Сон 2017

Приснился сон, будто я в театре за кулисами. Подходит режиссер и говорит, мол, не пришла артистка, и ты – Наташа, ее заменишь. Хорошо, отвечаю, дайте текст. Текста нет. Не проблема, я же не одна буду на сцене, выкручусь как-нибудь.

Вдруг появляется та самая артистка, и оказывается Марией Ароновой. Прекрасно, думаю, вот пусть сама и выступает. Не успела я обрадоваться, она вдруг в позу. Я, говорит, не в форме, приболела, говорит, и вообще, я только потому здесь, чтобы морально труппу поддержать. Тут до меня доходит, что это же Аронова! Мне вместо нее не просто говорить, а  шутить придется, причем, экспромтом. – Маша, – припадаю к ней, – одумайся, иди на сцену! Она ни в какую. – Мой провал – твой провал, – напираю я. А она мне, – Справишься. – Ну смотри, – перехожу к угрозам, – сейчас я такого наговорю, позору не оберешься! Никакой реакции. Деваться некуда – режиссер ждет, актеры ждут.
– О чем хоть пьеса? – Спрашиваю обреченно.
– О рыбалке, – отвечает Аронова, и фирменно так посмеивается.
В этот момент занавес поднимается, я оказываюсь на сцене. Тут меня кондрат и приобнял.

Чтобы делать хоть что-нибудь, снимаю вдруг откуда взявшиеся на мне сапоги, закатываю штанины до колен, сажусь на край сцены, опускаю ноги в воду.
Справа и слева от меня торчат камыши и пара рыбаков. Все молчат. Подлецы, думаю, ждут моей погибели. Может взять и нырнуть? Уплыву к выходу, и дело с концом. Но нет, не могу. Надо что-то рассказать зрителю… Хоть что-нибудь. Может о себе? Нет, лучше о рыбалке, все-таки по теме. Или о камышах… Или попробовать беспроигрышный вариант с погодой? Все не то! Я почти отчаиваюсь, как вдруг чувствую, накатывает волна спасительного куража. Радость рвется наружу, но я держусь и я молча ликую: «Ха-ха!» Поднимаюсь на ноги и начинаю говорить…

Речь льется рекой, без всяких умственных усилий с моей стороны. Я в ударе. расхаживаю по сцене, делаю пасы руками, широко улыбаюсь и чувствую, как сотни глаз завороженно следят за каждым моим движением. Публика полностью в моей власти, рыбаки уронили удочки, какой-то ребенок прибежал из глубины сцены и радостно кинулся мне на шею.

Наконец, я заканчиваю монолог, делаю поклоны. Мурашки пробегают прямо до кончиков ногтей и вырываются наружу электрическими разрядами. Я оглядываюсь на Аронову. Неподдельные слезы счастья льются по щекам артистки. Тут я проснулась.

Открыв глаза, я вдруг осознала, что не могу вспомнить ни слова из своего шедеврального выступления. Лишь ощущение собственной гениальности теплилось в груди, но и оно уже к завтраку испарилось.