Психоокеанский плот

   У меня за стеной живет Нечто. 28-ми лет от роду. Периодически Нечто «в завязке». Встречу, бывает, на лестничной площадке или перед домом, оценю бледность гладко выбритых щек и раскаяние в трезвом взоре - и радуюсь: - Бахус сдался в упорной борьбе с растущим организмом.
- Не буду больше, - пробубнит грустно-трезвое Нечто и вздохнет так покаянно, что захочется ему поверить и покормить свежим куриным бульончиком. Сдерживаю человеколюбивые порывы изо всех сил: трезвое Нечто мой бульончик есть постесняется, а пьяное – не захочет. Пьяное Нечто хочет духовной пищи. Это у него – питерское: философия, стихи, музыка. Друганы – тупые. Им бы просто нажраться и наржаться. А поговорить?! Нечто, шатаясь и преодолевая трудности, держит курс на мою отзывчивость:
- Экскюз ми, плиз, ван момент, аха?
Язык спотыкается, буксует между «буков», но хочет донести суть: поговорим.
- Алик, уйди. Гони своих бро - и отбой банкету. Мне рано вставать, я злая.
- Я... не алик...
- Действительно, ты – хроник.
- О, ммменя повысили в зва... (ик) нии...

   Нечто зовут Вадимом. Жил с мамкой в Питере до 25-ти, но был сослан к родственникам в провинцию, с глаз долой. Наверное, мама рассчитывала, что провинция сына отрезвит и перевоспитает. Даже квартирку ему купила, чтоб родственников не напрягал. Умная мамка: Нечто напрягает соседей, вернее – соседку, т.е. меня (другие соседи питерских меньше уважают).
   Сегодня моя коллекция перлов пьяного разума пополнилась настоящей жемчужиной. Нечто, после вливания в себя бодрящей смеси с обеда, к полночи выдал: - Мой псссихоокеанссский пплот врременного ппозирррования просит разрешшшения отдать у Вас концццы…
  (Черта с два: будь, Нечто. Жаль, что я – не нарколог... А маме – привет.)