Окраина. 4. Под Пилявой и Львовом

Пожалуй, никто из писателей не смог так ярко, правдиво и с такой горячей любовью к русским людям показать их борьбу против захватчиков-поляков, как это показал Николай Васильевич Гоголь. Показал в своей, на мой взгляд, самой лучшей художественно-исторической повести «Тарас Бульба». Сам уроженец Малороссии, знающий и любящий её, Гоголь не зациклился на чисто местническом понятии патриотизма. Он выразил  его  как состояние высокого духа всей Великой России. Взять хотя бы главу, в которой русский, казацкий полковник Тарас Бульба обращается к своим боевым друзьям-побратимам. Устами Тараса Бульбы писатель с величайшим художественным мастерством, пронзительной убедительностью выражает саму суть русского патриотизма, национального самосознания и русского  образа мысли.  Вот краткий отрывок из той бессмертной, всегда волнующей речи:

«Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей.
 Вам случалось не одному помногу пропадать на чужбине; видишь - и там люди! также божий человек, и разговоришься с ним, как со своим; а как дойдет до того, чтобы поведать сердечное слово, - видишь: нет, умные люди, да не те; такие же люди, да не те! Нет, братцы, так любить, как русская душа, - любить не то чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал Бог, что ни есть в тебе, а... - сказал Тарас, и махнул рукой, и потряс седою головою, и усом, моргнул, и сказал: - Нет, так любить никто не может!».

С этим светлым чувством любви к своему народу, своему Отечеству и сражалось малоросское казачество против захватчиков-ляхов.

Важно заметить: после смерти Сигизмунда iii  королём стал Владислав. Но он скоро тоже умер.  А поскольку королей в Польше выбирал сейм, то на этот раз выборы затянулись. Затянулись из-за весьма сложного внутреннего и внешнего положения страны:  занять освободившуюся вакансию охотников было мало.  Однако  неумолимо растущее повстанческое движение всё же заставило сейм забыть на время выборы монарха и собрать почти сорока тысячное войско. Командование сейм поручил сразу трём вельможным  панам: Заславскому, Остророгу и Конецпольскому. В то же время сейм принял и посланную Богданом Хмельницким «жалобную» казацкую депутацию. Казаков выслушали, выбранили, назвав их предателями,  но пообещали для разбора жалоб направить всё же в Сечь комиссаров.

«Шляхта, - свидетельствует очевидец, - выступила в поход с такой пышностью, на какую могла собрать после многолетнего мира. Добыли паны богатейшее оружие, оделись в рыси и соболи, забрали пурпурные, раззолочённые рыдвины… Так явилось под стены Львова сорок тысяч шляхты, снарядившейся, как на свадебное торжество… Двести тысяч слуг, в лёгком вооружении, сопровождали бесчисленные панские возы… «Будем воевать с холопами не саблями, а нагайками!». Пьянствовали, пировали, промотав взятые деньги, стали грабить…». Три военачальника, деля власть,  никак не могли поладить меж собой.  Под Пилявой бросили  ставшее лагерем войско на пана Вишневецкого, а сами, не сбавляя гонора, но   трусливо, отправились в Варшаву.  Лагерь тут  же недовольно загомонил-зарокотал об их побеге. А при первом же натиске казаков Хмельницкого шляхетское воинство ринулось в беспорядочное бегство. Сто двадцать тысяч подвод с провиантом, восемьдесят пушек, горы скарба, драгоценностей достались казакам.

В Варшаве началась паника. Холоп сядет на трон! Правда, тут шляхта ошибалась.  Гетман Богдан Хмельницкий отнюдь не мечтал не только о троне, но даже о полной независимости Малороссии от Речи Посполитой. Возможно, учитывал горький опыт гетмана Ивана Подковы, приобретённый тем в Молдавии. Главная цель гетмана Хмельницкого – ДОБИТЬСЯ РАВНОПРАВНОГО СО ШЛЯХТИЧАМИ ПОЛОЖЕНИЯ СВОИХ КАЗАКОВ И ВСЕГО РУССКОГО НАСЕЛЕНИЯ МАЛОРОССИИ. Не понимал, наверно, гетман: отнюдь не для того шляхтичи завоёвывали и завоёвывают  «козацкую» землю, чтобы уравнять казаков, русских с ними самими, завоевателями. Рабы,  холопы, быдло – вот участь завоёванных.  Как ни жаль, но через триста с лишним лет,  те же нивные мысли о равноправии среди оккупантов,  получении от них свободы, приведут на службу Гитлеровской Германии  десятки  тысяч  земляков-потомков гетмана Хмельницкого.

Но пока начинается лишь вторая половина семнадцатого века. Пока бранное время, когда, несмотря на все горячие призывы своих отчаянных атаманов, Хмельницкий  не стремится за Вислу. А Львов, после нескольких вялых и неудачных попыток,  штурмовать вовсе  отказался. Взял только двести тысяч золотых с жителей, после чего отвёл  войско к замку Замостье. Но и замок брать не стал. Этим вызвал ропот не только своей старшины, но и рядовых казаков. На упрёк же одного атамана: «Пан гетман начал поблажать полякам!» , поставив того и нескольких других недовольных в первые ряды, повёл их на приступ замка. Многие полегли под ядрами и от пуль. Остальные сразу присмирели.(Продолжение следует)

Цветная иллюстрация из Интернета.


Рецензии