Клюква

Некоторые люди, которые, как вам казалось, сбегут после первого свидания, вдруг становятся неотъемлемой частью вашей жизни. Они цепляются за вас так же, как и вы за них, мёртвой хваткой. И вы, не в силах просто отпустить человека, вместе с ним летите в пропасть.

Таким человеком стала десять лет назад Алиса. Девочка, с которой я одним скучным вечером познакомился в Тиндере. У нас были разные взгляды на жизнь, на отношения, на искусство. Мы ненавидели друг друга так же, как каждый раз хотели увидеться снова. Нам стоило отпустить друг друга после первой встречи и забыть об этом, как о страшном сне. Но кто бы мне тогда сказал, что даже спустя десять лет, я увижу её снова.

***

— Ян, спасибо ещё раз за книгу! — вопила молодая девушка у выхода из книжной лавки, сжимая обеими руками экземпляр моей книги.
— Вам спасибо! — вежливо ответил я, — всего наилучшего! Марта, пока! — я помахал рукой в сторону кассы.
Сумасшедший день. Не думал, что эта книга соберёт столько восторженных отзывов, что я буду устраивать интервью и автограф-сессии в этой неприметной лавке. Но на часах было уже восемь, все разошлись по домам, лавочка готовилась к закрытию. Я вышел на улицу, обдуваемый прохладным летним ветерком, и закурил последнюю оставшуюся сигарету в пачке.
Взгляд зацепился за здание, стоящее напротив. У входа толпилась небольшая кучка людей, они что-то обсуждали между собой, смеялись. Над входной дверью висела красиво оформленная вывеска. Не знаю, что двигало мною тогда, но я, словно под гипнозом, направился к входным дверям. Пробравшись через толпу, я зашёл внутрь и поднялся по широкой лестнице. Передо мной расстилался огромный выставочный зал, в котором висели многочисленные фотографии в рамках. По выставке не спеша бродили люди, останавливаясь у каждого стенда и рассматривая фотографии. Меня удивило, что сюда запросто может пройти любой желающий. Что было ещё удивительней — некоторые из этих фотографий я знал наизусть. И у одной из стен в небольшом зале, выделенному для портретных снимков, висела и моя фотография, сделанная десять лет назад…

У противоположной стены я увидел женщину, которая рассказывала пожилой парочке о фотографии. На ней было чёрное обтягивающее платье и высокие каблуки, её длинные рыжие волосы спадали с плеч, она улыбалась и жестикулировала руками, донося до пары смысл фотографии. Прошло десять лет, но я ни на секунду не сомневался, что это она. Та самая девочка из Тиндера. Девочка, которая когда-то пыталась научить меня понимать искусство и мечтала о собственной выставке.

Верить в судьбу или нет — каждый решает сам, но в такие моменты возникает ощущение, что у вселенной на этот счёт свои планы. И в один прекрасный день что-то заставляет тебя зайти в красивое здание, что-то словно забрасывает тебя в прошлое, возвращает к тем моментам, когда ты был счастлив.

Я подошёл ближе, поправив висящий на мне пиджак и засунув руки в карманы брюк. Интересно, заметила ли она меня? Узнала ли? Что мне сказать ей, чтобы не выглядеть донельзя неловко?
— Алиса? — робко позвал её я.
Она обернулась и несколько секунд рассматривала меня, словно безвкусную фотографию.
— Да? — слегка улыбнувшись и склонив голову на бок, спросила она, — я вас знаю?
— Я…, — я абсолютно не знал, что ей сказать. Вместо этого, я молча указал пальцем на мой портрет, висящий на противоположной стене, — это я…
Вид у меня был донельзя жалок. Я бы на её месте не узнал себя. На фотографии — счастливый взгляд, лёгкая улыбка, волосы собраны в небольшой хвост. Тогда мы сидели в какой-то из Шоколадниц Москвы и мило беседовали за кружкой кофе. Сейчас же, коротко стриженный и уставший после тяжелого дня, я больше напоминал проходимца. Но Алиса, посмотрев недоумевающим взглядом на фото, а потом на меня, расплылась в счастливой улыбке.
— Ян? — спросила она.
— Тут звонили из Рая, — не придумав ничего лучше, сказал я, — говорили, что у них сбежал самый прекрасный ангел.
И её, как и меня, вспышкой света уносит на десять лет назад. Туда, где мы были такими сумасшедшими и счастливыми.

