Ветер кричал. Неудивительно, что человек в парусных шароварах, Вехров, огромными прыжками бежал через мост против собственного естества и выглядел при этом чрезвычайно страшно, отчего, к слову, значительная часть встречных детей перепугалась удивительно крепко. Но за Вехровым предусмотрительно бежал человек, похожий на кляксу с длинными чёрными руками, в одной из которых вихлялся мешок. Человек, похожий на кляксу, хватал плачущего ребёнка, совал в мешок и удлиняющимися чёрными руками тянулся за следующим. Зрелище было столь необычным, что многие из мужчин хохотали до колик. Впрочем, и это не было проблемой, поскольку с дирижабля наблюдал за процессией господин Ослёв, в докторском халате и с пультом в руке: в нужный момент жал он на кнопицу, опускался, бил смеющегося по морде, жал на другую и поднимался на недосягаемую высоту, демонически поблескивая фальшивым зубом.
На дальнем берегу троица собралась вместе и направилась в кабак стращать девиц. Вехров застращал троих, из которых у одной был кадык. Человек-клякса застращал вчетверо больше, чем намеревался господин Ослёв. Господин Ослёв застращал троих, но при этом ещё двоих развеселил зубом. Потом все отправились восвояси. Так окончился этот великолепный вечер, и тут же наступила ночь. Завелись сверчки. Застыли трамваи и лифты. Опали с домов жёлтые листья светящихся окон.
Выглянувший из-за тучи хитрый месяц застал Вехрова в пикантной ситуации: возле угла костлявого здания пытался он подняться в окно женского общежития. Для этого из окна свисала длинная макаронина. Предполагалось, что Вехров обоймёт её ртом и начнёт всасывать, но поскольку другой конец макаронины был закреплён шурупом, не она должна была втягиваться в Вехрова, а Вехров должен был ползти наверх. Из окна торчали силуэты, но ослепляющий свет из-за их спин позволял заметить только, что они необычайно грудасты. Вехров был весьма взволнован этим обстоятельством, поэтому, конечно же, всё напутал и сам начал втягиваться в макаронину.
Грудастые барышни недолго потешались над незадачливым Вехровым: вскоре он втянулся в макаронину настолько, что она сама стала вытянутым и истончённым Вехровым, прилаженным за один конец к подоконнику. Затем он принялся сокращаться и утолщаться, пока не превратился в обыкновенного себя, но грудастые силуэты тут же обернулись человеком-кляксой и господином Ослёвым. Все они были опечалены этим событием.
— Ну вот, — пробасил человек-клякса, — остаётся только разойтись по домам.
Господин Ослёв вздохнул и первым пошёл прочь сквозь визги женского общежития; остальные последовали за ним.
— И всё-таки не могу понять, — нерешительным тоном сказал Вехров, когда они уже шли по улице. — Можно ли считать меня прежним Вехровым? Технически, кажется, совершенно невозможно.
— Это старая загадка, — равнодушно произнёс господин Ослёв. — Это парадокс…
— Не скажите! — Вехров воодушевился. — С другой точки зрения, подобное происходит каждое мгновение.
— Это не так. — Господин Ослёв, казалось, был оскорблён. — Вы сравниваете естественное с неестественным.
Беседа прервалась. Троица вывернула на залитый тускло-серебристым пустынный проспект.
— Слышите? — поднял страшный палец человек-клякса. — Стреляют.
Вехров пожал плечами.
— И всё-таки это неверно. С каких пор действия естественных существ могут считаться неестественными?
— Да что вы заладили, Вехров? Это, в конце концов, неприлично! — господин Ослёв заметно занервничал. — Это, в конце концов, невозможно! Это, в конце концов, несущественно!
Пока Вехров возмущённо глотал воздух, человек-клякса, шедший посредине, обнял оппонентов вытянувшимися руками.
— Вы оба правы, — благодушно известил он. — Это означает, что оба вы ошибаетесь. И, раз вы оба ошибаетесь… понимаете мою мысль? Один застращал троих, из которых у одной был кадык. Второй застращал вчетверо больше, чем намеревался третий. Третий застращал троих, но при этом ещё двоих развеселил зубом. Понимаете мою мысль?
