Мой дорогой Аэрофлот

       Давненько мне не приходилось бывать в прекрасной Алма-Ате, городе своей счастливой молодости. Именно так красиво назывался когда-то мой любимый город, давно переставший считаться столицей советского Казахстана. Да и вообще, слишком уж многое с тех пор перестало существовать в нашем бурном мире, и только мои воспоминания о прошлом сохранились безупречно. Воспоминаний осталось много – ведь память у меня была фантастическая, буквально, на всё, происходившее со мной или вокруг меня. Прямо-таки автоматически запоминались чужие и свои слова, мысли, запахи, цвета, вкусы, радости, обиды, прочие ощущения и события. Я и теперь помню свои чувства, возникавшие даже по самому незначительному поводу. Помню мельчайшие всплески собственных и чужих эмоций.
       Вот и получилось, будто моя память - это самый настоящий багаж нажитых мной сокровищ. Воспоминания остались и хорошие, и плохие, и радостные и тяжелые – но все они мне бесконечно дороги. Они - моя прошлая и настоящая жизнь, биологически запечатанная в моём мозгу. Память еще прочна, но я-то понимаю, что однажды она станет проваливаться и потом совсем исчезнет вместе со мной. Такова уж несправедливая диалектика нашего существования! А пока я могу листать свою память, как захочу. И если даже я не собираюсь это делать, так всё равно она невзначай да что-нибудь для меня высветит.
       Вот и теперь под звук объявления в Домодедово мне вспомнилась моя давняя Алма-Ата. И сразу меня накрыло теми событиями, воспроизводимыми в мельчайших подробностях...

                *  *  *
       В 70-м году я была совсем наивной пятнадцатилетней девчонкой. Впрочем, уже считала себя пупом Земли, хотя не дотянула даже до получения паспорта.
       Мои дорогие родители, решив упорядочить моё шальное лето, отправили меня к бабушке в Одессу, что, само по себе, было чудесно и для них, и особенно для меня. Они же знали, как я обожаю одесское Черное море!
       И я полетела…
       Подросткам тогда разрешалось летать и без паспорта. Было достаточно свидетельства о рождении или ученического билета, заказываемого по необходимости в своей же школе.
       Нельзя сказать, что родители, отпуская меня, не волновались. Еще как волновались! Отец для подстраховки даже нашел мне кого-то из попутчиков, приятную семейную пару делового возраста, и попросил их присмотреть за мной, словно за маленьким ребенком.
       Вот и все их предосторожности! Если не считать сопутствующих каждому моему шагу наставлений: «не заплывай; не задерживайся вечером; не транжирь деньги; слушайся бабушку во всём и тому подобное»!
       В общем-то, на моем воздушном пути встреча с чем-то страшным или опасным не предполагалась. Три часа полета - и я в Одессе!
       Потенциальной опасностью считалась лишь транзитная посадка в Минеральных Водах. Мало ли что там? Но и на тот счет родители меня строго-настрого проинструктировали: «Помни номер своего рейса; крепко держись этих людей, не отходи никуда, не разевай рот; слушай объявления о начале регистрации и начале посадки; с незнакомыми в контакт не входи; документы, деньги и билет из рук не выпускай; в Одессе не забудь получить свои вещи, они не в самолете, талон на них не потеряй!» И многое иное, что я стократно от них слышала одним ухом, всегда выпуская всё через другое!
       В конце концов, проводы в аэропорту закончились, и я, солидарно всхлипывая, оторвалась от плачущей мамы, и под началом симпатичной стюардессы в потоке пассажиров, идущим гуськом, устремилась к красивому белому самолету с четырьмя крохотными моторчиками на хвосте.
       Посадочная суета, размещение согласно билетам, неприятный запах лизола, спутник самолетов Ильюшина, поднос с конфетками «В полёт», - всё это быстро перестроило меня совсем на другую волну. И тогда до меня, наконец-то, дошло, что впереди меня ждёт настоящее лето! Впереди - море! Моё море! И я уже ликовала от маячившего впереди счастья!
      
