в нужный момент… Вместо конструктивного и объективного диалога или совета он одной этой фразой включал в Мили демона. И тогда она была дьяволицей, хотели - получите свою долю правды.
- Я как выжатый и вымоченный лимон, а где его место? Только на помойке... Ты прав, кто-то найдет, но этот кто-то, видимо, не нашел многое для других заказов, которые получили мы... Посоветуй, подскажи, натолкни на мысль. Или уволь, или сам найди путь решения проблемы. Или возьми на работу специалиста из тех, кто нашел уже или найдет то -  никто не знает что, за воротами же много людей в ожидании очереди к тебе. (Руководители почему-то очень любят эту фразу про очередь к ним за воротами.) Я ничье место занимать не желаю и делаю все от меня зависящее и даже сверх моих возможностей и сил... Если кто-то считает, что я не дорабатываю, то "флаг ему в руки". Но из тупика не выйти, если  обвинять вместо того, чтобы искать сообща путь.
- Достали уже эти ваши бабские эмоции...
- Бабские? Ну, да! Бабские... Только не наши, а ваши эмоции... Всегда легче оскорбить и обвинить кого-то, когда сам не в состоянии это сделать... Особенно если перед тобой, выражаясь твоими словами, бабы, а не команда байкеров...
Бесполезные разговоры и упреки, никак не мотивирующие и не сказывающиеся на качестве работы, только отнимали последние силы и последние капли уверенности в справедливости и значимости собственной жизни.
- Не слишком ли я много на себя взяла? – частенько думала в ночи Мили, прокручивая песню Бориса Гребенщикова, когда перегруженный информацией и событиями мозг не хотел отключаться, не давая Мили возможности  заснуть.
Песни нелюбимых, песни выброшенных прочь,
Похороненных без имени, замурованных в ночь.
Песни перечеркнутых, песни сброшенных на лед
Песня больше не нужных звучит, не перестает.

У нас хорошая школа - прикуривать от горящих змей,
Вырвать самому себе сердце, чтобы стать еще злей,
Держать голову под водой, не давать делать вдох,
Обламывать лезвие после удара, "потому что с нами Бог"!

Наступи на стакан, если он выпит.
Голову в петлю  - и с вещами на выход.
Господи, открой мне тайны бытия,
Посмотри мне в глаза и скажи, что это воля Твоя...

Можно долго ждать Солнца, глядя слепыми глазами в зенит.
У нас внутри был хрустальный колокольчик,
На него наступили, он больше не звенит.
Эта музыка старее, чем мир, она нелепа и смешна,
Но я буду танцевать под нее, даже если она не слышна.

Ласковой душе - железное платье,
Кровью на песке - "Все люди братья"!
Мне больше не нужны эти тайны бытия,
Посмотри мне в глаза и скажи, что это воля Твоя!

Когда все только начиналось и компания пыталась развиваться, делали небольшим и дружным коллективом все, что было важно именно в данный момент, людей лишних не было: искать новые материалы - так искать; кроить – так кроить; считать - так считать; выворачивать сумки, обрезать и ожигать нитки; грузить фуру в пять утра - значит именно это важно в данный момент... Никто не спрашивал о должностных инструкциях, и никто не выяснял,  чья это обязанность…
- Вы потерпите! Все будет хорошо, и мы прорвемся! – твердило руководство.
И  прорвались, и предприятие заработало и понеслось на всех парусах в бизнес-пространство, заняв свое место в швейной индустрии, но стало ли лучше? Да, возможно, стало лучше, когда появилась прибыль! Наняли новых людей, разгрузив основной состав, но, видимо, не объяснили вновь пришедшим, что их задача не мозговымывательство других сотрудников, а генерирование и осуществление новых идей и технологий. Руководство, дожимая старый состав коллектива, скорее всего, не понимало или не в состоянии было донести до нового поколения сотрудников, что теперь  их задача - двигать производство вперед, опираясь на ранее наработанный опыт.
- Возможно, глаз уже замылился, - пытаясь этой фразой вроде бы поддержать старый состав работников, говорил один из учредителей, когда что-то никак не удавалось решить или найти.
- Возможно, в таких условиях и при таком отношении и мозг замылится!- хотелось продолжить его фразу. - Ищите, берите людей, развивайте их, поставьте перед ними цели и задачи, учите их работать так, как вам хотелось бы, чтобы они работали, но призовите их и уважать рядом творящих ... Переманивайте тех, кто может и умеет, и  "будет вам счастье" и польза для предприятия ...
---
Люди приходили, и люди уходили. Реклама оставалась рекламой. А работа оставалась работой, и делать ее надо было качественно, независимо от эмоций, отношений и предпочтений...
И вечный бой!
Покой нам только снится…
Как говорится: «Кто везет - на том и едут»! Внедряя новые разработки, пытаясь систематизировать базу данных производства в современной компьютерной программе (хотя это не было ее прямой обязанностью), Мили встретила массу негативных высказываний в свой адрес, так что не раз хотелось все бросить. Никто ее не просил  и не доплачивал за ночные тестовые прогоны программы с целью описания ошибок на исправление программисту, но ведь она старалась не только для конкретных людей, а для общего успеха, облегчения и ускорения производственного процесса. «Раз родилась идея и была возможность ее осуществить, почему бы не сделать?» - рассуждала она. Это, видимо, тоже подходило под разряд «вывернутой логики» отдельно взятых одержимых, или еще их называют «озаренных» людей», а может, это просто увлеченные своей работой люди, которые пытаются что-то изменить, усовершенствовать  или хотя бы предложить к рассмотрению свои идеи, а окружающие удивляются и спрашивают:
- Тебе что, за это доплачивают?
- Нет.
- А зачем тогда тебе это надо? Какой твой в этом интерес?
Как объяснить этим людям, Мили не знала. Какой ее был в этом интерес? Производство расширялось, модельный ряд изделий увеличивался. В старой программе при таких темпах и огромной номенклатуре материалов работать было уже не очень удобно да и опасно, так как любой малейший сбой или ошибка могли привести  к потере огромного количества информации. Но все привыкли работать в старой программе, сдвинуть инертных сотрудников и заставить их научиться пользоваться новой базой стоило огромного труда, сил, времени и главное - эмоций… не всегда позитивных и поддерживающих. Для Мили создание новой программы было как рождение ребенка. Она готова была защищать ее как тигрица. И такое порой испытывала  желание материться при любом возражении нежелающих воспринимать ее детище, что готова была схватить за волосы и двинуть особо возражающих лицом об стол. В такие минуты, представляя мысленно картину кровавой расправы, Мили спокойно внешне, но закипая всеми своими внутренними органами, пыталась, прикрыв глаза и опустив голову, глубоко вдохнуть воздух и продолжать объяснять, каким путем лучше пойти, чтобы получить ту или иную информацию или сделать необходимый отчет. Она давно просила руководителей найти возможность совместно с программистом создать новую систему, надежную и оперативную, тем более существовала масса готовых программ, которые нужно только подделать и переделать под необходимые условия и настроить под конкретное производство.
- Это неудобно, это никому не нужно, - кричали некоторые коллеги.
- Вы еще не попробовали и даже не попытались разобраться, а вам уже неудобно! -  успокаивала их Мили. – Полноценно система заработает только тогда, когда совместными усилиями будет осваиваться и пополняться информацией. Быстро и легко только кошки родятся.
Только спустя некоторое время, когда программа начала полноценно функционировать, база данных была заполнена и все, слава Богу, научились ею пользоваться, кто-то сказал:
- Спасибо! Как хорошо, что мы это сделали!
«Мы это сделали», конечно же, мы! – думала Мили, вспоминая свои бессонные ночи и разговоры за ее спиной.  Да, спасибо - это хорошо! Только потраченные нервы на преодоление сопротивления никто не вернет. А со временем вряд ли кто вспомнит, как все начиналось, и кто был этот «мы». И не сбросят ли тебя со скалы, когда силы твои иссякнут?
Мили была глубоко признательна программисту, который выслушивал ее вновь родившиеся идеи, раз за разом переделывая ранее сделанное. Спокойно обсуждая и понимая иногда излишне эмоциональные Милины предложения, он воплощал ее производственные мечты. Общаясь с ним, Мили отчетливо понимала, что не все решается криком, недовольством и взаимными упреками. Немного поддержки и понимания со стороны, по сути, чужого человека  - и все получалось, и хотелось обсуждать, предлагать и преодолевать сопротивление не желающих в этом участвовать, и в результате все задуманное получилось и заработало. Профессионализм? Да, в первую очередь профессионализм программиста. Но когда ты не находишь точки соприкосновения с профессионалом, то профессионализм как таковой может не иметь смысла сам по себе.
Лара и Элла были не первыми, а может, и не последними из тех, кто приходил и уходил с этого участка работы, и наличие общей базы данных гарантировало наличие и сохранность информации независимо от конкретного сотрудника. Вновь пришедшим сотрудникам и вовсе сложно было с ними ладить. Все люди разные, у каждого свой предел и свои возможности. Новым людям нужно освоиться, а если постоянно унижать и обижать своих коллег, которые не могут выполнить какую-то работу, то пользы это никому не принесет. Ни человек не станет работать лучше, ни дело от этого не выиграет. Придется искать новых людей, способных выполнить поставленные задачи, либо учить, поддерживать и направлять тех людей, которые есть. Именно направлять, не унижая и не затрагивая какие-то их личные качества. Каждый человек -  специалист в своей области, но специалисты на пустом месте не рождаются, и решение иногда долго не приходит.
Лара и Элла, в общем-то, были неплохие девчонки – веселые, грамотные, желающие и умеющие работать. Возможно, общение с  руководителем и сделало их такими нетерпимыми к чужим слабостям и ошибкам. К тому же за чужие ошибки больше всего попадало им, но это не давало право оскорблять или поучать в уничижительной форме коллег.  И получалось это у них  вроде не со зла, а в силу  характера или каких-то обстоятельств…
- Мы не злобные! – говорили они в один голос. – Обстоятельства вынуждают!
- У всех обстоятельства, у каждого своя правда, у каждого своя болячка больнее болит и у каждого характер! – отвечала им Мили. – Что теперь, поубивать всех? У меня тоже обстоятельства, и у технологов обстоятельства, и в бухгалтерии годовой отчет, у них тоже дебет с кредитом не сразу сходится ... И дома у каждого обстоятельства... Обстоятельства можно под любую ситуацию придумать и подобрать, любую гадость прикрыть обстоятельствами. И что делать? Всем  начать обвинять всех в своих и чужих обстоятельствах, не всегда удачно сложившихся? Суета и поучения никому не нужны, одергивайте себя, когда появляется желание быть воспитателем на работе. И кто кого должен воспитывать, ссылаясь на эти самые обстоятельства? Только каждый сам себя... А коллег нужно выслушивать, поддерживать, помогать и объяснять им, если есть возможность. А нет возможности или желания спокойно обсудить ситуацию, отойдите со своими обстоятельствами и воспитанием и наблюдайте издалека  или покажите пример и сделайте сами все грамотно, правильно и быстро. Не нужно доводить ситуацию в отношениях до абсурда. Никто не плохой и никто не хороший, каждый считает себя правым, не желая уступать, но это не выход, надо как-то искать совместные пути и уметь  промолчать, когда очень хочется покритиковать работу коллег!
Все сотрудники общались с деспотичным и нетерпимым Елисеем Евгеньевичем, но от этого не накидывались друг на друга с желанием разорвать на мелкие кусочки. Наоборот, пытались сплотиться, понять и поддержать друг друга. «Один в поле не воин», каждый зависит от работы товарища. А когда сложно общаться, испытывая негативные чувства к коллегам,  на пользу ли это общему делу? В коллективе, как и в семье, если нет уважения и взаимопонимания, нет выдержки и умения услышать партнера, это ведет к разрушению. Должно быть  или соглашение о соблюдении интересов сторон для продолжения дальнейшего совместного движения, или развод и увольнение. Задача руководителя -  направить, подсказать, найти путь решения  проблемы, а не отыскать в первую очередь виноватого и натравить одних сотрудников на других. А Елисей, казалось, будто специально подливал масла в огонь.
Разгоревшись на профессиональной почве, конфликт начинал переходить в противоборство личностей, люди, зверея от общения с руководителем, в дальнейшем готовы были наброситься друг на друга при малейшем, самом безобидном вопросе - это уже клиническая ситуация, и лечение требовалось всему коллективу.
У каждого человека свой ритм, свой путь решения задачи, свой взгляд, и важно не посмеяться над человеком, предлагающим свое видение на ту или иную ситуацию, а поддержать и направить в нужное русло… Проконтролируй, но защити людей, на тебя работающих. Ты хозяин! Ты в большой степени зависишь от здоровья своего производства, только взаимное уважение, поддержка и понимание в коллективе будут являться движущими силами на пути к успеху. Никто не может знать всего, но нельзя не ценить того, кто стремится узнать больше, кто обеспечивает успех твоего предприятия, возможно, путем проб и ошибок, но порой из абсурдной, на первый взгляд, идеи можно извлечь крупицу смысла и развить эту крупицу до теории Эйнштейна… Разумный руководитель так и сделает: увидит искру в своих сотрудниках и направит ее в нужную, в первую очередь ему, сторону, а неразумный руководитель или засмеет и отвергнет эту идею, или сделает  и скажет так, что предлагать ему что-либо никто больше не захочет… и из искры не разгорится пламя…  Сколько таких потухших, талантливых огней ходит по свету… И где мудрые руководители, думающие не только о своем собственном «я», но умеющие прислушиваться даже к серым, неприметным мышкам, живущим в общежитии и не имеющим дачи за границей?
---
Подруга Мили частенько любила повторять, что в определенных ситуациях надо отпускать себя и однозначно включать стерву, иначе будет накапливаться негатив. Но стервозность даже если и случалась, то не приносила удовлетворения. Хотелось по-человечески общаться… Однако некоторые люди человеческое отношение считают за слабость… Естественный отбор, видимо, в любом виде и в любом месте:  в лесу, в пустыне ли или в офисе - требует жесткости и агрессивности…
Как-то криво в жизни получается. У кого-то права, а у кого-то исключительно обязанности…Кто-то всегда прав, а кто-то всегда обязан… И правые не всегда хотят понять обязанных, а обязанные в какой-то момент начинают сопротивляться правым или сомневаться в их правоте. Терпение - оно же не бесконечно… И пока одни не научатся уважать, понимать и помогать взаимно другим  – всегда будет складываться Революционная ситуация, господа!!! Независимо от того,  коллектив это, семья или государство…
---
- Зачем ты это предлагаешь?- раздался крик ворвавшегося в кабинет Елисея Евгеньевича. Казалось, что он сейчас затопчет всех ногами. Бросив подборку материалов на стол, повторил еще раз:
-  Что ты предлагаешь? Кому это надо?
- Я подумала…- пыталась сказать Мили, но ее  не хотели слушать.
- Кто дал вам право думать? - стуча себя по голове, кричал Елисей. – Мозги- то  есть?
Он всегда так себя вел, если сотрудники предлагали что-то, чего он не понимал, или если было какое-то отступление или дополнение к запросу заказчика. То почему вы не подумали, то кто вам дал право думать. Что ни сделай, все не то и не так.  Это было не первый раз, должны бы привыкнуть к такого рода высказываниям. Все время хотелось его спросить: «Молодой, высокий, красивый, успешный, свободный! Образованный! Почему такой злой?»
- Я подумала, - продолжала Мили, но комок подступил к горлу, - что если заказчик не знает наверняка, чего он хочет, то я могу на свое усмотрение сделать расширенное предложение, тем более оно экономически более выгодное и менее проблематичное в плане производства.
- Что вы о себе думаете? Кому нужно это дерьмо?
- Это не дерьмо. Но если вы так считаете, то можете отправить заказчику из предложенного мною только то, что считаете нужным. Я же не отправила проект без вашего согласования, - обычно все общались друг с другом и с руководителем на "ты", но в подобных ситуациях Мили переходила  на "вы", хотелось соблюсти дистанцию хотя бы подобным образом.
- Отправляйте все. Нет времени разбираться. Люди, живущие практически в общежитии, хотят что-то предложить от себя людям, у которых вилла на Мальдивах! - он вышел, хлопнув дверью.
У Мили было ощущение, что дверь хлопнула по ней. Она понимала, что у любого хозяина и руководителя задача - вытянуть все соки из наемных людей, всеми правдами и неправдами, любыми способами и средствами заставить, надавить, пнуть, показать, где чье место, но никак не поддержать почему-то… Ссылаясь на то, что для этого есть специально обученные люди.
- Причем тут Мальдивы?- только и подумала она, других мыслей не было.
Приходилось сжимать оставшиеся капли разума в кулак, заставляя себя сосредоточиться и продолжить работу. Времени не было, на очереди были следующие, и следующие, и следующие заказчики ... И нужно было снова что-то придумывать, и подбирать, и предлагать, и просчитывать. Каждое коммерческое предложение как новый экзамен, до истерики, до дрожи во всех органах, только рядом не было учителя, который бы незаметно и аккуратно направил, подсказал и поддержал. Только суровые экзаменаторы, которым нужен четкий и однозначный ответ, но, к сожалению, эта работа не имела четко заданного алгоритма, как в алгебре или физике, а скорее, подразумевала некое  правило, состоящее из одних исключений... И сколько бы теорий ни подводили под это правило на практике, порой складывалось с точностью до наоборот...
Проект с подборкой материалов и расчетами отправили в том виде, который подготовила Мили.
Она не спала всю ночь, проверяя расчеты и думая в очередной раз, что вызвало такую бурю негативных эмоций со стороны руководителя. Почему-то все время искала причину в себе, а надо бы было поискать ее в других  и не принимать так близко к сердцу неадекватных людей.
На следующее утро по дороге на работу Мили почувствовала себя плохо, словно ей перекрыли кислород и кто-то безжалостно и равнодушно пронзил тупым предметом сердце. Выйдя из душного автобуса, она села на лавку, занесенную снегом. В панике дрожащими руками она пыталась звонить, но как назло никто из близких не брал трубку. В итоге за ней примчались на машине главный бухгалтер и начальник производства, с которыми она работала с начала образования предприятия. Они отвезли ее в больницу. Как оказалось, это не сердце, а нервный срыв. Четыре года без отпуска, работа по 12-18 часов в день сделали свое дело. Никто, кроме нее, не видел усилий, приложенных и отданных делу. Каждый видит только свой труд, и чем больше молчишь, пытаясь в чем-то спокойно разобраться, стараясь не растрачивать энергию  на никому ненужные телодвижения,  энергию, которой и так не хватает в нашем бешеном мире, тем легче, видимо, люди делают выводы, что ты вообще не работаешь и не всегда понимают, чем ты вообще занимаешься. Надо кричать, побольше суетиться, действовать всем на нервы, подчеркивая каждую сделанную тобой мелочь - вот тогда все увидят: человек работает, какой важный человек!
- Ты что такая спокойная? - спрашивала периодически Лара у Мили, наверное,  ее задевало это спокойствие…
Что ей было ответить? Объяснить, как иногда хочется швырнуть все со стола и разбить кому-нибудь голову об этот стол? Или носиться, как она, крича, кто есть кто и где она всех видела? Видимо, так и надо заявлять о себе… Но не каждый так может и главное -  не каждый  хочет так заявлять о себе, демонстрируя тем самым свою загруженность и важность своей деятельности…
Нервный срыв как результат не заставил себя ждать. Мили предложили пройти обследование, и обнаружилась другая проблема. Анализы крови показали на наличие онкологии.
Мили лежала в больнице под капельницей, когда позвонили с работы и сказали, что заказчик утвердил именно тот проект, за который ей попало от руководства. И так было не первый раз.
---
Где реальность? Что происходит в ее голове… Ее сознание раздваивалось.
После таких видений Мили долго не могла прийти в себя, но, когда она возвращалась из небытия,  смотрела на Аамира с надеждой и будто просила  о помощи, в такие минуты он не знал, что делать, и тогда  приносил ей и себе чай. И они молча пили этот чай, он ничего не говорил, а она не могла ничего сказать. Но молчание - золото. И, как еще говорят, дорого стоит тот человек, с которым можно помолчать и услышать душу друг друга. Он чувствовал, как свет начинал теплиться в ее сердце и передавался ему, обогревая и его душу.
Возможно, в обычной жизни они прошли бы мимо друг друга и даже не обратили бы никакого внимания. Но судьба все расставляет по своим местам. И если сделать всего лишь шаг навстречу, то кто знает, что произойдет в следующую минуту... Важно найти место и точку, где ты будешь счастлив, а еще более важно не пройти то место и выйти именно на эту точку,  а не на какую-то другую. Компас и карта, возможно, помогли бы не сбиться с пути, но где взять такой компас и кто нарисует  эту карту, карту судьбы?  Только сам ты и нарисуешь ее. Как в спортивном ориентировании. Ориентировщики - люди, идущие по лесу, кто-то идет строго по азимуту, напролом, сквозь чащу и болото, кто-то ориентируется по условным знакам, передвигаясь по видимым тропинкам, обходя сложнопроходимые заросли и трясины,  а кто-то самый мудрый видит, где можно и нужно идти по азимуту, пусть даже напролом, а что лучше обойти. И это уже мастер, но мастерство не берется ниоткуда, оно достигается сложными и упорными тренировками, годами тренировок,  а еще подсказками и советами хорошего тренера. Так, возможно, и жизнь тренирует нас, заставляя преодолевать все новые и новые препятствия, припасая на пути разных тренеров. Каждый кого-то тренирует, воспитывает, поучает, не всегда оставаясь довольным результатами своих прямых или косвенных учеников, а возможно, дело-то не в учениках, а в том, что кто-то нас, а кого-то мы не сумели заинтересовать, или  не нашли  правильный подход, или некорректно поставили задачу, или сами не поняли, чего хотим от поучаемого - какого-то результата или возможности продемонстрировать свои знания и умения.  И кто-то не выдержит и сойдет с дистанции, а кто-то дойдет до конечного пункта и станет если не победителем, то, по крайней мере, не сошедшим  с дистанции. Это и будет его опыт. У каждого свой приз в итоге. Но у любой тренировки есть предел и мера. Перегруженный эмоционально и физически, организм начинает сначала намекать на это, а со временем, если намек не понят, то жестко мстить, крича о том, что пора прислушаться к его потребностям и позволить хотя бы ненадолго отвлечься от обязанностей и воспользоваться правом на "перекур". Жизнь, к великому сожалению, не бесконечна! Упорно двигаясь вперед, не пропустите маленькие подарки судьбы, допустите до себя простые радости, хотя бы иногда позволяйте себе расслабиться, устраивая своей душе пикничок с видом, быть может, на самое элементарное, но такое близкое вашему сердцу, и не потому что надо, а потому что хорошо...
---
По ночам Мили что-то говорила, даже кричала. Аамир вставал и подходил к ней, спящей, пытаясь разобрать ее слова, даже записывал, но, к сожалению, понять ничего не получалось. Иногда, сидя у ее постели и положив голову на край, засыпал, и когда она просыпалась, уже на рассвете, то долго смотрела на него и радовалась этой возможности изучить его в мельчайших подробностях.  Он был как большой ребенок: посапывал, «губки бантиком, бровки домиком», лишь морщинки в уголках глаз и седеющие волосы напоминали, что это взрослый мужчина, ей очень хотелось его обнять, растрепать его и без того растрепанные волосы… Что ей мешало сделать это? Она понимала, что он пришел, услышав,  возможно, ее ночные крики… Мили клала под голову руку, устраивалась поближе к нему, вдыхала его запах – легкий, еле уловимый и одновременно дурманящий запах пряных трав и специй. Аамир любил готовить всевозможные острые соусы, но это был запах не еды, а, скорее, знойного солнца, спелой травы, мощного дерева, уходящего в глубь земли своими корнями. И эта смесь ароматов вызывала легкое кружение и какие-то доселе неведомые чувства… Глубоко вздохнув, она закрывала глаза и безмятежно засыпала… Как младенец, чувствующий себя уверенно и спокойно рядом с матерью, ощущая ее тепло ... Кем он стал для нее?
---
Прошло почти полгода, как в доме Аамира оказалась волей судьбы Мили.  Они собирались на свадьбу Зиты. За два дня до этого события Зита попросила Аамира, чтобы Мили пожила у нее и помогла ей с предсвадебными хлопотами. Конечно же, он не мог отказать Зите. У Зиты собирались подружки и родственницы на девичник.
Подружки вместе с Мили украшала дом невесты яркими праздничными гирляндами из цветов, лампочек и фольги.
Под звуки музыки и разговоры родные и подружки разукрашивали национальными орнаментами руки и ноги невесты при помощи хны. Чтобы будущий муж крепче любил, свадебные узоры должны быть как можно темнее.
В этом ли именно заключается секрет счастья?

