Льдиночка ты моя, зелёненькая!

Запись из дневника.

На практике.

Весна 1966. Наш курс отправили на два месяца в сельские клубы на учебную практику.
Мы с Людой Фоминой (с хорового отделения) попали в Белозерский район нашей Вологодской области в те места, где снимался фильм Василия Шукшина «Калина красная»...

В некоторые эпизоды киноленты попали и местные жители, например, очень старенькая бабулечка, рассказывающая актрисе Лидии Шукшиной о своей личной тяжёлой деревенской жизни с маленькой пенсией и не сложившейся судьбе своих сыновей... Этот эпизод вставлен в фильм.

Далее показали эпизод концерта и я увидела на сцене сельского Дома Культуры нашего однокурсника с хорового отделения - Толика Сельцова. 

На грузовой машине мы ехали сколько могли по раскисшей весенней лесной дороге до тех пор пока грузовик не застрял в глубокой яме доверху наполненной густой липкой глиной.

Жаль расставаться с машиной, но что делать, - чем могли, помогли шофёру вылезти из ямы. Мучились часа полтора: из лесу тащили ветки, коряги и бросали под колёса...

Наконец-то вызволили грузовик. Водитель развернулся, поехал назад, а мы с  чемоданчиками в руках пошагали вперёд. Раскисшая земля прилипает к ботинкам, идти трудно да и чемоданчик что-то вдруг стал тяжелеть.

Терпко пахнет талым снегом и прелой травой, воздух чист, как родник. В душе какие-то непонятные чувства: вот они незнакомые и то же время родные с зелёной озимью поля и весенние запахи моей Вологодчины, везде они одинаковы, что у нас в деревне, что здесь: в озёрном Белозерском крае.

Мы идём уже два часа, на пути попалась только одна деревушка где мы попросили ковшик с колодезной водой, по очереди напились и отправились дальше...
Ближе к вечеру упёрлись в озеро, - не обойдёшь, озеро огромное. Мы поняли, что здесь переправа, на воде у берега качаются привязанные лодки...

В близлежащей деревне женщины нам пояснили, что через озеро перевозит на лодке старичок:

-- Вы гаркните погромче, дак он и учует... - говорит нам старенькая бабулечка.

-- За перевоз он берёт пЕтьдесят копеЁк, а по закону-то надо ведь всего бы пять копеЁк... - сокрушается она.

Женщина, что помоложе, продолжила:

-- После денежной реформы в 1961 году рубль подешевел в десять раз, а нашему  дедку не коснулось...

-- Не соображает своей старой головой, всё одно - пятьдесят просит. Дорого уж больно!
 
Что делать, начали кричать, еле докричались... Приплыл щупленький дед на лодке, усадил нас, пока махал вёслами всё выспросил, куда да зачем. Ещё и напугал, что ещё далеко топать до того села.

Дедушка похож на сказочного героя: уши у шапки-ушанки, видавшей виды, озорно торчат в разные стороны... А глаза-то у деда молодые, хитрючие, светлые, как озёрная вода!

После переправы поплелись дальше, оказалось, ещё километров шесть пришлось топать часа полтора по весенней непролазной грязи.

Вот и клуб, в котором нам предстоит пробовать свои силы на культурном поприще... Нас встретила заведующая клубом и определила на квартиру семнадцатилетняя Зойка - совсем ещё юная девочка, сразу после школы: шустрая, вертлявая, очень бойкая.

Мы были здесь ровно два месяца - до середины июня. В процессе работы были трудные, даже горькие минуты, была и радость от хорошо организованного и проведённого мероприятия, за которое нас благодарили уставшие после трудового дня колхозники.

Мы сколотили агитбригаду, на злобу дня составляли разработку, сочиняли частушки и смело шли на сцену.

Сначала робко, но потом всё смелей заиграл баян в моих руках, пришлось приспособиться, где играла по нотам, сидя на стульчике сбоку за занавесом, а где просто «шлёпала» одними аккордами. Всё равно никто ничего не понимает, звучит песня под баян, - красиво и ладно звучит... Дело пошло, прошла стеснительность, и я стала уже выходить на сцену вместе с солистом.

