Илюша

Всё было похоже на студенческий роман.
 
По крайней мере..,по крайней мере были и пропущенные пары, и
снежки в институтском дворе, и кафешки-кино, а на лекциях – хохотки, понятные только им, Маше и Илюше.

Люди на остановках улыбались в воротники и шарфы, поглядывая, как горячо они рассказывают что-то,смеясь и перебивая друг друга.

Молодая энергия беззаботности.., она, знаете ли, притягивает, заряжает.
В общем, интересно и легко было им вместе, Маше и Илюше, молодым студентам-медикам.

Только вот… Возникали порой в этой лёгкости некие паузы.., некие остановки, точно внезапно захлопнувшиеся
двери, о которые споткнёшься, ударишься, потопчешься возле…, и, как-то тяжело и неловко.

Маша хотела обыкновенного, как у всех девчёнок – чтобы «мой парень», поцелуи и провожания, ночные
эсэмэски.., и вроде всё это было. Но иногда Илья отодвигал её, Машино лицо, и смотрел внимательно-внимательно...

И не то, чтобы даже в глаза, а куда-то за глаза, за Машу… Да и смотрел ли? Странный тогда был взгляд у Илюши.
Такая непонятность Машу печалила, но объяснений ей она дать не могла. И знала, если спросить - не ответит. И здесь тоже путалась: не захочет, или не сможет?
Пока же, как могла, пыталась  "завеселить" такие моменты.
Всё так и шло своим чередом.

И вот в один день, Илюша позвонил Маше и сказал:
- Ну это… Помнишь, я говорил..? Есть.
- Клаасс! – выдохнула Маша, - когда?
- Завтра. Можешь прийти пораньше. Дома никого не будет.
И он встретил её у своего метро, довёл до подъезда, перед входом почему-то задержался. Минуты
хватило поднять голову наверх, оглядеть, схватить взглядом всё – и солнечное зимнее небо, с редкими сверкающими облачками,и белейший незатоптанный снег у края дома...
Потом он рывком открыл дверь. Вошли.

За один пролёт до его квартиры Илья остановился.
- Здесь.
- Что здесь? – остановилась и Маша.
- Здесь он лежал.
Маша знала, что отец у Ильи умер. Что был он офицером, и прошёл Афган. А вернувшись, запил. Пил поначалу
тихо, на кухне; потом стал уходить куда-то, и, порой не возвращался. А возвращался совсем уже не «тихим».
Гонял мать и старшего брата, и самого Илью по квартире, крушил всё вокруг. Им приходилось сбегать к родственникам.

И что до войны отец у Ильи был совсем другим – добрым, мягким.., и Илью очень любил, и жену, и брата…
Всё это рассказывал Илюша… давно уже, только вот не сказал…

- Здесь. Знаешь, его соседи обходили. Жались к перилам, и всё равно наступали на мёртвые пальцы. Я видел.
- А потом? – зачем-то спросила испуганно Маша.
- Потом – ничего. – жёстко, даже зло ответил Илья. – Милиция приехала. Пошли. Да не жмись ты к перилам.

И опять тот взгляд – чужой, странный. Больной.
Маша не первый раз была у Ильи, сразу шмыгнула в его комнату. Ей было знобко, неуютно.

- Музыку какую включить?
- Какая разница..? – кисло ответила Маша.
- Неет… Разница есть. Сейчас сама поймёшь.
Поставил Баха.
Она закатала рукав. У Илюши всё уже было готово. Сначала – ей, потом – себе.
Музыка действительно имела значение. Потому что цвета и образы у Маши менялись в зависимости от
тональности, от музыкального перехода… Она видела себя. Румынской крестьянкой, испанской монахиней,
некоей дамой в средневековом высоком уборе… Менялись пейзажи, одежды, Машино лицо, но всегда на
переднем плане стояла она. И Маша разглядывала себя, разглядывала… Потом зацепилась за жемчужину, наши-
тую на лифе платья, и – поплыла туда, где только бесконечное движение по реке, между лесов,  гор…
И, может быть, река была слишком узкой, или горы слишком высоки, но наверху всегда был лишь маленький
клочочек неба… Постепенно и он стал блекнуть, пока всё не померкло.
Илюша…
Илюша тоже плыл по странной реке на узенькой лодочке. Ладони лежали на бортиках, но не
чувствовали их деревянной шершавости, пальцы были опущены в воду и  шевелились течением реки, как
подводные растения, но холода воды тоже не чувствовали.
А напротив, в лодке, сидел отец. Смотрел ему прямо в глаза – ясно, голубО, нежно…
- Сынок,… Илюша… - звал одними губами отец. – Ты знаешь куда мы плывём? Знаешь?
Илюша и знал, и не знал. Пытался сказать, и не мог. Он только смотрел на отца, на его губы…
- Ты знаешь,как называется эта река, сынок?...
Илюша молчал.

- Стикс… Стикс… Стикс…



* Иллюстрация автора.