3. 1 Боже, храни королеву и пошли ей

                3. Аллеманда Френсиса Уолсингема

3.1 Боже, храни королеву и пошли.

      Январь традиционно ознаменовался в Британии затяжными дождями, тяжким туманом, заполняющим вязкими слоями дворы, площади и улицы столицы. Лондон промок и иззяб.

      В небольшом зале палаты лордов собрались самые именитые граждане королевства. Справа и слева от знаменитого «вулсака» (мешка с шерстью) расположены красные диваны, поднимающиеся ярусами вверх. На мешке восседает лорд-канцлер. Эту традицию ввел в 14-м веке Эдуард III, как напоминание присутствующим о значении этого товара. Королевское место пустует, но не потому, что сегодня незначительна повестка. Так случалось и раньше. Присутствовавшие на заседаниях понимали, что корона на голове короля, малолетнего и очень болезненного Эдуарда, недолго продержится.

      И действительно, королева Мария, старшая дочь Генриха VIII, впервые сможет посетить палату уже через полгода. Титул принцессы Уэльской (наследный титул всех британских королей и королев!) принесет ей удачу в 1553 году. Но ненадолго. Ей было 37 лет, и она ничего не знала о том, как править. Пройдет пять лет, и на третий день после ее смерти на престоле  утвердится молодая Елизавета I. Этот день Британия отметит (и будет до сих пор отмечать) как национальный праздник.

      Королева Мария, прозванная своими соотечественниками «Кровавая» («Blood Mary») за массовые казни сограждан, отвергающих истинную веру и папский престол более всего занималась своим любимым делом – возвращением Англии и ее добропорядочных граждан в лоно католической церкви. Это дело действительно требовало значительных сил и времени, поскольку  ее отец успел раздать имения церкви многим британцам. Раздать и продать. Конечно, это касалось тех владений, что оказались в руках совсем небольшого количества дворян-протестантов, возвысившихся при короле Генрихе–многоженце. Теперь же следовало вернуть. Большинство британцев, как и прежде, оставались католиками.

      Заговорщики же надеялись на передачу короны Елизавете. Она, как и Анна Болейн, была заражена идеями Кальвина. С веротерпением в Англии дело обстояло худо и Мария, отбросив все сомнения, заточила в Тауэр свою сводную сестру. Туда же отправился (не по своей воле!) и друг детства Елизаветы - Роберт Дадли. Вернее всего потому, что его отец Джон 1-й герцог Нортумберленд Дадли взревновал сердцем, отбросил сомнения, воспользовался, как он надеялся, безнаказанностью, и в образовавшуюся узкую щель безвластия между Эдуардом VI и Марией, подпихнул-таки на трон свою невестку. Надежда не оправдалась. Королевой леди Джейн Грей пробыла девять дней, и все это время семейство герцога пребывало в страхе. Герцог Дадли, Джейн и ее муж Гилфорд поплатились головой – были по повелению Марии казнены. За что? За измену королеве Марии Тюдор.
 
      Ходили слухи, что попустительством охраны, а скорее используя свое высокое положение в королевстве и авторитет еще не забытого народом короля Генриха, Елизавета и Роберт свободно общались во внутреннем дворике замка. Никто и подумать не мог, что их заточение надолго и всерьез! И это не могло не смущать ревностную католичку Марию.

      Но тут в Сент-Джеймский парк прибыл король Неаполя и Сицилии, Испании и Нидерландов, ее будущий благоверный супруг. Дон Филипп прибыл из Испании и по поводу всеобщего ликования нации Елизавету освободили из заточения (а Роберта графа Лестера – нет). Была ли это просьба дона Филиппа, или королеве стало не до целомудрия подданных?

      Словом Марии всегда не хватало времени, она еще не подозревает, как на самом деле его мало осталось для самых важных дел. Дона Филиппа со звонким, но пустым титулом короля Иорданского, в Британии именовали не королем, а консортом королевы. Но управлять страной он умел и хотел. И правительство предпочитало иметь дело с ним, с фактическим сюзереном.