***

Телефон завибрировал в кармане.
«У вас новая пара» — гласило уведомление от Тиндера.
Пробежавшись по фотографиям в профиле моей новой пары, я показал экран телефона Ире, сидящей напротив.
— Как тебе? — спросил я, — по-моему, ничего так.
— Она тебя пошлёт, — хладнокровно ответила она.
— Да? Спасибо, что веришь в меня, — я убрал телефон в карман и продолжил пить свой кофе из Макдоналдса.
Телефон завибрировал снова.
Новое сообщение:
«Звонили из рая. Сказали, что у них сбежал самый красивый ангел».
— Ты не поверишь, — сказал я, — но она мне написала.
— Странно, она же не жирная и не страшная, зачем ей писать первой?
Но я уже строчил ответ, пытаясь ей подыграть.
«Но ты себя не выдала?» — ответил я, и мы с Ирой звонко рассмеялись.

Как ни странно, с таких глупых и бессмысленных сообщений началось наше знакомство с Алисой. Она была на четыре года младше меня. В первый же вечер мы поговорили о Тиндере, любви и разбитых сердцах. Она считала приложение просто средством развлечения, местом, где можно ходить на бессмысленные свидания, чтобы залатать сердечные раны. Я считал, что каждый человек достоин того, чтобы узнать его получше. Что не стоит становиться мразью только из-за того, что когда-то давно тебя нещадно бросили.

Мы спорили обо всём. О вселенной, боге, искусстве, любви, поэзии. Она меня называла мудаком. Я её — шлюхой. Мы посылали друг друга нахуй, а после присылали смайл сердечка. Мы желали друг другу смерти, а после писали «Сладких снов». Мы были бы идеальной парой.

Я сидел в скучном офисе, отсчитывая часы до конца рабочего дня. Время было уже восемь. От безысходности, я зашел во Вконтакте с рабочего компьютера.
«Принесёшь мне кофе?» — в шутку написал я Алисе, ни капли не рассчитывая на то, что она действительно его принесёт.
«А ты где?»
«Солянка, дом 14, стр. 3» — неужели и правда придёт?
«Блять, нет. Далеко»
«Ну и пошла нахуй»
«Далеко это от метро?»
«Пять минут»
«Ладно. Сейчас перейду на Пушкинскую»
«Что значит ладно?»
«Что блять? Чем ты опять недоволен?»
«Ты правда принесёшь кофе?»
«***вда. Рот закрой»
«Не ори нихуя. Жду»

Через двадцать минут она действительно пришла. Тогда я увидел её впервые. Уткнувшись в телефон, она подошла к зданию, и протянула мне чашку кофе.
На ней было серое пальто и разноцветный шарф. На предплечьях висели сумки.
— Спасибо, — обняв её, ответил я.
— Ага, — улыбнулась она и протянула ладонь, на которой лежал пакетик сахара.
— Ничего себе, спасибо большое.
— Ну всё, — она пожала плечами, — я пошла домой.
— Уже? Пойдём тогда до метро тебя провожу.

— Ну что, — сказала она, — рассказывай. Как жизнь? Как работа?
— Всё в полнейшем дерьме, — ответил я, размешивая свой кофе.
— Учишься?
— Да.
— ****а. А на кого?
— На сварщика. На сварщика твоего сердца, — улыбнулся я и сделал пару глотков кофе.
— Вот это шутки. Я аж тронута.