Процедура длилась почти весь день. Хотя Зита выходила замуж не в первый раз, слушала наставления старших родственниц с вниманием и почтением, иногда подмигивая Мили, и та понимала, что Зите хочется пошалить, но она должна соблюсти традиции и быть смиренной невестой.
Золотые украшения и красное свадебное сари,  расшитое золотыми нитями, ожидали своей очереди…
Женщины из семьи невесты на ужин пригласили женщин со стороны жениха. Вся доброжелательная компания песнями, танцами, тостами желала семейного счастья и благополучия невесте. Предсвадебная вечеринка длилась долго, женщины веселились от души. Мили, затаив дыхание, наблюдала за действом. Сердце ее учащенно билось, а мысли уносились к дому у реки…
---
В день свадьбы Аамир с Риши принарядились и пришли в дом Зиты. Зита была завидной невестой, в наследство от умершего мужа ей досталось неплохое хозяйство, и новый жених был не из бедных, да к тому же давно влюбленный в нее. Поэтому свадьбу закатили роскошную.
Для венчания соорудили маленький свадебный храм из пяти бамбуковых палок, которые сверху накрыли тентом. Внутри храма зажгли огонь, возле которого сидели молодожены. Один конец сари невесты был привязан священником к кушаку жениха, с целью объединить их навеки.
Брахман читал молитвы, пел священные мантры, молодые, произнося слова клятвы,  обходили вокруг огня семь раз. Отныне они муж и жена, что подтверждал мужчина, окрашивая красным синдуром  пробор и лоб невесты.
Аамир увидел Мили не сразу, а только когда уже началась церемония бракосочетания. Он не сразу заметил ее среди подружек Зиты и не сразу узнал, долго высматривая среди многочисленных гостей. Было видно, что Зита позаботилась о внешнем виде Мили. Та была непривычно ярко накрашена, украшения и традиционный индийский наряд были ей к лицу, волосы прикрыты свободным концом сари. Она, словно зачарованная, стояла в лепестках цветов, которыми сама только что осыпала молодоженов вместе с другими подружками невесты,  и смотрела в сторону Аамира  восхищенными, широко распахнутыми глазами. Он не мог отвести от нее взгляд - настолько она казалась ему прекрасной и необычной. Аамир же был гладко выбрит, вечно растрепанные волосы были аккуратно уложены под тюрбан. Удлиненный, расшитый затейливыми узорами светлый костюм-шервани придавал ему благородный вид. Он словно сошел с киноэкрана.
Это был волшебный сон. Красота индийских песен, разноцветные краски вокруг, яркие улыбающиеся и танцующие люди, обилие благовоний и цветов, музыка, шелест тканей, изысканные национальные блюда, церемония… что-то нереальное происходило вокруг, кружилась голова от всего происходящего.
«Я в сказке! Где реальность моей жизни? Здесь и сейчас или в полумраке ночных видений? - думала Мили на всем протяжении брачного обряда. - Я тут и душой и телом, но отчего же мне все больше кажется, что жизнь моя там, где блуждает во сне мое сознание?»
Когда все закончилось, Аамир, Мили и Риши возвращались домой. Риши плелся позади всех и без умолку говорил всю дорогу, делился сам с собой впечатлениями от свадьбы, ему было неважно, что на него никто не реагировал, ему просто хотелось говорить. Аамир распахнул костюм и снял тюрбан с головы. Встряхнув головой, освободил непослушные волосы. Ему не хватало воздуха. Он шел всю дорогу молча, был хмур и погружен в свои мысли. Отчетливо вдруг понял, что хочет сделать все, что возможно и невозможно, чтобы помочь Мили восстановить ее память и решить, что же им делать и как жить дальше. Мили шла на шаг позади от Аамира, и ее беспокоило его молчание. Он ни разу не оглянулся и не произнес ни одного слова за все время по пути к дому.
Они разошлись по комнатам, но ни Аамир, ни Мили не спали всю ночь. Мили прочитала во взгляде Аамира какую-то особенную сосредоточенность и решимость. Это ее пугало, она отчетливо понимала:  что-то должно произойти.
---
Утром Аамир собирался поехать в город  и решил взять с собой Мили. Вернулся из длительной поездки по миру его знакомый профессор-психолог, и Аамир хотел показать ему Мили, надеясь, что тот чем-то поможет относительно ее памяти.  Они ранее уже разговаривали по телефону об этом случае, и по приезде профессор обещал разобраться и по возможности помочь. Он обладал способностью к гипнозу и владел различными другими техниками, призванными облегчить  лечение такого рода заболеваний, связанных с психологическими и черепно-мозговыми травмами. В свое время именно он помог Аамиру разобраться в себе. Профессор читал лекции во многих странах мира, знал много языков, и Аамир был уверен, что тот обязательно поможет Мили.
В городе Аамир и Мили сразу поехали в клинику. Аамир всю дорогу был задумчив и несколько рассеян. Он то включал, то выключал магнитолу, что-то искал в бардачке, но не находил это что-то. Мили понимала, что не сегодня-завтра решится ее судьба.
Профессор был очень доброжелателен. Он внимательно в очередной раз выслушал всю историю, рассказанную Аамиром.  Предложил тому подождать в коридоре, но Аамир отказался, сказав, что он будет присутствовать. Тогда профессор попросил пересесть его подальше и, чтобы ни происходило, ни в коем случае не разговаривать и не вмешиваться.  Удобно устроив Мили на диванчике, он принялся колдовать над ее памятью. Она закрыла глаза и погрузилась в гипнотический сон…
---
И  в какой-то момент она вдруг отчетливо произнесла:  «Что со мной?»
- Это русский язык, - спокойно сказал профессор, посмотрев на Аамира.
Аамир, поднял на него глаза, но посмотрел куда-то сквозь профессора. Было непонятно, о чем он подумал в данный момент и что увидел за психологом. 
Профессор учился в молодости в Москве и теперь читал иногда лекции в России. Он хорошо знал несколько языков, в том числе и русский.
А Мили рассказывала и рассказывала, профессор задавал ей вопросы  на русском и переводил для Аамира:
- Откуда вы и как попали в Индию?
- Я из небольшого города в России. Он недалеко от Москвы.  Все началось с нервного срыва. Я часто просыпалась ночью от удушья, мне не хватало воздуха, казалось, что болит сердце и я сейчас умру. Однажды после очередной неадекватной ситуации на службе  по дороге на работу я почувствовала себя не очень хорошо. Но, как оказалось, это не сердце, а нервы. "Панические  атаки" - таков был диагноз невролога, и мне прописали транквилизаторы, предложили пройти обследование,  один из анализов указал на наличие онкологии. Почти полгода я провела в больнице, меня изрядно порезали, но, слава богу, анализ не подтвердился. В больнице я столько всего  увидела, леденящего сердце, не поддающегося никакому описанию, что после выписки никак не могла прийти в себя. Спустя некоторое время, видя мое морально подавленное состояние, сестра решила отправить меня куда-нибудь отдохнуть, нужно было сменить обстановку, развеяться. Врачи не рекомендовали жаркие страны, но я захотела в Индию. Не знаю почему, но решение пришло не вдруг... Когда лежала в больнице, мы смотрели иногда по телевизору индийское кино. Порой незатейливые, но поучительные сюжеты отвлекали от мрачных мыслей. Красивые пейзажи, красивые артисты… Я за время болезни уже дома посмотрела много художественных и  документальных фильмов, прочитала книги путешественников разных времен... Какая она - Индия? Она заочно потрясла и одновременно покорила мою душу. Это удивительная страна, самобытная и своеобразная, ни с чем несравнимая культура, когда-то самое богатое и желанное для путешественников и торговцев государство. Мощная современная ядерная держава  - и общество, разделенное на касты; блеск вельмож  - и нищета живущих в трущобах, практически на улице, людей;  величайшие мудрецы - и безграмотность; яркая, благоухающая специями - и полураздетая, неумытая; древние могущественные боги и их храмы - и ветхие жилища простолюдинов среди свалок мусора. Многострадальная, много пережившая страна с красивыми радушными людьми, но порой разъяренная, необузданная и жестокая; окруженная океаном и горными ледниками, заливаемая в сезон дождей - и в то же время имеющая проблемы с  водой. Страна контрастов и противоречий. Никогда раньше  не мечтая об Индии, в тот момент я решила поехать именно сюда. Она меня манила и пугала одновременно... Я надеялась, что контрасты Индии хорошенько встряхнут, приведут меня в чувство, помогут справиться с подавленным состоянием и убедят мою психику, что все действительно познается в сравнении, и я смогу переоценить многое из того, что было и есть в моей жизни, по-новому взглянув на свой и окружающий мир... Желание поехать в Индию было вызвано не только праздным любопытством. В детстве мы с девчонками были влюблены в индийские фильмы, но это было какое-то одностороннее представление о стране и людях. Потом то ли жизнь закружила, то ли фильмы почему-то перестали показывать в нашем прокате, но только спустя многие годы я снова столкнулась с Болливудом, находясь в больнице, между процедурами времени было предостаточно. К этому времени появилось больше возможностей узнать и о другой стороне этого загадочного мира. Что помогает индийцам, несмотря ни на что, петь, танцевать, ярко и весело встречать весну, улыбаться? Возможно, чем суровее условия жизни, тем люди закаленнее, устойчивее к приступам меланхолии... Или, быть может, когда человек, не имея элементарных благ цивилизации, получает меньше какой-то информации, больше трудится физически, не перегружая мозг лишними эмоциями,  мозг имеет возможность отдыхать от вредных для психики мыслей и рассуждений о смысле жизни, когда нет выбора,  судьба в нескольких поколениях уже с рождения предопределена и нет надежды на какие-то перспективы… Возможно, принадлежность к определенной касте ограничивает стремление и рвение к лучшей жизни и дает понимание: что бы ты ни делал - кем и где родился, тем и там же состаришься и умрешь... Помалкивай, поменьше рассуждай и делай, что должно делать по твоему положению в обществе... Спасает ли такая философия и кто ее придумал? Однако Индия по количеству самоубийств в числе первых… Страна противоречий… Одно я знала наверняка: никогда не смогу жить в чужой стране. И неважен уровень жизни и благосостояния этой страны. "Где родился, там и сгодился." Путешествовать? Да, с удовольствием! Но из любой поездки, близкой или далекой, долгой или однодневной, с огромной любовью и радостью я возвращалась в свой родной город. Все мне было мило в нем, каждый незнакомый человек казался родным, я понимала, что из любого уголка, с любой улицы я всегда найду дорогу к дому и дойду пешком, при свете дня или в ночи... Как в песне:
Дай, Бог, побольше разных стран,
Не потеряв своей, однако!
Мили улыбнулась, ненадолго замолчала. Мужчины тоже молчали, обдумывая услышанные откровения, каждый вспоминал о чем-то своем, очень глубоко спрятанном  и нечасто вспоминаемом в обычной суете жизни...
  - Индия меня заворожила! Я понимала, что все мои знания поверхностны и составлены из неоднозначных мнений и впечатлений разных и совершенно мне незнакомых, чужих  людей, не всегда компетентных. Как разобраться и понять жизнь людей другой страны, не всегда понимая свою собственную жизнь? Не знаю... Мне кажется, никто не знает ответа, почему, находясь в равных условиях, один живет и радуется, а другой бросается со скалы... Каждый сам делает выбор? Но когда не представляется возможным сделать выбор самостоятельно и его уже сделал кто-то за тебя, определив цвет кожи и национальность, твое место и время рождения в нищей или богатой семье, стране, а после рождения за тебя решают родители, наставники, государство, тысячелетние традиции? Должен ли ты сопротивляться родителям, наставникам, государству или тысячелетним традициям? Могут быть неправы они, но и ты ведь не всегда прав... К чему приведет это сопротивление в итоге - к миру, свободе, равенству и братству? Или к гражданской войне внутри твоего ближайшего клана? Разрушив мир, созданный до тебя, построишь ли ты взамен лучший или останешься у разбитого корыта? Где золотая середина и в какой момент нарушается равновесие, превращающее гения в злодея, а борца за справедливость в террориста, уничтожающего невинных людей? Если человек никто - он не может стать всем, он, как минимум, должен быть человеком. Выбор... Не каждый способен сделать правильный выбор в сложной и неоднозначной ситуации, но для любого не составит труда выбрать: убрать за собой или нагадить там, где только что убрали другие; попробовать что-то починить, посадить или сломать и растоптать то, что кто-то построил и посадил до тебя; употреблять алкоголь или наркотики, подсаживая на них своих друзей, или остановить товарища, желающего испытать все в этой жизни; хамить и грубить старшим или использовать их опыт и мудрость; идти по головам других, уничтожая все и всех на пути к своей цели, или попробовать найти более гуманные пути и способы; учиться и развиваться, необязательно в престижных или дорогих вузах, если нет возможности, а читая книги и пытаясь разобраться в каких-то вещах самостоятельно, прислушиваясь к мнению и советам окружающих и делая свои выводы на их базе или гордиться собственным невежеством; помогать тем, кто слабее, или самоутверждаться на их фоне, выпячивая дело не по делу свое превосходство... И этот выбор одинаков, будь то Европа или Азия, Африка или Америка. Уровень жизни может быть разным, но уважение, совесть, доброту, любовь никто не отменял... Однако зачастую те, кто считает, что вправе делать выбор за себя и за других, что-то деля между себе подобными, заставляют страдать или даже гибнуть совершенно невинных людей, у которых, получается, нет выбора, о котором так много говорят, призывая быть хозяином своей жизни... Болезнь ли или люди, встреченные в непростой для меня период жизни -  период душевного и физического страдания  - или еще что-то заставило меня задуматься о некоторых вещах, которые раньше не приходили в голову... Может, это наркоз так действует на мировоззрение? У каждого своя рана болит, свой болевой порог и разная восприимчивость к воздействиям на психику. Отчего кому-то недостаточно принять теплую ванну, если она не из золота, а кому-то и в побитом старом тазике за счастье искупаться? - Мили говорила и говорила, словно делилась во сне с каким-то своим очень близким другом, и после долгого молчания она не могла остановиться, ей просто необходимо было поделиться своими мыслями, сомнениями и впечатлениями. Перед глазами проносились обрывки каких-то фильмов,  картины и зарисовки из ее жизни, словно перед смертью  вся жизнь предыдущая пронеслась в одно мгновение.  - Почему я выбрала для поездки Индию? Не знаю, но мне хотелось не обычных туристических дорог, не стандартных рассказов экскурсоводов из путеводителей... Было огромное желание посмотреть на индийские города, деревушки, попытаться понять, в чем заключается радость людей разного уровня жизни в стороне от традиционных  туристических маршрутов. Но за короткий тур вряд ли я что-то смогла бы для себя определить и разобраться в чем-либо. Говорят же, что мысли материальны... - Мили задумалась.- Вот мне какая-то сила и поспособствовала в этом вопросе... В самолете я познакомилась с парой. Они тоже планировали посмотреть Индию с необычной стороны,  они и организовали ту самую поездку, она была неофициальной... К нам присоединилось еще несколько человек, и в наш свободный день, вернее в ночь, мы отправились с местным водителем в одну из отдаленных деревень, но мы туда не успели доехать, - она умолкла, переводя дух, и очнулась от гипнотического сна.
Русалка посмотрела вокруг и остановила взгляд на Аамире. Аамир отметил, что восстановленная  память в момент затушила с таким трудом разгоревшийся огонь в ее глазах, он еле-еле тлел... Взгляд Мили изменился, стал суровее и жёстче... Восстановленная память  вернула сомнения и боль ее сердца.
- Меня зовут Мила,  - сказала она уверенно, обращаясь к нему. Аамир понял ее, встал, подошел и взял ее за руку, профессор не возражал. Аамир слегка сжал ее ладонь.. Он был взволнован, серьезен и напряжен.  Это рукопожатие придало Миле силы, она облегченно вздохнула, улыбнулась, и огонек снова блеснул из-под слегка опущенных ресниц...
Почувствовав поддержку Аамира, переведя дух, она продолжила свой рассказ уже в полном сознании.
- Был сильный ливень, говорили, что это был ураган небывалый для этого времени года. Уже стемнело, машину занесло на горной дороге, вынесло на склон и несколько раз перевернуло.  Меня выбросило из машины, и, что произошло потом, я не совсем помню,  к тому же было темно, только какой-то грязный поток воды понес меня вниз, и я очутилась в реке, следом за мной в реку  этим же потоком скинуло дерево. Вода бурлила, и если бы не то дерево, я вряд ли бы спаслась. Я уцепилась за ветки, и кое-как  взобралась на ствол, река не знала пощады, мне было сложно удержаться, голова была разбита, рука болела, я не продержалась бы долго, но мне пришла мысль пристегнуться своим рюкзаком к одной из ветвей дерева. Не понимаю, как с этим справилась, рюкзак наполнился  водой, он тянул меня на дно, было нелегко его расстегнуть и застегнуть снова. Но когда я это сделала, почувствовала, что теряю сознание. Сколько прошло времени  - не знаю, но очнулась я опять в темноте… Было мокро, холодно и страшно. Когда взошло солнце, я могла рассмотреть окрестности. Река несла и несла меня, рюкзак полностью промок, и своей тяжестью намертво прикрепил меня к дереву, мне было сложно пошевелиться, и, даже когда дерево оказывалось недалеко от берега, я ничего не могла сделать, чтобы как-то выбраться на сушу. Пытаясь ногой  направлять ствол к спасительному берегу, видимо, нарушала равновесие, и дерево начинало поворачиваться, утягивая меня под воду. Поэтому я отдалась на волю случая и плыла на своем судне, наблюдая красивые пейзажи, горы сменялись равниной, синее небо – темными тучами. Еще тогда подумала: «Хотела увидеть Индию с необычной стороны, любуйся!» Сколько я плыла? Наверное,  дня три или больше, я все чаще теряла сознание и под конец своего водного путешествия уже не понимала происходящего, какой-то туман перед глазами, страх и ужас… Пока не увидела его, - она посмотрела на Аамира, как будто разглядывая его…
- Тебе… ведь можно на ты? - профессор переводил, и Аамир кивнул головой.
Мила продолжала:
- Тебе говорили, что ты очень похож на одного индийского артиста? И имя такое же, - Аамир снова кивнул, кто-то ему об этом уже говорил.- Возможно, это сходство еще больше увело меня от реальности. Твое лицо только и  было для меня в тот момент единственно чем-то знакомым. Однако я не понимала, что делаю в твоем мире - этот мир был каким-то киношным, но мне он нравился.  Только воспоминания, которые не имели реальной поддержки, не давали мне покоя. Я словно оказалась в параллельных мирах.
Мужчины внимательно ее слушали.
- Она права, для восстановления памяти необходим был небольшой толчок, напоминание, а получается, только ты был ее реальностью! Люди, природа, язык, традиции - все было для нее незнакомым, - вставил психолог.- Нужно сообщить в полицию и посольство. Аамир, вы сможете это сделать?
- Да. Я сейчас позвоню в полицию, а они, наверное, уже сообщат в посольство. Я сейчас вернусь, - Аамир вышел из комнаты. Ему нужно было перевести дух. Он позвонил в местный городской отдел полиции, объяснил ситуацию. Тут же подняли информацию  за тот период времени и выдали ему некоторые данные о случившемся. И когда Аамир вернулся, он мог кое-что поведать Миле и профессору. Теперь уже профессор переводил для Милы слова Аамира.
- Полиция сообщит в посольство. Мы их дождемся у вас, профессор, если вы не возражаете, или можем спуститься подождать в машине. Как мне сказали по телефону, в той аварии погибло несколько человек, но одну туристку не нашли. Сразу было сложно исследовать окрестности, была ночь и тяжелые погодные условия, как мне заявили. Случился обвал, некоторых людей засыпало камнями и землей, а когда начали поиски, ты, видимо, была уже далеко от этого места,  –Аамир посмотрел на Милу и вздохнул. - Почему полиция не сопоставила факты, когда я тебя нашел и заявил, не совсем понятно. Сказали, что экскурсия была нелегальная, поэтому так и произошло. Пропала и пропала, вроде и была еще женщина, но куда она делась и была ли вообще - тогда было не до разбирательств, списков и фамилий не было, люди друг друга не знали. Они подняли все сведения о пропавших иностранцах за то время, думаю, их было не так много. Однако почти полгода прошло … если бы тебя тогда отвезли  в приют и к тебе не вернулась память, то так никто  и не нашел бы тебя.
Аамир был в каком-то полубессознательном состоянии. Ему казалось, что это сон. Он ущипнул себя за руку. Профессор это заметил и предложил  Аамиру и Миле чаю. Его заинтересовала эта история, и он готов был еще расспросить Милу, поэтому предложил Аамиру дождаться у него представителей из посольства.  К тому же он давно знал Аамира, и тот к нему обращался уже не как к врачу, а скорее как к хорошему приятелю. Профессор понимал, что этих двоих уже давно связывала не просто ниточка «спаситель и спасенная», а  нечто большее. Он видел, как изменился Аамир, как бережно и трогательно обращался тот с Милой, ведь всего полгода назад Аамир приходил к нему за советом.  Когда-то лощеный прожигатель жизни, самоуверенный, нервный, а теперь спокойный и уверенный, простой, несколько загадочный. Какая-то неимоверная внутренняя сила ощущалась теперь в нем, сила духа. Такая сила, о которой говорят, что за ним как за каменной стеной.  Что стояло за этим, какая другая сила сделала его таким? Спокойная деревенская жизнь, благотворительная деятельность и помощь нищим или эта женщина? Профессор был в курсе многих дел Аамира, они часто общались по телефону, Аамир советовался с доктором, какими способами и какими путями лучше вести Мили к выздоровлению, да и просто так созванивались, иногда по-приятельски.
Профессор предложил им присесть на диван около невысокого столика, а сам сел в кресло напротив.
- Я могу позвонить? – неуверенно спросила Мила. Аамир протянул ей свой телефон. Мила отошла к окну и набрала номер сына. Но тот был недоступен. Тогда Мила позвонила сестре. Но она не взяла трубку. Мила вернула телефон Аамиру. Руки ее дрожали.
- Может, я забыла номера телефонов?- сказала она.
Но через несколько минут телефон Аамира зазвонил.
- Алло!- ответил он, но, услышав в трубке незнакомый женский голос и незнакомый язык, передал трубку Миле.
Она осторожно взяла телефон, медленно поднесла его  уху и услышала голос своей сестры.
- Алло! Алло! Вы звонили! Не молчите, - но Мила словно снова онемела и не могла произнести ни слова. Наконец сквозь набегающие слезы Мила проговорила:
- Привет!
Теперь голос на другом конце умолк.
- Это я. Мила.
Голос в трубке молчал.
- Со мной все в порядке. Я в Индии.
Голос еще какое-то время промолчал, вдруг Мила услышала рыдания... И сама разрыдалась. Так они и плакали не в силах что-либо сказать.
- Почему телефон Егора недоступен? - наконец вымолвила Мила.
И на другом конце света ей ответил родной голос сестры:
- Он на преддипломной практике, там у них связь плохая и вообще нельзя пользоваться телефоном, режимное предприятие. Он сам звонит мне, когда появляется возможность. У него все нормально, не волнуйся. Но ты как, где, с кем?! Мы уже и надежду потеряли! Я так ругаю себя, что отправила тебя одну в эту поездку! Ты здорова? Откуда ты звонишь?
- Все хорошо. Я с надежными людьми. У меня был провал в памяти. Сейчас ждем полицию  и представителя из нашего посольства.
- Я могу звонить тебе на этот номер? - Мила спросила у Аамира, профессор перевел. Аамир снова кивнул. Он был растерян.
Вскоре подъехали полицейские и люди из представительства России в Индии. Они задавали много вопросов Миле и Аамиру. Потом Милу посадили в машину и увезли для дальнейшего выяснения обстоятельств произошедшего с ней, а Аамир поехал в свою городскую квартиру. Он как загнанный зверь метался по пустому жилищу. Приготовленный на скорую руку обед так и остался несъеденным, даже стакан воды стоял на столе нетронутым.