Вехров и господин Ослёв восхищённо глядели на человека-кляксу.
— Понимаю, — шепнул Вехров, господин же Ослёв только кивнул.
Свернув с проспекта в неосвещённый проулок, троица вскоре подошла к усеянному листьями холму. Месяц проделал уже две трети своего пути и не собирался останавливаться. Из-за ровного гула фабрики доносились звуки отдалённого веселья.
— Вот, — кивнул Вехров на вытоптанный пятачок на самой верхушке холма, — это и есть то самое место. А вон там, — указал он рукой куда-то влево, — твоя машина.
— Вижу! — почему-то обрадовался господин Ослёв виду своего привязанного дирижабля. Затем он снял халат и отдал человеку-кляксе. Тот растянул его в несколько раз и, аккуратно расстелив на пятачке, радушно пригласил остальных.
Троица легла на животы и наблюдала, как видимая часть Луны приближалась к горизонту.
— О! — Человек-клякса встрепенулся и чуть поднялся. — Слышите? — и расплылся в мечтательной улыбке. Вехров и господин Ослёв прислушались и радостно переглянулись.
Человек-клякса прикрыл глаза и с наслаждением повторил:
— Стреляют…
Праздничные аномалии
© Copyright: Роган Борн, 2019
Свидетельство о публикации №219012700192
Свидетельство о публикации №219012700192
Рецензии
Вот видите. Опять на это произведение можно написать рецензию. Что я авансом и делаю, впрочем как и обещала. Теперь по существу. Всё Ваше творчество видоизменяется. Потому что диалектика, возраст и деменция берут своё. Может правда развиться ещё импотенция, но это уже дело вкуса. Ну так вот. Если раньше я этого не замечала, а об этом ещё стоит написать, то сейчас колет глаза. Вы пишите абсурд. Но дело в том, что у Вас через пень колода да и вылетает какой-нибудь перл логики. И Логические связки работают. Если зададите правильно вопрос, ткну в конкретные места, где такое может быть. И даже есть на самом деле. Что я имею в виду. Если правильно писать абсурд, то логика должна отсутствовать. Полностью. На то это и абсурд. А связки и переходные пути работать путём того же абсурда. Да, такое ещё никому не удавалось делать. Да, делать это не легко. А кому легко, Вы скажите, а я Вам отвечу, сама жизнь тяжёлая штука. Поэтому Вы абсурд должны заменять на абсурд, а для этого нужен только талант, и тем более, переходные от абсурда к абсурду места без никакой логики. Но это я уже повторяюсь.
Маша Котова 28.03.2020 10:58 • Заявить о нарушении
Маша Котова 28.03.2020 10:58 • Заявить о нарушении
Так это ж не абсурд, это сюрр.
Я, конечно, с импотенцией решил повременить, но с видоизменениями временить не выходит.
Но мне, вообще-то интересно. Задаю правильно вопрос.
Роган Борн 02.04.2020 09:38 Заявить о нарушении
Я, конечно, с импотенцией решил повременить, но с видоизменениями временить не выходит.
Но мне, вообще-то интересно. Задаю правильно вопрос.
Роган Борн 02.04.2020 09:38 Заявить о нарушении
К большинству своих штук я отношусь не очень серьёзно, есть только три, которые я люблю в целом. И на их примере послушать про ошибки и улучшения с вашей точки зрения было бы интересно.
Первая штука — вот эта, под которой пишем.
Вторая — http://www.proza.ru/2017/09/29/2083
Третья — http://www.proza.ru/2016/01/28/326
Роган Борн 03.04.2020 03:52 Заявить о нарушении
Первая штука — вот эта, под которой пишем.
Вторая — http://www.proza.ru/2017/09/29/2083
Третья — http://www.proza.ru/2016/01/28/326
Роган Борн 03.04.2020 03:52 Заявить о нарушении
Забыл написать. Сюрр — это когда логика сновидений.
Я тут не оправдаться пытаюсь, у меня, так сказать, достаточно длины в нужных местах, чтобы не искать самоутверждения где угодно. И, конечно, ни абсурдом ни сюрром в чистом виде эта штука не является, но я и не стремлюсь никогда к некоей чистоте жанра. Меня здесь радует происходящее, радует взаимодействие его с мышлением; радует атмосфера и её скачки; радует непонятная чужая обыденность.
