Поиск 6. Званый обед

     После зимней стужи, что гуляла еще в марте, наконец животворная весна оживала. Город вдыхал свежий весенний ветер. Он уносил прочь тёмно-серый дым хмурых заводов.  Небо перестало плакать, обливать холодным душем. Рахмон физически ощущал, как всё его существо соскучилось по теплу, азиатской жаре. Он с радостью избавился от валенок, сапог и пальто-москвички. Всё чаще сквозь холодные облака сиротливо выглядывали оазисы голубого неба. Местами они раздавались вширь и пробивали место для солнечных лучей. Первыми преображались невесты российской природы – берёзы. Юноша с интересом разглядывал незнакомую красоту зелени этих предвестников весны. Смотрел на них сквозь стихи Сергея Есенина. Неповторимый облик приобретали набережная Камы, парки и скверы. Всё сильнее они насыщались многоголосьем птиц. Лето неотвратимо приближалось.

     Рита Беляева, получив специальность фрезеровщицы в училище, работала на заводе. Повезло, что её распределили вместе с Лидой Коряковцевой в один цех. Правда, смены не всегда совпадали. Стали реже встречаться. В цеху Рита быстро освоилась, станок стал её послушным другом, свёрла ломались редко, норму выполняла, да и мастер перестал бурчать по поводу ее молодости. Только в доме отца девушка продолжала чувствовать себя неуютно. Когда собирались вместе, а это случалось теперь намного реже из-за сменной работы, в квартире чаще висела напряженная тишина. Отец обычно был молчалив, а мачеха Ольга Ивановна всё чаще стала говорить, что Рите пора устраивать свою жизнь. Теперь, мол, сама работает, зарабатывает на жизнь.

     Приехав в этот уральский город, девушка, конечно, нарушила привычный, сложившийся уклад жизни мачехи с отцом. Но куда деваться Рите? Она не хотела покидать уютный, домашний Вольск, город детства. Но после смерти мамы продолжала жить с бабушкой до 18 лет, до окончания школы. А где учиться? Не обременяла папашу заботой о себе. А теперь пусть потерпит со своей женой. Конечно, жить в однокомнатной квартире было тяжело. Случилось так, что со времён училища остался только один ухажёр, Рахмон. Но замуж Риту пока никто не звал. В цеху только Генка-токарь приставал со своими шуточками. Так он пытался привлечь её внимание. И каждый раз одно и то же. Но он был скучный, какой-то однообразный. В общем, пермский Коля Курочкин. Только частушки не пел.

     Новый 1960 год Рита встречала с Рахмоном в квартире Лиды. Её родители уехали на праздник в деревню к деду. Собралась компания из восьми человек, скинулись на праздничный стол по десятке. Складчина называется. Большая комната была заполнена запахом хвои свежесрубленной елки. Была музыка. Крутили пластинки на патефоне. Тогда под звуки «Севастопольского вальса» Рахмон впервые поцеловал Риту. Он был настойчив всегда. С тех пор и пошли их встречи.

     Чтобы встретиться с Ритой, Рахмону приходилось приноравливаться к посменной работе. Когда она работала во вторую смену, в полночь он встречал её у проходной завода. Втискивались в трамвай вместе с другими. Обычно стояли на задней площадке вагона трамвая, прижавшись друг к другу. Вполголоса делились новостями. В ночной тишине стук колёс звучал особенно громко, заглушая голос. Чаще разговаривали взглядами. Глаза в глаза. Можно было многое понять и прочитать. Язык любви красочен и в молчании. В полумраке в светло-зеленых глазах Риты витал самый главный вопрос: что дальше? Затем стояли и грелись у батареи в подъезде её многоэтажки. Юноша уходил с такого свидания за полночь. Едва успевал попасть на последний трамвай. Часто не успевал и шел пешком. До общежития добирался часа полтора-два. Приходил под утро. Не высыпался – утром надо бежать или на занятия, или на практику в цех завода. И так, бывало, всю рабочую неделю. Только в воскресенье можно было увидеться днём, сходить в кино. Иногда выбирались в театр, чаще ходили на балет или в драматический театр.