       Я не ошиблась! Действительно, по прошествии двух месяцев, уже подводя личные итоги перед сборами в обратный путь, я убедилась, что мои лучшие надежды на прекрасное лето оправдались с лихвой. Все прошло замечательно! Даже прекрасно! Но всему когда-то приходит конец. Закончилось и здешнее моё лето. Распрощавшись со всеми, я особенно тепло расцеловала любимую с детства бабушку, которая только и твердила мне сквозь тщетно сдерживаемые слезы: «Свидимся ли еще, внученька, родненькая моя? Дай-то тебе бог счастья!», и направилась к самолету.
               
                *  *  *
       В установленное время наш великолепный Ил-62, обязавшийся доставить меня в Алма-Ату, совершил посадку в «Минводах». Теперь-то, то есть на обратном пути, «ответственных» за меня не было, но я, уже получив некоторый авиационный опыт, и без них не терялась.
       По мере приближения к родному дому в моей душе бурлило радостное волнение, взбаламученное ожиданиями встречи с родителями. Я ведь так соскучилась по ним! Но впереди оставались ещё три часа полета до того момента, когда я обниму их в Алма-Ате.
       А пока, после посадки в Минводах, в соответствии с незыблемыми правилами Аэрофлота все пассажиры, даже если не хотелось, послушно покинули самолет.
       «Местные» заторопились получать свой багаж, чтобы радостно умчаться в город, а транзитным, в том числе и мне, пришлось ещё послоняться по аэровокзалу, заглядывая от нечего делать в каждый киоск с газетами и журналами, без нужды вычитывать громадное настенное расписание рейсов, правила поведения граждан в аэропорту и прочую ерунду. В общем, все ждали приглашения на посадку в свой самолет.
       Приглашением стало бы объявление по радио с очень специфической и навсегда запомнившейся мне милой интонацией: «Внимание, у второй стойки начинается (продолжается, заканчивается) регистрация пассажиров на рейс 5058, следующий по маршруту «Одесса-Минводы-Алма-Ата». Повторяю…»
       И тогда знакомая нам стюардесса пригласит всех транзитных пассажиров под своё крылышко, и уже без регистрации проведет в самолет на те места, где всё это время оставались наши мелкие вещички. А новые пассажиры зайдут в самолет уже после нас, стюардесса проверит их по билетам у трапа. Они займут любые свободные места.
       Всё было бы просто и понятно, если бы еще не духота плохо проветриваемого здания, которое в ту пору, казалось, ремонтировалось от пола до потолка, насыщая горячий летний воздух испарениями всякой краски. От начавшейся тошноты я вышла на улицу, рассчитывая и там услышать объявление по радио, ведь обычно все они громко дублируются и вблизи аэровокзала, и в его туалетах, и в кафе, и в ресторане…  Объявления трудно где-то не услышать.