Аамир решил ехать в Россию, проводить Милу до дома. Он решил! Он позвонил Каришме и Самиру, но те высказали ему свое неодобрение. Они не понимали, зачем ему это.
Аамир позвонил в посольство и попросил подготовить для него документы на сопровождение Милы,  на правах спасителя он даже не просил, а требовал.  И те пошли навстречу, оформив документы на три дня сопровождения с учетом перелета. Снова увидел Милу он только в день отъезда, забирая ее из российского консульства. Она была встревожена, но, увидев Аамира и почувствовав его поддержку, как-то сразу успокоилась.  До самолета их сопровождал человек и во все время в пути выдавал какие-то инструкции, но Мила его не слышала. Аамир сидел в машине на переднем сидении, и они переглядывались в зеркало заднего вида. В самолете молчали. Мила сидела возле окна, и он молча передавал ей плед, предложенный стюардессой, помогал пристегнуть ремень, когда это требовалось,  открывал пакеты с едой. Такая молчаливая трепетная забота и плечо Аамира, плотно прижатое к ее плечу, когда не требовались никакие действия, разрывали Миле сердце, она пыталась сдерживать слезы, поглядывая потихонечку на Аамира, сильнее прижимаясь к его руке. В Москве их снова встретили у самого трапа представители каких-то органов и повели отдельно от всех пассажиров в какую-то комнату, где опять что-то оформляли и спрашивали, а для дальнейшего сопровождения приставили очередного представителя. Он был и в качестве переводчика для Аамира.
В аэропорту их встречала сестра Милы со своими дочками. Сын Милы все еще был на практике, и его не отпустили на встречу, ему оставалось всего  несколько дней до окончания, и руководитель не посчитал веской причиной для отпуска возвращение мамы практически с того света. Не ушла же, а вернулась!
Маленькая дочка сестры Ксюша, обняв Милу за ноги, посмотрев на нее широко раскрытыми влажными глазками, тихонечко спросила:
- Ты где так долго была? Я скучала… А Егор плакал, такой большой и плакал… Я его жалела. Ты только больше не уезжай надолго.
Мила кивнула ей в ответ, сильнее прижав к себе.
Они долго обнимались и плакали. Аамир с переводчиком Ильей стояли в стороне, тихонечко наблюдая за происходящим. Наконец Мила очнулась, подошла  к Аамиру, взяла его за руку и подвела к своей семье. Теперь уже его все встречающие девчонки обнимали и что-то говорили-говорили. Илья только сказал:
- Они благодарят…
- Я уже понял! - ответил ему Аамир улыбнувшись.
---
Мила и Аамир приехали как раз к свадьбе двоюродного племянника Милы,  жившего в одной из деревень по дороге между Москвой и городом,  в котором жила Мила. И вся честная компания вместе с Аамиром  и переводчиком  направилась сразу, как говорится, «с корабля на бал». Аамир не сопротивлялся, поддавшись волне родственников Милы, уносящей его в неизвестность.  Переводчик, как мог, объяснил, куда и зачем они едут, сказав, что на свадьбе они пробудут до следующего утра, а потом его и Аамира отвезут назад в Москву, где Аамир еще пробудет один день в сопровождении этого переводчика, и потом тот проводит его на самолет, а Милу повезут домой ее родственники.
---
Надо заметить, что в России в этот год на редкость была настоящая зима, морозная и снежная. Свадьбу родители устроили детям в русских традициях: с катанием на тройке, русскими песнями и ряжеными… Дед жениха -  Матвей - сразу взял Аамира в оборот и начал его утеплять. Он обрядил Аамира в шапку-ушанку, валенки и тулуп. Кое-что досталось и  переводчику. Аамир не сопротивлялся, он порядком успел замерзнуть, так как приехал в легкой куртке и шапке. Времени изучать погоду в России не было. Он знал, что морозы тут бывают нешуточные, но насколько нешуточные? Теперь он это понял…. А дед Матвей своим поведением и бурчанием напомнил Аамиру Риши,  и поэтому  индийский гость сразу ему доверился. Посмотрев на себя в зеркало, Аамир засмеялся и пожал деду руку. Милу не отпускала подъезжающая в кафе многочисленная родня, женщина переходила от одних к другим, они все ее радостно обнимали и задавали массу вопросов. Аамир понимал, что сейчас завладеть вниманием Милы будет очень сложно и внимательно и ревностно наблюдал за ней издалека. Мужа на горизонте не наблюдалось - это несколько успокоило Аамира. И они втроем: Аамир, переводчик Илья и дед Матвей - организовали междусобойчик. Точнее, дед Матвей взял над ними шефство: все показывал и рассказывал, а также подливал им своей самогоночки.
- Для сугрева,- говорил дед,- вы покупную не пейте. Моя лечебная, и голова утром не будет болеть.
Самогоночка была ядреная. Аамир сначала отказывался,  а потом, поддавшись уговорам деда, решил попробовать русский натурпродукт. Надо сказать, что дед был еще тем организатором, понимая, что Аамир – иностранный гость, впервые на такой церемонии и что ему нужно обязательно предоставить лучшее место для наблюдения за обрядом. На правах деда жениха он устроил своих подопечных в санях на одной из троек лошадей. Приехавшие из городского загса на машине молодые, поприветствовав гостей, утеплились, пересели в сани и уже на тройках, под звон бубенцов, расположенных на сбруе лошадей, направились на венчание в местный храм. Мила ехала на машине, из окна глядя на Аамира.
Матвей показал Аамиру и Илье, где нужно стоять в церкви, чтобы лучше видеть все происходящее. В то время пока священник читал молитвы, благословляя супружескую жизнь молодых, а жених и невеста трижды менялись кольцами – в знак вечного союза и готовности жертвовать всем ради любимого,  Аамир смотрел сквозь мерцающее пламя свечи, на стоящую невдалеке от него Милу. Пламя свечи колебалось, словно прикосновение из другого мира, теплым отсветом озаряя лицо женщины. Мила была сосредоточена, осеняя себя крестом, с благоговением склоняла голову…  Аамир замечал тоску в ее глазах, когда она осторожно поглядывала на него…
Батюшка,  после кратких молитв, бережно надел на головы молодых венцы, дал пригубить вино из одной чаши. Затем рушником им крепко связали руки, чтобы союз их был прочным,  трижды обведя вокруг аналоя. Закончился обряд наставлением от духовника…
 Выйдя на улицу, супругов осыпали рисом и конфетам, разместили всех, присутствующих на торжестве, в том же порядке, как приехали, по тройкам и машинам, и помчались под звуки гармошки на торжественный ужин…
- «И я там был, мёд-пиво пил…»  - посмеивался старик, подмигивая внуку.
Зная деда Матвея, Мила не сомневалась в том, что он присмотрит за ее спасителем, но  немного  побаивалась активности родственника. И не зря.  Самогоночка делала свое дело, и к началу застолья Аамир и переводчик уже были изрядно пьяны. За праздничным столом Матвей усадил их рядом с собой, и они, расслабленные, довольные, краснощекие, сидели немного вдалеке от Милы. Та изредка грозила деду Матвею кулачком. К Аамиру время от времени  подходили родственники Милы, говорили ему слова благодарности. Сначала переводчик переводил ему, а потом Аамир уже понимал, что ему хотят сказать, улыбался, жал руку то одному, то другому. Аамир за столом уже почти не пил, а переводчик к середине застолья был уже совсем пьяным и слишком веселым, так что дед Матвей предложил ему  прилечь. Они с Аамиром отвели его в дом деда.
Дом находился недалеко от кафе, где играли свадьбу. Переводчика уложили спать в одной из комнат. Дед спросил у Аамира: может, и он хочет прилечь? Переводчик как истинный профессионал переводил даже сквозь сон. Аамир отказался. Недолгая прогулка по морозцу проветрила его мозги. Но сказал, что хотел бы посидеть тут и не возвращаться на торжество. Слишком много всего произошло за последние несколько дней, и он никак не мог прийти в себя от происходящего. Его мозг твердил о нереальности ситуации, его сердце напоминало о скором расставании с Милой, и он никак не мог решить, что ему  делать.  Дед быстренько затопил печь, как мог, объяснил Аамиру, что скоро вернется, и побежал обратно на свадьбу.
---
Аамир бродил по небольшому старому, но уютному дому деда. Было видно, что дед, хоть и жил давно один, любил свое жилище. И, несмотря на то, что дети давно предлагали переехать к ним в комфортабельный коттедж, не оставлял свой дом.  Русская печка, фотографии молодого Матвея и его жены, детские снимки сыновей и внуков, образа с лампадкой в углу, закопченные чугунки и другие замысловатые старые предметы домашнего обихода… Поразил Аамира и огромный шкаф с книгами, видимо, дед был любитель хорошей литературы. Аамир с интересом пролистал несколько книг и журналов и улыбнулся сам себе, так как смог посмотреть только картинки в книжках, не понимая языка. Он на минуту представил себя на месте Милы, ощутив, каково было ей в  незнакомом мире.
В голове Аамира было легкое приятное кружение, наверное,  действовал мороз и дедова самогоночка «для сугрева…», еле уловимый запах дыма, горьковатый аромат каких-то травок, пучками висящих над печкой. Аамир, прислонившись спиной к теплой лежанке, смотрел в окно. Уже наступили сумерки, шел легкий снежок, блестел и искрился на морозе, как волшебный порошок. Сугробы в сумерках казались голубоватыми, ветки деревьев, склонившись под тяжестью снега, раскачиваемые несильным ветерком, как будто кланялись Аамиру. Аамир, улыбнувшись, покачал им в ответ головой. Дрова в печи потрескивали,  в доме темнело, но Аамиру не хотелось включать свет, он так и стоял около печи, разглядывая картину за окном. Мыслей в голове не было и не хотелось ни о чем думать. Русский домик деда Матвея, зимняя картина за окном, теплая печь - при всей новизне окружающего его в данный момент мира Аамир не чувствовал себя здесь чужим.
В чувство его привел скрип двери в сенях. Кто-то вошел с улицы, потопав ногами, отряхивая с обуви снег. «Наверное, дед вернулся», - подумал Аамир, но сердце от чего-то  часто забилось… и оно не обмануло. Дверь в кухню открылась, и вошла Мила. Она была в заснеженном платке и дубленке, которые сестра привезла для нее еще в аэропорт. Она сразу увидела Аамира и чуть замерла в дверях. Потом быстро подошла к печи и встала рядом с ним,  прижалась к печи, грея руки. Так они и стояли некоторое время. Мила немного согрелась и, сняв платок, расстегнула дубленку, Аамир помог ей ее снять. Тут и дед подоспел. Он принес еды со свадьбы, включив свет, стал раскладывать ее на столе по тарелкам. Аамир снова отошел к печи.
- И ты прискакала ко мне? Потеряла своего  провожатого? Конечно же, вы устали с дороги, отдохните. Вот Илья уже отдыхает, - дед махнул головой в сторону переводчика, - ну, я подумал, что немного еды не помешает.
Мила помогла деду Матвею разложить припасы и, сев на лавку около окна, сказала:
- Дядя Матвей,- (он был ей двоюродным дядей, но все племянники звали его дедом и он к этому уже привык) она показала на переводчика, - зачем ты гостя так напоил?
- Да не поил я его, он просто непривычный, потому что городской. А твой спаситель, смотри -  как огурчик. Вроде как и вовсе не пил. Наш человек! - и пожал Аамиру  руку.- Он мне нравится. Вроде и чужак, а как родной. Как будто всю жизнь его знаю. У вас с ним что? Роман?
- Нет никакого романа, - смутилась Мила.- Он меня вытащил из реки, и я жила все это время у него в доме.
- Я знаю эту историю, - хитро глянул на нее дед,- меня не проведешь. Он смотрит на тебя, и глаз у него горит, словно ты - все, что он искал всю свою жизнь.   Да и ты изменилась, такая мягкая, теплая приехала.
- А раньше я была колючая и холодная? - Мила засмеялась.
- Когда в душе живет любовь, это не скроешь,– Матвей внимательно посмотрел на нее. -  Вон как огонь в печи. Темно, холодно, снег за окном, а от печи тепло, и сквозь заслонку, хоть и не видно, но чувствуешь, что горит огонь, и поленья потрескивают, словно говорят: «Обогреем, не дадим замерзнуть». А когда печь не топлена, то и в жару от нее  холод исходит.  Вот и от тебя я чувствую сейчас такое тепло живое, согревающее…
- Да, это, наверное, от печи ты и чувствуешь! Или я на жарком солнце загорела и прогрелась.
- Вот и я говорю, что прогрелась, и загар твой тут ни при чем. Человеческое тепло тебя прогрело, и ты сама теперь излучаешь тепло. Меня старика не обманешь, и тебя я знаю с рождения, всю твою жизнь знаю. Любишь ты его и боишься себе признаться. Видно, что малый он хороший, хоть и басурманин.
Аамир присел около печи на небольшую лавочку, ничего не понимая из их разговора. Он вслушивался в голос Милы - это было новое ощущение, она была уже не беспомощной молчащей  утопленницей. Она была дома,  в своей стране, в  кругу родных и друзей. Он, с одной стороны, был рад за нее, но, с другой стороны, чувствовал в душе ревность. Наблюдая за разговором Милы и деда, Аамир начал дремать. Дед заметил это и под локоток помог переместиться ему на небольшой диванчик, стоящий ту же на кухне.  Мила прикрыла Аамира пледом.
- Ты не страшись, что он чужак.  У него есть бог в душе, и неважно, как зовут его бога. Мы все дети одной матери Земли, - дед вполголоса продолжил разговор с племянницей.
- Посмотри, дядя Матвей, что в мире-то делается. Брат на брата, сват на свата. А ты говоришь: « Не страшись!» Индия – красивая страна, но это словно другое измерение, своеобразная ни с чем не сравнимая культура, даже еда и та настолько самобытна и... И  сколько там намешано народов и религий…
-Так и у нас намешано немало… Нет плохих народов и религий, есть недобросовестные люди, которые в каких- то своих неведомых мне целях  создают пропасти в отношениях. Ты–то только не создавай эту пропасть. Не религии виноваты  - виноваты люди, которые расценивают религию как орудие в своей игре. Бог в душе, в сердце человека, в его голове. Ни одна религия не учит убивать, и если ты убиваешь, убиваешь другого человека или убиваешь человека в себе, то не бог движет тобой, а демон. Люди превращаются в недочеловеков. Далеко и ходить не надо… Смотрю я тут на некоторых и диву даюсь. Собирал я как-то одному знакомому парнишке на лечение средства от общественности. Ты его не знаешь, он из приезжих, но уж больно хороший мальчишка, мы с ним на рыбалку вместе ходили. А тут беда приключилась. Семья небогатая, ну дай, думаю, подсоблю. Так вот знаешь что отметил? Порой чем больше у человека возможностей и средств, тем он злее и жаднее. На некоторых я и подумать не мог. Знаешь, как один новый русский сказал: «Всем не поможешь!». Причем у нас тут в округе все друг друга знают, и он, зная меня и парня этого, понимал, что я не себе на пол-литру деньги собираю. И не мильен я у него просил – столько,  сколько кто может. Есть рупь, дай рупь. Есть больше, дай больше, никто ж не принуждает. Бабка Авдотья и та почти полпенсии отдала. Слава богу, все хорошо сложилось с пацаном.
- Я понимаю и не создаю пропасть, дядя Матвей. Аамир очень хороший, и много он для меня сделал, и другим помогает, насколько может, но это и к нему наверняка не сразу пришло… Я все знаю и понимаю. Но что для одних норма, для других может быть неприемлемо… Даже люди, воспитанные в одной стране, но в разных семьях, не всегда принимают и понимают культуру другой семьи… А тут…далекие дали…
- Что ты все твердишь: «далекие дали, чужая страна…» - передразнил Милу Матвей. - Мир в движении - и ты будь в движении. Мне дети купили планшет. Я теперь продвинутый дед… интернет, гаджеты… интересно мне это дело… «Привычка свыше нам дана…», - процитировал Пушкина дед Матвей, - расти надо, выходить из зоны комфорта, менять стереотипы…
- Ну, ты, и правда, продвинулся, начитался, насмотрелся. Я в зоне комфорта и не была-то никогда, а от постоянного движения голова кругом. Пока в автобусе чуть не упала да в больнице не очутилась, все двигалась безостановочно в непонятном направлении… Хватит тебе меня поучать, – Мила попыталась в шутку сделать обиженное лицо…
- Нет, не хватит, я скажу все как есть про тебя. Ты не обижайся на старика. Ты всегда была веселой, открытой, романтичной, такой красивой солнечной девочкой. Но после рождения сына, знаешь, кого мне стала напоминать? Плюшевого медвежонка, внутри у которого вместо мягкого наполнителя спрятана колючая проволока. Хочется к тебе подойти, обнять, но ты ка-а-а-ак выпустишь  колючки. Вот мужики и боятся к тебе подойти, глазами смотрят, а подойти не решаются. Ну, рассталась со своей необыкновенной любовью, нелегко рассталась, но и бог с ней, может это вовсе и не любовь была. Он своей дорогой пошел, ты своей. У тебя чудесный сын. Сколько лет уже прошло… Отпусти прошлое, живи и радуйся. Жизнь нелегка, да. Но ты сама себя загоняешь в угол. Отсюда и все твои проблемы. Живешь чьей-то жизнью, только не своей, боишься открыться,  не доверяешь… А чувства-то не исчезают, как бы мы не хотели их скрыть. Они накапливаются и просят выпустить их, они хотят быть понятыми и услышанными. Ты боишься окунуться в мир своих чувств, лишаешь себя восторга и игры необыкновенных жизненных красок!   Почему не даешь себе право жить?
- Знаешь, дядя Матвей, сначала восхищаешься, открываешься, а потом страдаешь… Я, когда позволяю потратить на себя деньги или время, которых в излишке не бывает, почему-то всегда ощущаю чувство вины. Боюсь, что за приятными моему сердцу ощущениями последует что-то очень страшное.
- Вот и выпускаешь колючки как ежик, когда следует расслабиться и последовать за своими приятными ощущениями. Вон ученые говорят: «мысли материальны», и ты не думай о плохом. Человек живет ощущениями от того, с чем ему приходится сталкиваться в жизни. И эти ощущения или опускают или поднимают надо всем… Прикасайся к хорошему, и плохое будет отскакивать, не будет налипать тоннами, пытаясь затянуть в трясину… Не надо ковыряться в дерьме, но уж если наступила, отряхни и ступай дальше – умойся и выпей воды из родника, протяни ладони к живому огню… И… и сама не будь тем, чем не следует быть…
Мила молчала. Она налила себе рюмочку Матвеевой самогоночки и залпом выпила. Дед был прав, но разговоры разговорами, а делать-то что?
- Ты знаешь, моя дорогая, может, у вас и ничего там, на чужбине, и не было, но что-то все-таки произошло. Может, он к тебе подходил, а ты его колючками-колючками, а?
Мила вспомнила сковородку и налила себе еще рюмочку, жутко захотелось напиться, местная забористая самогонка ее не брала. Она никогда не пила, а уж тем более такие напитки. Но и сейчас почему-то  напиться не получалось, алкоголь не действовал.
- Все понятно,- посмотрев на Милу, произнес Матвей.- Нелегко? Да? Жизнь вообще интересная штука – сюрпризы приятные, подарки неожиданные нам преподносит, а мы их не ждали и нам их не надо...Нам и без сюрпризов нормально, нам хорошее мешает, мы не знаем, что с ним делать, боясь какого-то подвоха или еще чего-то или кого-то. А все оттого, что для хорошего надо потрудиться, до него нужно дорасти, соответствовать, так сказать, чтобы понять и принять это хорошее, а  в плохом можно душевно побездельничать, ссылаясь на обстоятельства, пожалеть себя да другим пожаловаться... Ерунда какая-то получается...  Что ж мы сами-то все усложняем и запутываем, а потом ищем виноватых и пеняем на судьбу?
-  Слов я тоже знаю много, а что делать-то в итоге?  Надо было броситься к нему на шею?
- Зачем так категорично? Вот надо ему было с тобой сюда ехать? Сдал бы тебя  - и дело с концами, что смотришь? Истинная любовь - это поступки. Поступки, - повторил Матвей,- ежедневные поступки от желания почистить картошку и приготовить вкусный обед для любимого до готовности отдать жизнь за свою любовь. Это не высокие слова - это реальность, и при наличии взаимно такой реальности вырастают крылья. "Кто не любил, тот не поймет!" - это классика отношений – не мной придумано, заметь!  Никогда любовь не может быть испепеляющей и уничтожающей внутренний мир и жизнь другого человека... Даже если чувство не взаимно, любящее сердце будет издалека наблюдать и поддерживать, будет радоваться твоему счастью, молиться за тебя. Не обнадежь его, но и не оттолкни, не сделай больно, дай ему и себе шанс хотя бы попробовать. Попытайтесь быть счастливыми. Ты же молчала все время, пока была там и языка их не понимала? И прошлое твое тебя не тянуло грузом разочарования, так ведь? Без слов вы почувствовали друг друга. А в молчании-то и пробуждается самая сильная любовь... – дед задумался и посмотрел на фотографию, висящую на стене, где он молодой со своей женой и, вздохнув, спросил: - А теперь как общаетесь?
- Да мы почти и не общались с тех пор, как ко мне память и речь вернулись. Меня сразу в наше консульство забрали, пока все выясняли и оформляли… А потом через переводчиков. А на свадьбе так все меня окружили, вопросы, расспросы,  что к нему и подойти не давали. Ты молодец, выручил меня, - Мила подошла, обняла своего любимого дядюшку и крепко поцеловала его в макушку. – Ты мудрец! Но ты же понимаешь:  не все так просто!
- Что не просто? Быть рядом с человеком, которого любишь, особенно если это взаимно? Милочка моя, любые удачно сложившиеся отношения в любом деле – это всегда шаг навстречу друг другу. К тебе шаг - и ты навстречу шаг… Это труд, это взаимное желание не только брать, но и отдавать. Это принять или хотя бы попытаться понять желания другого человека… Вот что такое отношения! А не только прогулки при луне. И не тянуть за собой былые обиды и неудачи… Не тянуть! Ясно? Расслабься, дай волю себе, отпусти прошлое. Ты уже изменилась! Глаза у тебя предательски блестят, как будто огонек внутри зажигается, когда смотришь в его сторону! - Матвей кивнул на Аамира.- Ты вот и с Серегой, когда попыталась встречаться, не такая была. Хороший Серега мужик, видный, домовитый и к сыну твоему сразу подход нашел, но, видимо, не твое это было.  А сейчас, чувствую, огонь у тебя в груди горит, не гаси, дай ему разгореться. Кто ж мог знать, что на другом краю земли судьба тебя ждет? Говорят, что вторые половинки человека чаще всего живут далече друг от друга. Не всегда, но все же... Господь разбросал, чтобы испытать людей… А души между собой договариваются и придумывают какой-нибудь условный знак, который однозначно будет замечен и взаимно распознан при встрече, неосознанно, но так шибанет своей энергетикой, что, какие бы за и против ни вставали на пути, они будут уже ни в силах развести - это будет единое целое... Даже на расстоянии... И разум не в силах  понять, что происходит  - это  не подлежит никакому анализу... Другие силы берут бразды правления и управляют твоей дальнейшей жизнью... Сопротивление при таком раскладе бесполезно!!!
Мила, подперев голову рукой, слушала своего дядюшку и чувствовала себя первоклассницей.
- Ты мудрый такой… Нет никаких половинок, четвертинок... "Души договорились" - это все мифы, сказки, дядя Матвей, ну ты же взрослый… Люди иногда живут всю жизнь в одном подъезде,  а случайно встречаются и влюбляются спустя многие годы и где-нибудь далеко от дома на каком-нибудь курорте или в командировке…И огонь - он сегодня есть, а завтра нет его… Проходили… А Индия - это как другая планета. Это так далеко!
- А когда ты там жила без мозгов, не ведая, с какой ты планеты? Как тебе казалось? Иногда полезно отключать мозги… «Это так далеко», - передразнил ее дед, - вон Афанасию Никитину столетия назад без всяких самолетов недалеко было в Индию ходить, а ей, видишь ли, далеко… И самолеты им, и пароходы, на ракетах скоро будут пассажиров перевозить, а ей все далеко… Я тебе, собственно, не про это говорил. Близко, далеко – не в этом дело. Мудрый я, ты мне  говоришь… И ты будь мудрой… Знаешь, моя дорогая, мифы на пустом месте не рождаются. В любом правиле бывают исключения.  Но могу на собственном примере один миф подтвердить… Я ж свою Марьяну с Дальнего Востока привез, ну ты знаешь, когда в армии служил, с ней там и познакомился. Она уже замуж собиралась за местного парня, но в итоге уехала со мной, - Дед опять глянул с тоской на фотографию жены.
Мила знала эту удивительную историю и помнила, как дядя убивался, когда Марьяна умерла. Но к детям не стал переезжать, остался в их с Марьяной доме. Помнила Мила, что в детстве очень любила к ним ездить в гости, их дом был наполнен каким-то особенным светом. Но вот Марьяны не стало, а тот свет в доме все еще горел оттого, что ее всё ещё помнили и всё ещё любили в этом доме.
-Знаешь, какая у Марьяны была заветная мечта?

