Сладкая ложь

Лес густым, чернильно-черным туманом скрыл под своим ажурным крылом едва видный с широких полей костер. Он трещал, выбрасывая в глубокое дно бархатных небес снопы ярких искр; презрительно плевался искрами в клубящийся мрак вокруг. Молодой и гордый, костер лихо вился огненными кольцами в воздухе, будто насмехаясь над ласково впускающей его в мир тьмой. Она покорно расходилась, уступала юному сыну дорогу в пряном летнем воздухе; по матерински оберегала заносчивый огонек от упругих порывов резвого ветра. Но тот не слушал тьму - лишь все выше пускал ярые всполохи, все наглее рвал родную черную ткань.

Около костра удобно расположились двое. Одну фигуру скрывал темный дорожный плащ; лишь бледная, тонкая рука иногда ворошила в огне жалобно скулящие поленья. Пару раз из под капюшона доносился сиплый, хриплый кашель. Другой путник - парень. Невысокий и щуплый, но с яркими зелеными глаза. Пытливый, наблюдательный взгляд осторожно скользил по причудливым стволам многолетних деревьев. Вздернутый нос, усыпанный созвездием веснушек, был пересечен красноватым шрамом.

Свет луны не пробивался сквозь густую крону. На небольшой полянке сложился свой мирок - невоспитанный, громкий огонь, любопытный парнишка и таинственный незнакомец. Сами того не замечая, они дополняли друг друга, складывали частички единой картины. У всех крутилась одна цель - дождаться утра.

А что, если никто не увидит солнца?

Лес жил; изящные ростки ненавязчиво, нежно окутали сначала ноги, потом тонкими змейками обвили талии, ласково оплели бывших путешественников лживыми клятвами скорого счастья. А костер бился. Он уворачивался от наступающей со всех сторон матери, кидался во тьму дальше самонадеянными языками. Но однажды, и он погас. Темный колпак накрыл свет. Где то в чаще гулко ухнула сова; ночные фиалки источали дурманящий разум запах сладкой лжи. Два тела, два кокона вскоре срослись с прошлыми жертвами, с небольшой полянкой. Угли еще дымились, еле слышно трещали. Должно быть, просили прощение матери...

Паутина обманчивых лесных снов сплелась в кружевной, покрытый легкой дымкой печалей прошлой весны узор.

Только вот ложь невозможно сладка.