     Рахмон возвращался после очередного свидания с Ритой, которая всё больше заполняла его мысли и чувства. Душа радовалась и застыла в тревожном, нетерпеливом ожидании. Хотелось всегда видеть ее лёгкую, едва заметную улыбку, слышать негромкий голос. При каждом её взгляде его охватывала внутренняя дрожь. И он всё время о чём-то рассказывал. С ней юноша не боялся попасть в смешную ситуацию.  Ей тоже было легко с ним. И тревожно. О чём говорить? Существовал только этот день, вечер. Его голос она бы узнала среди тысяч звуков. Его манера говорить, смеяться громко и заливисто были заразительны, что начинаешь тоже хохотать. Он знал много стихов, читал их вдумчиво и с чувством. Особенно любимых Лермонтова и Есенина. Это было упоение души и тела.

     Однажды, когда стали прощаться в подъезде, Рахмон спросил:
     – Когда и где мы встретимся в воскресенье? Во сколько?
     – Приходи сюда в 12 часов. Приглашаю тебя на обед. Папа хочет с тобой познакомиться, – ответила Рита, посмотрев испытующе.

     На мгновенье юноша смешался. Такого предложения он в жизни не слышал. В школьные годы Рахмон ни с кем не встречался, хотя иногда казалось, что влюбился. Сейчас предложение Риты поставило его в тупик. Одно дело вместе танцевать на вечерах, ходить в кино, гулять в парке и даже целоваться в подъезде. Другое дело – званый обед. Для Рахмона общая трапеза с родителями – это совершенно новая и незнакомая ситуация. Это же горы и степи, леса и оазисы. Человек иной культуры и воспитания именно в быту чаще всего попадает впросак, в неловкую ситуацию. Как себя вести? Нельзя ударить в грязь лицом. Даже если с Ритой ничего не получиться.

     Молодой человек из художественной литературы знал, что это такое – званый обед у русских. Одно дело читать про званый обед, и другое – быть участником. И ещё понял – будут смотрины. Возможно, будет даже серьёзный разговор о будущем. К такому повороту событий Рахмон не был готов. Он знал, что сначала нужно провести нелегкий разговор с мамой, получить её поддержку, согласие или хотя бы поставить её в известность, что хочет жениться на русской девушке. Вспомнил, как двоюродный дядя Дададжон, офицер, привёз русскую жену, тётю Валю, москвичку. Это был второй случай в истории рода. В глаза молодожёнам никто не сказал ни одного худого слова. А родителям к месту и не к месту напоминали, что их сын пошёл против традиций, не собрал родственников на свадьбу. Русская жена может и чудесный человек, но она всегда будет чужаком, не поймёт и не примет обычаи другого народа. Так и случилось. Потом Дададжон-ака всё-таки уехал с женой в Ташкент, там почти не было родственников. Да и город большой, столица республики. Он же военный, получил назначение, не волен выбирать место жительства. Больше тётю Валю никто из родственников не видел в городе. Такие картины будущей жизни промелькнули в голове Рахмона калейдоскопом.
    – Хорошо. Только мы встретимся на остановке и вместе войдём в квартиру, – твёрдо проговорил Рахмон.

     Званый обед! Смотрины! Таких вещей у народов Средней Азии нет. Молодые люди высматривают себе суженных на чьей-либо свадьбе, на улице, во время учебы. В общем, на каких-то сборищах, мероприятиях. Девушки никогда не делают первого шага. Если и происходят встречи молодых людей, то чаще втайне не только от родителей, но даже от друзей и подруг. Личная встреча на людях может состояться только после сватовства.

     Сейчас, в советское время, конечно, ломаются эти традиции. Но не все. Юноши чаще их нарушают. Мужчины всегда были более свободны в своих поступках. Но на виду у кого-либо до сих пор никто не целуется. В Азии чувства не выставляются напоказ. Это же тайна только для двоих. На людях целуются только жених и невеста. И то только у русских. Вернее, у всех европейцев, христиан. Азия и Европа хоть и на одном континенте, но это совершенно разные миры. Общее только в приграничных районах.