       Конечно, трудно! Но ведь для меня ничего невозможного тогда не было! Потому я всё-таки пропустила нужное мне объявление! И на регистрацию пропустила, и на посадку! И начало всех посадочных мероприятий, и даже их конец!
       Уже потом мне работники аэропорта внушали, будто я чрезмерно увлеклась запахом петуний на клумбах перед аэровокзалом... Мол, я где-то зазевалась!
       Ну, конечно! А я тех петуний даже не видела! И не зевала нигде! Зато меня здорово тошнило от испарений краски.
       В общем-то, для самооправдания могли бы придумать что-нибудь занятнее. Например, будто меня на некоторое время похищали инопланетяне! Ведь в те годы, если судить по частоте разговоров о неопознанных летающих объектах и странных существах с огромными раскосыми глазами, они попадались едва ли не всюду. Может, и впрямь кого-то похищали… Наверняка, работникам аэропорта поверили бы даже без их круговой поруки!
       А мне кажется, будто процесс посадки в мой самолет именно из-за тех оправдывающихся работников начался чуть раньше обещанных экипажем тридцати минут. И как-то чересчур уж скоропалительно, почти тайно, завершился. Возможно также, что из-за вызванной чем-то чересчур уж важным суеты, на внешней территории аэровокзала нужные объявления не прозвучали. Такое ведь запросто могло случиться! Понятно всем - идёт ремонт! Потому постоянно что-то происходит никем незапланированное. Что-нибудь переносят на другое место, какой-либо провод отсоединяют, а какой-то нечаянно замыкают... И всё подряд красят и красят!
       Скажете, мелочи, связанные с проведением ремонта?
       Безусловно!
       Скажете, будто это невероятно?
       Ну, да! Конечно, невероятно! Особенно если учесть, что в Аэрофлоте, то есть, в крупнейшей пассажирской авиакомпании мира, самые невероятные события случались достаточно часто! Вполне возможно, что и мой самолет, оставивший меня в Минводах, если поглядеть внимательно, вошел в перечень тех невероятных событий!
       А почему бы нет?! Легко представить, как по очень важным производственным причинам тот рейс понадобилось выпроводить из Минвод чуть раньше! Такое у них случалось не раз. И потому все служащие так постарались, что меня слегка забыли!
       С тем злополучным рейсом наш прославленный Аэрофлот вообще оказался не в ударе! Ведь бортпроводницы всегда тщательно пересчитывают пассажиров – сначала делают это до посадки, еще при регистрации, потом уже на борту, и дополнительно считают уже не только пассажиров, но и посадочные корешки билетов. Потом подсчитывают и места, оставшиеся свободными. И всё должно идеально совпадать!
       В случае любых расхождений они непременно и дотошно докапывались до их причины. Ведь всякое случалось – кто-то, уже зарегистрировавшись, не являлся на посадку. Кто-то, зазевавшись, топал за чужой стюардессой к чужому самолету. Случались и лишние пассажиры. И тогда хлопоты бортпроводниц обязательно заканчивались беспрекословным извлечением багажа пассажира, отсутствующего в самолете, независимо от времени, на которое приходилось задерживать рейс. И такое беспокойство вызывалось даже не тем, чтобы не утратить чей-то багаж и вернуть его владельцу. Куда хуже, если бы в самолете "забыли" взрывное устройство или еще нечто опасное.

                *  *  *
       В общем, в Аэрофлоте всё давно было продумано и учтено, но именно мой самолет, несмотря на столь строгие и разумные правила, улетел без меня, увозя в Алма-Ату и мой чемоданчик. Между прочим, с привязанным к его ручке обязательным багажным ярлыком. И всем улетевшим без меня, между прочим, крупно повезло, что в моём чемоданчике не оказалось маленькой бомбочки!
       Не повезло тогда лишь мне! Без денег и вещей, никому неинтересная, я осталась в зловонном аэропорту чужого города!
       Через какое-то время, разобравшись и содрогнувшись от осознанного мною происшествия, я сбивчиво изложила всё-всё аэропортовскому милиционеру, с первого взгляда вызвавшему у меня доверие. Он всерьез озаботился моей бедой и чуть ли не за руку отвел к начальнику смены аэропорта.
       Для того начальника подобные случаи редкостью не являлись – пассажиры часто опаздывают, и разбираться с ними он умел. Но теперь перед ним стояла транзитная пассажирка, что не оставляло сомнений в вине не ее, а в вине авиакомпании, значит, и его вине, как ответственного должностного лица.
       Но и это не всё! Пассажирка-то оказалась ребенком! И это для начальника смены стало самым неприятным фактом. Он хорошо понимал, что в Алма-Ате, пока самолет в воздухе, всё будет тихо. Но лишь пока он в воздухе! На самом деле уже зреет весьма драматическая ситуация, которая может перерасти в трагедию с инфарктами и инсультами, когда родители не обнаружат свою девочку среди прилетевших пассажиров!
      