- Нет! - Мила внимательно посмотрела на дядюшку.

          - Она мечтала увидеть пирамиды Египта! Так и говорила: "Мне часто представляется, что стою перед этими громадинами, запрокинув голову назад, с открытым от удивления и восхищения ртом, и думаю, как же это могли сотворить смертные люди!" Но только поначалу за границу у нас редкие люди выезжали, а потом, то куры, то огород, то детям помочь... А когда нам уже дети могли помочь, то и помогать было не к чему и не кому! Да, всему свое время!.. Только не вернешь его время-то… - Матвей вздохнул.
Мила с любовью и нежностью посмотрела на задумавшегося о чем-то своем  дядюшку, потом на дремлющего Аамира:
- А курочки у них такие же пестрые, а петушки такие же голосистые, как у тебя, дядя Матвей! И луна – все та же. Ты знаешь, когда Егор куда-то уезжал без меня на несколько дней, то я говорила ему: «Давай вечером смотреть на луну, ты там, а я тут, и желать друг другу спокойной ночи». И он смотрел, и я смотрела, мне рассказывали люди, с которыми он был в тот момент, только они не понимали смысла. Просто посмеивались, вспоминая: «О! А Егорка твой вечерами луну разглядывал!». А потом сотовые телефоны, скайпы и прочие чудеса техники пошли, набрал номер и позвонил в любую точку мира  пожелать доброго сна. Но все равно понимаешь: вот солнце, а вот луна, и они сейчас ему светят, даже сквозь тучки, и они его видят…- Мила встала из-за стола, подошла к Аамиру и поправила сползший с его спины плед, ненадолго задержавшись, легонько провела рукой по его волосам. Матвей, глянув на них, улыбнулся  понимающе, качнув головой...
Мила с дедом не спали до утра, он подробно расспрашивал ее о путешествии. Хотя ему уже ранее по телефону многое рассказывала сестра Милы. Она тоже забегала к ним на огонек, но, видя их серьезные лица, понимая, что дядя Матвей, как тонкий психолог, приводит Милу в чувство, не стала им мешать, обняв сестру, убежала опять на свадьбу. На ночь она  с дочками остановилась в доме у своего двоюродного брата. Мила предположительно тоже должна была ночевать там со своими провожатыми,  у брата был большой комфортабельный коттедж , и места  на всех хватило бы с лихвой. Но кто же мог предположить, что Матвей всецело и безоговорочно завладеет и телами и душами далеких гостей? На свадьбе гости шутили, не обнаружив Милу и сопровождающих ее мужчин, что дядя Матвей, словно партизан, взял их в плен.
- Он завтра уезжает? - спросил Матвей. Мила кивнула. - Что ж, посмотрим, как на расстоянии от него будешь себя чувствовать. Настоящее и на расстоянии будет настоящим. А если что-то мне только показалось… тогда и посмотрим, прав ли я… Я тебя ни к чему не подталкиваю, но  жизни-то другой не будет... Не всем выпадает счастье найти половинку свою. Не каждый, кто говорит «люблю», на самом деле знает, что это такое - любовь! Это состояние невозможно описать – это внутри, - дед приложил руку к сердцу.- Кто действительно любит, тот светел! И этот свет приподнимает над всем! А когда это взаимно – это такая мощь, такой поток энергии, что этому потоку все по силам.
- Завоевать мир, например,- попыталась пошутить Мила. Она внимательно слушала его, и действительно, все симптомы чувства были на лицо. Она ощущала перемены в себе и пугалась этих перемен.
- Да, и мир, возможно, завоевать, если задаться этой целью… Мир-то, он тоже разный бывает... Девчонка ты еще, несмотря  на то, что тебе уже давно не шестнадцать, - серьезно глянул на нее дед, - важнее мир внутри, свет в душе, в сердце. Этот свет обогреет и спасет тебя и на расстоянии…Это не значит, что проблем не будет на пути, но они будут не такими безнадежными…  Хочешь ты или нет, но ты уже часть этого потока… - он снова взглянул на фото Марьяны и со вздохом добавил: - только с того света не вернешь… Как все может измениться в одночасье!  Весь мир переворачивается… Но на то она и жизнь, чтобы нам подножки подставлять и быть изменчивой в разные периоды отведенного нам времени – радовать или стремиться свести к нулю все наши стремления и желания, перепутывая планы, отнимая или даря надежду…А человеку на то и дан разум, чтобы не усугублять  обстоятельства, предлагаемые нам, а понять, принять, споткнувшись, подняться и продолжить свой путь независимо от той боли, которую приходится терпеть… Может быть невыносимо больно, я знаю, но нельзя опускать руки, надо шаг за шагом заставлять себя искать пути и решения, во что бы то ни стало продолжать движение, не прокручивая в голове эту боль или несправедливость,  а вспоминая о хорошем, о светлых моментах – они всегда есть... обязательно искать светлое и тянуться к этому светлому…
- Дядя Матвей, а если нет уже сил тянуться?
- Нет сил, говоришь? Может, не в ту сторону тянешься? Попробуй в его направлении пойти, к нему навстречу! Хотя бы попробуй! – Матвей кивнул в сторону Аамира. - Как в юности, возможно, уже не получится раствориться в своих чувствах, все будешь пропускать через голову, но  это не так уж и плохо, только к голове сердце не забывай подключить... - Матвей, постучав пальцем по своей голове, приложил руку к груди.
Аамир сквозь сон слышал разговор, не понимая, о чем, он слушал его, как песню, где-то в подсознании чувствуя, что разговор не просто о том, где она была и что делала… Прогулка по морозу, дедов самогон, теплая,  потрескивающая поленьями печь, доносящийся сквозь сон приглушенный  разговор двух приятных ему людей сделали свое дело:  он дремал, пребывая в состоянии покоя, и  чувствовал разливающееся тепло по всему телу, щеки его горели, сознание где-то блуждало, открывать глаза не хотелось.
Мила  с нежностью посмотрела на дремлющего Аамира и вспомнила, как она в детстве, приезжая сюда на каникулы или выходные, особенно зимой, любила вечерами, укутавшись пледом, лежать на этом же диване и поглядывать в окно на тихо падающий в сумерках снег под звук потрескивающих в печи дров…  Или в полудреме слушать неспешные разговоры взрослых, сидящих за столом за чашечкой ароматного чая.
---
Время неумолимо. Гостям пришла пора разъезжаться. Аамир так ничего и не придумал. Только на ходу, уже садясь в машину, быстро на клочке бумаги,  взятом у Ильи, написал свой телефон. У Милы пока не было своего номера. Он протянул ей руку на прощание, и, когда она ее пожала и взяла записку с номером телефона(хотя он уже был сохранен в контактах сестры), слегка притянул ее к себе:
- Обязательно позвони мне!- и быстро сел в машину. Слезы навернулись на глаза, и он не хотел, чтобы это видели провожающие, Аамир не помнил, когда последний раз плакал и  чувствовал себя совершенно беспомощным. Илья перевел ей его слова, но Мила и без этого поняла Аамира. Илья написал ей тоже свой номер и сказал, что если Мила захочет, то  может позвонить и ему после отлета Аамира , и он ей расскажет, как все прошло.
Машина тронулась, и все провожающие пошли в дом. Только Мила еще долго стояла и смотрела на дорогу. Было тоскливо, хотелось зареветь.
  Пообедав, немногие оставшиеся после свадьбы гости стали разъезжаться по домам. Поехали домой и Мила с сестрой. Сестрины дочки Алина и Ксюша остались на денек у деда Матвея. Несмотря на то что одной было всего 5 лет, а другой уже 14, они с удовольствием любили тут погостить и послушать истории от дедушки Матвея. Девчонки вечерами забирались на теплую печку, брали с собой серого кота и слушали рассказы о жизни всех членов семьи. Хлопоча по дому, Матвей рассказывал внучатым племянницам с любовью о каждом и не забывал о себе. Он говорил с прибаутками, иногда делался серьезным и важным, иногда шаловливым, как ребенок.
- Дедушка Матвей, расскажи о том времени, когда ты был маленьким, - просили сестрички. И даже старшая из них - дитя Инстаграма - на время пребывания у Матвея забывала про свои чаты и лайки.
- А вот когда я был маленьким, шла война в наших краях, мы прятались в подвале от снарядов. Вот скажите мне, какая ваша любимая сладость?
- Киндер-сюрприз, чупа-чупс! - с восторгом говорила маленькая.
- Французское печенье Макарон, - деловито добавляла старшая. Она ездила по обмену во Францию, жила некоторое время во французской семье.
- Макарон, Киндер - это все прекрасно. А вот моим любимым лакомством были деруны, их по разному называют, из мерзлой картошки, мы называли их терунами, потому что картошку терли на терке. Мы с матерью зимой по ночам ходили в поле, где осенью не успели убрать урожай из-за постоянных обстрелов, и из-под снега откапывали клубни. А в поле оставалось много неразорвавшихся снарядов и мин, и были случаи, что люди подрывались на них... А картошечка мерзлая делалась сладкой. Вот мамка ее терла на терке и на каком-нибудь жиру, какой удавалось найти, обжаривала эти терунки. И лучшего лакомства для меня не было. Завтра нажарю, только из обычной, не мороженой, картошки, пальчики оближете... Киндеров и французских макарон у меня нет, макароны есть только отечественного производства.
- Ой, дедушка, Макарон – это французское печенье. А терунков твоих обязательно завтра попробуем, -  улыбалась старшая сестрица. - И чай нам сделаешь в жаровом самоваре с дымком? И... И картошку запечешь в углях?
- И сделаешь в печке бежевое молоко с коричневой пенкой? - добавила свои пожелания к меню младшая.
-Точно, топленное молоко с запеченной картошкой... Обожаю!!! - с восторгом произнесла Алина.
- Как не сделать?  Конечно, сделаю. А ты мне сделаешь французских макарон,- посмеивался Матвей.-  А сейчас спать. Утро вечера мудренее.
Он укрывал их одеялом и целовал в макушки, сам еще некоторое время хлопотал по дому, а потом брал книгу и с удовольствием, как ребенок, погружался в мир фантазий или в мир невымышленных фактов. Он с огромным интересом изучал как художественный, так и документальный мир всего живого и неживого, мир придуманного кем-то романа или рассказа и мир неопровержимых фактов...
---
С утра пораньше Матвей, затопив печь, замесил тесто. Он все годы после смерти Марьяны не решался печь любимые ее фирменные пироги, плюшки и ватрушки, которые любила вся родня. А тут что-то нахлынули воспоминания, он достал записи жены и включился в процесс приготовления... Он любил наблюдать, как когда-то это делала его любимая, время от времени подсматривая за таинством, или помогал вымешивать тесто... Это было для него какое-то шаманство  с ее стороны... Они вставали в четыре часа утра, и, пока Матвей раскочегаривал печь, она до блеска натирала самодельный дубовый стол, срубленный еще дедом Матвея,  тщательно убирала волосы под белую косынку, подвязывала свежий фартук, и принималась колдовать...
Матвей словно прокручивал в замедленном режиме ленту кинопленки, стараясь повторять все в мельчайших подробностях за Марьяной, он боялся что-нибудь упустить, даже косынку и фартук надел, ему казалось, что правильно завязать косынку - это одно из важных  условий обряда.
Вот Марьяна осторожно насыпает муку в берестяное сито, особым похлопыванием по ободу просеивая ее, обогащая кислородом и освобождая от всего ненужного, нечистого.
«Вот так и жизнь мою она обогащала, одним прикосновением, словом ласковым, взглядом нежным, -  подумал Матвей. - Прости  меня, голубушка!»
А Марьяна, не давая своему мужу расслабиться, уже сделала углубление в мучной горке и вбивала свежие куриные яйца с оранжевыми желтками, которые, плюхаясь в муку, заставляли подпрыгнуть встревоженную "пыльцу". Не останавливаясь, Марьяна, разводила дрожжи в теплом подслащенном молоке, давая дрожжам время ожить, чтобы потом они наполнили жизнью тесто... Марьяна  добавляла свои секретные ингредиенты по памяти, постепенно, уверенной рукой замешивая тесто. Матвей же  теперь подглядывал в Марьянину волшебную кулинарную книгу, в точности стараясь повторять порядок действий жены. Пока тесто подходило, Матвей сходил к соседям. Авдотья только подоила корову и нацедила ему  банку парного молока для внучек и выдала свежайшего, с желтоватыми масляными прожилками, творога для начинки. Когда Матвей вернулся, младшая внучка уже не спала. Она сидела возле ведерка с тестом, заправляя рукой растрепанные светлые волосенки за ушки, но непослушные кудряшки все время выскакивали, и она смешно пыталась  сдувать их с лица.  Любопытные, слегка испуганные, еще не совсем проснувшиеся глазки поглядывали на приподнимающуюся крышку ведра.
- Дедушка, кто у тебя живет в ведерке? Он хочет вылезти, но у него не получается, и оттого он вздыхает.
Матвей хитро улыбнулся, раздеваясь и лукаво поглядывая на малышку.
- Ты как с печки-то слезла, чуда моя?
- Я уже большая, - обиженно сказала девчушка, очень по-женски вздернув вверх носик.
Матвей вымыл руки и вытирая их полотенцем подошел к ведерку.
- Ну, что ж, давай посмотрим, кто там собирается от нас убежать? - Он вновь нарядился в свой поварской костюм, закатал рукава рубахи. Внучка на всякий непредвиденный случай немного отодвинулась от загадочного ведерка.
Матвей медленно  поднял крышку, наблюдая за движением внучкиной головы, она в унисон с его рукой сначала слегка опустила ее, а потом подняла, вытягивая шею и заглядывая в открытое ведерко.
- Это что у тебя - тесто? Пирожковое? Оно у тебя дышит, что ли? -  внучка, осмелев, пододвинулась поближе, с изумлением глядя на деда.
- Ага! - улыбнулся Матвей.
- У нас в магазине только обычное тесто продают. А у тебя оно какое-то вздыхающее.
- Будешь мне помогать или спать пойдешь?
- Буду помогать, - с уверенностью сказала Ксюша. 
Матвей налил  парного молока в граненый стакан и посоветовал ей для начала подкрепиться, потом помыть руки и  примерить еще один поварской комплект. Помыв руки и спрятав кудряшки под косынку, внучка спросила:
- Что теперь делать, какое ты мне дашь задание?
- Будешь следить, чтобы тесто не убежало и помогать мне делать начинку,-  Матвей аккуратно опустил поднявшееся тесто. - Тесто должно несколько раз попытаться от нас сбежать, прежде чем мы начнем лепить из него пирожки.
Ксюша с пониманием слушала деда. Она выпила молоко, Матвей поставил перед ней чашку для приготовления начинки  из творога и, подкладывая по чуть-чуть ингредиенты, помогал Ксюше взбить желток с сахаром и затем смешать его с творогом.
- С капустой не будем делать, хорошо, дедушка? Я не люблю с капустой, она невкусно пахнет, - с деловым видом заявила помощница, сморщив носик.
- А с рисом и яйцом будем делать? - посоветовался с руководителем Матвей, еле сдерживая улыбку, наблюдая за Ксюшкой, которая с серьезным видом никак не могла перемешать творог:  творог был свежий,  хорошо отцеженный, он то прилипал к ложке и стенкам посудины, то, переваливаясь через край, выскакивал на стол. Ксюша очень старалась и пыхтела, не хуже поднимающегося в ведерке теста, но не подавала виду, что ей тяжеловато приходиться с продуктом.
- Алина и мама любят с рисом. А я люблю с творогом и с сахаром.
- Значит так и порешим - делаем пирожки с рисом, ватрушки и плюшки. Были бы яблоки  - сделали бы еще с яблоками...
- С яблоками? Я тоже люблю с яблоками, - потихонечку пододвигая ближе к деду миску с неподдающимся вымешиванию творогом, добавила Ксюша, надеясь, что ей дадут другое задание.
- Сделаем летом, когда яблоки родятся, - принимая миску, пообещал Матвей. Тесто, вздыхая и охая, начало снова подниматься в ведерке, Ксюша заметила это и как ответственный человек заявила деду о том, что тесто опять хочет убежать, и, значит, скоро можно будет лепить пирожки. Она попросила Матвея отщипнуть ей маленький кусочек  теста - на пробу.
Через некоторое время, еще пару раз поймав убегающее тесто, дедушка с внучкой принялись за  лепку. Поделив сдобу на равные кусочки, Матвей  достал две скалки и они с Ксюшей принялись раскатывать небольшие кружочки, на серединку которых раскладывали приготовленную начинку.  Из теста, на которое не хватило наполнителя, было решено сделать сахарные маковые плюшки, которые очень любила Ксюша. Прятать начинку в пирожки оказалось не так-то просто, Матвею снова на выручку пришла Марьяна, он вспомнил ее умелые руки, ловко прячущие рис или заплетающие косу плюшке. Матвей, как примерный ученик, прищиплял пальцами пирожковые края и подворачивал, скругляя, уголки. Ксюша пыталась повторять все за дедулей, она перепачкалась в муке и, по всей видимости, была очень довольна процессом приготовления...
Разложив пирожки по противням, Матвей дал внучке большое гусиное перо и объяснил, как с помощью этого пера смазать пирожки яично-сахарной смесью.
-Дедушка, а гусю было больно, когда ты ему перо вырывал?
- Я не обижал гуся, он обронил сам свое перо. Моя мама и жена всегда смазывали пироги с помощью такого пера, а во времена до моих родителей такими перьями писали на бумаге.
- А у моей мамы и бабушки есть специальная кисточка для смазывания.
- Сейчас много чего есть. Прогресс! Облегчают людям жизнь, а никто не знает, что на самом деле людям нужно, - сгребая догорающие угли в один угол, ответил Матвей. -  Пускай пирожки пока немного постоят, а как поднимутся немного, мы их в печь определим... Алина наша случайно на печи не испеклась, как пирожок? Все косточки прогрела, лежебока.  Алина! - позвал Матвей
- Алина со мной вместе проснулась и помогла мне слезть с печки. Только я пошла посмотреть, что у тебя в ведерке, а Алина ушла в комнату спать, на печке жарко стало, - призналась малышка. Матвей давно заметил, что Алина перебралась в комнату, на свежезатопленной печке, конечно же, было очень жарко.
- Не будем ее тогда сейчас будить. Я знаю, что ее позже разбудит...
-Я тоже знаю, - вставила Ксюша, пальчиком собирая остатки теста со стенок ведерка, - холодная вода.
- Нееет! Ее разбудит запах! - уверенно поправил ее дед, еще раз проверив догорающие угли, готовя в печи место для противней с пирогами и для чугунка с молоком. Окончательно убедившись в готовности, Матвей поставил в печь пирожки.
Ксюша внимательно наблюдала за дедом, иногда вскакивала со своего места, тут же обратно садясь на лавочку за столом или  на диван, задавая много вопросов на разные темы. Из одного вопроса вытекал другой, конца и края не было этим вопросам.  Матвей улыбался важному виду девочки и отвечал ей, стараясь быть как можно серьезнее.
- Дедушка, откуда ты все знаешь? И почему этого не знаю я? И мама не все знает. Она всегда спешит, у нее дела.
- Для этого и есть дедушки и бабушки, чтобы на вопросы любопытных девочек отвечать, – Матвей, еще раз проверив заслонку на печке, принялся тереть на тёрке ранее почищенную картошку.- В одной стране, в разных поселениях очень-очень давно немощных стариков сбрасывали с горы.
- Ой! Зачем?- с недоверием спросила Ксюша. - Ты мне хочешь рассказать страшную сказку?
- Это притча. То есть не совсем сказка, скорее поучительная история, - уточнил Матвей. -  Еды было мало, надо было молодых и сильных кормить, которые могли трудиться. А у стариков силы уже не было, и работать, как прежде, они не могли. А один сын пожалел своего старика, спрятал его в пещере, стал носить ему еду и рассказывать, что происходит в округе... И вот однажды сын рассказал своему отцу о грядущей войне, что, дескать, соседи ведут себя очень агрессивно и сражения не избежать. Отец, выслушав сына, дал ему несколько советов о том, как лучше поступить в сложившейся ситуации.  Вернувшись домой, сын посоветовал главному в их общине,  как поступить, тот прислушался и сделал, как ему подсказали. И все благополучно разрешилось. И так отец много советов по разным вопросам давал своему сыну, а тот в свою очередь передавал главе их поселения. Однажды этот старший вызвал к себе этого молодца и спросил, откуда он столько знает. А тот раскрыл свою тайну и вступился за своего отца. Глава сначала хотел наказать ослушавшегося молодца, а потом задумался и велел ему привести своего отца обратно в поселение. Он понял, что мудрость и опыт, накопленные с годами, дорогого стоят и каждый возраст имеет свои минусы и плюсы. С тех пор стариков не уводили на гору, а почитали и уважали, глава прислушивался к их мнению и советам, а молодежь приходила на обучение, – Матвей, натерев картошку, слив немного образовавшуюся жидкость, добавил яйцо, соль и немного муки, перемешал и стал раскладывать картофельные блинчики-терунки в разогретое на сковороде подсолнечное масло. Масло довольно шкворчало, принимаясь за работу, и терунки румянились, поджариваясь до хрустящей корочки. Ксюша, задавая вопросы и слушая Матвея, все время внимательно следила за его действиями.
- Дедушка Матвей, а ты старенький?
- Старенький!
- А ты не умрешь?
- Пока не собирался! А что? - Матвей, удивленно подняв бровь, с изумлением разглядывал интересующуюся внучку.
- Ты не собирайся, а то кто будет твою печку топить?
- Ты приедешь  и затопишь.
- Нет, я не умею.  А Валерка сумеет? Новая жена ему поможет. Зря он что ли вчера женился?
- А женятся разве для того, чтобы печку топить?
- А для чего же еще? Валерка для чего женился?
- Ну-у-у, - дед не на шутку задумался,- чтобы не скучно было одному. Я уйду, а он придет ко мне в дом, печку истопит, а жена его что-нибудь вкусненького приготовит и тебя в гости позовет…
- Вот я и говорю: женятся для того, чтобы печку топить… А ты же сказал, что не собираешься никуда уходить, -  шмыгнув носом, плаксиво сказала Ксюша.
- Если кто от нас уходит, далеко или близко, навсегда или только на минутку, все равно остаются частью нашей жизни…
Ксюша, не совсем понимая о чем это он, по-взрослому, широко раскрыв глаза, пристально и не моргая посмотрела на дедушку и заговорщически спросила:
- Хочешь, я тебе секретный секрет расскажу?
- Давай, расскажи, коли не жалко для меня секрета.
- Я очень люблю по траве босиком ходить. Она такая щекотная!!! А когда дедушка ее косой подстрижет, она обижается и колется, а потом опять становится мягкой и щекотной. А еще я люблю, как она пахнет после стрижки – сладко-сладко и тоже щекотно, только уже не для ножек, а для носа! – с придыханием рассказывала о своей тайной тайне малышка. Матвей слегка потрепал ее по волосенкам, и та с довольным видом прильнула к его ладошке, как маленький котик, которого почесали за ушком.
- Ты не уходи только, ладно? Сам свою печку лучше топи, она к тебе уже привыкла! – приказным голосом промурлыкала киса, и уверенно стала дальше развивать тему разговора о предках. - А у моего дедули медаль есть "Мастер золотые руки" - мне бабушка рассказывала, дедушку наградили медалью на работе. Только вот я никак не пойму, как это руки могут быть золотые? Нам в садике книжку Николавна читала, это наша воспитательница, про железного дровосека. Так он весь был железный. А тут золотые руки… Удивительно! Я внимательно рассматривала дедулю, руки у него, как у всех. Бабушка моя, как и ты,  знает много историй, вот она говорит, что золотые они у него от того, что он умеет все сделать и все починить… Но у нас на даче нет такой печки, как у тебя, и бабушка печет вкусные блинчики, а пирожки не умеет... и дедушка такие пирожки не печет… Но я не стану их уводить в гору... Я их  люблю и жалею! Расскажи-ка мне теперь, что-нибудь веселое. Ой, как вкусно пирожками запахло, - перескакивая с одной мысли на другую, говорила Ксюша, втягивая носом воздух и с удовольствием прикрывая глаза.
- Чем у вас так вкусно пахнет?- в кухню вошла сонная Алина в розовой пижаме.
- Что я тебе говорил? - спросил Матвей, глядя на мелкую, и сам себе ответил: -  Что Алина придет на запах. Вот она и нарисовалась. Марш умывать, одеваться, а я пока обещанные терунки дожарю. И будем продолжать пир на весь  мир. Пирожки уже пора доставать.
- Еще со свадьбы Валеркиной еда не переварилась, дедушка! – потягиваясь, сказала Алина.
- Ничего, дома худеть будете. А пока сказал пир - значит пир! – ответил Матвей тоном, не терпящим возражений.
Девчонки быстренько сделали свои утренние дела, помогли дедушке поставить посуду на стол и с нетерпением уселись на лавочку, стоящую возле стола. Матвей достал пирожки, они получились не очень ровными, не как, бывало, у Марьяны -  один к одному, но все равно такими же румяными и ароматными.
- Немного надо дать пирожкам остыть, - ставя в печь чугунок с молоком, сказал Матвей. – Давайте пока терунков со сметанкой.
-Давай, а то уже сил нет сдерживать себя, видя такую красоту и вкусноту,- сказала Алина облизываясь.
Когда пирожки немного остыли, Матвей налил всем по стакану молока и предложил пирожки на выбор.
- Бежевое молоко будет чуть позже, ему надо еще долго в печи томиться, чтобы оно стало с коричневой пенкой.  А пока налетайте на пирожки и плюшки.
- Отчего такие необыкновенные пирожки получились? – жуя и разглядывая надкусанный пирожок, спросила старшая.
- Светлое воспоминание из прошлого и радужная надежда на будущее  встретились в настоящем, - ответил Матвей и с нежностью посмотрел на внучатых племяшек. - Думаю, что именно поэтому они получились такими...
- Сделано с любовью, одним словом, - подвела итог Алина, запивая свежайшим натуральным молоком еще теплую плюшку. – Ты волшебник, и печка у тебя волшебная. Мне кажется, печка - это сердце твоего дома. Я даже в школе писала однажды сочинение на тему: «Как я провел лето» и описывала твою печку. Мне наша преподавательница не сразу поверила, что я написала правду, а у меня печка вышла словно живая, это учительница мне потом сказала. Жаль, я проспала ваш творческий процесс... Но я помню, как однажды мы с бабушкой Марьяной пекли пироги, я, наверно, как Ксюша тогда была или чуть постарше, а Егор Милин примерно как я, наверно, был и с нами тоже пек пирожки. Думаю, что мы как-нибудь еще повторим, да, дедушка Матвей? Ты нам с собой завернешь для мамы и бабушки с дедушкой пирожков? А терунки такие наш дедушка тоже иногда жарит, вкусные, он  рассказывал, что его мама и во время и после войны такие делала - ребятишек своих кормила и на базаре продавала. Детей было много, и надо было как-то выживать. И еще она шила бурки для фронта, такие небольшие шитые теплые валеночки-носочки, причем на ручной машинке – это нам тоже дедушка рассказывал. А бабушкин папа на войне попал в плен, а в те времена за это могли судить.
- Да, люди даже в невозможные  времена всегда находили выход, помните об этом. И дом свой от врагов защищали, и любили, и детей рожали, вы только не забывайте своих ушедших и живущих родных, и детишкам своим рассказывайте. Нельзя жить прошлым, но и без прошлого жизни не бывает. Воспоминания должны быть, иначе это и не жизнь вовсе, если вспомнить нечего,  – сказал, задумавшись, Матвей. – А пирожков еще не раз напечем.  И  гостинец, конечно же, передадим -  и молока и пирожков. Сегодня наши молодые поедут вечером в город и вас завезут домой, к этому времени и молоко топленое будет готово.
На душе Матвея было тепло и легко. Он посмотрел на фото жены, и ему показалось, что она ему улыбнулась с фотографии.
---
Целые сутки Аамир в сопровождении переводчика бродил по Москве. Было холодновато, он прикупил себе в одном из магазинов шапку-ушанку, наподобие той,  в которую его обрядили на свадьбе. Подумал: на память - и сразу ее надел, так как замерз. Илья и Аамир подружились. Илья очень интересно рассказывал о Москве, о  России, о жизни людей в городах и деревнях. Рассказывал он не заученными фразами переводчика и экскурсовода, без пафоса и постоянного напоминания о величии страны, а с такой любовью и трепетом, что Аамир проникся уважением и к Илье и к русскому народу, хотя до этого у него было неоднозначное мнение о России. Илья водил и возил его и по современной Москве:  и по Красной площади, и по улочкам, где не бывают туристы. Они заходили в кафе перекусить или просто выпить горячего чая с блинчиками и погреться. Аамир также расспрашивал о родном городе Милы, и Илья с удовольствием и много рассказал и про город оружейников, где она жила. Это была родина Льва Толстого, и Аамир, как выяснилось, в молодости читал многие его произведения,  особенно его впечатлила «Анна Каренина». И пожелал обязательно приехать как-нибудь в Ясную поляну, посмотреть, как жил граф Толстой и какие места вдохновляли его на творчество. В  аэропорту, обменявшись телефонами, Илья и Аамир обнялись уже как приятели,  и Аамир полетел домой.
---
Аамира тронул теплый прием  Милиных родных, особенно запал в душу дед Матвей. День,  проведенный в их компании, а потом в компании Ильи, по-новому открыл для него Россию, Россию со стороны обычных жителей… У Аамира начал вырисовываться план дальнейших действий, и если раньше он отказывался от русских проектов, то теперь для него открылась новая сторона этого дела. Как будто всегда ранее закрытая дверь, которая вроде и была, но ее не хотелось открывать, неожиданно для него дружелюбно приоткрылась сама, приглашая его войти… И он уже знал, с чем  войдет в эту дверь. Не откладывая в долгий ящик, он уже в самолете достал записную книжку и стал записывать пунктики, по которым следовало ему в дальнейшем действовать… Он то недолго дремал, то бодрствовал, словно кто-то его толкал в бок, и он с невероятной скоростью, моментально просыпаясь от очередной пришедшей во сне идеи, записывал в свой блокнот доселе неведомый четкий, последовательный план мероприятий на пути к своей мечте... Перелет долгий, поэтому к концу поездки на выходе из самолета он уже знал, что и как делать.
- Есть ли у вас план, Аамир?- шутливо спрашивал он себя. И тут же с уверенностью отвечал: - У меня есть план!
В Индии его встречал Самир, и, не заезжая домой, Аамир велел ему ехать прямо в офис. По дороге Аамир сделал несколько звонков, договорился с нужными людьми о встречах и настолько поразил своего сына столь бурной деятельностью, что тот не произнес ни слова, пока они ехали. Только зайдя в кабинет, он выдохнул и спросил:
- Что-то случилось, отец? Я что-то пропустил?
Аамир потрепал сына по щеке и с воодушевлением и блеском в глазах сказал:
- Готовим несколько проектов для России, сегодня уточню, какие еще актуальны, и может, есть новые запросы.
Самир смутно догадывался, в чем тут дело, и  по настрою  отца было видно, что возражать бесполезно. Поэтому быстро подключился к процессу.  Все так стремительно завертелось, что Аамир поражался себе и своей энергии, как будто открылось второе дыхание. Или как будто его что-то вело вперед и вперед, расчищая возможные и невозможные препятствия на пути.
Через пару дней после приезда Аамира, когда он уже почти спал, зазвонил телефон, неизвестный номер на экране заставил его взволноваться, и сон как рукой сняло. Он не спешил ответить, боялся обмануться и услышать не тот голос, который так хотел слышать. Он очень бережно и медленно взял телефон, как будто боясь спугнуть кого-то:
- Алло! - тихо сказал он, у него почти пропал голос.
- Алло! – ответил так же тихо и осторожно  на другом конце женский голос.
Аамира бросило одновременно и в жар и в холод – это был тот голос,  который он так хотел услышать, и  звонок, которого он так ждал.
Они долго молчали, слушая неровное дыхание друг друга. Аамир первым пришел в чувство. Он понял, что они не смогут разговаривать, они не поймут друг друга. И у него родился очередной план. Он попытался сказать Миле, что перезвонит и положил трубку.
Мила в свою очередь была в замешательстве. Как, о чем разговаривать, как понять друг друга? Когда он был рядом, как-то само все разрешалось и понималось без слов. Но на расстоянии, не видя друг друга, не зная языка… Она положила телефон и заплакала.
Через несколько минут ей позвонил Илья:
- Людмила, здравствуйте! Я звоню вам по просьбе Аамира.
- Да-да, Илья, очень рада вас слышать. Не получилось вам позвонить, извините, сразу столько всего навалилось по приезде. Я вот как только купила телефон, сразу позвонила Аамиру, но как нам общаться? Я в замешательстве.
- Да, это он сейчас скинул мне ваш номер и попросил вам перезвонить. Он завтра с работы пришлет вам на телефон смс со своими электронными адресами и страничками в соцсетях. Переписываться, не зная языков, легче. Можно через интернет-переводчики делать переводы, они корявые, но суть понять можно, я вам скину хорошие варианты программ-переводчиков. А если что-то будет непонятно, обращайтесь ко мне, не стесняйтесь. Аамир очень просил вас подождать до завтра, что-то у него с интернетом дома проблемы. Он же некоторое время жил где-то далеко.
- Да, я в курсе. Спасибо, Илья! - шмыгая носом, сказала Мила.
- С утра у него назначены две встречи, а потом он скинет вам все свои сетевые контакты.  Международные телефонные разговоры дорогие, не понимая, что говорить, вы просто разоритесь на молчании, - попытался пошутить Илья.– До завтра. Спокойной ночи!
- Какая уж тут спокойная ночь! Спасибо, Илья, еще раз.
Милу уже ждали на службе. Дали ей два дня после приезда, чтобы освоиться дома. Нужно было собирать справки для оформления утерянных документов.
Смс от Аамира она получила по дороге на работу. Пара электронных адресов, скайп и ссылки на странички в соцсетях… и сердечко-смайлик вместо точки. Так просто, но так многозначительно…  В ответ она послала улыбочку. Следом прислал и Илья ссылки на программы-переводчики и приписку: «Попробуйте для начала установить связь по присланным Аамиром адресам, а дальше посмотрим, как действовать!»
«Ох, Илья уж не шпионом ли приставлен за иностранцем приглядывать? А может, просто хороший человек? – мелькнуло в голове Милы. - Почему если человек помогает, то это сразу наводит на подозрения?»
Весь день на работе она оформляла кучу документов, обустраивалась на рабочем месте и входила в курс дел. На удивление приняли ее довольно тепло, и даже Елисей вручил букет шикарных роз, сказав, что очень рад ее видеть и надеется, что все теперь будет хорошо и что ее очень им не хватало. Для него подобные речи были весьма несвойственны, было приятно, но это несколько обескуражило Милу.  Но все равно было очень приятно всех видеть! Последние сплетни сообщили, что Елисей наконец-то в кого-то влюбился, стал более спокойным, но периодически давал все же волю прежним своим всплескам и высказываниям. Проведя наблюдение, девочки заметили, что, скорее всего, таким всплескам  всему виной было полнолуние... Мила послушала, поулыбалась, немного рассказала о своём приключении, коротенько и без подробностей, и принялась изучать новшества, появившиеся за время ее отсутствия. На производство приобрели новое современное оборудование, соответственно производительность увеличилась, и спектр ранее используемых тканей и фурнитуры ждал пополнения. К интернету доступа у Милы пока не было. Только к вечеру, добравшись с нетерпением до дома, она села за компьютер.
Аамир моментально добавил ее в друзья, видимо, ждал с нетерпением, когда же она выйдет на связь. На фото он был в непривычном ей виде  – будто с обложки глянцевого журнала.
- Что ж все хотят казаться приличнее на страничках в соцсетях, - промелькнуло в голове у нее. Он был хорош, но взгляд  на фото был чужим, жестким, каким-то надменным и даже несколько злым…
- Ты красавчик! – не смогла удержаться она от комментария.
- Это было давно, и это фотошоп! – ответил он. Но он не лукавил. Фото было из журнала. Несколько лет назад у него брали интервью как у одного из участников реставрации нескольких исторических памятников Индии. Аамир быстренько сменил фото на более привычный образ - снимок со свадьбы Зиты, где стоял рядом с Милой…
Увидев это фото, она не могла сдержать улыбки. Она, как дурочка, сидела перед экраном и улыбалась. Улыбалась оттого, что сердце запело …
Мила на своей страничке на  фото была помоложе лет на пятнадцать. Это фото было сделано на море, она сидела на большом валуне и смотрела куда-то в морскую даль, на ней были темные очки от солнца и широкополая шляпа, которую Мила поддерживала рукой, тридцатилетняя молодая дама, загорелая и расслабленная на морском ветерке -  он поставил ей в комментариях много сердечек  и подпись: «Ты тоже красотка!»
Он писал на английском, она на русском. Переводы через программки Ильи работали. Общаться получалось. Улыбка не сходила с лица Милы. Она не могла ее убрать со своего лица... Не получалось убрать улыбку! Все плясало внутри, и все внутри пело и улыбалось!
– Я сошла с ума! Смайлики,  улыбочки… Сын приедет с практики и не узнает маму вовсе!– произнесла она сама себе вслух.
Она уже пообщалась с сыном по телефону,  вместе с ним и поплакали, и посмеялись… На днях он должен был вернуться домой.
---
Мила подыскала себе курсы английского языка и начала усиленно заниматься его изучением. Сын помогал маме с переводами, но был удивлен,  зачем это и какая ей радость вечерами после работы просиживать за учебниками.
Помогал ей и Аамир, по скайпу вечерами в отсутствие сына они сидели, и вместе, каждый у своего монитора на разных концах света,  делали упражнения… Аамир оказался на редкость спокойным и терпеливым учителем. Он много раз произносил одни и те же фразы и только улыбался, когда у нее не получалось что-то правильно произнести.  Они смеялись, каждый по-своему шутил, вместе пили чай или обедали. Мила иногда приносила ноутбук на кухню и, готовя обед, повторяла за Аамиром фразы. Или просто сидели, молча перед включенным экраном, и каждый занимался своим делом, он рисовал или что-то чертил, а она изучала каталоги или проверяла расчеты. Иногда отвлекаясь, замирая, молча смотрели  друг на друга. А когда она ему по скайпу показывала завывающую метель за окном, кутаясь в теплую шаль, Аамир в ответ в одной легкой  маечке, довольный, выходил на террасу своей квартиры, оставляя ноутбук на подоконнике, показывал ей проливной дождь, стучащий, как сумасшедший, по толстым листьям деревьев, словно желая устроить всемирный потоп и показать никчемным людишкам, кто хозяин на планете…Когда Аамир, мокрый и довольный, подходил снова к экрану, Мила на него незло ругалась, говоря о его мальчишестве. Но в душе улыбалась, видя его довольную физиономию и горящие глаза.
Аамиру пришлось перенести свой сон далеко за полночь, так как разница во времени между городами была огромная. Но ему и не хотелось спать, он был готов круглосуточно обучать Милу английскому…
Присоединялся к таким он-лайн разговорам и Илья, и тогда процесс обучения становился особенно интенсивным и продуктивным. Даже Аамир, не ставя цели выучить русский язык, начал понемногу кое-что понимать.
В жизни Аамира и Милы начался новый интересный этап, доселе неизведанный, непонятный и пугающий, - знакомство друг с другом через интернет.
Они делились своими историями и многое рассказывали друг другу о себе и своей семье с помощью Ильи или с программами-переводчиками. Не сразу получалось, иногда выходило коряво и смешно, но «вода камень точит», и день ото дня становилось все понятнее и интереснее. Иностранный язык оказался не таким страшным препятствием, скорее, даже интересным и увлекательным приключением.
Иногда наблюдая за Милой, взявшей на дом работу и задумавшейся над каким-нибудь запросом или расчетом, Аамир после ее кратких объяснений обстоятельств дела предлагал ненавязчиво свое видение ситуации, позволяя тем самым, Миле если и не решить проблему, то посмотреть на нее под другим углом... А следом за этим приходило и решение, не всегда, но мы и не всесильны на этой планете...
Как-то Мила после озарения, случившегося в результате очередного комментария Аамира, поманила его пальчиком к экрану ноутбука и поцеловала его, едва коснувшись губами его лица  через видеокамеру. Поцелуй летел в виртуальном пространстве, и Аамира слегка ударило  статическим напряжением от экрана. Аамир пошутил,  спрашивая игриво Милу, желая получить еще такой поцелуй, не нужен ли ей какой-нибудь другой совет или участие.  Мила смутилась. А под его пристальным взглядом и вовсе забыла все английские слова и со  сбившимся дыханием перешла, не заметив этого, на русский.
- Что мы как не совсем здоровые?  Виртуальные поцелуи, еще секс по телефону может устроим? - бормотала она на русском. Но слово секс не сложно распознать и на другом языке. Аамир понимая, что ее задело или обидело, еле сдерживая улыбку, извинялся, хотя его так и подмывало сказать ей, что не он начал эту игру с поцелуем, и знакомство продолжалось на более серьезном уровне.
Аамир узнал, что Мила работала в текстильной отрасли. Его дочь Каришма с мужем владели небольшой фабрикой по производству тканей и фурнитуры. И Мила вызвалась помочь им выехать на одну из ближайших выставок «Текстильлегпром» и рекомендовать их московским компаниям, с которыми сама была знакома. Мила познакомилась с  дочерью Аамира, им пришлось напрямую общаться друг с другом для выяснения подробностей регистрации на выставке и прочих обстоятельств. Каришма оказалась очень приветливой и общительной девушкой. Сначала Каришма восприняла Милу с недоверием, но очень скоро, видя искреннее  желание Милы помочь, стала часто и с удовольствием общаться с ней. У них нашлось много общих интересов на почве профессиональной деятельности, и они открыто делились друг с другом тонкостями рабочего процесса. Встреча в Москве во Всероссийском выставочном центре (ВВЦ) в рамках Федеральной оптовой ярмарки прошла на высшем уровне. Совет по содействию экспорта тканей из Индии представил обширную экспозицию тканей от индийских производителей. 27 компаний Индии,  в том числе и компания Каришмы,  представили свою продукцию в павильонах бывшей территории Выставки достижений народного хозяйства. Ткани, пряжа, текстиль и сырье для текстильной промышленности, фурнитура, вышивка, кружево - все яркое, красочное, как сама Индия! Каришма, ее муж, Мила и Илья в качестве переводчика днем участвовали в программах выставки, знакомились с предполагаемыми партнерами, а вечерами Илья водил и возил веселую компанию по Москве. Компания действительно была веселая в неменьшей степени, чем деловая. Сразу с момента встречи в аэропорту между встречающими и встречаемыми установились дружеские отношения. Немалая роль в этом принадлежала Илье. Переводя, он умело шутил, разряжая тем самым иногда напряженную деловую атмосферу.
Аамиру вечерами докладывали о прошедшем дне Каришма со своей стороны, Мила со своей.   А иногда отправляли совместные видеоотчеты с московских улочек.
Аамир радовался, видя довольные лица своих девочек - это был еще один шаг в его сторону. Он не смог поехать с Каришмой, хотя ему очень хотелось. Готовились важные проекты, было много встреч, которые нельзя было отложить или перенести.