Роган Борн 03.04.2020 04:05 Заявить о нарушении
Я тут не оправдаться пытаюсь, у меня, так сказать, достаточно длины в нужных местах, чтобы не искать самоутверждения где угодно. И, конечно, ни абсурдом ни сюрром в чистом виде эта штука не является, но я и не стремлюсь никогда к некоей чистоте жанра. Меня здесь радует происходящее, радует взаимодействие его с мышлением; радует атмосфера и её скачки; радует непонятная чужая обыденность.
Роган Борн 03.04.2020 04:05 Заявить о нарушении
Ветер кричал. Неудивительно, что человек в парусных шароварах, Вехров, огромными прыжками бежал через мост против собственного естества и выглядел при этом чрезвычайно страшно, отчего, к слову, значительная часть встречных детей перепугалась удивительно крепко. Вехров не знал, что за ним следят. Поэтому не останавливался. Но за Вехровым предусмотрительно бежал человек, похожий на кляксу с длинными чёрными руками, в одной из которых вихлялся мешок. Человек, похожий на кляксу, хватал плачущего ребёнка, совал в мешок и удлиняющимися чёрными руками тянулся за следующим. Зрелище было столь необычным, что многие из мужчин хохотали до колик. Впрочем, и это не было проблемой, поскольку с дирижабля наблюдал за процессией господин Ослёв, в докторском халате и с пультом в руке: в нужный момент жал он на кнопицу, опускался, бил смеющегося по морде, жал на другую и поднимался на недосягаемую высоту, демонически поблескивая фальшивым зубом. И если бы такого противостояния не было, то во-первых, человек-клякса вернул бы господину Ослёву его беременную дочь от первого брака с её теперешним мужем. А во-вторых, не было бы известно до конца, как бы мог поступить господин Ослёв в следующей ситуации. Результат не заставил себя долго ждать. Потому что того внимания, которое должно быть, уже не было.
На дальнем берегу троица собралась вместе и направилась в кабак стращать девиц. Вехров, который и так сызмальства занимался живодёрством в муравейниках, застращал троих, из которых у одной был кадык. Но это не совсем так. Потому что кадык, и вставная челюсть не могли группироваться вместе. И тогда на ум пришло их разъединить. Кадык был отделён от челюсти. И всё внимание перекочевало на неё. В то же самое время, Человек-клякса застращал вчетверо больше, чем намеревался господин Ослёв. Господин Ослёв застращал троих, но при этом ещё двоих развеселил зубом. Это и был незапланированный сценарий по восстановлению во вставной челюсти недостающих фрагментов. И на этот счёт была справка от протезиста. Как могли такое проморгать?!! Естественно, потом проведут расследование. А сейчас. Потом все отправились восвояси. Так окончился этот великолепный вечер, и тут же наступила ночь. Но не сразу, а только когда закончился день, и сразу наступил вечер. Завелись сверчки. Застыли трамваи и лифты. Опали с домов жёлтые листья светящихся окон. Всё это укладывалось и раньше в сценарий, так как ассоциативно было связано с муравейником, в котором Вехров мучил и насиловал муравьёв.
Выглянувший из-за тучи хитрый месяц не сразу застал Вехрова в пикантной ситуации: возле угла костлявого здания пытался он подняться в окно женского общежития. Издеваясь над своей крайней плотью. Чего не хотелось бы ему знать, что за ним следят. Но он этого и не знал. И именно для этого из окна свисала длинная макаронина. Предполагалось, что Вехров обоймёт её ртом и начнёт всасывать, но поскольку другой конец макаронины был закреплён шурупом, не она должна была втягиваться в Вехрова, а Вехров должен был ползти наверх. Из окна торчали силуэты, но ослепляющий свет из-за их спин позволял заметить только, что они необычайно грудасты. Потому что предусматрительно всё подготовили. И у реальных объектов не было грудей, которые обрели реальность только графическим способом. Вехров был весьма взволнован этим обстоятельством, поэтому, конечно же, всё напутал и сам начал втягиваться в макаронину. Что явилось для всех крайней неожиданностью.