За бессмысленными и непринуждёнными разговорами мы дошли до ближайшего метро. Я смотрел на Алису, пытаясь понять её и узнать, что скрыто под маской сарказма и глупых шуток. Она же, в свою очередь, пыталась разглядеть под моей маской настоящего меня.
Я обратил внимание на её потрясающий парфюм. Парфюм, который притягивал к себе, он дарил наслаждение и в то же время оживлял старые раны. Black Opium, как я выяснил позже.
Пройдя мимо метро, мы направились в сторону Красной площади.
— Знаешь, почему у этого храма такой цвет? — спросила Алиса, кивнув в сторону Храма Георгия Победоносца.
— Почему?
— Сочетание красного и белого символизирует кровь Христа, чистоту и святость, — я посмотрел на удивительный красоты храм, подсвеченный небольшими огнями. Над ним сияла яркая луна.
— Ничего себе, — удивился я, — я думал ты опять как-нибудь тупо пошутишь. Например «У него такой цвет, потому что…»
— Потому что твоя мать шлюха, — оторвав взгляд от храма, она повернулась ко мне и усмехнулась.
— Воу-воу, полегче.
— Ты что обиделся? Это я так почву прощупываю, смотрю, как ты относишься к таким шуткам.
— Вообще адекватно, просто это было неожиданно.
— Тебе надо было сказать что-то типа «А ты такая, потому что тебя отец насиловал?»
— Слушай, а ты такая, потому что тебя отец наси…
— Да всё, ты упустил свой момент. Это уже неактуально.
Мы свернули на Красную площадь. Сотни людей фотографировались на фоне ЦУМа и Кремля. Отовсюду доносился смех и звуки щелчков затвора фотоаппаратов.
— Помочь тебе с сумками? — только сейчас я обратил внимание на две большие сумки в её руках.
— Да, — она протянула мне один пакет и я не удержался от любопытства, чтобы не посмотреть, что там. Внутри лежала расписанная красками картина, на которой был изображен пейзаж.
— Красиво рисуешь, — заметил я.
— Спасибо.

***

— Красивые фотографии, — сказал я, пробегаясь взглядом по выставке.
— Спасибо, — Алиса скрестила ладони, почувствовав некоторую неловкость, — а ты что здесь делаешь?
— Я… мимо проходил, — если бы я сам знал, что привело меня сюда, — не смог удержаться, чтобы не зайти на твою несанкционированную выставку.
Она слегка улыбнулась, уголки её рта поползли вверх.
— Здорово, что ты осуществила свою мечту, — сказал я, пытаясь снять напряжение между нами.
Алиса лишь засмущалась.
— Осталось дождаться полицейских, которые нас арестуют. Так же обычно заканчиваются все митинги? — спросил я.
Мы еле слышно рассмеялись.
— Десять лет прошло, а ты всё такой же зануда, — сказала Алиса, — только морщинок прибавилось.
— Дело не в морщинках, Лис, — улыбнулся я, — дело в нас. Вот вспомни, какими мы тогда были придурками. Мы же ненавидели друг друга до дрожи.
Алиса на несколько секунд задумалась. Я только сейчас понял, что мы стоим под огромной вертикальной фотографией, которая была сделана десять лет назад.
— Стой, — я указал пальцем на фотографию, — это же…
— Да. Удивительно, что ты её вспомнил.