---
Мила заметила, как будто ее жизнь сменила цвет, изменилась окружающая палитра  красок. Если раньше, в одиночестве гуляя по городу, она просто бродила по серым безликим улочкам, то теперь даже в переполненном автобусе казалось не так тесно и душно, и можно было читать истории человеческих судеб.
Вот дремлет молодежь, проведшая бессонную ночь на просторах интернета…
А вот дачники, обсуждающие дремлющую молодежь и вспоминающие какими были они в их годы,  одновременно делящиеся секретами посадок и консервирования…
Молодой парень, выходя из автобуса, оплатил проезд незнакомому небогато одетому дедушке. Дед даже не понял, что произошло, и только когда сидящая рядом женщина ему объяснила, что молодой человек поздравил его с праздником Победы и заплатил за него, дед улыбнулся одними только глазами и, прослезившись, сказал:
- Он же совсем чужой человек, я его не знаю! Спасибо! – только паренек уже не слышал, а бежал по улице по каким-то своим делам.
Добавил ли этот поступок хотя бы одну дополнительную минуту к стремительно уходящей жизни этого дедушки и подарил ли надежду и веру в то, что молодое поколение не такое уж безнадежно потерянное? И о чем или о ком подумал тот парень, прежде чем так поступить? Как и какая мать его воспитывала и какие сказки читала ему на ночь?
Подвыпившая женщина, рассуждая о чем-то сама с собой, пытаясь общаться сразу со всем пассажирам, не находя поддержки у масс и видя неодобрение водителя,  обращается  к Миле:
- Ведь всякое в жизни бывает, у меня брат с севера вернулся, сложная судьба, вы меня простите!
- Да,- ответила ей Мила,- всякое бывает…
Всего лишь одна немногословная фраза в ответ  - и дама успокаивается. Только когда Мила собирается выходить на своей остановке, дама, слегка прикоснувшись к ее руке, говорит:
- Спасибо! Дай бог вам доброго здоровья! – дверь закрывается за спиной Милы, каждый идет своей дорогой, но что-то светлое остается от этих слов.
В простом и едва уловимом появился смысл, стало интересно наблюдать за незнакомыми людьми и разгадывать их истории. Даже у предметов появились истории…
Пожухлый рыжий одинокий лист в сочной, яркой траве ухоженного газона.  Словно бездомный, просящий милостыню в крутом бизнес-центре мегаполиса. Какой безжалостный ветер  или человек сорвал его с дерева и принес сюда, лишив дома и радости развиваться и раскрываться, подставляя свои зеленые бочка то солнцу, то дождю?  А теперь он лежал, помятый и потертый обувью спешащих куда-то людей, которым нет до него никакого дела, и непонятно, для чего и по чьей прихоти раньше времени он был оторван от привычного мира, и теперь медленно доживал свой недолгий век, постепенно превращаясь в прах…
Тени деревьев на стенах домов в отсветах уличных  фонарей, как причудливые инопланетяне, протягивающие в окна многочисленные руки-щупальца…
Красно-желто-зеленый клен  в легком утреннем тумане, как красивая яркая незнакомка в вуали, тайно поджидающая ветреного любовника, который придет и сорвет с нее одежды…
Солнечные зайчики, этакие паркурщики, скачущие по проезжающим машинам, без устали резво перепрыгивая с капота на багажник и вновь с капота на багажник уже другой проносящейся мимо легковушки, или легко и беззаботно пробегающие по крыше грузовичков...
- Я сошла с ума! - частенько говорила она сама себе, наблюдая за окружающим миром.
И незаметно для себя увлеклась фотографией, с удовольствием обнаружив в себе способность отобразить  в замершем изображении характер. Она показывала свои работы сыну, друзьям, делилась и с Аамиром, они искренне ее поддерживали, хотя сын иногда поглядывал на маму с беспокойством. Жизнерадостный настрой и блеск в ее родных глазах радовал его, но он не привык видеть ее такой. Ее общение с Аамиром на расстоянии вызывало тревогу. Мамины новые увлечения беспокоили Егора: изучение английского, увлечение фотографией… Получалось-то у нее неплохо, но все-таки сумасшедшинка была на лицо.
---
Компании Аамира были назначены встречи в России для личного представления проектов, заинтересовавших  бизнесменов.  Мила, взяв отпуск,  встречала его в Санкт-Петербурге.
В аэропорту, увидев друг друга в потоке людей, они оказались на необитаемом острове, словно какой-то фантастический колпак накрыл их и оградил от всего мира. Они не замечали никого, никого не существовало в близлежащем пространстве, были только Он и Она. Так долго  шли они к этой минуте, к этой встрече, к своему счастью, что это мгновение казалось теперь чем-то нереальным.  Все вокруг кружилось, она уткнулась головой в его плечо, а он наконец-то обнял ее, обнял так, что если бы все магнитное поле земли попыталось ее от него оторвать, то он не отпустил бы ее и даже ни одна мышца не дрогнула бы на его теле… Не в силах совладать с нахлынувшими чувствами, оба замерли...  Людской поток обтекал их как река, встретившая на своем пути скалу… Придя в себя, он бережно приподнял ее лицо, посмотрел в ее наполненные слезами глаза, долго, страстно и нежно поцеловал, растворяясь в своих ощущениях… Больше года прошло с момента их первой встречи у водопада... И кто бы мог тогда подумать, что с таким наслаждением и желанием они будут когда-нибудь вот так стремиться навстречу друг другу и состоявшаяся встреча принесет столько прекрасно неземных эмоций...
Где-то  вдалеке не навязчиво играла музыка и негромкий мужской голос пел: 
Летят как снег белокрылые птицы,
Наши души, чтоб в небе ночном раствориться
И друг другу присниться,
Непрожитых чувств быстрокрылые тени.
И мы замирали от этих прекрасных мгновений,
Которым не повториться.

Моя прекрасная леди, богиня в утреннем свете,
Ловлю мгновения эти любви
И воспеваю тебя,
Моя прекрасная леди, над нами звёзды и ветер,
И мы на этой планете любви,
Где открылось мне красота и тайна твоя.

Я жизнь без тебя даже не представляю,
О тебе вспоминаю, и сердце моё, замирая,
Так сладко страдает,
Не думай о времени, думай о вечном.

О том, что любви нету края, она бесконечна,
Но так быстротечна,
И, счастье моё, все тебе отдам,
Ни с чем останусь сам, брошу всё к твоим ногам.