Грудастые барышни недолго потешались над незадачливым Вехровым: вскоре он втянулся в макаронину настолько, что она сама стала вытянутым и истончённым Вехровым, прилаженным за один конец к подоконнику. Затем он принялся сокращаться и утолщаться, пока не превратился в обыкновенного себя, но грудастые силуэты тут же обернулись человеком-кляксой и господином Ослёвым. Все они были опечалены этим событием. Кроме, разве, самих грудастых барышень, которым компьютерная графика пришлась по душе.
— Ну вот, — пробасил человек-клякса, — остаётся только разойтись по домам. Ну и что, они отвечали ему, и без вас обойдёмся.
Господин же Ослёв вздохнул и первым пошёл прочь сквозь визги женского общежития; остальные последовали за ним. Но человек-клякса опять намеревался всем навредить. Он практически стал неуправляем. И тогда приняли решение запустить вирус.
— И всё-таки не могу понять, — нерешительным тоном сказал Вехров, когда они уже шли по улице. — Можно ли считать меня прежним Вехровым? Технически, кажется, совершенно невозможно.
Воздействие со стороны на его мозг уже принимало раздражающе непредсказуемые последствия.
— Это старая загадка, — равнодушно произнёс господин Ослёв. — Это парадокс…
— Не скажите! — Вехров воодушевился. — С другой точки зрения, подобное происходит каждое мгновение. Всё рушится. И принимает необратимые процессы.
— Это не так. — Господин Ослёв, казалось, был оскорблён. — Вы сравниваете естественное с неестественным.
Беседа прервалась. Троица вывернула на залитый тускло-серебристым пустынный проспект. Они не знали, что на самом деле был день.
— Слышите? — поднял страшный палец человек-клякса. — Стреляют.
Вехров пожал плечами. Такое и раньше он мог слышать, но не мог вспомнить, когда и где?
— И всё-таки это неверно. С каких пор действия естественных существ могут считаться неестественными?
— Да что вы заладили, Вехров? Это, в конце концов, неприлично! — господин Ослёв заметно занервничал. — Это, в конце концов, невозможно! Это, в конце концов, несущественно! Это уже становится невыносимо и нас с вами просто могут аннулировать.
Пока Вехров возмущённо глотал воздух, человек-клякса, шедший посредине, обнял оппонентов вытянувшимися руками. Которых почему-то у него оказалось девять штук. Но графика сбой не давала. Скорее всего это были уже проделки вируса.
— Вы оба правы, — благодушно известил он. — Это означает, что оба вы ошибаетесь. И, раз вы оба ошибаетесь… понимаете мою мысль? Один застращал троих, из которых у одной был кадык. Второй застращал вчетверо больше, чем намеревался третий. Третий застращал троих, но при этом ещё двоих развеселил зубом. Понимаете мою мысль?
Вехров и господин Ослёв восхищённо глядели на человека-кляксу. Вирус направленно и неотвратимо преследовал свою цель. И он почти добился желаемого результата.
— Понимаю, — шепнул Вехров, господин же Ослёв только кивнул.
Свернув с проспекта в неосвещённый проулок, хотя уже и был настоящий день, троица вскоре подошла к усеянному листьями холму. Вирус постарался, и извлёк максимальную пользу из того, что раньше представляли собой окна. Месяц проделал уже две трети своего пути и не собирался останавливаться из-за этого. Тоже из-за ровного гула фабрики доносились звуки отдалённого веселья.
— Вот, — кивнул Вехров на вытоптанный пятачок на самой верхушке холма, — это и есть то самое место. А вон там, — указал он рукой куда-то влево, — твоя машина.
— Вижу! — почему-то обрадовался господин Ослёв виду своего привязанного дирижабля. Затем он снял халат и отдал человеку-кляксе. Тот растянул его в несколько раз и, аккуратно расстелив на пятачке, радушно пригласил остальных.
Троица легла на животы и наблюдала, как видимая часть Луны приближалась к горизонту. Заслоняя собой солнце.
— О! — Человек-клякса встрепенулся и чуть поднялся. — Слышите? — и расплылся в мечтательной улыбке. Вехров и господин Ослёв прислушались и радостно переглянулись.