***

«Эй, пошли со мной на Венома», — написал я Алисе.
«Я с пидарасами не хожу на пидорскую ***ту».
«Ну и иди нахуй».
«А можно не на Венома?»
«А можно ты нахуй пойдешь?»
В итоге мы пошли на какой-то добротный триллер. Зал понемногу заполнялся людьми. Мы сидели на последнем ряду и делились планами на будущее. Алиса показывала на телефоне фотографии и пыталась объяснить их смысл.
— Я считаю, что московский постмодернизм мёртв. И я хочу его возродить. Раньше я хотела съебаться из России, жить и творить, например, в Швейцарии. А теперь у меня развился какой-то стокгольмский синдром, я нахожу нечто привлекательное в этих панельных домах, в заброшках, в пустырях, заросших травой, в дыме заводов…
— Эстетика ****ей? Понимаю. Мне тоже это нравится.
— Именно. И я хочу всё это сфотографировать. Поставить на холсты…, а вообще… приходи лучше лет через десять на мою выставку, когда я стану успешной постмодернисткой.
— А ты станешь?
— Конечно. Меня остановит только смерть.
Кто бы мог подумать, что всё сложится так просто и так неожиданно.
— А ты приходи на презентацию моей книги. Когда я стану успешным писателем.
— А ты станешь?
— Вряд ли. Но я постараюсь, — ответил я, и нас перебила яркая вспышка света и громкий звук с экрана. Мы погрузились в просмотр фильма.

— Господи, как же мне понравился фильм, — делилась своими впечатлениями Алиса после просмотра, — какая божественная музыка и столько символизма. Ты заметил, ты заметил, что когда старик лежал на границе штатов, это символизировало, что он разрывается между Раем и Адом, между добром и злом?
За вторую встречу нам удалось хоть чуть-чуть приподнять маски друг друга. Начав в первую встречу с чёрных шуток и оскорблений, мы доросли до анализа фильмов и рассуждений о будущем.

— Давай сфоткаемся, — перебил её я, доставая телефон.
— Нет, — резко ответила Алиса и отвернулась.
— Ну, давай, — я пытался включить камеру.
— Стой, замри, — вдруг сказала она и взяла телефон у меня из рук, — господи, какая говно-камера, — наведя фокус на фонарь, заметила Алиса.
На снимке был запечатлен угол панельного дома, ветки деревьев, свисающие над ним, и фонарь, горящий на фоне.

***

— Нашла это фото в архивах. Оно вроде ничего так, да? — мы посмотрели на фотографию, висящую над нами. Создавалось ощущение, что мы смотрим в окно, ведущее в прошлое.
— Да, действительно ничего, — серьёзным тоном критика произнёс я.
— Попыталась собрать на этой выставке всё, что посчитала интересным. Даже если эти снимки старые, главное, что они сделаны с душой, — она слегка замялась, — ну… и… надеюсь, ты не обижаешься, что твоё фото висит здесь. В конце концов, это несанкционированная выставка. Я и не рассчитывала, что она закончится хорошо.
— Да ладно, — отмахнулся я, бросив взгляд в сторону своей фотографии, — вполне даже ничего.
— С другой стороны, откуда я могла знать, что ты появишься здесь, — улыбнулась она, — я бы и не узнала тебя, если бы ты не подошёл. Ты действительно просто проходил мимо? Я не верю.
— Ну… в лавке напротив сегодня была презентация моей книги.
— Да? — Алиса выразила неподдельное восхищение, — так ты всё-таки написал её?
— Уже вторую.
— Поздравляю, — она по-детски стукнула меня кулаком в плечо, — боже, это удивительно. Ты, по-моему, не верил в силу вселенной, да? Очень зря, как оказалось.
— Да, я и сейчас не верю, — улыбнулся я, — просто совпадение.

***

«Можем просто по****еть»
«А можем просто поебаться»
«Извини, но я только по любви могу»
«Ладно, — сдался я, — давай по****им. О чем?»
«Не знаю. Начинай»
«Нет»
«Пидора ответ»
«Как ты меня заебала, боже мой. О музыке и любви мы уже говорили, давай поговорим о вселенной», — написал я, не думая, что она согласится.

«Окей. Если вкратце, то я верю в схему вселенной. У нее своя логика. Этот прозрачный сгусток энергии заранее прописывает сценарий твоей жизни и лишь иногда вносит какие-то импровизированные поправки. Либо ты договариваешься с ней, либо живешь отдельно, - по своим принципам. Пока что с вселенной я нахожусь в ссоре, ибо не умею терпеть и ценить то, что у меня есть на данном этапе жизни.»