---
Две птицы, расправив крылья, парили над вершиной мира. Ловя воздушные потоки, опускаясь и поднимаясь над реками и озерами, над горными хребтами, над лесами и полями. Не было преград и не было границ на их пути. Они наслаждались полетом, как будто только вырвались из клетки и не могли надышаться свободой и друг другом. 
---
Проснулись они  только к полудню следующего дня в гостинице, которую Аамир забронировал заранее, так как на несколько дней у него были расписаны встречи в Санкт-Петербурге. А дальше… Об этом он не думал… А дальше будет то, что будет.
Мила лежала, тесно прижавшись к нему спиной.  Он, обняв ее, уткнулся носом в ее волосы, и они щекотали его. Мила повернула к Аамиру голову, он  приподнялся и слегка коснулся поцелуем ее губ. По  телу пробежала волна тепла, и все вокруг снова и снова кружилось…
- Как хорошо! – тихонечко сказала Мила. Они, то улетая в неведомые дали, то возвращаясь с небес на землю, снова и снова растворялись в объятиях друг друга...
Вставать не хотелось,  ощущение легкого бессилия и приятного головокружения пьянило… Аамир поцеловал ее плечо и направился в душ. Он действительно был словно пьяный. Пьяный, но не от вина. Его качнуло в сторону, и он, улыбнувшись, с нежностью оглянулся на Милу. Она, укутавшись в одеяло по самые глаза, наблюдала за ним. В мыслях обоих промелькнули подробности страстной ночи. Она прикрыла голову краем одеяла, боясь окончательно потерять  рассудок от его взгляда.
- Так не бывает, - подумала Мила, - все слишком хорошо, чтобы быть правдой...
  В сорок пять уже слабо верится, что жизнь может начаться снова... Да еще так… Второе дыхание, новый отрезок или жизненный виток… И хандра отступает…
- Может я сплю и вижу сладкий  сон или это вообще плод моего воспаленного воображения? - она ущипнула себя за руку, но сон не прошел. Она поднялась с постели, закутавшись в простыню, подошла к окну.
Народ на улице суетился, спешил каждый по своему самому важному делу... На углу противоположного от гостиницы дома два подвыпивших парня о чем-то жарко спорили, пока не подошла, видимо, жена одного и, надавав ему тумаков, потащила за рукав домой. Мимо проехала полицейская машина, оглушая прохожих сиреной, и второй парень, немного постояв, решил убраться восвояси, от греха подальше... Возле парадного подъезда старой многоэтажки обнималась парочка подростков... Кто-то, перебегая дорогу на красный свет, стремился куда-то не опоздать, водители сигналили, но никто не обращал внимания на эти сигналы.
- Суета сует. У каждого своя жизнь, свои радости и трудности, - подумала Мила, разглядывая образовавшуюся на дороге пробку.
Услышав звук включенного душа, она отвлеклась от картины за окном и зашла в ванную комнату, все еще не веря в произошедшее за последние сутки, решила убедиться: не мираж ли там, не привидение ли… Аамир, выглянув из душевой кабины, поймал ее за руку и притянул к себе, слегка приподняв. Мокрая простыня, соскользнув с Милы, упала к их ногам… Она вздрогнула, обняв его, прижалась к груди любимого каждой своей клеточкой, испугавшись, что вот-вот сейчас он исчезнет, растает под струями воды, и поцеловала его, как будто в последний раз...
- Ты вся дрожишь! Тебя что-то напугало? Ничего не бойся, я же с тобой, я всегда с тобой... - шептал Аамир, наслаждаясь ее близостью и дрожью...
Капли воды стыдливо стекали по стеклу запотевшего душа. Возраст, цвет волос и цвет кожи, религии, политика, мнение людей – все отступило. Были только двое, двое влюбленных… восемнадцать им или глубоко за сорок  - кого это волнует?… В восемнадцать нам кажется, что сорок - это глубокая старость. А в сорок пять мы понимаем, что и в пятьдесят жизнь может порадовать чувством,  уже давно нежданным и несколько  приглушенным былым опытом и былыми обидами, пропускаемым через фильтр разума,  но не менее ярким, сильным и настоящим, чем в каком бы то ни было более раннем возрасте... И неправда, что истинная любовь безрассудна! Истинная любовь, поддерживающая и помогающая жить, - это любовь разума при наличии чувства... И не в возрасте дело, а в состоянии души…  Истинная любовь безусловна и бесконечна, она не зависит от времени года, от расстояний или от каких-либо других обстоятельств - она вне любых обстоятельств, вне времени и пространства... Не каждому дано встретить такую любовь, а встретив, ее сложно принять и трудно в нее поверить оттого, что легче поверить в обман или боль, чем во что-то всепоглощающее и оберегающее, приподнимающее над всем и окрыляющее... Все верят в чудо, даже если не признаются в этом, и ждут чудес, но, когда оно вдруг является, пугаясь, говорят:"Чудес не бывает!"
Телефоны обоих вздрагивали от звонков на беззвучном режиме, вибрировали и подпрыгивали на столе... Все предупреждены, что доехали в целости и сохранности. Ну чего беспокоить? Все ж взрослые…
---
Аамир заказал обед в номер.  Пока Мила прихорашивалась пред зеркалом, он ответил на несколько звонков. 
Обед принесли быстро. Они сели за стол.
       ---
Мила уверенно осваивала английский язык, но слишком мало времени прошло, и она все еще пользовалась иногда переводчиком, заглядывая в онлайн-словари, хотя  сама удивлялась своим успехам. С сыном в школе изучая английский, она мало что запоминала. А сама и вовсе в школе учила немецкий, который напрочь теперь забыла. А тут как будто все время только и занималась изучением языков, вот что значит наличие стимула в любом деле… И живое общение с Аамиром, Каришмой и Ильей, хотя бы и через интернет, помогало освоению…  Илья, подшучивая над Милой, говорил, что вмешательство Аамира в процесс изучения добавит английскому Милы индийский акцент, этакий хинглиш получится, но тут же добавлял, что английский Аамира практически безупречен. И тут уже, Мила, иронизируя над Ильей, говорила, что его вмешательство добавит русский акцент к ее английскому, несмотря на безупречный английский Ильи... Вот так  они и общались, изучая иностранный язык с шуточками-прибауточками. Особенно было весело наблюдать, как иногда Аамир и Илья спорили о произношении или сути того или иного английского слова, рассказывая, кто их них, где и когда проходил стажировку в Америке или Англии... В пылу выяснения истины Аамир переходил на хинди, а Илья на русский, они уже не слышали друг друга  и поглощены были самим процессом спора, а не словом, с которого все началось.
Мила некоторое время наблюдала за ними, но, когда они слишком увлекались, спрашивала:
- Я вам не мешаю? Может, придумаем на замену какое-нибудь другое слово? Мужчины приходили в себя и продолжали обучение до какого-нибудь нового спорного случая.
       ---
- У тебя какие планы? – спросила Мила.
- Ты - вот все мои главные планы,- ответил он, - но, если честно, то пару дней я буду занят  деловыми переговорами. А потом я весь твой.
Мила смотрела на него горящими влажными глазами, губы слегка припухли, нежный румянец на щеках - Аамиру не хотелось отрывать от нее взгляда, не хотелось думать ни о каких делах, но он привык доводить все начатое до победного конца,  тем более он должен был завершить проекты, которые приближали его к этой женщине.
- Я вдруг вспомнила, как плыла по реке. Если бы не ты, река унесла  бы меня в океан. Точнее, все, что от меня осталось после водопада…
- Но река тебя и принесла в океан... В мой океан… И ты наполнила мою  жизнь живительной влагой. Океан велик, но он ничто без источника… - Аамир с нежностью посмотрел на Милу. - Я, конечно, не океан, но ты мой источник. За прошедший год ты наполнила мою жизнь смыслом, желанием, стремлением... и как говорил знаменитый француз: «Мы в ответе за тех, кого приручили».
-Ты меня приручил? Я вроде не источник, а твой питомец? Да?
-Это я твой питомец, ты меня приручила, и ты теперь за меня в ответе, - улыбнувшись, сказал он.
- Хочу пригласить тебя в гости ко мне, - сказав это, Мила несколько смутилась.
- С удовольствием. Твой сын будет не против моего присутствия в вашем доме? - допивая сок, спросил Аамир, внимательно посмотрев на Милу.
Она качнула головой вместо ответа. И сказала сама себе: «Посмотрим!» Но он понял, что сын неоднозначно может принять эту новость. Его собственные дети, видя, что с отцом происходят перемены, также высказывали неодобрение по поводу русских проектов. Как деловых, так и личных. Хотя Каришма, пообщавшись с Милой на выставке, уже была более благосклонна к отцовской причуде… А Самир считал:  папа, как всегда, почудит - и все снова встанет на свои места.
Аамир в течение дня решал производственные вопросы, у него было несколько проектов, которые заинтересовали инвесторов в России, но ему тут нужна была собственная  команда единомышленников, нужны были талантливые креативные люди, на которых можно было бы положиться. Как раз в этом и заключалась сложность.  Но он не отчаивался, он верил, что все получится, если не сейчас, то в другой раз. Самир не очень надеялся на успех этого мероприятия, он знал, что отцу и раньше поступали такие предложения, но тот отказывался от них, так как знал, что подготовить проекты - это только полдела. Вот где взять надежных помощников, которые координировали бы эти проекты… В России, как и в любой другой стране, хватает недобросовестных людей. Аамир был наслышан о системе откатов. И понимал, что зачастую выигрывает в тендере не лучший вариант проекта, а менеджер, удачно нашедший подход к нужным людям и пообещавший лично им определенный процент от дела в случае успешного продвижения. Но он все-таки надеялся, что его предложения будут иметь успех.
Вечерами Мила и Аамир, как пионеры, взявшись за руки, ходили по Питеру. Вечерний и ночной Санкт-Петербург - это же очень романтично! Не зря его называют Северной Венецией. Прогулки на катере по многочисленным каналам и по Неве. Множество мостов и мостиков, величественные дворцы и храмы, небольшие дворы-колодцы, Летний сад – это чудесное райское место для прогулок влюбленных. Они бродили по Невскому проспекту, заходили  выпить кофе. Стояли, обнявшись, наблюдая, как разводят мосты. Они почти не говорили, им было просто хорошо!  Просто хорошо вместе!
Приезд Аамира совпал с праздником выпускников школ, который проводят в Санкт-Петербурге уже много лет. Шхуна с подсвеченными алыми парусами проходит ночью по Неве… Алые паруса - символ надежды, исполнения мечты, перемен в жизни, символ чуда, которое можно создать своими руками.  Они смотрели на это чудо и, в отличие от молодых ребят, гуляющих в эту ночь по улицам города, понимали, как много всего нужно пройти, хорошего и плохого, прежде чем  чудо явится к тебе.  Необходимо не только желание - нужны знания, время, средства, а чтобы в полной мере насладиться чудом, немаловажно найти родственную душу, для которой захочется сотворить это чудо и порадоваться самому оттого, что и тебя побалуют, не в ответ на какие-то твои действия, а потому что захотят и тебя приподнять над миром. Родственная душа – это спасение от одиночества и непонимания, это поддержка. А чудо – это сама жизнь, жизнь, наполненная смыслом, желанием, возможностью  и умением порадовать других  и самому порадоваться даже самому незначительному событию. Мила чувствовала себя Ассолью, которая выстрадала все и дождалась своего принца. А Аамир в свою очередь был готов подарить ей весь мир…
Наблюдая за раскованной целующейся молодежью, Аамир лукаво спросил у Милы:
- Ты так можешь?
Мила, недолго думая, стремительно притянула его к себе и страстно поцеловала. От неожиданности тот не сразу пришел в себя.
-Мне так не положено - на виду у всех.
- А зачем тогда спрашиваешь? Обниматься тоже не положено на виду у всех?- передразнила она его и обиженно отстранилась от него. – К тому же мы уже не раз целовались на людях. Ты не замечал разве?
- И правда, кто придумал эти правила, что я не могу обнять приятную мне женщину? - улыбнувшись, теперь уже он обнял и поцеловал ее.
                ---
Аамир делал все возможное и невозможное, в продвижении проектов. Он шел простым и честным путем, и теперь дело было за инвесторами и заказчиками. Он так уверенно и вдохновлено продвигал свои проекты, что важная комиссия, увлеченная его предложением, чувствуя поток энергии, исходящий от Аамира, ощущая его уверенность и внутреннюю силу духа и силу воли, не могли не поверить в его идеи. Мощь этого человека заворожила, загипнотизировала слушателей так, что те еще продолжительное время находились под впечатлением после его презентации… А грамотные расчеты, сулящие экономическую выгоду, значительно подкрепляли эмоциональный настрой Аамира. В случае положительного решения его ждали заказы во многих городах России. И вот тогда ему нужна будет команда. Он решил не бежать вперед паровозного дыма и решать задачи по мере их поступления.
---
Через три дня они уже могли поехать к Миле. Она сообщила сыну, что приедет не одна и не услышала радости в его голосе. Егор знал, кто этот человек, он был ему благодарен за спасение мамы. Но также он понимал, что это не просто благодарность с ее стороны, а нечто большее, и это его настораживало и беспокоило.
   Егор встретил их на вокзале в Москве, представился, сухо пожав руку Аамиру, повез домой. До дома было еще ехать почти 2 часа. По дороге немного поговорив с матерью, он только по одному вопросу: «Как Питер?», увидев ее смущение, все понял про их отношения.   И потом:  она вся светилась, он ее такой никогда не видел. Егор заметил, как два его пассажира смотрели друг на друга. Как-то очень бережно, нежно и в то же время страстно, и сыновья ревность жгла душу. Мама всегда принадлежала только ему, даже если у нее и были какие-то отношения с кем-то, он не придавал этому никакого значения. Но тут… какой-то чужеземец, не говорящий на русском языке. Как она могла?! Как она с ним общается? Мама рассказывала, что Аамир говорит на английском, но она-то в школе учила немецкий. Английский изучала только с ним, когда он был в школе... Так вот зачем с таким усердием она сидела за книжками и для чего ей нужны были курсы, на которые она с удовольствием ходила в последнее время. Егор знал, что мама общалась с Аамиром по скайпу или в соцсетях, иногда спрашивала, как переводится та или иная фраза, но никогда не показывала переписку. И когда Егор приходил домой, она быстро сворачивала все свои странички в соцсетях. Он замечал растерянность в ее поведении, замечал перемены в матери. Он относил это к психологической травме, которую она перенесла  в своем длительном путешествии. А как  оказалось все гораздо серьезней.  Она стала более спокойной и в то же время  как будто слегка не в себе. Было ощущение, что она витает где-то в облаках. Вот к чему были куплены новые брюки и нежные кофточки цвета пудры и мяты и убраны на полку  привычные джинсы…  Почему Аамир? Что ей, из местных мужиков некого выбрать?  Дядя Сережа, например, оказывал ей знаки внимания, и с ним у Егора были хорошие отношения. Для Сереги гардероб мама не сменила, хотя Егор много раз призывал ее прикупить обновок…
  У Сергея была своя авторемонтная мастерская, и Егор с друзьями иногда помогали ему, когда было много заказов. Или когда кому-то надо было сделать креативный рисунок на капоте… Ребята в этом деле были мастера. Дядя Сережа в свое время  помог Егору купить старенькую машину и довести ее до ума, и теперь она была не хуже новой. Мама одно время принимала ухаживания Сергея, но Егор никогда не видел ее такой счастливой, как сейчас. После операции мама почти перестала общаться с Сергеем, т.е. общалась, но на уровне «Привет! Пока!», она тогда заметно поникла и погрустнела... А теперь… теперь она словно парила над землей, она заметно помолодела, она теперь все делала с каким-то воодушевлением...  Егор наблюдал за ней и очень переживал. Он очень любил маму и чувствовал любое изменение ее настроения, понимая, что не всегда безупречно себя вел, старался всегда ее поддержать и понять, чувствуя поддержку и понимание и с ее стороны, пытался  не огорчать ее, насколько это получалось... Но эти отношения и эту связь, он никак не мог понять и не принимал...
Два дня после их приезда сын почти не появлялся дома. С утра уходил пораньше в университет, а вечерами пропадал  с друзьями до поздней ночи. Аамир и Мила вставали рано и готовили вместе  завтрак. Аамир пытался общаться с Егором, но тот не шел на контакт. 
---
Утром, на второй день после приезда, Мила резала овощи для салата… Аамир подошел к ней, придержав одной рукой ее руку, держащую нож, другой приобнял за талию и поцеловал в шею. Она повернулась к нему, оставив нож на столе и, обняв его, засмеялась,  вспомнив, как однажды он пытался сделать то же самое и что из этого вышло. Он тоже засмеялся, вспомнив горячую сковороду, демонстративно потер ухо и щеку. 
В эту минуту на кухню зашел ее сын, с неудовольствием посмотрев в их сторону. Аамир отошел к окну. Егор взял недорезанный огурец со стола и несколько небрежно и даже грубо сказал: «Буду поздно!»  Мила взяв сына за руку, задержала его:
- Я еду на два дня в командировку. Покажи, пожалуйста, завтра Аамиру город. У меня сегодня не получится. Мы идем в гости к тете Наде, у нее день рождения. А ты на машине проедешься и покажешь ему все городские красоты.
- Ну, мам..
- Пожалуйста! Ты хорошо знаешь английский и сможешь и показать и рассказать. Я не могу отказаться от этой поездки, у Марины неприятности дома, и она никак не может поехать, она очень просила меня, хотя у меня еще отпуск.
- Ладно, посмотрим. Он знает, что тебя не будет?
- Пока нет.
Егор вышел с недовольным видом.
---
Вечером Аамир и Мила пошли на День рождения к подруге Милы. Они дружили со школы и знали все друг о друге, понимая с полуслова и с полувзгляда.
Вечеринка удалась, несмотря, на то, что Аамир почти совсем не понимал языка, хотя кое-что он сумел запомнить при совместном с Ильей обучении Милы, понимал некоторые фразы и слова и мог даже о чем-то спросить или попросить на русском языке. Атмосфера в компании была очень приятная, негромкая музыка, ненавязчивые люди. Он сидел или танцевал с Милой, она периодически ему что-то пыталась переводить. И дочь Надежды, хорошо знающая английский язык, помогала с переводом. Он улыбался друзьям Милы, если они обращались к нему, и совершенно не чувствовал себя чужим на этом празднике жизни. Это был мир его любимой женщины, и он ему нравился.
Когда Аамир вышел на балкон. Надежда подсела поближе к Миле с бокалом вина и внимательно ее оглядела.
- Ты вся светишься. Видно, что вы любите друг друга. Но такое ощущение, что ты в чем-то сомневаешься. Ты сомневаешься в нем или в себе? Он на тебя так бережно и нежно смотрит, что у меня, например, нет сомнений относительно его чувств к тебе. Или ты боишься себя и своих чувств? Или я чего-то не пониманию, ты любишь его?
- Любишь -  не любишь… не девочка я уже… Про любовь мы и не говорили… - как будто что-то вспоминая, сказала Мила.- Мне страшно, я пугаюсь своих ощущений. Ненавижу, когда теряю над собой контроль!
- Да ладно! Он зовет тебя с собой?
- Пока только намекает. Но что я там буду делать, в чужой стране? Не пройдет ли это безумие? По-другому это не назовешь. Умопомешательство какое-то. Я чувствую, что начинаю зависеть от него. От его голоса, от его рук, от его присутствия, от его внимания. Надолго ли хватит нас? Я себе уже давно не верю, не говоря о ком-то. Егор нервничает, дома почти не появляется, а у него диплом на носу.
- Ты о себе хотя бы раз в жизни подумай, Егор у тебя парень что надо, если он увидит в Аамире друга, неспособного тебя обидеть, он будет только рад за тебя, он же знает, как тяжело тебе одной было его поднимать, и будет рад твоему счастью. Устроит ему пару испытаний и, убедившись, что тот настоящий мужик, еще и тебя станет к нему подталкивать. А ты, обжегшись однажды, дуешь уже и на холодную воду? Или как там говорят… не дури, короче. Поверь, прими и будь счастлива. Что тебе терять, «кроме своих цепей»? Если он тебе не годится, чего ж человеку пропадать? Я могу тебе помочь решить эту проблему, чтобы ты не мучилась. Он мне очень даже приятен и очень нравится,- она поправила прическу и сделала движение в сторону балкона. Мила схватила ее за локоть и показала кулак.
-Я тебе дам! Приятен, нравится он ей.. - они весело рассмеялись и, заставив бокалы издать мелодичный хрустальный звон, выпили вина. Мила знала, что Надежда никогда не посмеет увлечься или увлечь ее избранника. Просто та решила ее подразнить.
- Ты меня решила умными фразами добить и заставить ревновать? А я ревную, мне хочется его завернуть в одеяло, спрятать в укромный угол, чтобы к нему никто не приближался… Где он, с кем он, когда там? - Мила показала рукой вдаль, не совсем в сторону Индии, но и неважно, все поняли, что она именно в том направлении хотела показать, - Знаешь, какие красотки у него в друзьях в соцсетях? Он, правда, быстренько многих удалил, но не всех. Это нормально, по-твоему?
- Нормально! Это могут быть родственницы, коллеги. Ты не ревнуй, а попробуй поговорить о них, только спокойно, без истерик. У тебя  тоже мужиков полно в друзьях, но это же не значит, что они все потенциальные любовники.
- Умеешь ты утешить... Знаешь, мне в последнее время часто снится сон, иду я по пустыне, и нет уже никаких моих сил, и вдруг оазис впереди. Озеро, родник, деревья… Я падаю в это озеро, и меня накрывает такая волна блаженства, что не описать словами. И вот я день-два наслаждаюсь, но надо идти дальше, а вокруг пустыня… Я собираюсь и пытаюсь идти дальше, искать дорогу в пустыне, но пески бескрайние и дорогу сложно найти. А возвращаться боюсь, даже оглянуться не смею, а вдруг это озеро только мираж или плод моего воображения…
-А куда идешь-то, какую дорогу ищешь? – перебила ее подруга.
Мила вздохнула и  печально посмотрела не нее:
- А бог ее знает. Но озеро - это он! И не мираж ли?
Но тут подошел Аамир и, видя, что они разговаривают и какие у них взволнованные лица, понял, что речь наверняка о нем. Он подсел к Миле, ощутив ее дрожь и волнение, когда слегка коснулся ее плеча. Было уже поздно, Мила чмокнула Надю в щечку.
- Мы пойдем, ладно? Мне завтра рано вставать.
- Конечно! - ответила Надежда, хитро подмигнув ей.- Не дури! Слышишь?
Аамир и Мила решили пройтись пешком. Был приятный летний вечер, легкий ветерок освежал. Они некоторое время шли молча. Аамир сделал шаг вперед, повернулся к ней, взяв  ее ладонь в свою руку, пристально посмотрел в глаза.
- Едем со мной! - Он чувствовал ее сомнения и даже страх.
- Как я все брошу? У меня тут вся жизнь. Сын, родственники, друзья, работа.
- Тебе надо бросить работу. А семья… Сын взрослый, и ты же не навечно уезжаешь. На одной планете все же живем…
- А как я буду жить. На что?
- Так я же зарабатываю.
- Я привыкла надеяться только на себя…
- Ты можешь помогать Каришме с ее русскими партнерами, если тебе так важно работать и быть независимой! Она сама мне об этом говорила и хотела  предложить тебе несколько вариантов, но пока они не решили с мужем, в каком виде тебе это предложить. Они остались очень  довольны тем, как ты им помогла в организации выставки, и хотели сделать тебе презент  и предложение о дальнейшем сотрудничестве. Вот видишь, я раскрыл тебе коммерческий секрет…
- Я всегда рада буду помочь. Каришма  - замечательная девочка, но я не могу… я не знаю…
Аамир перебил ее, прикрыв ее губы своей ладонью:
- Ты подумай. Пока ничего мне не говори.
- Хорошо. Я хотела тебе сказать: мне на два дня нужно уехать по работе. Тебе Егор покажет город. Попробуйте найти общий язык. Он хороший, просто переживает за меня.               
- Я понимаю и сделаю все возможное... И невозможное то же. Не волнуйся об этом и ни о чем другом не волнуйся, - он крепко ее обнял. Она растворялась в его объятиях, но мозг не давал расслабиться  и приводил разные доводы, внося сомнения относительно реальности и правильности ее чувств. И чем лучше  было ее душе, тем больше всяких «но» и «если» придумывал ее разум. Как его отключить?
---
Мила уехала рано утром. Аамир проводил ее до машины и вернулся в квартиру. Егор еще спал, и Аамир успел к его пробуждению приготовить завтрак. И когда тот проснулся, стол уже был накрыт. Обменявшись приветствиями, они молча поели. И Егор не очень дружелюбно сказал, что через час он ждет Аамира внизу в машине. Аамир про себя улыбнулся, ему нравился Милин сын, и он понимал его чувства.
Через час, встретившись у подъезда, они поехали навстречу приключениям. Егор задумал коварный план с испытанием для маминого друга. Они немного покружили по городу, погуляли по местному кремлю. Егор односложно рассказывал о попадающихся на пути достопримечательностях: «Это то-то, это то-то…». Аамир иногда задавал вопросы и получал на них такие же односложные ответы. Часа через два Егор повез Аамира в какие-то гаражи, и, как показалось Аамиру, на лице Милиного сына появилась какая-то насмешка. Подъехав к одному из гаражей, Егор вышел из машины. Улыбнувшись, пригласил с собой Аамира.
- Наверное, он думает, что я должен испугаться, - усмехнувшись, подумал Аамир, - не на того напал ты парень!
Уверенно пройдя в дверь, Аамир заметил еще  двух ребят, которые разбирали старую машину. Увидев вошедших, парни поздоровались и о чем заговорили с Егором. Аамир прошелся по помещению, его привлекли разные приборы и приспособления, которые, видимо, ребята делали сами. Чувствовалось, что с руки у пацанов растут откуда надо. И угрозы с их стороны  не заметил.
- Сэм и Бычок,- представил парней Егор, и ребята стали между собой о чем-то разговаривать, погладывая на Аамира.
Аамир внимательно разглядывая помещение, взял в руки один из причудливых предметов, но Егор подскочил к нему и попросил ничего не трогать, наверное, это было его творение. Чего тут только не было?! Места много, все  разложено по многочисленным полочкам. Инструменты разных видов и конструкций лежали отдельно, частично разобранные двигатели, какие-то запчасти от неведомых приборов и приспособлений отдельно, проволочки, пружинки, болтики, гайки, краски, трафареты и многое-многое другое. «Игрушки настоящих мужчин!» - с удовольствием подумал Аамир. Рядом с лестницей, ведущей на второй этаж, стоял старенький диванчик, он был  заново обтянут какой-то свежей материей с абстрактным рисунком. Для мужского помещения тут был относительный порядок.
Ребята, отложив гаражные дела, переоделись на втором этаже и поехали с Егором и Аамиром дальше. Милин сын все время, переговариваясь с друзьями на русском языке, загадочно улыбался. Аамир понимал, что его проверяют на прочность и тоже в душе улыбался. Молодость, молодость! Ну-ну, посмотрим, что дальше!
Они заехали под какой-то мост  и дальше, пройдя немного пешком вдоль зарослей, вышли к высокой бетонной плотине, где уже была еще одна компания из нескольких парней и двух девушек. Ребята рисовали на стенах картины различной тематики, и у них получалось весьма креативно. Егор и два его гаражных товарища присоединились к остальным.
«Стрит-арт, это уже интересно!» – мелькнуло в голове Аамира. Обменявшись рукопожатием с парнями, он присел в сторонке и с интересом сдал наблюдать за происходящим. Потом подошел к художникам и, обратившись к Егору, попросил баллончики с красками. Ребята были талантливы и плодовиты судя по тому, что на плотине почти не осталось не охваченных их творчеством мест. Тематика была разнообразна, но было очевидно умение работать с окружающей средой и соединять в одно несоединимое на первый взгляд - пейзажи, плавно стыкуясь между собой, переходили в натюрморты и портреты, а стыки, трещины и сколы стены превращались в футуристические или фантастические образы.  «Да, нынешняя молодежь - это гремучая смесь, -  подумал Аамир, любуясь абстрактными образами, - на пятки наступают, но и нас со счетов списывать рано!»
  Плотина была относительно высокой, она защищала город от разлива реки, а в сухую погоду к ней можно было свободно подобраться. На высоту ребята взбирались с помощью специального снаряжения. Аамира пристегнули к одной из веревок, и он ловко взобрался на необходимую высоту. В глазах присутствующих появился интерес. Аамир несколькими широкими и точными движениями наметил какие-то точки и линии и, как заправский альпинист, перемещаясь вдоль стены,  скользя вверх и вниз, что-то вырисовывал. Все ребята собрались около него, посмеиваясь и с недоверием, но и с интересом наблюдая, как немолодой незнакомец пытался их чем-то удивить. Разноцветные пятна, какие-то не совсем понятно к чему сделанные штрихи и точки…
- Каляка-маляка! – по-детски хихикнув, сказала одна девочка другой. Друзья Егора переглянулись, сделав кислые физиономии.
Аамир, спустившись вниз, попросил Егора подать ему лежащую неподалеку старую побитую крышку от какой-то богом забытой кастрюли и валяющиеся тут же  картонку и тряпку. Увидев недоумение в глазах Милиного сына, но получив желаемое, Аамир кинул на свое творение оценивающий и как будто что-то рассчитывающий или прикидывающий взгляд, снова взобрался наверх. Молча переглядываясь, наблюдая за работой сумасшедшего художника, ребята сожалели о потраченных красках, да и стену потом придется облагораживать, иначе городские власти не простят такого творчества.
Аамир спокойно, но быстро и уверенно, периодически закладывая за пояс полученные от Егора предметы, меняя их и  оставляя в руке один из них, прикладывал то крышку, то картонку к ранее нарисованным пятнам и линиям, или, смазывая и растирая тряпицей непонятно для чего набрызганные в одну точку разные пятна красок, выводил что-то уж совсем не поддающееся описанию. Когда пацаны совсем было приуныли, с последним широким движением руки Аамира словно пелена сошла с их глаз: вдоль горных хребтов текла река, всходило солнце, вдалеке, на фоне водопада, парила пара птиц, а на  одной из возвышенностей виднелись силуэты мужчины и женщины. Когда Аамир спустился, ему аплодировали, похлопывали по плечу и пожимали руку. Егор немного погодя тоже подошел и, улыбнувшись, пожал руку.
- Ты мастер! – сказал он, в голосе Аамир  услышал уже более дружественные нотки.
- Стараюсь соответствовать! – ответил Аамир. Это же было частью его работы…
- Мы вечером едем в клуб потусить. Вы с нами? – приветливо улыбаясь и кокетничая, спросили, обращаясь к Аамиру, две присутствующие девчонки. Егор перевел, и Аамир согласился.
Они заехали домой переодеться и помыться, так как одежда Аамира была безнадежно испорчена красками.

