Тройная уха

1. Рыбалка

 Серёга Балахнин, мой друг и по совместительству механик турбазы «Волжанка», плюхнулся в старенький, служебный «жигулёнок» и на прощание брякнул:
—Катер возьми мой. Нечего валять дурака. Сачок для рыбы внутри.
Он был прав. Вечером из Самары и Саратова приезжают братья Степновы с жёнами. Надо устроить что-то запоминающееся. Сам он срулил в город по каким-то служебным делам.
Полуостров Копылова, на котором мы находились, сооружение искусственное. Оно было отсыпано во время строительства ГЭС как волнорез, который разделял два потока воды: падающей из огромной высоты непосредственно с электростанции и из шлюзов. Эта мера препятствовала образованию турбулентных завихрений в судоходной части реки. Впоследствии здесь появились пляжи, дачи, турбазы, дома отдыха. Словом, город получил ещё один рай для отдыха ко многим, уже имеющимся.
Запустив «Вихрь-30» на Серёгином «Прогрессе-2», я направился к ГЭС. До неё было километра два-три, но близко подходить было нельзя — запретная зона. Да в этом и не возникло необходимости. Ближе к середине реки я заметил первую рыбу. Она барахталась прямо на поверхности. Совершенно беспомощно. Не имея возможности уйти на глубину. Это была глушеная рыба, контуженная турбинами станции. Километра через два она очухается, и всё будет нормально. Но сейчас я просто ловил момент. Промышлял с кормы. Левой рукой держался за ручку мотора, правой — орудовал сачком.
Опыт в этом ремесле у меня был большой. Мы с Балахниным часто ловили с лодки лещей. С его или моей. Это была рыба, поражённая лигунцом — ленточным паразитом, съедающим рыбу изнутри и мешающим ей уйти с поверхности. Внешне она смотрелась очень привлекательно, но жирность — ноль и вкус — никакой. Что-то вроде тряпки, пропитанной солью и высушенной. Тем не менее у пивных и в пивбарах наш улов уходил на ура. Для нас, студентов, это был подарок судьбы. Правда, червяка мы предварительно вытаскивали крючком через жабры. Если не в теме, не придерёшься.
Но теперь передо мной была благородная рыба. В основном судак. Средненький. В локоть. Но его было много. Минут за десять я начерпал сачком штук двадцать. А вот и… Глаза не верили! Стерлядь! До сих пор я её видел только у рыбаков, торгующих на дорогах. В магазинах стерлядь не водилась. Разве что под прилавком. Для особо приближённых и почётных граждан.
А вот и ещё одна. И ещё. Ещё! Маленькие рыбки, сантиметров по тридцать. Но стерлядь!
В первый раз в жизни меня посетило ощущение, что именно я, а не Буратино, оказался на Поле Дураков, где деньги растут, как крапива. Где ни попадя. Но не жгут, а ласкают.
Счастье длилось недолго. Счастье— вообще мимолётная штука. Думаешь, если подфартило — то уж, конечно, по гроб жизни. Как бы ни так!
От противоположного берега отвалила моторка. Она двигалась в мою сторону. Между нами было с километр, но я медлить не стал. Развернулся и на полном газе махнул восвояси.
Рыбнадзор. Бдительное око каждого более-менее приличного водоёма. Даже мои безобидные шалости показались им возмутительными. Не только рыбалка в неположенном месте, но и просто халява — это их хлеб. На сей раз ребята зазевались. Весь улов достался начинающему браконьеру. Обычному пройдохе.