«Ну, не знаю. Я считаю, что всё, что происходит в жизни — случайное стечение обстоятельств, которые в конечном итоге приведут тебя туда, где ты и не подумал бы оказаться. Свернул не на ту улицу, задержался на пару минут на работе, пошел обедать не в ту столовую, где обычно ешь — и твой сценарий изменился. Нет никакого запланированного сценария. Есть только стечение обстоятельств. Совпадения.»

«Ну, тут всё субъективно. У нас, кстати, всегда всё субъективно. Мы, по-моему, еще ни в одном вопросе не сошлись во мнении».

«Да».

«****а».

***

— О чём твоя книга? — заинтересованно спросила Алиса, пока мы блуждали по выставке.
— Она… ну… об отношениях, — я не знал, что сказать, как в двух словах сформулировать целый сюжет.
— Банальная история любви? — засмеялась она.
— А почему бы и нет? Любовь для того и создана, чтобы о ней писали.
— Кажется, десять лет назад ты думал, что любви вообще нет.
— Её и нет, но это не значит, что о ней нельзя написать.
Мы неловко переглянулись.
— И вообще, — сказал я, — это ты меня тогда кинула, а не я тебя.
— Что значит кинула? — улыбнулась Алиса, — у нас даже отношений не было, чтобы кто-то кого-то кидал. Просто не сошлись во взглядах.
— Мы никогда не сходились во взглядах. Это и было самым классным.
— Зато смотри, чего мы добились сейчас, — она обвела руками выставку, — ты — успешный писатель, я наконец-то стала более-менее известной художницей.
— Слушай, а ведь знаешь, — задумался я, — представь, что мы бы не перестали общаться тогда. Что если бы у нас всё получилось?
— Тогда…
— Тогда ничего этого бы не было. Вдруг мы бы съели друг друга, надоели бы друг другу настолько, что у нас не осталось бы сил на творчество. Сама же знаешь, что творят по-большому счету только одиночки.
— А ведь и правда, — сказала она. Мне показалось, что это был первый случай за десять лет, когда она со мной согласилась, — так может и к лучшему, что я тебя кинула? — усмехнулась Алиса.