     Молодой человек пытался вспомнить что-либо из прочитанного о званом обеде. Как одеться? Придётся в общежитии взять галстук напрокат у Юры Непогодина. Он был почти франт по представлениям Рахмона. Главное, как есть блюда? Это же целый ритуал, совершенно не принятый в национальной среде азиатов. Но ничего путного или значительного на память не приходило. Вспомнил, что неприлично стучать чайной ложечкой о стенку стакана или бокала, помешивая сахар или варенье. Питаясь в столовой, обычно обходился ложкой и вилкой. В Средней Азии никто не пользовался вилкой, вообще нет понятия первого и второго блюда.  Различают только жидкое и нежидкое кушанье. Жидкое – это какой-нибудь тип супа, который едят при помощи ложки. Нежидкое блюдо – это бешбармак, манту, пельмени вне бульона или плов. Едят их просто чистыми руками. Одновременно вилкой и ножом никогда никто не пользуется.

     Здесь, в Перми, Рахмон впервые в жизни стал питаться в столовой. Всегда смотрел внимательно в меню и выбирал практически всегда бульон с из курицы и любое второе блюдо из говядины или баранины, если они были. Боялся съесть свинину. Сначала ножом разрезал мясо на несколько кусочков, а затем ел с вилкой, держа её в правой руке. Левой рукой не умел ничего делать. А для котлет и вовсе не нужен нож – можно вилкой отламывать кусочки. В общем надо потренироваться. Почти неделя впереди. Придётся в столовой покупать кусок мяса на второе блюдо, лангет, кажется называется. А если будет табака или рыба на второе? Особенно как есть рыбу? Рахмон не имел об этом понятия, потому что не любил рыбу, в отличие от бабушки, и не ел её, ни жареную, ни варёную. Всегда кости рыбы застревали в горле, давился. Хотя уху ел с удовольствием. Решил, если будет курица, то подождать и посмотреть, как будут её есть Рита и родители. Говорят, что её можно брать руками. А если будет рыба на обед – отказаться. А что делать с салфеткой? Затыкать под подбородок? Решил повторять, как будут поступать хозяева. Главное, надо есть не торопясь. В общем, молодой азиат ощущал себя не в своей тарелке. Знания о званом обеде не прибавили уверенности.

     А о чём говорить с родителями? Только не о погоде! Надо помнить, что её отец и мачеха интеллигенты, инженеры. Рахмон, конечно, обычный слесарь-ремонтник, но кругозор был широк. Кино и книги расширяли знания, а посещение спектаклей различных театров, занятия в народном университете культуры и марксизма-ленинизма, общение с таким человеком, как режиссёр драматического кружка Кабищер Аркадий Моисеевич, уже выделяли юношу из обычной среды рабочей молодёжи. И девушек эти качества молодого человека тоже привлекали. Рита не была исключением. Ей с ним было не только легко, но и интересно.

     В воскресный день город был покрыт ещё худосочной листвой. Серенькие облака напоминали цвет волос Риты: лишь одна светлая прядь выбивалась из собранной в пучок на затылке прически. Рядом с ней чернявый и смуглый Рахмон превращал Риту почти в блондинку. Она уже была на остановке, когда он вышел из трамвая. Было видно: волнуется. Обычно улыбчивый, сейчас юноша был сосредоточен. Девушка отметила про себя его галстук, запах шипра, а не тройного одеколона. Да и сама девушка не была в своей тарелке. Она ни за что не позвала бы Рахмона на обед. Отец настоял: раз встречаешься уже несколько месяцев, значит, пора знать, кто он такой. Если честно, то серьёзный разговор с Рахмоном давно назрел. Ведь он тоже заканчивает училище, значит скоро уедет к себе домой, в Казахстан. Ждала, когда Рахмон первым заговорит о своих планах. Только говорить хотелось без отца.  Теперь как получится, так и будет.