       Вообще-то весь тот день у начальника смены выдался слишком суматошным. С утра его издергали туда-сюда, отвлекая на решение всяких задач, валившихся на него в том огромном количестве, которое он едва мог переваривать. Как результат, он не только зашился, но и слегка обалдел, соображая всё хуже и медленнее. А тут еще эта девчонка саданула по его напряженным нервам! И всё же ему следовало реагировать.
       Он распорядился выписать девочке новый билет - на ближайший рейс в Алма-Ату, уже завтрашний, и немедленно отвести ее в гостиницу аэропорта, отдав под присмотр и под личную ответственность директора гостиницы. Ведь ребенок же! К тому же, имеющий склонность теряться!
       Вот только – ну, что за денек! – почему-то об отставшей в Минводах пассажирке рейса 5058 никто не сообщил в аэропорт прибытия, то есть в Алма-Ату. Странно? Конечно! Ведь все, кому предстояло этим заниматься, знали, что следовало незамедлительно сообщить! И чёткие указания от начальника смены на этот счёт они получили, но… Так уж всё тогда странно происходило!

                *  *  *
       Хорошо помню, как в тот день, после всего пережитого, я уже не решилась гулять ни по интересному и незнакомому для меня городу со странным названием Минеральные Воды, ни даже в районе аэропорта. Да и дежурная из гостиницы меня не отпускала, потому я улеглась с припасенной в Одессе для самолета книгой, чудом оказавшейся в руках, а не в самолёте, да и проспала как убитая до самого утра. Сказалась сильная нервная перегрузка!
       Поутру меня принудительно накормили, напоили и за руку проводили на регистрацию моего нового рейса, 5060. А там – и с глаз своих долой! И без меня им неразберихи хватало!

       Уже в полете я с затаенной радостью принялась считать часы-минуты до окончания своего приключения. О родителях я не беспокоилась – мне обещали еще вчера сообщить им и успокоить.
       Кроме того, я была уверена, что за два дня до этого они получили и мою одесскую телеграмму с датой и рейсом вылета из Одессы. И ждали меня с нетерпением.
       Я знала, что мама, невероятная аккуратистка, заранее всё спланировала. И я хорошо представляла, как она после работы до самой ночи возилась с моим любимым «Наполеоном». А папа по пути домой закупал нужные продукты, перегрузившись ими, а потом ритуально и стерильно, как среди нас умеет только он, убирал и вытряхивал всю квартиру, готовясь к моему появлению.
       А уже вчера, в день ожидаемого моего прилета, папа наверняка, раскидав неотложные дела на своей кафедре, автобусами на перекладных добрался до аэропорта. Маму он, конечно же, предупредил, чтобы сразу после работы и она мчалась домой, а меня он сам и встретит, и домой доставит. Так они, конечно, и сделали.
       Но теперь-то я знала, что папа меня, оставшуюся в Минводах, встретить никак не мог! Ему, конечно же, всё объяснили, и он, расстроенный, вернулся домой, где и рассказал маме всё как есть.
       - Ну, не повезло, Любчик, с погодой! С Аэрофлотом такое случается! – успокоил он ее.

                *  *  *
       В действительности всё произошло иначе.
       Иван Иванович, конечно же, встречал дочь в аэропорту. И ожидаемый им самолет приземлился вовремя. И вот уже из галереи повалил шумный поток пассажиров, возбужденных завершением путешествия. И встречи, поцелуи, возгласы – всё как обычно при таких встречах… Вот только дочка где-то зазевалась…
       Он всё ждал.
       Но очень скоро из зала выдачи багажа схлынули все прибывшие и встречающие. Они, перегоняя друг друга, устремились к такси, к автобусам – в общем, домой. В небольшом зале никого, кроме человека в голубой форменной рубашке, не осталось. И лишь один-единственный и хорошо знакомый чемодан дочери совершал на пустом багажном транспортере круг за кругом. Забрать его оказалось некому.
       Ивану Ивановичу сделалось жутко. Стало понятно, что дочь своим рейсом не прилетела! Не прилетела тем самолетом, в багаже которого всё же оказались невостребованными ее вещи… Которые она сама сдала в багаж при регистрации. Что это значит?
       - Где здесь начальник смены? Где кабинет начальника аэропорта? К кому мне обращаться? – стал нервно соображать он.