***

— Капучино с цитрусом, и капучино с перцем.
— Хорошо, через пять минут будет готово, — записав заказ в блокнот, сказала официантка и убежала к бару.
Я откинулся на спинку и посмотрел на Алису, которая со скучным видом залипала в своем айфоне.
— Ну, о чём поговорим? — спросила она, отложив телефон.
Я пожал плечами и улыбнулся.
— А я ведь предупреждала, что нам даже поговорить не о чем.
— Потому что диалоги должны развиваться самостоятельно, а не по заказу. Как только ты говоришь «предложи тему» или «нам не о чем поговорить», всё сразу заходит в тупик.
— А может ты просто скучный.
— Кстати, да. Скорей всего так и есть.
— Да господи, слушай, — она подалась вперёд и облокотилась на стол, — почему ты такой робот?
— Я? — я поднял на неё взгляд, — я не робот.
Между нами повисла пауза.
— О чём ты больше всего переживаешь? — вдруг спросила Алиса.
— Я? Да ни о чём. Так, из-за критики на рассказы иногда. Но от близких людей, а не от школьников из интернета. Но это мелочи. А в целом мне на всё насрать.
— То есть ты не злишься обычно?
— Нет, — я равнодушно пожал плечами.
— Ты вообще испытываешь эмоции?
Я улыбнулся и снова пожал плечами.
— Зачем?
— Капе-е-е-е-е-е-ц, — сдалась она и откинулась на спинку, — ты тако-о-о-о-й скучный.
— Может быть.
— Какие сладости ты больше всего любишь?
— Я обычно не ем сладости.
— Нет, нам определённо не о чем разговаривать. Ты понимаешь это?
— А от меня-то ты что хочешь? — чуть повысив голос, спросил я.
— Чтобы ты был искренним, настоящим.
— Настоящим? Давно ли мы с тобой были настоящими людьми? Мы же только сраться и поливать друг друга говном умеем.
— Знаешь клюкву в сахаре?
— Ну?
— Так вот, ты — клюква в сахаре, — она показала на меня пальцем, — и я хочу узнать, где клюква.
— Что?
— Где клюква?! — с таким же тоном и серьёзным выражением лица она могла спросить «где деньги?» или что-нибудь в этом роде, — я пока вижу лишь оболочку, сахар. А до клюквы никак не доберусь.
— А знаешь, бывает в пакете клюква в сахаре, в которой нет клюквы. Ешь её, а там лишь оболочка.
Алиса посмотрела на меня как на идиота.
— Или, например, жвачка Love is, — сказала она, — когда её открываешь, боишься порвать наклейку. Вот ты — такая жвачка.
— Ну и как? Добралась до наклейки?
— Нет, у меня такое ощущение, что я её надорвала.
— Да ну и иди нахер, — отмахнулся я.
— Ты когда-нибудь совершал безумные спонтанные поступки?
— Да. Залезал на гаражи, крыши, обливал людей водой, пару раз убегал от милиции, ну и так… надо вспоминать.
— В этом плане мне Цветаева нравится. Она говорила, что каждое действие имеет свои последствия. Вот, например, — она сделала жест рукой, — ты только ничего не подумай. Ей было интересно, что если наклониться и неожиданно поцеловать человека напротив? Какие будут последствия? Или выйти и на всю улицу заорать «***», к примеру. Что будет?
— Да ничего не будет.
— Отсутствие последствий, — посмотрев на меня, сказала Алиса, — тоже последствия.
— Не то что бы я не хотел тебя поцеловать, — слова непроизвольно вырвались из меня, я не контролировал этот поток, — но ты явно будешь против.
— Да, я тоже не хочу тебя целовать.
— В смысле…
— Ваш кофе, — сказала из ниоткуда появившаяся официантка, поставив на стол две кружки, — приятного вечера.
— Спасибо, — тихо ответил я.
«В смысле тоже?» — вертелось в моей голове, но я лишь отмахнулся и начал пить свой кофе.

В тот вечер всё встало на свои места. Тихая музыка, тёплый свет, сгорающий в сотне огоньков город за окном. Это был идеальный вечер, чтобы расставить все точки над и. И мы это сделали. Я так и остался клюквой в сахаре, а Алиса… Алиса так и осталась под своей маской.
Она достала фотоаппарат, мыльницу, и сфотографировала меня.
— Фото на память, — сказала Алиса и меня ослепила яркая вспышка.

***

— Это тебе, — я достал из портфеля книгу в суперобложке и протянул ей.
Она осторожно взяла её и повертела в руках.
— «Клюква»? — засмеялась она, — оригинальное название.
Но через секунду её смех сменился задумчивостью и даже испугом.
— Только не говори мне, что это книга о…
— Что ты, что ты, — перебил её я, — конечно она не о нас. Все персонажи вымышлены. Все совпадения случайны.
— Помнится, про подобный рассказ десять лет назад ты мне сказал то же самое. Однако, рыжая Алиса чем-то напоминала меня, а диалоги в том рассказе — нашу переписку.
— Говорю же, — улыбнулся я, — это просто совпадение. Я ж не верю во вселенную. Я верю в случайности.
— Тут даже автограф есть? — удивилась Алиса, открыв первую страницу.
— Да.
Мы посмотрели друг на друга, как влюблённая парочка перед расставанием на долгое время. Алиса поманила меня пальцем и нагнулась к моему уху.
— ****а, — прошептала она.

Всё-таки мы ни капли не изменились.

«Это время постов. Постмодерн, детка» (с)