     Отец Риты, Василий Петрович, мужчина средних лет с небольшими залысинами оказался весьма любознательным. Спросил о национальности, о родителях, как попал в Пермь, откуда приехал. Рахмон отвечал кратко.
    – Ну и как, молодой человек, Вы собираетесь жить дальше, после окончания училища? Останетесь здесь, в Перми или как? – спросил отец Риты.
    – Нет, не останусь. Я у мамы один. Она пенсионер по болезни. Ждёт меня. Сын должен заботиться о матери, – чётко и ясно дал понять Рахмон.
    – Что же Вы всю жизнь собираетесь работать слесарем? – продолжал расспросы-допросы Василий Петрович.
    – Мечтал стать археологом, но не получилось.  Буду, конечно, учиться и дальше, но где и на кого учиться, я ещё не решил. Дело в том, что в нашем городе нет вузов. Придётся выбирать, очевидно, заочную форму обучения, – отвечал обстоятельно юноша. – Правда, мама считает, что учиться надо только на очном отделении. Нужны прочные знания, – добавил он.

    Очевидно, для первого знакомства Василий Петрович посчитал, что достаточно узнал. Вдруг он добавил:
     – Пока женщины готовят обед, накрывают стол, может быть, сыграем в шахматы? Умеете?
     Рахмон ответил утвердительно. Когда-то, ещё в седьмом классе, ходил в шахматный кружок Дома пионеров. Руководитель говорил, что у него есть способности. В свое время юный шахматист запомнил десятки партий знаменитых шахматистов. Отличный способ уйти от вопросов отца Риты. Расспросы ставили его в какое-то зависимое положение. Сам задавать вопросы не стал, а тоже хотел многое узнать. Например, воевал ли он? Был ли на фронте?

     Хозяин достал шахматы. Выбирая фигурки, на внутренней стороне доски Рахмон увидел надпись: «Беляеву В.П. – чемпиону шахматного турнира железнодорожного узла города Перми». Ничего себе! Во, попал! Разыграли цвет, стали играть. Рахмон решил прибегнуть к известным дебютным ловушкам. Соперник сразу попался. Партия быстро завершилась победой гостя. Василий Петрович был явно удивлён проигрышем, он решил, что «зевнул» фигуру. Надо быть внимательнее. Играя белыми фигурами, Рахмон решил применить ферзевый гамбит. На этот раз отец Риты избежал ловушки, но Рахмон не дал развиться фигурам соперника, довел до победы и вторую партию. Хозяин был явно удручён ещё и вторым проигрышем. Тут Ольга Ивановна пригласила за стол.
– Погоди ты с обедом. Этот молодой нахал выиграл у меня две партии. Надо отыграться, – сказал Василий Петрович жене, расставляя в очередной раз фигуры.

    Он снова играл белыми фигурами и явно рассчитывал выиграть. Третья партия затянулась. Женщины нетерпеливо поглядывали на игроков. Стол был накрыт. Юноша выиграл и эту партию.  Судя по довольной улыбке, Рита была рада, что отец в пух и в прах проиграл в шахматы. Для отца они были давней страстью. Ведь Рахмон никогда не говорил, что умеет играть в шахматы. Для неё это было новостью. Садясь за стол, Василий Петрович почти весело сказал, обращаясь к дочери:
– Да, твой кавалер не так уж и прост. Я ещё никому не проигрывал так. С треском. Шахматы – это лакмусовая бумажка, чтобы выявить характер человека. Хитрости и ума ему не занимать. Он упорен и настойчив в достижении цели. Рисковый паренёк. Держи ухо востро!

    Рита и сама знала кое-что о характере Рахмона. И вспомнила с чего всё начиналось. После концерта ноябрьского праздника, в фойе первого этажа училища были танцы. Смуглый паренёк с жгучим чубом пригласил её на вальс. Танцевал он легко и уверенно, всё время кружился. Ни разу не перешел на шаг. Познакомились. Судя по имени Рахмон и внешнему облику партнёра, это был какой-то азиат. Девушка с любопытством ждала очередного приглашения. Но на медленный танец, танго, он пригласил соседку, Таню. Так он весь вечер чередовал: то ее пригласит, то Таню. Но на вальс приглашал только её.