                *  *  *
       "Разве мог мой папа предположить, что его тревога вызвана целой чередой служебных нарушений в авиакомпании? Или это смогло бы его успокоить?"
       Началось всё с того, что начальник смены в Минеральных Водах, весьма оперативно решив вопрос отправки отставшей от своего рейса юной пассажирки завтрашним рейсом, закрутился, и не зафиксировал это в специальной должностной книге, как положено.
       Проверив вечером на всякий случай, что девочка находится в аэропортовской гостинице под присмотром надежных должностных лиц, он сменился и ушел домой со спокойной совестью. Потому-то, когда другой начальник смены, уже в Алма-Ате, подключился к поиску дочери Ивана Ивановича, там, в Минеральных Водах, не смогли сразу отыскать концы этой истории.
       У них просто не осталось никакой информации, будто с рейсом происходило что-либо необычное! Формально – всё было в порядке! Совсем никаких замечаний! Вся бухгалтерия в норме. Даже не понятно, что же следовало искать. Ведь по документам все пассажиры, вылетевшие из Одессы через Минеральные Воды, без происшествий доставлены в конечный пункт – в Алма-Ату.
       «У нас всё в порядке! Девочка у нас не осталась! И ее багаж у нас не выгружался! Ведомости пассажиров того злополучного борта тоже в полном порядке!»
       Тогда в Алма-Ате стали гадать на мякине. Может, девочка всё же прилетела в пункт назначения, но не покинула самолет? Это, конечно, маловероятно, но всё-таки возможно. Например, ей стало плохо, упала, а между стесненных кресел ее в суете не заметили. Стюардесса, конечно, осмотрела салон, но и она могла проглядеть. Всякое бывает!
       Срочно нашли и осмотрели салон интересующего всех борта. Он опять находился в воздухе. Уже на пути в Сыктывкар. Но с него получили ответную радиограмму, что лишние пассажиры, в том числе и девочка, которая может быть без сознания, или где-то запрятана, не обнаружены.
       Оставалось проверить, а не пропала ли девочка на пути от самолета уже в Алма-Ате до галереи прибывающих пассажиров? Проверили, буквально перевернув весь аэропорт и опросив свидетелей. Похоже, и этот вариант оказался ошибочным. 
       По всему видать, девочка всё-таки могла остаться в Минводах. Возможно, она случайно отстала после регистрации или до нее. Возможен и криминал. Стало быть, нужно немедленно подключать розыск, транспортную милицию и прокуратуру. И скоро все эти службы были поставлены «на уши»!
       На каком-то этапе решили допросить сменившегося начальника смены аэропорта Минводы. Домашнего телефона у него никогда не было, хотя положен, и дома человека тоже не оказалось. Уже на месте стало понятно, что с женой у них тянутся давние семейные неурядицы, потому на вопрос «где ваш муж?», от нее услышали:
       - Да кто же знает, где он таскается по ночам?
       Видя и учитывая сложные семейные отношения, ответу жены не очень-то поверили. Потому, в конце концов, и с большим трудом, уже поздней ночью, нужного человека отыскали в доме его матери, куда он сразу и ушел после работы, даже не думая направляться в опостылевшую свою квартиру.
      