---
Аамир был приятен в общении, к тому же почти все ребята из компании Егора сносно знали английский язык, поэтому разговор складывался легко. Аамир задавал много вопросов про их гаражный  «кооператив», и друзья с интересом отвечали на его вопросы. Приятно порадовало, что молодежь почти не пила спиртное - один-два не сильно крепких коктейля за вечер. Аамир пил только соки и воду, но это не мешало ему расслабиться и веселиться в молодежной компании. Он неплохо танцевал, и это сразу отметили присутствующие девушки. К тому же импозантный иностранец не мог не привлечь к себе внимание женского пола. Девчонки прожужжали Егору все уши про Аамира: «Кто он, откуда, чем занимается?» Но когда те слишком увлекались и начинали открыто кокетничать с Аамиром, Егор их притормаживал, напоминая, что этот парень уже занят. Аамир был признателен за это Егору, так как обижать ему никого не хотелось, но и  флиртовать не входило в его планы. Он пошел на вечеринку только из желания поближе познакомиться с Егором и его друзьями.
Было уже глубоко за полночь. Парни и девочки потихоньку расходились по домам. В клубе оставалось все меньше и меньше посетителей, музыка звучала уже не так громко, и среди немногочисленных подвыпивших гостей заведения за одним из столиков оставались сидеть совершенно трезвые взрослый мужчина и парень. Со стороны казалось, что это отец и сын, совсем не похожий на отца, или деловые партнеры, просто они ошиблись адресом и пришли не потусить и оторваться, а серьезно о чем-то поговорить...
Егор первым начал разговор, потягивая через трубочку сок:
- Насколько у вас с мамой все серьезно?
- Я произвожу впечатление не серьезного человека? - ответил на вопрос вопросом Аамир.
- Впечатление произвести не сложно. Тем более мы Вам обязаны жизнью...
- Мне нравится, что ты сказал "мы". Не она, а мы! Но мне никто ничем не обязан... Скорее, я обязан твоей маме. Забота о ней вернула мне смысл жизни, а потом она подарила мне чувство и помогла по-новому ощутить  вкус жизни...
-  В вашем возрасте так бывает? - с недоверием уточнил Егор.
- В нашем возрасте? А какой наш возраст? И что такое возраст? Время, прожитое от даты рождения? Или внутреннее ощущение? Быть может, тело не так молодо, а в душе нам ненамного больше, чем тебе сейчас. Некоторые и в нежном возрасте уже как старички. А твоей маме, если переводить на цифры, сейчас не больше 25 лет.
- А почему не 18-ти?
- Потому что 25! Поверь мне, когда-нибудь поймешь – не знаю, какие слова к этому добавить и как  тебе это объяснить.
- Вообще она заметно помолодела и ожила, вернувшись из своего долгого путешествия. Расслабилась, стала какой-то легкой, воздушной что ли. Сколько ее помню, она всегда как струна натянутая, тронь ее  - и она сорвется...
- Позволь ей быть слабой. Ей же всю жизнь приходилось и за себя и за тебя принимать решения. Это непросто -  определять жизненный путь дорогого человека. Ты с отцом общаешься? Тут как-то вас не было дома, заходил мужчина, такой, я бы сказал,  богатырь, слегка подвыпивший, как мне показалось. И, насколько я смог понять, спрашивал он маму. Я не стал вам говорить, а сейчас подумал, может, это твой отец?
- Нет, с отцом я не общаюсь. Мама мне немного рассказывала про него,  никогда плохо о нем не говорила, но я никогда его не видел и никогда с ним не пересекался... А заходил, наверное, дядя Сережа, он вообще-то не пьет, но, видимо, для храбрости принял, он давно все собирался с мамой поговорить. Они встречались с ним еще до того, как она попала в больницу. У нее в те времена был особо сложный период: я школу заканчивал, потом поступал, работа практически круглосуточная, а болезнь, видимо, уже давала о себе знать, но она не шла к врачу, пока однажды чуть не потеряла сознание в транспорте по дороге на работу. Дядя Сережа тогда как-то не совсем понятно себя повел. То ли испугался чего-то, то ли еще что, но вместо того, чтобы ее как-то поддержать, он отступил, сделал шаг не в ее сторону, а она особо и не переживала, отпустила его, как будто того только и ждала. А он потом назад, а она не захотела. Когда узнал о вас, увидел ее горящие глаза, все порывался поговорить, защитить ее, видя в вас угрозу для нее или для себя. Не знаю уж, что там да как он думал. Но, видимо, так и не решился на разговор. Он неплохой человек, но какой-то нерешительный. В своем деле он мастер, но для мамы не стал опорой. Думаю, не любила она его. Во всяком случае, я никогда ее не видел такой, какой она стала сейчас, с вами… - Егор задумался.
Аамира тронул откровенный разговор:
- Я теперь только понял, что он порывался именно со мной поговорить, но общего языка мы с ним не нашли. Я попытался понять, чего он хочет, но, не поняв сразу, извинился и закрыл дверь. Он какое-то время еще стоял на лестнице и сам с собой о чем-то разговаривал, я потом вышел к нему, мало ли, может плохо человеку, но он уже уходил, спускался по лестнице вниз. Потом я что-то домысливал, а теперь после разговора с тобой отчетливо понял, что он хотел. Настрой у него был явно боевой, но как-то не сложилось повоевать! Да и ни к чему это. Мама же не маленькая девочка, сама может принимать решения относительно своей личной жизни. Давай маме не будем об этом говорить.
- Да, согласен! Что-то я разоткровенничался, мама меня прибьет. Она всегда ругается, когда слишком много болтаю, о чем не следует, – с виноватым видом выпалил Егор, и после не долгой паузы, как будто что-то вспомнив, добавил: - 25 лет? Она родила меня в 25.
- Ну вот! Женщина-мать  - это не просто женщина, она уже ответственное лицо. У нее взгляд на мир другой… С рождением ребенка, с приходом ответственности за него ценности изменяются, многое из ранее первостепенного отходит на второй план. Я сам был и за мать и за отца своим детям, только что не вынашивал и не кормил грудью, - Аамир улыбнулся, вспомнив, как ногой под столом поддавал мяч, передавая его маленькому Самиру, одной рукой кормя из бутылочки новорожденную Каришму, другой рукой рисовал и делал наброски проектов для заказчиков… А лет тогда самому было немногим больше, чем сейчас  его собеседнику…
- Да. Несладко ей со мной приходилось, но мы в любом моем возрасте могли с ней о многом поговорить и многое обсудить. Она всегда была со мной: во всех школьных поездках, на соревнованиях, с трудом отпрашиваясь с работы. Потом ночами сидела, что-то считала, искала, рассылала письма поставщикам, чтобы днем не тратить время на рассылки и только собирать информацию… Она рассказывала, и было так смешно,  когда в 2-3 часа ночи кто-то вдруг ей отвечал с другого конца страны… И еще вечно она со своим фотоаппаратом: «Встань тут, потом вон там, повернись так, потом этак!» Меня это жутко раздражало… А когда она пропала, я пересматривал  эти фотки раз за разом и понимал, с какой она любовью смотрела на меня через объектив, а я дурачился или отворачивался… Как мне ее не хватало… -  Егор ненадолго замолчал, комок подступил к горлу. Аамир понимающе опустил глаза и налил в стакан воды. - У нас всегда были доверительные отношения, а по возвращении от вас у нее какие-то тайны появились. Меня это напрягало и волновало.
- Ну, да. Ситуация неоднозначная. Она боится своих чувств и еще больше боится, что ты не примешь ее чувства ко мне. А ты  - главное в ее жизни, и она никогда не будет счастлива, если ты ее не поймешь.
- Ну, вы же понимаете, что я о вас мало знаю... И я переживаю не столько за себя, сколько за нее. Не хочу, что бы ей сделали больно и снова ранили ее сердце.
- Ты молодец! Я тебя понимаю и принимаю твои чувства, пойми и прими мои. Времени познакомиться у нас было немного, но я вижу, что ты достойный сын. И твоя мама уже в твоих надежных руках. Давай вместе ее поддерживать и не будем делать больно ее сердцу. Я этого так же, как и ты, не хочу.
- Верю и попытаюсь принять ваши отношения. Спасибо за откровенный разговор, - Егор и Аамир пожали друг другу руки.
- Не пора ли нам домой? - спросил Аамир, поглядывая на скучающих официантов.
- Да, пожалуй, пора! Я вызову такси, - ответил Егор, набирая номер. 
---
Утром Аамиру сообщили, что два его проекта имеют шанс на удачу. Аамир сообщил об этом Самиру и, посмотрев в сторону Егора, сказал, что в случае окончательной победы у него уже есть на примете команда, которая, по его мнению, смогла бы контролировать эти проекты после небольшой стажировки. Егору и его двум друзьям оставалось совсем немного времени до защиты диплома, и потом они могли бы работать в российском представительстве компании Аамира.
---
Когда Мила вернулась из командировки, она не могла понять, что произошло. Ее парни весело и дружелюбно общались между собой. За ужином они рассказали, как весело провели время в ее отсутствие, и все время перешучивались между собой на английском, так что Мила даже немного обиделась.  Они приготовили сюрприз к ее приезду – испекли вместе пирог. Он получился немного кривой, но от души, и Мила простила их. Конечно же, ей было приятно видеть, что два ее любимых человека нашли общий язык!
---
Аамир, согласовав все необходимые формальности по работе и немного погостив у Милы, стал собираться домой. Он никак не мог завести разговор с Милой. Но надо было на что-то решаться.
В последний день перед отъездом, он подошел  к ней и прямо спросил:
- Ты приедешь ко мне?
Мила, отведя взгляд, сказала, что не может все бросить...
- Я не готова к очередному повороту в судьбе и не верю прежде всего в себя. Спасибо за сына, но я… Я… Прости… Я не знаю, какие слова говорить…  Если нужна будет помощь Каришме, то я всегда готова помочь.
- Не надо слов. Я буду тебя ждать, сколько потребуется! Надеюсь, что как минимум  друзьями мы в любом случае останемся? – Аамир взял Милу за руку и хотел поцеловать. Но она отстранилась. Он не настаивал.
- Да-да, конечно! – сквозь слезы пролепетала  Мила, она не хотела показывать слезы и с трудом пыталась их сдерживать. – Прости меня!
- Егора с ребятами, как только они защитят диплом, мы пригласим на стажировку, я с ними уже обговорил тонкости дела, думаю, все у них получится. Я все сообщу и подготовлю необходимые документы. А  с Каришмой вы и без меня уже нашли общий язык…
Аамир уезжал с тяжелым сердцем, он не мог понять, почему так… Все было хорошо… Почему вдруг так? Точнее, он умом понимал почему, но сердцем не мог принять эти почему… и не знал, как действовать дальше…
Мила же, проводив его в аэропорт, по дороге домой вспоминала слова врача: «Тяжелое не поднимать, не переохлаждаться, не перегреваться,  длительное пребывание на солнце и загары исключить, никакой теплой ванны, исключительно душ… и т.д. и т.п…» И так по кругу много-много раз: «Не переохлаждаться, не перегреваться, ... загары исключить, никакой ванны…», она закрыла уши руками и, войдя в дом, первым делом налила теплую ванну с морской солью и ароматной густой пеной, с удовольствием погрузившись в нее по самые уши. Вода, льющаяся из крана, глухо стучала в барабанные перепонки, тепло воды приятно ласкало кожу… Мила закрыла глаза и отключилась от внешнего мира… Очнулась она от крупной капли воды, упавшей на лицо с влажной мочалки, висящей на веревке над ее головой. Вода рекой текла через край ванны, заливая полы…
---
Недолго думая, на  машине сына она помчалась к деду Матвею, но на полпути свернула на первую попавшуюся проселочную дорогу и, остановив машину,  горько заплакала. Она знала, что скажет ей дед: «Дура ты, девка!»
Наревевшись вволю, она вышла из машины, ветер осушил ее слезы. Было тихо, светило солнце, плыли куда-то небольшие облачка, ветер заигрывал с душистыми травами.  Широкое поле напоминало разноцветное волнующееся море, полевые колокольчики дружелюбно покачивали своими белыми, синими и  лиловыми головками; ромашки-солнышки весело улыбались, подмигивая лепестками-ресничками,  недалеко щебетала какая-то невидимая птаха. Природа одним дуновением, как и человек одним словом, может утешить и излечить, а  может и беспощадно уничтожить. Постояв еще немного, вглядываясь в горизонт, будто пытаясь что-то там, вдали, разглядеть, Мила завела машину и поехала к Матвею.
Дед Матвей, в своей всесезонной овчиной тужурке кормил кур во дворе, увидев ее заплаканное лицо, сразу все понял и слегка  кивнул головой, приветствуя гостью.
- Что? Проводила своего джигита?
Мила посмотрела на него и ничего не ответила, только обняла крепко.
- Пошли в дом, душа моя, буду тебя чаем целебным с медом поить. Он у меня на травках, легче  станет, и для поддержания разговора посодействует. У меня и самовар уж подоспел. Разговаривать будем? Или «посидим, помолчим»? – пропел Матвей.- Знаешь такую песню?
-Да, - тихо сказала Мила, проходя в дом. – Анна Герман поет... «Город влюбленных», кажется…
- Да-да, она самая! – Дед, накрывая на стол, напевал, -
Посидим, помолчим,
Все само пройдет,
И растает гнев, и печаль уйдет…
Посидим, помолчим…
Не нужны слова.
Виноваты мы, а любовь права.
Самовар у деда был старинный, на дровах. Чай выходил отменный, от воды родниковой да от огня живого, с медком местным, да на травках неведомых.
- На работе как дела, Елисей в здравии?– начал Матвей разговор издалека, разливая чай по чашкам.
- Все как всегда. Елисей в полной боевой готовности – мощно мотивирован и клиентоориентирован. Это мы, так, волшебники-недоучки, - и Мила нервно пропела-проговорила, перефразировав песню: - сделать хотим грозу, а получаем козу… Да, да, да…
- Опять ноешь? Ты ж не нытик. Еще во времена моей молодости мне один шибко умный человек сказал: «Нет такой профессии - хороший человек». А Лев Толстой говорил: "Делай, что должно, и будь, что будет". Каждый понимает это как считает должным… Вот и ты понимай, как знаешь! Сама же говорила, что работа интересная и зарплата стабильная! Что еще нужно? Отключить на работе свои эмоции и отключиться от эмоций чужих!  Ты ж боец, хотя не замечаешь этого. Даже порой слишком воинственно настроена и сурова не в меру и постоять за себя ты можешь, - Матвей с беспокойством глянул на крестницу.
- «…что должно и будь, что будет?» - повторила за Матвеем Мила. - Ты считаешь, я могу постоять за себя? Когда за себя стоишь, то причиняешь людям неприятности. Ты думаешь, я так могу?
- Все могут. Главное не причинять никому вреда, особенно телесного – это уже статья! – пошутил Матвей.
- Умеешь ты, крестный, в чувство привести.  Так хочется иногда поныть, прям, обнылась бы вся. Знаешь, дядя Матвей, как в детстве, когда болела, температура, все тело ломит, не знаю, куда себя девать, то жарко, то холодно, маетно так, а мама говорит: «Поной - легче станет». Я начну - и смешно так выходит, вместе с ней и рассмеемся, и болезнь как будто отступает. Уже во взрослом  возрасте, когда хреново, говорю ей: «Можно, поною?». А она ответит: «Поной! Только не увлекайся и всем свою боль не показывай».
- Да, всем не показывай, но поговорить, поделиться нужно с самыми близкими, иначе мозги расплавятся – от температуры-то жизненной. Как сейчас говорят психологи:  «Вы хотите об этом поговорить?» - Матвей улыбнулся и перевел разговор. - Как родители?
- Нормально. Слишком много пришлось им пережить за последнее время, они уехали на дачу и живут там безвылазно. Тишина, свежий воздух. Они и на свадьбу сюда к вам ведь зимой не поехали... живут вдвоем в своем мире.  Фотки, видео посмотрели, мы им приветы от всех передали, подробности рассказали… Чего, говорят, нам надо в преклонные годы? Детей вырастили… Теперь только уют и покой… Но ты вот не такой, тебе все надо, до всего  и до всех тебе дело…
- А что они про друга твоего говорят? – опять перевел дед тему.
- Они ничего не знают. То есть они про него знают. Знают, что он приезжал, но мы к ним не ездили и про наши отношения не говорили. Они меня все на Серегу настраивают. А тут такое дело… Я не знала, как и сказать им. А теперь… А теперь, видимо, и ни к чему рассказывать…
- От чего же? Ты что маленькая девочка, дожила до седин и все еще боишься родителей?
- Не боюсь, но волнуюсь, как они все это воспримут.  К тому же Аамир улетел.
-И что? В другую галактику, за сотни световых лет улетел и не попрощался?– съязвил дед.
Мила с недоверием глянула на него:
- Почему «не попрощался».  Спросил, когда приеду, а я… Он как-то особенно и не настаивал…Ты знаешь, что врачи не рекомендуют мне теплые страны… Все эти диагнозы, рекомендации… Зачем я ему со своими проблемами…
- Ты там, - Матвей кивнул головой, указывая вдаль, - в реке купалась, на солнце грелась? Лекарства не принимала? Что-то изменилось с твоим диагнозом после приезда?
- Да вроде все нормально, ничего не изменилось. Показано наблюдение и сказано соблюдать рекомендации…
- Рекомендации… Врачи, диагнозы… Мне тоже врачи говорили лет десять назад, что проживу не больше двух лет… Марьяна все убивалась, как она без меня будет… А вот он я, перед тобой, а Марьянушки моей нет… - Матвей вздохнул. – Не рекомендуют теплые страны, говоришь? А чего ж тебя туда понесло-то? Ты мне скажи, уныние и отказ от любимого человека врачи тебе рекомендуют? А о проблемах твоих он знает и готов побороться за тебя с твоими проблемами…
Мила сделала недоуменное лицо.
- Да, да! Я с ним через Илью разговаривал. Мы  подружились в соцсетях. Такая зараза этот интернет, я тебе скажу, интересного много, но и дерьма полно… Затягивает, как наркотик… хорошо хоть не всегда связь есть… У нас тут и телефоны-то не всегда сеть ловят, а интернет так и вовсе зависает на несколько дней…
- С ним подружились? С кем подружились? С Аамиром?  – перебила его Мила. - Так это ты загадочный Старик Хоттабыч?
- Ага! – не придавая значения недовольству в голосе крестницы, сказал Матвей.
- И ты молчал, мне ничего не говорил?! Ты со мной даже не подружился, а с ними, видишь ли, подружился, да еще о чем-то там разговаривал, – негодовала Мила.
- Он знал, что у тебя проблемы со здоровьем… Тебя ж когда выловили из реки, обследовали в больнице, так?  И сама ты что-то рассказывала у психолога, когда память к тебе только вернулась.
- Наверное, так, я же не понимала, о чем они говорили с врачом. А когда под гипнозом и после, когда память вернулась, так и вовсе все вертелось и кружилось, я что-то все говорила-говорила… Помню только что звонила сыну и сестре… А он все знал и ни разу у меня не спросил ни о чем? А я не хотела его грузить своими проблемами.
- Он не хотел тебя беспокоить, понимая, что, может, тебе не очень приятно об этом вспоминать. Он у меня просто поинтересовался, очень деликатно, насколько все серьезно у тебя со здоровьем. Ну, я без особенных подробностей рассказал, в какой больнице ты лежала, что рекомендовано наблюдение… и что тебе не рекомендовано… Может, он и не настаивал особенно на  твоем приезде, потому что волнуется за тебя… Слушай, а может, ты его и не любишь вовсе? Ты по жизни - то в омут с головой, а то тебя не раскачаешь… Что ты все думаешь, передумываешь?  Предложил ехать - так езжай. Сказал - может обеспечить такую жизнь, значит обеспечит. Сказал - любит, значит любит...
-  А мы с ним  не говорили про любовь... – Мила задумалась. - А если бы он не смог обеспечить нам такую жизнь?
  - Если бы да кабы! А если бы ты не поехала в Индию? Что тебя туда понесло? Тебе не рекомендовали уже тогда теплые страны. А если бы ты не свалилась в реку, а если бы он минутой раньше ушел с той реки… а если бы тебя выловил не он, а столетний крестьянин с мотыгой, женой и кучей детей, внуков и сдал бы тебя в какой-нибудь приют ... а если бы Гитлер победил в войне… - разошелся Матвей. Он нервно ходил взад вперед, на словах о Гитлере он резко остановился в центре комнаты, гордо выпрямил спину и с уверенностью заявил: - ну, тут уж, дудки, в войне другого исхода быть не могло! Победа всегда за нами! Ясно тебе, девочка моя?
Мила с любовью и нежностью посмотрела на него, улыбнувшись:
-Тебе бы еще белого коня и треуголку на голову! Ты сейчас выглядишь как президент всего мира. Я бы за тебя проголосовала на всемирных выборах!
-А то! – гордо заявил дед. И продолжил: - Ты глянь, он к тебе подходы со всех сторон нашел... А ты все что-то думаешь! Да что я тебя уговариваю...
- Боюсь я не соответствовать симпатичному  хорошему человеку, дядя Матвей.
- А ты что, плохая и несимпатичная? Может, он еще больше твоего боится. Вот залезьте под одеяло и бойтесь вместе... Вдвоём-то оно не так страшно.
Мила, не сдержавшись, прыснула от смеха. До слез, до истерики долго и безудержно смеялась она, а потом зарыдала так же безудержно. Матвей не мешал ей пореветь. Он подлил из самовара чай в ее бокал, потом встал и, подойдя к крестнице, приобнял ее за плечи и погладил по голове, как маленькую девочку.
- Постоять за себя, говоришь, могу? Ничего-то я не могу… Слабая, неуверенная какая-то, ни в себе, ни в людях, вообще ни в чем не уверена, особенно в себе, - промолвила Мила, вытирая слезы выданным Матвеем белоснежным платком.
- Это ты-то слабая, неуверенная? Да ты сильнее сильного.  У тебя потенциал ого-го какой. Тебе ж никто не нужен, ты взвалила на себя и тянешь. Тебе б чуть-чуть внимания и поддержки - так ты горы свернешь. Но ты ж у нас гордая, сама привыкла все делать и сама за все отвечать. И переживаешь сверх надобности, если что-то не получается... От переживаний ситуация не изменится, у каждого своя мера сил,  во всем белом свете нет никого и ничего идеального. "Век живи — век учись тому, как следует жить".  А я тебя знаю: будешь копать, пока до центра земного не докопаешь... Время уйдет, а смысл какой?  Не все приходит сразу... Не получилось что-то - отложи, двигайся дальше, не занимайся самоедством.  Неудачи - это тоже опыт. Считай это  экспериментом и используй  как потенциал к дальнейшему движению, со временем, скорее всего, разглядишь причину былой неудачи. А не разглядишь – так, может, оно и не столь важно на самом-то деле, может, оно тебе и не надо. Мы ж человеки, а не боги… Кто-то Папа Римский! Что ж теперь всем уйти в монастырь? Расслабься уже!  Заземлись, пока не коротнуло и сама себя не спалила. Тебе предлагают и руку, и сердце, и плечо…
- …и почку, и печень, – неудачно пошутила Мила, все еще шмыгая носом. – Ничего мне не надо. И никто мне не предлагает ни руку, ни сердце… Просто спросил, приеду ли я?
- Да что ты все о своем! Я ей про Фому, а она про Ерему. Ухватом тебе по голове, что ли, дать, чтобы мозги отключились и стала бы ты мягкой и  слабой женщиной?! – в сердцах дядя Матвей даже схватился за ухват.
Мила попыталась улыбнуться, и сделала вид, как будто испугалась. Матвей поставил ухват на место к печи.
- Не зря в старину девок за косы тягали, чтобы знали свое место. Развели, понимаешь, матриархат и жалуются, что-де мужиков нет, положиться не на кого. А только нормальный мужик на горизонте появился, так нет, мы сами с усами… Эх, дело твое, только зря ты сама себя мучаешь, да и его тоже. Вы ж не вечные. Поверь в себя и иди за мечтой...
- Какая уж там мечта… Я даже уже и не мечтала о таком, смирилась и запретила себе думать о каких бы то ни было чувствах, а тут так накатило, что и сама себе не рада, - Мила вдохнула.
-А я тебе что говорю? Что ты все: не рада да не рада.. Порадуйся уже сама да и других порадуй!
Матвей как всегда был прав. Что ж делать, если такая она. Самой тяжко, но, видно, привыкла уже только на себя рассчитывать.
- Что-то много реву я в последнее время... Давно так не отрывалась... Еще некоторое время назад все слезы, казалось, высохли.  А в последнее время реву и реву, дело не по делу, и повода для этого особого не нужно, а уж если по поводу, так и потоп может случиться.
- Пореветь иногда полезно. Но не увлекаться этим делом. Лучше улыбаться,  а если и плакать, то только от счастья!
- Дядя Матвей, можно, я у тебя пару дней побуду, до понедельника? Тихо у тебя, уютно и светло моей душе...
- Места много, оставайся. По хозяйству подсобишь.
- Да, пойдем уже что-нибудь поделаем. Только я ничего не взяла переодеться.
- Возьми в шкафу что-нибудь Марьянино. Вы с ней одинаковой комплекции.
Мила, потянувшись, встала из-за стола и пошла в комнату. Открыв дверцу гардероба, приятно удивилась. Все Марьянины вещи были аккуратно разложены по полочкам или висели прикрытые на вешалках.
-Эх, дядя Матвей, дядя Матвей! Как же сильно ты ее любил, дорогой мой человек! – тихонечко сказала Мила сама себе. Она подобрала старенький халатик и косынку Марьяны, и, скинув свою одежду, глянула на себя в зеркало.
-Потенциал, говоришь? – тихо сказала она сама себе и уже громче крикнула дяде Матвею. – Потенциал, говоришь, дядя Матвей?
-Да, говорю, и что тебя удивляет?
- Может, и был когда-то, да растрачен непонятно на что и зачем, - все так же громко через приоткрытую дверь общались дядя с племянницей. Она переодевалась, а Матвей хлопотал у печи. – Ты знаешь, мы по молодости на работе придуривались с Юлькой. Помнишь Юльку, с моей первой работы? Веселая такая, мы с ней к вам как-то приезжали…
- Юльку-то как не помнить, помню, вы с ней тогда посуды гору перебили, все чего-то Марьяне рассказывали, слишком эмоционально размахивая руками.
- Точно! Юльке всегда под руку что-то попадается, то стакан, то тарелка… Так вот, мы с ней на работе иногда, когда все доставало, записочки друг другу писали в стихах. Я ей строчку, а она мне в ответ продолжение. И вот я ей написала однажды, - Мила вышла из комнаты в потертом халате Марьяны, повязывая косынку на голову,-  «Вот я стану звездой Голливуда!»
Матвей посмотрел на нее и от души засмеялся, Мила тоже посмеялась над собой, понимая, что до звезды Голливуда она далеко не дотягивает, тем более в этом обличии.
- Ну и что тебе в ответ написала Юлька? – вытирая слезы, уточнил Матвей.
- А она мне в ответ целый стих забацала. До сих пор его помню. Но как это было давно… - Мила стала серьезной. - Вся жизнь, казалось, впереди, мечтай, люби… Такое все радужное, ни боли, ни предательства… А родители тогда примерно в возрасте, как я сейчас, уже казались древними… Дядя Матвей, как все быстро прошло…
-Ничего, у тебя еще все впереди, - перебил ее Матвей,- ты стих-то давай читай. Очень даже интересно, что Юлька там тебе понаписала…
-Вот я стану звездой Голливуда, - начала Мила и, задумавшись, продолжила:
Вот я стану звездой Голливуда
И квартирку в Лонг Биче куплю
И, уехав от нашего люда,
Буду делать все то, что люблю!
Утром буду валяться в постели,
Я про кассу забуду свою,
И шататься я буду без цели,
Где-нибудь капуччино попью…
Золотистым мускатом наполнив,
Осушу свою рюмку до дна,
Буду долго сидеть в ресторане,
А возможно, что и не одна…
В своей маленькой быстрой машинке
На край света и там загорать!
А в мозгу бьется мысль:
«Как бы утром
          На работу мне не опоздать!»

- Молодец Юлька твоя! – похлопав в ладоши, сказал дед  Матвей. – Ну что, готова? За работу, звезда ты моя!
- Да, она всегда молодец, умеет жизни радоваться, несмотря ни на что! – они вышли во двор. - Когда она плачет… Редко, но бывает, мне кажется, что мир рушится, настолько для нее это неестественно – плакать. Умеет она как-то так ненавязчиво и незаметно настроение поднять. Она еще один стих для меня сочинила, вроде как от поклонника. Так и подписала: «Милой Людмиле от недостойных ее…» Приколистка! Что-то меня потянуло на воспоминания, дядя Матвей.
- Вспоминай, вспоминай! Это хорошо, когда есть, что вспомнить.
- Да, хорошо! – и Мила прочитала еще один Юлькин стих, посвященный ей.
Не смотри таким ясным взглядом,
Не заглядывай в душу мне,
Не сидеть ведь мне с тобой рядом
На прекрасном белом коне…
Не подать мне платок упавший,
Руку в танце не предложить…
Как бы я хотел лишь минуту,
Лишь минуту рядом пожить,
Лишь бы видеть тебя: в страданье,
В боли, в радости и в любви…
Быть хотел бы твоею тайной!
Я приду - меня позови!
Я приду сквозь века и время,
Через сон и явь,
Только дай… мне понять,
Что тебе не бремя мне сказать сквозь сон: «Баю-бай!».

- Может, это один из сонетов Шекспира? – спросил Матвей.
Мила сделала удивленное лицо:
- Ты читаешь Шекспира? Очень похоже, да? Я не нашла у него такого… Да, и неважно. Вот еще от нее посвящение про любовь:
Пусть в жизнь твою войдет любовь!
Не вломится телегою с разгона,
Не выигрышем с карточного кона
Пусть в жизнь твою войдет любовь!
Пусть будет тих и легок ее шаг,
Пусть в сердце на носках войдет украдкой
И будет там таинственной загадкой,
Пусть будет тих и легок ее шаг!
Пусть принесет с собою запах роз,
Пусть слез не будет, будет только радость,
Как груши ненавязчивая сладость
Пусть принесет с собою запах роз!
Останется пусть в сердце навсегда
И утро каждое осветит ясным светом
И эхом дальним отзовется где-то…
Останется пусть в сердце навсегда!

- Молодец! Что еще сказать! Вот ты удивляешься... Это я про чтение Шекспира... Ты же знаешь, что я всегда любил почитать... А после смерти Марьяны я много чего читаю и делаю, чего не делал раньше... Когда она умерла, мне словно выключили свет. Вот здесь…- он постучал себя по груди возле сердца.- Вкус и смысл жизни пропал. Даже дети меня не могли утешить. Да и взрослые они уже были, со своими семьями жили. Ты уж прости за откровенность. Я не мылся, не брился долгое время, не убирался в доме. Стал похож на бомжа. Дети звали переехать к ним, но я не хотел… не хотел никого видеть и слышать… Ничего не хотел, как живой мертвец ходил.
- Да, я помню. Мы приехали к тебе, а ты нам не открыл дверь, только в окно сказал:  уезжайте! Помню, тетя Авдотья с мужем, за курами и прочей живностью твоей осиротевшей приглядывали… А потом спустя немного времени ты вдруг изменился… Мы так и не поняли, что тогда произошло с тобой?
- Да, я же уже извинялся за то… Человек устроен так, что только ради себя не способен жить, кто бы что ни говорил на этот счет...  Мне тогда Марьяна приснилась… Такая светлая-светлая и говорит: «Ты чего такое творишь? Дети, родственники, даже соседи за тебя переживают! Живи и радуйся за нас двоих, а то мне больно смотреть на тебя с того света!», а я ей: «Возьми меня с собой!». «Нет, не приму тебя!- говорит. – Да, жизнь бывает окрашена в разные цвета, но ищи смысл, для чего дальше жить!». Строго так приказала мне. Вот я и ищу его смысл-то, значит, чтобы ей спокойно там было,  - Матвей поднял глаза к небу, кивнув головой вверх,  - в малом и в великом, в сиюминутном и в вечном, так сказать, ищу - дети, внуки, друзья, книги, живность разная, природа, да много всякого разного есть в мире, ради чего стоит проснуться утром и улыбнуться... Даже в пасмурный день, стараюсь разглядеть за тучами солнце и поймать пусть единственный и самый маленький, но светлый лучик… Ты вот ко мне приехала, делишься со мной своими печалями и радостями, советуешься, опять же приятно старику.
- Ты ж мой крестный отец  и в ответе за мою духовную жизнь, как с тобой не посоветуешься? - приобняв его, сказала Мила. – Ты вон в обход меня мои проблемы решаешь.
-Ну да ладно, давай дрова рубить, - улыбнулся Матвей.
---
Вечером Аамир прислал смску «Прилетел! Уже скучаю!» и смайлик поцелуйчик.  Как будто и не было невеселого прощания, казалось, что навсегда, ни обиды с его стороны, за Милин отказ и суровые проводы... Душа ожила и затрепетала, словно солнце обняло своими лучами, и тепло, разливаясь, заполняло негой каждую клеточку, каждый уголок души.  И Мила ответила: «И я скучаю!», а потом добавила: «Я у дяди Матвея в гостях».
Когда пришла смска, Матвей колол дрова, которые Мила потом складывала под навес. Он сразу понял, от кого пришло сообщение, когда увидел, как его любимая племянница и крестница вмиг преобразилась.  Она была в стареньком халатике, оставшемся  от Марьяны, в косыночке, сбившейся на бок, и в больших, не по размеру, башмаках, но красивее ее в тот момент не было никого в мире. Свет, проникший в каждую клеточку ее тела, прорывался наружу, пронизывая и освещая все вокруг. Деду показалось, что даже его слегка задело этим радужным свечением. - Ну как не любовь! Любовь! Хоть что ты со мной делай! Не говорили, видишь ли, они про любовь, чего про нее говорить-то, когда и так все понятно! - сделал он про себя вывод, продолжив рубить неподдающийся пенек, изредка с удовольствием поглядывая на влюбленную женщину. – Девчонка еще совсем.
Одинокая слеза тихонько скатилась по щеке деда Матвея, он всплакнул, вспомнив свою молодость и Марьяну. Марьяна всегда, когда ждала его, стоя на крыльце, улыбалась и расцветала, завидев его издали, как звезда в ночи, она начинала сиять среди бела дня, но не холодным светом далекой звезды, а таким близким и таким родным,  согревающим, но не обжигающим светом любящего сердца.
Мила очнувшись от «цунами» долетевшего с берегов Индийского океана, продолжила подбирать и складывать дровишки, но мысли ее, да и сама она всей своей душой и телом была за тысячи километров от этого места.
- Вот тебе и… «Лети- лети  лепесток, через запад на восток»,- вертелось в голове у нее…
---
«Восток - дело тонкое!» -  говорил товарищ Сухов в небезызвестном фильме. Восток, Запад -  какая разница... Думала ли, мечтала ли Мила о такой встрече, о такой судьбе и о... любви? А вот она пришла, подняла над миром и понесла ее бережно и осторожно, как нежный цветок.