Природы красивей, чем в Белозерье я, наверное, не видела. Столько озёр! Голубые блюдца воды между деревнями, сообщение вёсельно-лодочное. Надо было попасть по  некоторым рабочим моментам в другую деревню на том берегу озера, нас с Людой перевозил на лодке с вёслами наш хороший знакомый парнишка-электрик.

Ещё он показал нам маленький симпатичный островок на озере, заросший деревьями и кустарником. Видно, что здесь не редко бывает народ: под раскидистой  белоствольной берёзой разжигают костёр, около самодельной скамейки аккуратно сложены поленья дров, рядом стоит закопчённый чайник и железная кружка с несколькими алюминиевыми ложками...

Конечно, первое впечатление от пребывания на островке у меня не совсем радужное. Я представила тут своё одиночество, ведь мало ли что бывает в жизни и мне даже стало не по себе...   



Когда же я повзрослею?

А сколько с нами было приключений!
Наступили упоительные белые ночи. На краю села у заброшенного дома буйно зацвели дикие яблони...

Здесь я не на шутку влюбилась, так мне показалось, хотя, скорей всего - без ума увлеклась... Чего долго ждала, того и дождалась.

Назначена очередная репетиция, спешу к группе солистов, на плечах баян, на ходу проигрываю музыку и натыкаюсь на незнакомого красивого загорелого молодого мужчину, на которого я сразу обратила особое внимание.

--Девушка, вам помочь? - любезно спросил он...

Представился, мы познакомились, рассказал, что живёт в Ленинграде и работает в филармонии. "Неужели?" - подумала я и пригласила его к нам поучаствовать в концертах, но прежде предложила спеть что-нибудь. Боже, какой чарующий голос! Ведь не обманул и, правда, настоящий живой певец!

На первом же концерте он исполнил несколько своих песен, я ему аккомпанировала на баяне. Слушая его, у меня захватывало дух и сердце готово было выскочить из груди...

Каждый день в клубе танцевальные вечера. На танцах он не отходил от меня ни на шаг... Мы стали встречаться. Как он был ласков и нежен со мной!

А как он целовал! Это был второй опыт в мои-то юные года и, наверное, никто вообще в жизни так не сможет целовать, а я, как дикая коза, настороженно и пугливо, в то же время доверчиво смотрю на него.

Как-то незаметно пролетели самые счастливые дни в моей жизни. Ему пора возвращаться, и он уехал... Сколько печальных слёз ночами в подушку! Я думала, умру от тоски!

После трудового дня, июньскими светлыми поздними вечерами, я бродила по всем ромашковым лугам, по тем тропам, где мы гуляли, вспоминала каждое его слово, каждую его песню, звучавшую в заброшенном диком яблоневом саду, каждый взгляд, наполненный нежности.

Вот здесь он переносил меня на руках через ручей, здесь срывал с диких северных яблонь светло-розовые цветы и украшал мои волосы, а сам задумчиво вглядывался в мои восторженные глаза, говоря при этом:

-- О, Боже! Какая ты ещё зелёная и мне это в тебе очень и очень нравится...

-- Пусть всё это сохранится в тебе как можно дольше! Пусть...

-- Льдиночка ты моя, зелёненькая!

Уходя после нашего последнего прощального свидания, он предложил переписку,  просил мой адрес. Я отказалась от переписки, сама не знаю, почему. То ли от робости и стеснительности или неопытности, то ли ещё от чего.

Наверное, я что-то почувствовала и решила, что не достойна его и писать он мне рано ли поздно всё равно не будет... Куда мне до него? Возможно, он женатый. Видно, что ему лет двадцать пять, а может ещё и больше, как говорится, человек уже в возрасте.

Какая я влюбчивая! Вот опять мучаюсь, терзаюсь, думаю о нём днём и ночью и чтобы никто не видел - тихонько реву в подушку...

Разыскала одну из песен, которую он часто пел в те мгновения, когда носил меня на руках по цветущему лугу. Песня называется «Самая хорошая». Я нашла ноты, разучила её и часто играю не только на баяне, но и на фортепьяно...  играю и плачу:

"Хочешь, чистая и гордая, на руках тебя по городу,
По всему родному городу я, словно, счастье пронесу!"...

Когда же я повзрослею? Когда?