2. Кулинария

Всё должно быть по науке. Во всём. В приготовлении пищи — особенно. Не все, конечно, гурманы. Некоторым достаточно простой яичницы с ливерной колбасой. Но ориентироваться нужно всё-таки на знатоков. Только они способны оценить тонкость подходов, вкус и фантазию кулинара.
В качестве учебного пособия я выбрал из родительской библиотеки, пожалуй, самый авторитетный источник в СССР. Он назывался «Кулинария» и был выпущен в свет в 1955-м. Полумиллионный тираж свидетельствовал, что издание пользовалось большим спросом. По праву оно популярно и до сих пор.
В фолианте, увесистом, как штабель кирпича и увлекательном не менее, чем экскурсия по Третьяковке, были описаны и эффектно проиллюстрированы самые изысканные блюда из меню лучших ресторанов Москвы. В том числе и Тройная уха со стерлядью. В самых различных вариантах.
Практическая часть воплощалась уже вечером. И на другой мизансцене, не менее впечатляющей, чем полуостров Копылова. На сей раз это были острова. В народе их называли Зелёными или Муравьиными, ибо полно на них было не только всевозможной зелени, но и маленьких насекомых, не только трудолюбивых, но и очень надоедливых, а иногда даже злобных.
Мы выбрали самый красивый островок. С песчаными пляжами, видом на море и горы. Пришли на двух катерах, моём и Балахнинском. Возвращаться назад в этот день не планировалось, поэтому лагерь оборудовали, как положено: с палатками и костром. Все внимание уделялось в основном женщинам и детям. На них были возложены всего лишь три задачи.  Необременительные совершенно. Они должны были отдыхать, наслаждаться пейзажами и, главное, не досаждать мужикам. По крайней мере, до ужина.
Надо признать, что временами женщины могут быть очень мудрыми, и, не закатывая истерик, исподволь добиваются почти всего, что им хочется. Наших женщин вполне устраивала роль, отведённая им в походе. Нас не беспокоил никто из них!
Как это всегда и бывало в нашей компании, на первом месте шли разговоры. Палатки, ужин — это уже по ходу дела. За словом в карман не лез никто. Каждому хотелось поделиться чем-нибудь новеньким. Хотя бы анекдотом. Рассказывать их любил Пашка Степнов. Мы с его братом, Вовиком, обычно дедились друг с другом какими-нибудь теориями. Когда-то копали траншею на его даче. Параллельно, в процессе трудов, я узнал много нового про аллергию и про современные методы борьбы с ней. Мне это было совершенно не нужно. Но рассказывал Вовка увлечённо.
Балахнин больше молчал. Он был сосредоточен на чистке рыбы. А чего там чистить судака с его крошечными чешуйками? Баловство одно.
Со стерлядью дело другое. Она вся в слизи — в руках не удержишь. Кроме того, жабры рыбы с жёсткими шипами и по бокам тушки— заострённые пластинки чешуи. Отчистить можно, только ошпарив всё это кипятком. Что я уже знал, ознакомившись заранее с теорией.
—Ловко у тебя, — похвалил Пашка.
В ответ я только улыбнулся. Не хотелось хвастаться.
Ну, а дальше всё очень просто: костёр, котелок, рыба, которая погружалась в бульон, уже приправленный, лаврушкой, чёрным перцем, солью, картошкой. Погружалась не вся сразу — партиями. В дуршлаге. Чтобы кости в пище были исключены. Сначала мелочь вроде ершей и бычков, потом шарманы *, за ними более наваристый судак. Последней в бульон заправлялась стерлядь. Вся рыба потом раскладывалась по отдельным тарелкам. Но самый кунштюк был в кусочке сливочного масла. Он добавлялся в уху в самом конце и придавал ей просто нежный вкус. Об этом я узнал в «Кулинарии» и сам убедился в справедливости рецепта. Уха получилась потрясающая.

3. Пир на весь мир

Всем известно, что подготовка к празднику — это праздник и есть. Само застолье — что-то вроде отрезвления после свадьбы. Когда уже понимаешь, что лучшего впереди может и не быть. Только сон даёт возможность подсознанию расставить всё по полочкам. Ну, не всё, но хоть бардак в голове упорядочивается в какую-то более-менее понятную систему.
Меня разбудило солнце.
Все в нашей компании спали по-разному. Цивилизованные женщины и дети — в палатках, Паша с женой и дочерью в отдельной палатке. Лишь трое их всех свалились, где попало. Балахнин — в своей лодке, прикрывшись тентом, мы с Вовиком у костра.
Я ещё не открыл глаза, но сдюнки уже потекли. Мне просто хотелось что-нибудь съесть. А лучше ещё и выпить. Мы с Вовкой ночью повесили над костром веточку дикой вишни с нанизанной на ней сарделькой, порезанной на мелкие дольки. Чтобы лучше прожарилась. Я уже предчувствовал, как вот сейчас закушу такой вкуснятиной. Открыл глаза и…
На ветке не было ни-че-го.
Вовка открыл глаза почти одновременно. Перехватил мой недоумённый взгляд и, по своему обыкновению, философски всё объяснил:
—Птички небесные.
Подумал с мгновение и добавил:
—Вечные странники.
Да, чайки о нас тоже не забывали.

Шарман (волжский жаргон) - небольшой лещ