---
На следующий день после приезда от любимого дядюшки рано утром Милу разбудила надоедливая муха. Муха  застряла где-то в люстре и никак не могла  выбраться. Она билась так сильно о плафон, что хрустальные подвески дрожали нервно позвякивая. Чувство тревоги закралось в сердце Милы. Она встала, надела халат и прошла в комнату сына. Он мирно посапывал на своем диване. Она поправила край его одеяла, сползшего на пол, и прошла на кухню. Включив чайник, Мила взяла телефон и набрала номер Аамира. Телефон был недоступен. Он собирался к Риши, а там связь не очень хорошая, успокаивала себя Мила, но на душе было очень и очень неспокойно. Она позвонила родителям, сестре. Все еще спали и были очень удивлены столь раннему звонку.
Мила раз за разом набирала номер Аамира, но он был недоступен...
---
Шел дождь, Аамир ехал в свой офис, было еще раннее утро, и дорога была свободна. Откуда ни возьмись навстречу ему выскочил рикша. Пытаясь уйти от столкновения, Аамир вырулил в сторону газона, но на пути оказались деревья. Пытаясь их объехать, он врезался в какое-то несуразное металлическое сооружение, которое разорвало машину ровно пополам, легко пройдясь вдоль кузова, словно горячий нож по куску масла. Он успел немного снизить скорость, но дорога и трава были мокрые… Аамир почувствовал резкую боль, сработали подушки безопасности, и он потерял сознание. Пришел в себя, когда его вытаскивали из машины. Травмы на удивление неведомо откуда набежавших  в столь ранний час зевак были не очень серьезными. Внутренних повреждений и кровотечений не было, к тому же «Скорая помощь» приехала быстро, и госпиталь был недалеко от места аварии. Множественные ушибы и сломанная нога дали ему возможность побездельничать,  поваляться в госпитале и почитать книги. Телефон был разбит.  Дети не стали приносить ему другой, чтобы он не тратил силы на звонки, ни о чем не думал, а занимался только своим здоровьем. Он философски отнесся к  вынужденному отпуску...  Шутил с врачами и говорил о том, что  от судьбы не уйдешь… Только вчера жизнь свела с родной душой, он был счастлив,  и тут же развела, но Аамир твердо решил еще побороться с судьбой за свое счастье и победить в этом деле! Он сам себе все время говорил:  «Я что-нибудь придумаю! Мы будем вместе!» Новые успехи в бизнесе радовали и открывали новые горизонты… И тут «Бац!» Рикша тебе на дороге… Судьба? Что ему не спалось, этому рикше…  И что бы Аамиру было не поспать на полчасика подольше… Врач в ответ на шутливый тон Аамира только удивленно качал головой:
- Да, уважаемый, Аамир, ваш  Ангел-Хранитель очень хочет, чтобы вы жили... После такой аварии отделаться переломом ноги - это не везение, а какое-то чудо! О Вас репортаж вчера вечером в новостях показали...  И как репортеры везде успевают?  Ваша машина -  теперь главная новость страны, точнее, то, что от нее осталось... Она затмила всех звезд... Да-а, кто-то молится о вас! И еще больше повезло тому, кого не было на пассажирском сидении в тот момент.
---
Почему обязательно должна произойти трагедия, чтобы понять, что жизнь-то у нас одна. И сердце нас куда-то зовет, а мы не слушаем свое сердце… Почему не быть с теми, кто дорог, кто дарит счастье, с теми, кто и есть твое счастье, твое сердце и душа…. Зачем ждать завтра, послезавтра? Завтра, как говорят, может и не случиться…
Мила примчалась в Индию, как только узнала об аварии. Она говорила, и говорила, и говорила… Остановить ее не представлялось возможным. Аамир смотрел на нее, слушал и не мог оторваться от ее монолога. Она была такая забавная, такая родная… Мила иногда заглядывала в интернет, тушевалась, сбивалась. Переводчик переводил некорректно, но он понимал ее.
---
Он все прекрасно понимал и примерно о том же самом ему говорил его друг, поначалу убеждая отказаться от своих иллюзий, когда Аамир рассказал ему о чувствах к Миле.
Он тогда сказал ему:
- Ты же взрослый мужик! Что за детские страдания? Вы из разных миров.
- Я знаю,- ответил ему Аамир, - но мы можем создать свой мир. Кто или что нам мешает? Только мы сами и можем мешать и еще условности, кем-то придуманные... Так недолог наш век на Земле...
-  Что она, красавица, каких свет не видывал? Как будто и не очень молодая…
- Не в том понимании красавица, которая всем нравится и которую все желают. Немолодая, говоришь? Так и мы с тобой уже не юнцы. Ты ж знаешь всех моих бывших подруг? – Аамир, посмотрев на друга, улыбнулся. – Все королевы красоты, а расстались обоюдно без сожалений. Видимо, никакого не случилось притяжения ни с той, ни с другой стороны? Ты знаешь, у меня никогда такого не было – все родное и милое для меня в ней. Морщинки-лучики в уголках глаз, седина, как серебряные нити в волосах... почему-то все этого страшатся, но это жизнь и этого никому не избежать. - Аамир задумался.- Если она рядом, мне все по плечу. Но даже услышать ее голос из далекого далека – это уже такой кайф! Она волнующе прекрасна. Меня просто несет, ты ж знаешь, я взялся за проекты, за которые никогда даже не планировал браться. И все сложилось удачно. Она как путеводная звезда, муза… да просто любимая женщина! Родная! Она привыкла надеяться только на себя, ее пугают перемены в собственном сердце. Я стараюсь не подталкивать ее, есть некоторые проблемы, которые меня волнуют, но она о них мне не рассказывает, и из-за этих проблем она сама, видимо, никак не может решиться быть со мной.
- А-а-а, она не уверена в своих чувствах? И с каких это пор тебе стали нравиться седеющие женщины? Стареешь, друг…
- Я никогда не чувствовал себя более молодым, чем сейчас… В каком виде она вошла в мой дом, если бы ты видел… Да и я в те времена был не в лучшей своей форме… и чувство родилось не сразу, я и подумать не мог, что вот так меня зацепит взрывной волной… А это по-другому и не назовешь... Сидел я себе спокойно в своей глуши, никого не трогал, вышел воздухом подышать на берег реки по совету своего доктора, а тут бах-тарарах, мина замедленного действия... И дело не в цвете волос. Если нет души, то и краска не поможет… Что изменится, кроме цвета? Возможно, яркая женщина легче привлекает внимание, мужчин-то по статистике меньше, но в природе, как правило, самочка серенькая, а самец перед самочкой хвост распускает, привлекает, вытанцовывает или с соперниками бьется, добиваясь ее расположения...Ты не подумай, я не против красоты и яркости.– Аамир улыбнулся, вспомнив  фотографии Милы, которые он любил рассматривать, будучи у нее в гостях.  – В девичестве она была очень даже, очень… Ты знаешь, я тут подумал, если женщины перестанут красить  и наращивать волосы и ногти, то разразится экономический кризис… Как бизнесмен ты меня понимаешь?  Поддержание красоты требует немалых средств, не у всех они есть.  Красота -  часть и моей работы, хотя не напрямую связанная с женщинами. Даже в продуктах, чем ярче фантик, тем кажется вкуснее, но на деле-то не факт. Иногда попробуешь случайно что-то, не видя фантика, и понравится так, что потом покупаешь, невзирая на обертку...
Друг с улыбкой кивнул ему головой в знак понимания:
- Ну, да! Целые индустрии работают на дам, и реклама призывает попробовать многое, надо тебе это или нет, а рука тянется. Ты прав, Аамир! Странно, я не замечал раньше, но ты меня навел на мысль: в последние годы особо модно то, что сделано искусственно, а если что-то дала природа, то это, возможно, и не так модно. Чем ненатуральнее, тем моднее – парадокс. Платиновая блондинка - это же практически цвет седых волос. Ненатуральность касается не только цвета волос, но и отношений… Но глаз-то все равно отмечает в первую очередь пышную грудь и роскошные волосы. Ты согласен?
-Да, глаз отмечает и тело просит, но есть еще что-то… неведомое нашему разуму… Что тогда меня толкнуло оставить ее в своем доме? Не глаз и не тело - это точно! – Аамир вспомнил, как он забирал Милу из больницы, вспомнил ее испуганный взгляд, пронзивший его. «Все-таки глаза-то участвовали, видимо, в принятии решения, ее глаза…» - подумал про себя Аамир и продолжил вслух: -    Легко любить красивую женщину, без прошлого, без боли и ран на сердце, легкую и молодую. – Аамир задумался, посмотрел куда-то вдаль. – Но вот судьба свела меня с той, которой нужна была поддержка, помощь, с давно потухшим огнем в глазах… Не очень молодая, не очень успешная. Наши шансы встретиться были равны нулю. Но мы встретились, и вопреки всему - это моя женщина, мой человек. Притяжение -  оно или есть, или полная невесомость и свободный полет…
- Согласен! Если притяжения нет к человеку, то полная свобода и никаких обязательств…
- Никаких обязательств? Ответственность в любом деле должна присутствовать, с притяжением или без притяжения… Вот именно, без таких обязательств она и вырастила одна сына. Кто там был прав, кто виноват - не мне судить… Она мне говорит, что не уверена в себе… Ее можно понять, жизнь прошлась по судьбе ее далеко не с букетом цветов... И я знаю наверняка: она не уверена не в своих чувствах ко мне, а у нее недоверие к самой жизни. Я же вижу, чувствую, какой огонь разгорается в ее душе или как она затихает в моих руках, какими глазами она смотрит на меня… Ну, это уже личное…  Я должен принять решение за нас двоих. Для меня важно, чтобы она была счастлива, со мной или без меня, но счастлива. И я найду это решение… Жизнь дала нам шанс, быть может последний, нельзя его упустить… Сам до сих пор удивляюсь, как, откуда это взялось… Она волнует и успокаивает, зажигает и… и не было ее и вот она…  Не знаю и не понимаю, и никакому анализу все это не поддается… Кто бы рассказал такую историю – не поверил бы ни за что… Я взглянул на мир иначе с ее появлением, я ловлю себя на том, что смотрю на некоторые вещи ее глазами... Как бы она подумала, как бы поступила и что бы сказала, если бы я сделал так или иначе…
-  Ну, ты попал, брат, – засмеялся его друг. Потом добавил: - Не обижайся…
- Я не обижаюсь, если ты так считаешь, пусть будет так. Я не мальчик уже давно, сам через многое прошел и многое повидал в жизни, но никогда не думал, что может быть еще и вот так, так как с ней... Взялось это нечто ниоткуда, но понимаю, что уже не уйдет отсюда никогда.- Аамир положил на сердце руку.- Я закрываю глаза и вижу ее за тысячи километров. Иногда думаю: не будь самолетов, поездов и прочей техники, пешком бы пошел и сколько бы ни шел - год, два - ничто меня не остановило и не испугало бы в пути.
- Ты знаешь, я тебе по-хорошему завидую. И откровенно верю в ваши чувства. Я пока не встретил, видимо, ту единственную, о которой мог бы так сказать... Я тоже не молод, но ни семьи, ни детей.  - уже серьезно произнес друг, задумавшись, о чем-то о своем. А потом улыбнулся, подмигнув Аамиру: - Мне не терпится познакомиться с твоей дамой сердца…
Аамир загадочно улыбнулся в ответ, покачав головой, в знак одобрения.
В тот вечер, когда Аамир вернулся из России, они долго сидели в его городской квартире, немного выпили. За многие годы дружбы они никогда так откровенно и душевно не говорили о самом важном, каждый о своем, но без обычно свойственных им в былые годы бравады и  усмешек.
---
Мила продолжала:
- Разные страны, языки, культуры, традиции, огромные расстояния... Мы уже давно не дети, свои привычки.. у тебя  жизнь тут, у меня там. Ты жара, я холод. У тебя все есть. Зачем тебе я со своими проблемами? Любая молоденька девочка будет с тобой. Я боюсь, мне сейчас страшнее, чем когда я плыла ночью по реке…
- Мне не нужна любая девочка. Ни молоденькая, ни старенькая, никакая другая. О, Боже, как хорошо было, когда ты молчала! Тебе страшно, я понимаю. Река вынесла тебя ко мне. Доверься мне и ничего не бойся! Я понимаю твои терзания. Я и сам боюсь! - улыбнулся Аамир.- Мы можем жить на две страны, не у всех есть такая возможность. У нас она есть, мы должны ее использовать, жизнь дает нам шанс... Мы не так молоды, но и не так уж стары, почему не быть вместе и горе и в радости, вместе легче решать проблемы, вместе работать и вместе отдыхать, вместе по жизни. Мне плохо без тебя, ты нужна мне как воздух. И я уверен, что ты мне хочешь сказать то же, но почему-то все время говоришь, совсем не то, о чем думаешь. Не думай ни о чем, кроме как обо мне. Будем вместе, и ты будешь круглосуточно говорить, о чем тебе вздумается, а я с наслаждением буду вспоминать те дни, когда ты не говорила ни слова!- снова улыбнулся Аамир и, осторожно притянув ее к себе, крепко обнял, глубоко вдохнув ее аромат, поцеловал. - Люблю тебя!
- Люблю тебя! - сказала с уверенностью Мила, и слезы потекли рекой... Это ли не оно – счастье! Как иногда трудно поверить в то, что оно возможно и что ты достоин счастья… и как много лишнего мы придумываем на пути к нему.
- Прости! Прости меня! Я так долго тебя ждала… Вернее, уже и не ждала… и, когда встретила, испугалась своих чувств, своих желаний. Не поверила своему сердцу. Оно рвалось из груди к тебе, а я сжала его в кулак, боясь, что так не бывает. Я боялась, что, поверив в свое счастье, я вновь испытаю боль. Боялась, что это всего лишь мираж в пустыне моей жизни, сон. Что я проснусь, а ничего этого нет. Я долго была одна, цеплялась за что-то, пытаясь выживать в своем мире. Перестала не только мечтать, но, по сути, перестала жить. Воистину, пути господни неисповедимы! Ты свалился на мою голову, как снежный ком…
- Вообще-то это ты свалилась на мою голову. Вернее, приплыла,- попытался пошутить Аамир. – Тебе даже Егор сказал: «Мама, живи и радуйся!» А ты помнишь, как он сначала нас встретил? Он тоже не верил, что ты можешь быть счастлива и принадлежать кому-то, кроме него. И мои дети, несмотря на первоначальное недоверие, поверили и приняли наши отношения. К детям нельзя не прислушаться.
- Не перебивай! Я должна сказать. Я жила обычной жизнью. А тут  - сказка про Золушку. В мои-то годы… Когда мне сказали, что ты попал в аварию, я думала, что я умру за те несколько секунд, когда выяснялось, жив ли ты. Телефон твой недоступен… Я не помню, как я собиралась… Каришма тоже была недоступна. Хорошо, что Егор к тому времени уже начал общаться с твоим сыном по поводу стажировки и они созвонились. Поговорив с Самиром, я опять чуть не потеряла дар речи... Наши парни все решили с поездкой, понимая мое состояние.  Какие они молодцы! А я, пока  не увидела тебя живого и веселого… я…  я была как в тумане.
- Ты так торопливо говоришь, что я почти ничего не понял. Хорошо, когда есть тормоза, но на одних тормозах далеко не уедешь… вообще никуда не уедешь - шутливо сказал Аамир, глядя на Милу невинными глазами ребенка.
Она слегка недоуменно приостановила свой монолог, потом улыбнулась и шутя хотела слегка стукнуть своей ладонью по его забинтованному лбу. Аамир перехватил ее руку:
- Скажи, когда ты поняла, что влюблена в меня?
Мила игриво глянула на него:
- Наверное, когда ты приносил мне завтрак в постель? - она задумалась.- Нет, тогда я тебя жутко боялась и вообще не понимала, что от меня хотят. Скорее всего, я это почувствовала, когда увидела, как уверенно ты подтягивался в саду на турнике. Лицом ты был похож на бандита, а когда я увидела тебя без рубашки со спины, твои бицепсы и трицепсы произвели на меня впечатление, и сердце предательски дрогнуло, тем более я знала, каким ты можешь быть терпеливым, внимательным и чутким, и умеешь, как няня, трепетно, ухаживать за больным. И что твоя рука настолько надежна, что, однажды опершись на нее, можно без страха идти с закрытыми глазами и в дождь, и в снег, и в слепящее солнце, и в полнейший мрак, и в безмятежное спокойствие... А теперь ты расскажи, когда увидел во мне не только утопленницу?
Аамир хитро прищурив глаза, с удовольствием и улыбкой сказал:
- Вот тогда же, когда заметил, что ты подглядываешь за мной из-за кустов.
- Я не подглядывала, случайно там проходила...
-Да-а-а ладно!- с недоверием протянул Аамир.- Частенько что-то ты проходила мимо, когда я там занимался. Знаешь, мне было приятно, и это меня подстегивало подтянуться еще и еще раз. И тогда я поймал себя на мысли, что многое смогу, если ты будешь рядом. Не только подтянуться на турнике, но и мир завоевать, если ты попросишь.
- Весь мир для меня это моя семья и ...ты, с недавних пор.
Аамир вдруг стал серьезен. Подняв руку Милы, он прижал ее ладонь к своей щеке и губам и ненадолго задержал.
- Золушка ты моя великовозрастная… Без тебя для меня нет сказки… Ты вдохнула что-то новое и очень важное в мою грешную жизнь… Мне приятно знать, что ты есть в этом мире, но я хочу быть с тобой всегда рядом. Я хочу быть с тобой.., с тобой… Ты слышишь? Ты только люби меня всегда и будь всегда рядом со мной! Я долго думал, как нам быть, и, видно, судьба решила меня подтолкнуть таким вот, не самым приятным образом, - он обвел взглядом больничную палату и пристально посмотрел на Милу.- Выходи за меня замуж и не думай больше ни о чем.
Мила улыбнулась и снова что-то попыталась возразить…
- Давай уже, сколько можно тебя уговаривать,- сказал Егор. Он сидел в коридоре и, дождавшись детей Аамира, как раз зашел в палату вместе с Самиром и Каришмой. Они пришли с цветами и гостинцами.
Аамир сразу по приезде из России, дал поручение Самиру связаться с Егором и обсудить необходимые моменты для стажировки, подготовить план мероприятий по организации работы представительства компании в России. Поэтому парни были заочно знакомы. А с Каришмой Егора познакомила Мила, когда общалась с ней по скайпу, еще во времена подготовки к выставке.
- А то он скоро станет дедом,- сказала Каришма, подходя к отцу, загадочно улыбаясь и намекая на еще одно радостное событие, которое должно произойти в их семье,  -  тогда ты совсем не уговоришься выйти замуж за деда.
Все засмеялись, Аамир поцеловал дочь и улыбнулся ей в ответ, порадовавшись за нее. Самир принес с собой коробочку и передал ее отцу.
- На колено встать не могу.  Как-нибудь потом, ладно? Мы тут посовещались,- Аамир посмотрел на детей, а потом на Милу, - и я принял решение за нас двоих. Это же нормально, мужчина должен принимать решения!
Когда Аамир узнал, что Мила летит к нему, он окончательно решил, как ему поступить и только позвонил сыну, попросил купить кольцо, дети не возражали. Аамир пристально и решительно посмотрел Миле в глаза:
- Дай мне, пожалуйста, свою руку.
Мила плакала. Она протянула руку, и Аамир надел ей на палец кольцо.
– Не люблю я все эти украшения, не в кольцах счастье. Может, не стоит?
- Стоит! Всё решено! И на семейном совете утверждено. Так что ты в меньшинстве, и тебе придется подчиниться нам, -  с уверенностью заявил Аамир.
- Отказаться-то никогда не поздно, - сказала Мила, вытирая слезы. - Я опять плачу, да что же это такое... плакса я какая-то, остановиться никак не могу.
- Мама шутит до слез,- захлопав в ладоши,  с иронией сказал Егор. - Проснись уже, Спящая Красавица. Твой принц пришел и уже столько раз тебя поцеловал, что даже я проснулся.
- Никогда ничего не поздно,- улыбнулся Аамир,- но важно все-таки не опоздать…
Он постучал по своей загипсованной ноге…
- Я люблю тебя! – сказала Мила и обняла Аамира. – Прости мне мои сомнения.
- Не раздавите меня от радости, - только и успел произнести Аамир, когда вся честная компания, смеясь,  дружно принялась обнимать жениха и невесту…
---
Поженились они в России через некоторое время после выписки Аамира из больницы. А медовый месяц решили провести в доме Аамира, где родилось их чувство. По пути, следуя из города в этот дом, молодожены решили заехать на водопад, где проводили когда-то вместе много приятных минут. Они вышли из машины, молча, держась за руки, прошлись вдоль реки.
  Было раннее утро. Солнце только-только появилось за горизонтом, нежно потягивалось,  даря небосклону отсвет своих розоватых лучей, словно одеяло, отодвигая вверх небольшие легкие облачка. Аамир и Мила стояли, обнявшись, на берегу, наблюдая за пробуждением светила. Многие миллиарды  лет вот так, томно и безмятежно, встает оно по утрам, и бесконечно долго еще будет вставать, равнодушно наблюдая за изменениями, происходящими на земных просторах. Горы сменятся равнинами или превратятся в океаны, нынешние океаны станут плодородными долинами, а солнце все так же безмятежно будет просыпаться и засыпать, вставая и уходя за горизонт в положенный час, и ему нет никакого дела до жителей планеты, до их чувств, потребностей и преобразований, происходящих на Земле… У светила своя задача… Что значит жизнь человеческая в масштабах Вселенной? Это даже не миг… Это бесконечно малая малость, страшно становится, когда задумываешься об этом, глядя в межгалактические просторы, на мерцающие далекие звезды… Что-то и там ведь происходит, неведомое нам…
Аамир вдруг заметил дерево...То самое дерево, которое принесло к нему его судьбу… Дождей давно не было, река успокоилась, и водопад бурлил не как обычно, сметая все на своем пути… Дерево застряло в расщелине, и под струями воды со стороны берега его почти совсем не было видно. Старый рюкзак Милы, который так долго и тщетно когда-то искал Аамир, повис на его ветвях.  Очередной, неведомо откуда вдруг нахлынувший  мощный поток сорвал дерево с высоты, и оно упало, разбившись о камни. Его остатки вместе с рюкзаком уносило в океан, как и уносило их прошлую жизнь… Что ждало впереди?
- Теперь всё зависит только от нас! – сказал Аамир.
- Не всё, но многое! – ответила Мила, плотнее прижавшись к его родному плечу.
Аамир кивнул головой в знак полнейшего с ней согласия.
---
Остановились, прислушались к своему сердцу? А теперь вперед! Долго нельзя стоять на месте, надо все время быть в движении, иначе есть вероятность попасть под копыта какого-нибудь «коня», у которого горит очередная изба… И он если не затопчет, то с радостью предоставит вам право первым войти в эту избу, а сам будет поглядывать со стороны, критикуя любые ваши действия... Но как бы ни было тяжело и порой противно от сознания собственного бессилия достойно противостоять каким-то жизненным обстоятельствам,  не позволяйте никому, ничему и ни при каких обстоятельствах заставить вас поверить в то, что вы не достойны лучшего. Верьте в себя и в свою счастливую звезду.  Не позволяйте разрушить веру в себя. И если вам порой кажется, что земля уходит из-под ног, и мир смотрит на вас недружелюбно, и счастья нет, а если и есть где-то, то оно не для вас, - гоните эти мысли любыми способами, не позволяйте этим мыслям разрушать вашу душу и заполнять окружающее пространство. Ищите свет, ищите луч света, легкодоступный ли он или кажущийся неприступным и недосягаемым. Идите на этот свет, ловите этот луч и не отпускайте, берегите его и лелейте. Спасительный свет можно найти в большом и малом, в близком и далеком, в важном и не очень на первый взгляд - это может быть человек или книга. Это может быть вязание, прогулки в парке или путешествие на воздушном шаре… Разбейте цветник возле дома или посадите грядки с овощами… Бейте в барабаны, пойте, танцуйте, рисуйте, займитесь спортом, попытайтесь понять правила игры в футбол или шахматы, освойте новую компьютерную программу или снимите фильм, все равно о чем, пишите стихи, сходите в поход с ночевкой в палатке, займитесь тем, на что никогда не хватало времени или смелости, но чем всегда очень хотелось заняться. Подарите себе несколько часов в неделю или в месяц.  Важно, чтобы это делало вас лучше по отношению к себе и к близким вам людям, чтобы это делало вас счастливым и придавало вам сил в бесконечном потоке стремительной и жестокой, но не бесконечной жизни, и неважно, если вас будут считать чудаком! Хоть на время, но это будет ваш мир, только ваш космос,  и он будет принадлежать только вам! Кто по-настоящему любит вас и ценит, тот поймет, не осудит и не посмеется над вашим маленьким земным райским садом!!! Окружайте себя теми, кто вдохновляет вас на прекрасные поступки, берегите тех, кто помогает двигаться дальше, кто дарит вам в ответ частицу себя…
Главное  - не опоздать быть счастливым!

_________

«Счастлив не тот, кто имеет всё лучшее, а тот, кто извлекает всё лучшее из того, что имеет...»; Конфуций.



milazaychik@mail.ru