Человек-клякса прикрыл глаза и с наслаждением повторил:
— Стреляют…
Маша Котова 03.04.2020 13:43 Заявить о нарушении
На дальнем берегу троица собралась вместе и направилась в кабак стращать девиц. Вехров, который и так сызмальства занимался живодёрством в муравейниках, застращал троих, из которых у одной был кадык. Но это не совсем так. Потому что кадык, и вставная челюсть не могли группироваться вместе. И тогда на ум пришло их разъединить. Кадык был отделён от челюсти. И всё внимание перекочевало на неё. В то же самое время, Человек-клякса застращал вчетверо больше, чем намеревался господин Ослёв. Господин Ослёв застращал троих, но при этом ещё двоих развеселил зубом. Это и был незапланированный сценарий по восстановлению во вставной челюсти недостающих фрагментов. И на этот счёт была справка от протезиста. Как могли такое проморгать?!! Естественно, потом проведут расследование. А сейчас. Потом все отправились восвояси. Так окончился этот великолепный вечер, и тут же наступила ночь. Но не сразу, а только когда закончился день, и сразу наступил вечер. Завелись сверчки. Застыли трамваи и лифты. Опали с домов жёлтые листья светящихся окон. Всё это укладывалось и раньше в сценарий, так как ассоциативно было связано с муравейником, в котором Вехров мучил и насиловал муравьёв.
Выглянувший из-за тучи хитрый месяц не сразу застал Вехрова в пикантной ситуации: возле угла костлявого здания пытался он подняться в окно женского общежития. Издеваясь над своей крайней плотью. Чего не хотелось бы ему знать, что за ним следят. Но он этого и не знал. И именно для этого из окна свисала длинная макаронина. Предполагалось, что Вехров обоймёт её ртом и начнёт всасывать, но поскольку другой конец макаронины был закреплён шурупом, не она должна была втягиваться в Вехрова, а Вехров должен был ползти наверх. Из окна торчали силуэты, но ослепляющий свет из-за их спин позволял заметить только, что они необычайно грудасты. Потому что предусматрительно всё подготовили. И у реальных объектов не было грудей, которые обрели реальность только графическим способом. Вехров был весьма взволнован этим обстоятельством, поэтому, конечно же, всё напутал и сам начал втягиваться в макаронину. Что явилось для всех крайней неожиданностью.
Грудастые барышни недолго потешались над незадачливым Вехровым: вскоре он втянулся в макаронину настолько, что она сама стала вытянутым и истончённым Вехровым, прилаженным за один конец к подоконнику. Затем он принялся сокращаться и утолщаться, пока не превратился в обыкновенного себя, но грудастые силуэты тут же обернулись человеком-кляксой и господином Ослёвым. Все они были опечалены этим событием. Кроме, разве, самих грудастых барышень, которым компьютерная графика пришлась по душе.
— Ну вот, — пробасил человек-клякса, — остаётся только разойтись по домам. Ну и что, они отвечали ему, и без вас обойдёмся.
Господин же Ослёв вздохнул и первым пошёл прочь сквозь визги женского общежития; остальные последовали за ним. Но человек-клякса опять намеревался всем навредить. Он практически стал неуправляем. И тогда приняли решение запустить вирус.
— И всё-таки не могу понять, — нерешительным тоном сказал Вехров, когда они уже шли по улице. — Можно ли считать меня прежним Вехровым? Технически, кажется, совершенно невозможно.
Воздействие со стороны на его мозг уже принимало раздражающе непредсказуемые последствия.
— Это старая загадка, — равнодушно произнёс господин Ослёв. — Это парадокс…
— Не скажите! — Вехров воодушевился. — С другой точки зрения, подобное происходит каждое мгновение. Всё рушится. И принимает необратимые процессы.
— Это не так. — Господин Ослёв, казалось, был оскорблён. — Вы сравниваете естественное с неестественным.
Беседа прервалась. Троица вывернула на залитый тускло-серебристым пустынный проспект. Они не знали, что на самом деле был день.
— Слышите? — поднял страшный палец человек-клякса. — Стреляют.
Вехров пожал плечами. Такое и раньше он мог слышать, но не мог вспомнить, когда и где?
— И всё-таки это неверно. С каких пор действия естественных существ могут считаться неестественными?
