Снег. В журнал Русский Пионер. Декабрь 2017

ЭТО ПРО МЕНЯ.


Через полтора месяца мне 30…
 
Интересный все-таки журнал «Русский пионер»… Ведь такое вряд ли напишешь где-нибудь и даже вряд ли кому-нибудь расскажешь… а тут ведь… строки сами лезут, и нельзя, наверное, их не написать, во всяком случае, было бы нечестно…
 
Иногда мне кажется, что я прожила несколько жизней, правда, столько всего было, что я с трудом иногда могу вспомнить. Представляете, с трудом! А ведь в тот момент я обычно так сильно за все переживаю — и зачем, думается, когда через определенный отрезок времени и вспомнить-то можешь с трудом…
 
А при чем тут снег, спросите вы? А при том, что снег — это про меня. Снег — это мой день рождения, снег — это мир сказочный и волшебный, который суровая реальность так и не смогла заслонить и стереть. Да, в который я иногда погружаюсь и черпаю там вдохновение и идеи. Да, это то, что осталось из глубокого детства, когда фантазии не имеют границ, а возможности — своего предела. Снег — это то время, когда лично я подвожу итоги, замыкаются одни круги и начинаются другие. Завершаются одни истории, уходят персонажи, и, как следствие, начинаются совсем другие истории с новыми действующими лицами.
 
Снег — это когда однажды я вышла из автомобиля, подняла голову, была ночь, а хлопья так и падали мне на реснички, я замерла на секунду, и все застыло на мгновение. Эдакая «зимняя тишина», иссиня-черное морозное небо, громадные, взлохмаченные белые пушинки, тишина и безмолвие… Такая честность вокруг и с самим собой, ничего лишнего и навязчивого, лаконичная целостность и обволакивающая гармония с каждой частицей мироздания…
 
И все оно так просто оказалось, знаете, я и не думала, что так. Честно скажу, думала, сложно и запутанно, лицемерно и цинично. Конечно, где-то в глубине души я знала, но никак не могла в это поверить, до последнего. Подсказать было некому, вот и пришлось самой разбираться, прислушиваться к своему робкому вначале, но звонкому впоследствии голосу, и разобралась в итоге. И это того стоило, поверьте. Стоило, возможно, целой жизни…
 
Но как бы там ни было, в этом, наверное, и была суть, и что ж я так сильно переживала, думается мне, полегче надо было, вообще, ко всему. Но лучше поздно, знаете ли, хотя некоторые говорят, что это даже рано… кто знает. Одно можно сказать с уверенностью: что теперь мои идеи Голиафа, которые многих пугают, мне хоть чуть-чуть под стать — все-таки тридцать — и можно за них теперь не извиняться, а со смелостью сказать, что не где-то вычитала, а сама взяла и придумала — а что такого, я же уже большая девочка…   


Рецензии