    После вечера этот азиат-танцор пошел Риту провожать. Дошли до остановки. Она решила знакомство не продолжать. Умышленно в последний момент заскочила в вагон отходящего трамвая. Дверь закрылась. Сквозь окно она увидела, что новый знакомец вскочил снаружи на крюк заднего вагона. Сумасшедший! Девушка не на шутку испугалась. За что он там держится? Может ведь соскользнуть, сорваться… Так он проехал весь пролёт, а на остановке вошел в вагон и протиснулся к ней.
    – Ты что, шальной? А если бы не удержался, упал? А там встречный трамвай? –  только и смогла тогда выговорить Рита. Но решительная находчивость, даже бесшабашность юноши ей понравились. Такие люди при неудаче в жизни не отступятся.

     Когда сели за стол, для Рахмона началось испытание. Отец Риты налил женщинам в бокалы красного вина, а из графина себе и Рахмону в рюмки водки. Если бы Василий Петрович спросил, будет ли он пить, то отказался бы сразу. Юноша явно не ждал такого поворота событий. Пить водку, да ещё и днём, чтоб на улице от тебя пахло спиртным. Это некрасиво и не по традиции. Но это же званый обед. Значит у русских так положено и можно. Как поступить? Отказаться? Но это можно расценить как неуважение к хозяевам. А гость не должен показывать свое желание или нежелание. Нельзя ставить в неловкое положение хозяев.
– Ну что ж, – начал Василий Петрович. – Поднимем бокалы и выпьем за знакомство. Надеюсь, оно будет долгим и счастливым.

    Рахмон впервые услышал такой краткий и откровенный тост. Он понял всё. Речь отца Риты раскрыла содержание всего званого обеда. Молодые люди переглянулись. Рита не ожидала такого напора и поняла, чья была идея о званом обеде. Ольга Ивановна старается: нужно сплавить падчерицу. Выход – замужество. Юноша подождал, пока выпьет Василий Петрович, а затем добавил:
    – Полностью поддерживаю. Знакомство – это как период цветения. Нужно дождаться урожая. Известно, что каждому овощу – свое время. Главное – собрать урожай. А его собирают и ранней, и поздней осенью.

    Рахмон сделал два глотка и осушил рюмку. Достал, как и Василий Петрович, из общей тарелки солёный огурец, отрезал кусочек в своём блюдце и закусил. Вилку держал в левой руке. Ольга Ивановна с интересом разглядывала молодого человека: слесарь, а говорит, как Кузьма Прутков или, скорее всего, как их восточный мудрец, Ходжа Насреддин. Вроде ничего особенного не сказал, а раскрыл все свои планы. Он всё больше нравился ей. Повезло Риточке. А что он нерусский, так со временем притрётся.

    Обед продолжался. Принесли второе блюдо. Слава богу, не мясо – не пришлось спрашивать: говядина или свинина. Наверно, Рита постаралась, чтобы не ставить паренька-азиата перед выбором. Василий Петрович, взяв графинчик, хотел снова налить в рюмку Рахмона, но тот прикрыл ее ладонью.
    – Спасибо. Извините, я больше не буду пить, – решительно сказал юноша.
    – А что, разве за год тебя ещё не научили пить водку? – с любопытством спросил хозяин застолья.
     – Этому нельзя научить. Для этого нужно желание, время и место. Мы с Ритой собирались пойти в кино.

     Рита поняла слова Рахмона как сигнал для завершения званого обеда. Он молодец, не показал себя невеждой. Держался с достоинством.  Действительно, можно уйти под предлогом посещения кинотеатра.
Рахмон поблагодарил Ольгу Ивановну за вкусные блюда, а отца Риты за приглашение на обед. Разведка боем удалась обеим сторонам. Все остались при своём: познали и простились.
    Рита задумчиво улыбалась.

    Продолжение следует.