— Да что вы заладили, Вехров? Это, в конце концов, неприлично! — господин Ослёв заметно занервничал. — Это, в конце концов, невозможно! Это, в конце концов, несущественно! Это уже становится невыносимо и нас с вами просто могут аннулировать.
Пока Вехров возмущённо глотал воздух, человек-клякса, шедший посредине, обнял оппонентов вытянувшимися руками. Которых почему-то у него оказалось девять штук. Но графика сбой не давала. Скорее всего это были уже проделки вируса.
— Вы оба правы, — благодушно известил он. — Это означает, что оба вы ошибаетесь. И, раз вы оба ошибаетесь… понимаете мою мысль? Один застращал троих, из которых у одной был кадык. Второй застращал вчетверо больше, чем намеревался третий. Третий застращал троих, но при этом ещё двоих развеселил зубом. Понимаете мою мысль?
Вехров и господин Ослёв восхищённо глядели на человека-кляксу. Вирус направленно и неотвратимо преследовал свою цель. И он почти добился желаемого результата.
— Понимаю, — шепнул Вехров, господин же Ослёв только кивнул.
Свернув с проспекта в неосвещённый проулок, хотя уже и был настоящий день, троица вскоре подошла к усеянному листьями холму. Вирус постарался, и извлёк максимальную пользу из того, что раньше представляли собой окна. Месяц проделал уже две трети своего пути и не собирался останавливаться из-за этого. Тоже из-за ровного гула фабрики доносились звуки отдалённого веселья.
— Вот, — кивнул Вехров на вытоптанный пятачок на самой верхушке холма, — это и есть то самое место. А вон там, — указал он рукой куда-то влево, — твоя машина.
— Вижу! — почему-то обрадовался господин Ослёв виду своего привязанного дирижабля. Затем он снял халат и отдал человеку-кляксе. Тот растянул его в несколько раз и, аккуратно расстелив на пятачке, радушно пригласил остальных.
Троица легла на животы и наблюдала, как видимая часть Луны приближалась к горизонту. Заслоняя собой солнце.
— О! — Человек-клякса встрепенулся и чуть поднялся. — Слышите? — и расплылся в мечтательной улыбке. Вехров и господин Ослёв прислушались и радостно переглянулись.
Человек-клякса прикрыл глаза и с наслаждением повторил:
— Стреляют…
Маша Котова 03.04.2020 13:43 Заявить о нарушении
По поводу вашго предложения с вдыханием-выдыханием: мне, собственно, ничего не нужно, но если вы хотите, чтобы я чего-то там калякал, сделаю это с большим рвением, чем просто для себя. Только писание будет в приоритете ниже нескольких штук, так что не думаю, что буду делать это на регулярной основе.
Впрочем, я известный лжец, доживём — увидим.
Роган Борн 04.04.2020 06:45 Заявить о нарушении
Впрочем, я известный лжец, доживём — увидим.
Роган Борн 04.04.2020 06:45 Заявить о нарушении
Ну нет, Мария, вы сломали все элементы, и теперь они не работают и ни во что не складываются.
Прелесть этого — скажем так — произведения, именно в том, чтобы мир его был чуждым, напрягающим, но приносящим удовольствие обитателям. Никакой морали, никаких прямых выводов — просто странный и страшный сон, где всё подчинено неочевидным законам.
Трое друзей развлекаются, ссорятся и мирятся. Всё.
В конце концов, нет ничего более актуального, чем мышление.
Роган Борн 04.04.2020 07:02 Заявить о нарушении
Прелесть этого — скажем так — произведения, именно в том, чтобы мир его был чуждым, напрягающим, но приносящим удовольствие обитателям. Никакой морали, никаких прямых выводов — просто странный и страшный сон, где всё подчинено неочевидным законам.
Трое друзей развлекаются, ссорятся и мирятся. Всё.
В конце концов, нет ничего более актуального, чем мышление.
Роган Борн 04.04.2020 07:02 Заявить о нарушении
Что-то я вам отвечал, но, кажется, не отправил. Или ещё что. В общем, не буду повторяться.
Роган Борн 04.04.2020 17:15 Заявить о нарушении
Роган Борн 04.04.2020 17:15 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.