       Вот и всё! Со слов еще сонного начальника смены всю картину сразу восстановили. И стало ясно, что девочка в это время спокойно спала в гостинице аэропорта Минводы. А в Алма-Ате ее следует встречать рейсом 5060, который должен вылетать из Минвод через несколько часов. И будет это уже сегодня, если учесть глубокую ночь и трехчасовую поясную разницу во времени.

                *  *  *
       Но Иван Иванович этого не знал даже тогда, когда с такой путаницей и в Минводах, и в Алма-Ате, глубокой ночью всё же разобрались, и загадок с потерявшейся пассажиркой больше для них не осталось.
       Иван Иванович этого не знал, поскольку еще вечером начальник аэропорта посоветовал ему здесь не маяться, а успокоиться и вернуться домой:
       - Не волнуйтесь вы так! Утро вечера мудренее… Мы обязательно во всем разберемся и дочку вашу найдем! Конечно, живой и здоровой! У нас, уж поверьте мне, целые самолеты иногда терялись. И ничего - всё обходилось! Жаль, что у вас нет домашнего телефона, но вы сами позже звоните начальнику смены из автомата. В любое время дня и ночи. Звоните хоть каждый час!
 
       И Иван Иванович с тяжелым сердцем уехал домой. Дорога заняла полтора часа, после чего он сразу позвонил из первого же телефона-автомата. Новостей не было.
       Тревога Ивана Ивановича нарастала, и оснований для нее с каждым часом прибавлялось. Он что-то лгал жене про задержку рейса по метеоусловиям, но часто выбегал в ночь якобы подышать из-за духоты, но в действительности, чтобы позвонить в аэропорт.
       Обстановка по-прежнему не прояснилась.
       В трудные времена Иван Иванович всегда становился предельно собранным и решительным, как и сейчас. Но теперь-то все зависело не от него, а полная неопределенность с дочкой подталкивало воображение в наиболее страшном направлении. Бездействие и ожидание превратили каждое мгновение в бесконечное испытание. Хорошо, хоть жена не понимала истинную причину его волнений, полагая, будто рейс всего-то сильно задержался в Минводах, а потому супруг и волнуется, бегая на улицу к телефону.
       Очередной звонок в аэропорт, когда верхушки гор, обнимавших Алма-Ату со всех сторон, уже озарились пламенем поднимающегося солнца, дал-таки долгожданный результат!
       «Иван Иванович! Не волнуйтесь! Ваша дочка нашлась! Она спокойно спит в гостинице Минеральных Вод и прилетит в Алма-Ату рейсом 5060. В 14.25 Москвы, как и вчера! Тьфу-тьфу! Не дай нам бог, чтобы как вчера! Впрочем, встречайте ее! И извините нас за это происшествие! Знаете ли - лето! Всем куда-то срочно надо… Пассажиропоток возрос в пять раз, а количество работников прежнее! До свидания!»
       «Такие свидания с вами могут до инфаркта довести!» - ошалело подумал  Иван Иванович, хотя ему, наконец-то, следовало обрадоваться и поблагодарить.

                *  *  *
       Только на следующий день я благополучно прилетела в Алма-Ату.
       Подавленная необычным приключением, я шла к отцу, без вины виноватая, и не знала какому чувству дать волю – радости от встречи, слезам от пережитого волнения и боли за родителей, на которых обрушился весь ужас изматывающей неопределенности этих суток.
       Я ведь тогда тоже не знала, что матери совсем ничего не известно - от нее мой заботливый отец сумел все скрыть.
       И, не отпуская руку отца, на которой я повисла, будто боялась, что теперь и он может внезапно улететь, уточнила:
       - Папуль, а мой чемодан нам теперь в каком самолете искать? В том или в этом?
       Отец счастливо засмеялся:
       - С чемоданом-то, как раз, полный порядок! Не то, что с тобой! Он со вчерашнего дня дожидается тебя в багажном отделении! Среди невостребованных вещей. Если ты багажный талон не потеряла, то пошли его забирать! Мама нас давно ждет! 

                2019 год, январь.