      При всей своей любви к дочери Генрих боялся и потому не хотел, передавать трон принцессе, у нее был один существенный недостаток – она женщина, а его отношение к женщинам не требует пояснений. И потому венценосный отец не прилагал усилий по обучению дочери искусству государственного управления.  Генрих надеялся на появление приемника – ждал рождения сына. Король мечтал о сыне, сыне-наследнике, и боялся. Боялся, что мужская линия династии Тюдоров пресечется с его уходом. Ради этого он разворошил и развернул жизнь британского общества. И судьба распорядилась худшим для Тюдоров образом.

      Нелегкая судьба выпала королеве Марии Тюдор. Единственная (и потому горячо любимая) дочь Екатерины Арагонской и Генриха VIII спустя два года после рождения была просватана за французского дофина Франциска, герцога Бретонского. Такая торопливость понятна. Во-первых, Генрих отнюдь не желал, чтобы его любимая дочь правила королевством. Во-вторых, в Англии свирепствовал «английский пот» - эпидемия торжествовала во всех домах, а папские легаты, тогда еще принимаемые монархом, могли поддержать престол только молитвами. 

      Несмотря на усилия с обеих сторон, Франциск II, старший сын французcкого короля Франциска I и наследный принц, не оправдает надежд на династический союз с Британией. Да к тому же дофин после скачек выпил, услужливо поднесенный ковш холодной воды, и скоропостижно скончался, так и не вступивши на престол и не побывав в браке. И помолвку расторгли, ради более привлекательного династического союза с императором Священной Римской империи Карлом  V.

      Союз с Карлом также был непродолжителен – на британской сцене появилась Анна Болейн и Мария - принцесса Валлийская (Уэльс тогда еще не был частью Англии) осталась с матерью, брошенной первой женой Генриха. Анну ревнивый муж вскоре казнил – она не оправдала его надежд, родила вместо долгожданного наследника дочь Елизавету! - а новая супруга короля Джейн Сеймур спокойно и тихо родив наследника Эдуарда, умерла. Мальчик был слабым и не оставлял больших надежд. И потому после Джейн король менял жен очень быстро: Анна Клевская, за ней юная и очень легкомысленная Кейт Говард (король, как и Анну Болейн, казнил ее за супружескую измену), и последней в этом вихре стала Екатерина Парр. Наследников не было.

      Гибель нежной красавицы Кейт так поразила юную Елизавету, что, как она признавалась Роберту, еще тогда приняла решение никогда не связывать себя узами брака, тем самым на долгие годы привязала к себе своего друга детства. В истории она останется королевой – девой.

      А Роберт, незаслуженно обиженный, мстительно сочетался с королевской фрейлиной, тем более, что она внешне была очень похожа на Елизавету. За такую скрытность граф был наказан. Ненадолго. Елизавету расстроило не предательство графа, а то, что он предпочел ей одну из самых красивых женщин двора. И потому немилость к Летиции у королевы осталась на всю ее жизнь, и даже была перенесена на ее сына от первого брака - на Роберта Деверё, 2-го графа Эссекса. И даже на ее третьего мужа. И, тем не менее, роман королевы лордом Дадли длился не одно десятилетие. Но в этом, как утверждала королева, «никогда не было ничего вульгарного», то есть это чисто платоническая дружба, тянущаяся с раннего детства. Прервалась дружба только из-за смерти  графа Лестера.

      Что касается Эссекса, то его мать, бывшая фрейлина, здесь совсем не причем, 2-й граф пошел по проторенному его отчимом пути. Будучи самым молодым фаворитом дряхлеющей королевы, он женился на прелестной дочери Френсиса Уолсингема.
И можно ли доверять презренному изменнику Фрэнсису Энгельфильду, папскому шпиону при Вестминстерском дворе, сообщившему испанскому королю об английском агенте,  неком Роберте Дадли. Последний, находясь в страшной мадридской тюрьме, утверждал, что он незаконный сын графа Лестера и Елизаветы. По его словам он родился в 1561-1562 годах. Но всем достоверно известно, что в эти годы в Британии свирепствовала оспа и именно поэтому заболевшая королева не могла появляться в обществе.