По ту сторону стекла

«А потом оборачиваешься и видишь толстое стекло. Стекло, которое отделяет тебя от окружающей жизни. И эмоций больше нет.»

— Как долго вы общаетесь с этим человеком?
— Уже достаточно, чтобы понять, что с ним не так.
— И что же с ним не так?
— У меня иногда возникает ощущение, что я общаюсь с роботом.
— В каком смысле?
— Этот человек не испытывает совершенно никаких эмоций.
— Абсолютно?
— Да. Я даже не помню, когда он в последний раз улыбался или злился. Он всё делает, словно машина, выполняющая поставленные задачи.
— Мне кажется, вы утрируете.
— Вовсе нет, доктор. Я говорю на полном серьёзе.
— Такие люди обычно эгоисты. Вы хотите сказать, что он эгоист?
— Нет, конечно нет. Стоит только попросить его о помощи и он сделает всё от себя зависящее.
— Так в чём же проблема?
— Понимаете, когда мне, например, нужно купить билет в терминале, терминал тоже сделает всё от него зависящее. Но терминал – железяка. А он – человек. Но общаясь с ним и прося его о помощи, я словно покупаю билет в терминале или оплачиваю счёт.
— Так было всегда или появилось недавно?
— Буквально пару месяцев назад он стал другим человеком.
— И что же этому поспособствовало?
— Если бы я имела хоть малейшее понятие...

Я тяжело вздыхаю и откидываюсь на спинку кресла.
— Понимаете, у меня ощущение, словно он живёт за толстым непроницаемым стеклом с другой стороны которого где-то живёт он настоящий. Он «настоящий» пытается пробиться через это стекло, кричит и долбит руками, пытаясь сломать эту стену, но у него ничего не получается. Потому что с другой стороны стекла стоит он сегодняшний. И смотрит на самого себя, корчившегося в агонии, совершенно безэмоциональным взглядом.
— Он реагирует так на все события, происходящие в его жизни?
— Да. Совершенно на все. Совсем недавно перед работой мы с ним зашли в пекарню, чтобы купить обед. Так вот прямо у входа в эту пекарню лежал труп, завернутый в черный мешок. Люди стояли возле дверей своих магазинов и с сожалением смотрели на эту картину. Прохожие жались от страха и ускоряли шаг. А он... он просто прошёл мимо. И когда его заказ в пекарне приготовили, он сказал кассиру совершенно холодным голосом: "У входа в ваше заведение лежит труп. Вызовите полицию, а то растеряете посетителей." А после забрал заказ и вышел на улицу, смакуя свежевыпеченные булочки.
— Его не пугают подобного рода вещи?
— Его не пугает вообще ничего. Мне кажется, даже если меня собьет машина на его глазах, он не моргнёт и глазом.

— С какой-то стороны это правильно — отключать эмоции, чтобы сохранить хладнокровие и спасти человеку жизнь.
— Но неправильно отключать эти эмоции навсегда.

— По моему личному опыту, я скажу, что такие люди быстро "взрываются". Понимаете, они замыкаются в себе. Не делятся с окружающими своими проблемами и переживаниями, носят всё в своей душе. И рано или поздно это всё выходит наружу с совершенно непредсказуемыми последствиями. Вот вы сказали про стекло. А теперь представьте, что это стекло разбилось вдребезги, поранив не только его, но и всех, кто пытался ему помочь, всех, кто просто был рядом.
— То есть он опасен?
—Ну, не более опасен, чем стая разъярённых гиен в клетке. Вопрос лишь в том, как скоро откроется эта клетка и откроется ли вообще.

— Что вы можете сказать о его жизни в целом? Чем он живёт, чем увлекается? — голос доктора.
— Ничем особенным. Обычная бытовуха, как и у миллиона других людей. Ещё увлекается книгами, постоянно читает какие-то жуткие истории. О насилии, драках, кровавых убийствах.
— Интересно...
— Он огораживается от всего остального мира. Этот мир ему не так интересен, как тот, что происходит на страницах книг.
— Это совершенно нормально, многие отрываются от реальности таким способом.
— Но он прыгает в эту реальность с головой и тонет там. Забывая, что где-то здесь реальный мир с кучей проблем. Он воспринимает реальность, как один большой книжный сюжет. Может поэтому он и не проявляет каких-либо эмоций, потому что думает, что всё это — ненастоящее. А мы — всего лишь персонажи.
Между ними повисает пауза.

— А что если он и нас выдумал, док? Что если это всё — всего лишь декорации? А мы — персонажи очередной его безумной идеи?

— Ну, а вы что думаете? Почему вы весь сеанс молчите? Мы же о вас разговариваем.
— Я? — удивился я и, оторвавшись от записей в своей тетради, посмотрел на доктора, — я считаю, что всё это, — я захлопнул тетрадку и встал с дивана, — не имеет ни капли смысла. Вы мне всё равно ничем не поможете.
—Вот видите, — она показала на меня рукой, — я же говорила вам.
Человек в белом халате посмотрел на меня так, что я понял, что внутри он, также как и я, медленно умирает.
Он изо дня в день выслушивает десятки историй чужих жизней, а свою так и не смог наладить. Сейчас ему было абсолютно насрать на девушку.
Он наконец понял моё состояние, понял, что та же участь ждёт и его.
Доктор смотрел на меня совершенно безэмоциональным и пустым взглядом. Таким же пустым, каким я каждый день смотрю на этот мир. Совсем скоро он тоже окажется по ту сторону стекла.
Просто пока ещё об этом не знает.

«И единственная эмоция, которая проникает за стекло в этот момент – это ужас. Ужас от того, что история знает примеры творческих людей, которые так и остались за стеклом.
Насовсем.»