Папе

Сколько  себя помнила – я ненавидела этого человека.
Каждый раз мир был спокойным и ясным только до вечера, когда глухо поворачивался ключ в замке и начинался ад безобразного скандала, выяснения отношений, взаимных упреков и слез.
И я– безмолвный, бесправный участник, ненужный свидетель, старалась спрятаться, забиться поглубже, отгордиться от этой острой и режущей боли  ссоры.
Мама страдала и плакала,  и виноват в ее горе был только он– отец.
Мне даже снилось ночами, как я его била, и сон этот потом мучил меня много лет....
Позже, со временем, новые поводы только добавляли красок в мои боль и злость.
Родители развелись, но не перестали жить вместе и мучить друг друга, а я по-прежнему была на баррикадах маминых амбиций.
Я с упоением  срывалась с катушек,  придиралась к мелочам, откровенно хамила и продолжала
Ненавидеть.
Глупая девочка... Не понимала, что не бывает такого, когда один во всем прав, а другой виновен.
Не подозревала, что самое страшное оружие в семейных войнах, это дети...
И только пройдя свой собственный, далеко не устланый лепестками жизненный путь, сумела понять, КАК! папа любил меня.
Прощал капризы, закрывал глаза на шалости, а после и дерзости,  был готов на все, лишь бы я хоть  раз улыбнулась ему, просто поговорила ... И ждал, без конца ждал  –когда вырасту, когда  сумею понять и принять их беду и кару.
Как же я была слепа...
Осознание пришло слишком поздно, когда изменить было  ничего нельзя.
Он трагически погиб, так и не услышав от меня самых главных и самых нужных слов:
"Папочка, я люблю тебя... Прости меня пожалуйста..."
Я говорю их вот уже пятнадцать лет в мае, на кладбище возле цветущего куста сирени...